Безнадёга

Рабочая неделя позади, мы шли в кабак.  Нас  много, и мы переживали, что придётся стоять в очереди, а так хотелось выпить стакан водки и закусить горячей котлетой. Справа от нас была унылая стена фабрики, где все работали по 12 часов в день, а в выходные валялись пьяные и спали. Силы к понедельнику восстанавливались, но мы снова отдавали их фабрике. Никакие изменения нашей жизни не предвиделись. Так жили и наши отцы, и деды. Очередь пока ещё не образовалась и мы, стуча каблуками, ринулись вниз, в полуподвальное помещение кабака.

 Сев на свободное место за столом  я увидел, что на меня уставились два жёлтых яростных глаза плоского рябого лица Шерлока Холмса, такое прозвище мы дали этому опустившемуся ныне бывшему  следователю полиции. Я удивился в очередной раз уму, светившемуся  в глазах этого соседа по кабаку.   Нам принесли  полные водкой стаканы, и я с ощущением счастья залпом выпил свой стакан и сжал зубами жирную тушку сочащейся мясным соком котлеты. Если бы я не знал, что вокруг меня – ад, я поверил бы в возможное счастье.

 После первого стакана начались разговоры, рассказы.  Все всё знали, в коммуналках секреты не держатся.  Справа сосед говорил о том, как соседка решила расселить всех своих родных, купив каждому по маленькой комнатке. Она уже 10 лет обменивалась жильём и сумела таким образом приобрести вместо одной своей комнаты в 33 квадратных метра 2 комнаты по 16 метров и одну – 12 метров. И она на этом не успокоилась, сказав, что до своей смерти должна найти ещё 2 комнаты для внуков. Правда один её внук, получив в дар комнату, тут же продал её южанам и начал было пьянствовать  с дружками, но его бабка отсудила эту комнату обратно и теперь он в ней живёт уже не как собственник, а как временно прописанный. Его родные ждут, когда он окочурится, так как спит он или на помойке после дозы, или к нему приходят бомжи, и он в антисанитарных условиях как-то с ними уживается. Работать на фабрике он не может: слабый физически, хотя и рост – под два метра.

   Тут нам принесли по второму полному стакану палёной водки и ещё по одной котлете. И мы предались на несколько минут блаженству, после чего опять вернулись к разговорам. Теперь сосед слева рассказал, что его родственница, дура хитрожопая, решила устроить себе отпуск  и по знакомству легла в больницу для психических больных.  Месяц прошёл, её не выписывают и издеваются по полной программе: моет полы и ноги всем охранникам и прочее. Чтобы забрать её оттуда пришлось родным собирать деньги и за взятку она в долгах, как в шелках, вернулась в свой привычный коммунальный мирок.

Далее, сосед, через одного рассказал, что в их коммуналке все, кроме одной семьи – нормальные, пьют, орут, обманывают друг друга.  А одна семья изображает из себя благородных: разговаривают тихо, подлянок никому не устраивают, даже помогает, когда есть возможность. Так вот у них, есть правда на свете, родился ребёнок с церебральным параличом. Ходить он не может. Так что и они теперь мучаются как все.   Потом перешли на воспоминаниях о своих бабах,  здесь  одно и то же: все бабы – стервы.  Потом в ход пошли уже не раз слышанные анекдоты, но все добросовестно и искренне смеялись. 

Я оставил всех, встал и ушёл, так как почувствовал  смертельную тоску и ужас.  Я шёл обратной дорогой и смотрел на звёзды, пока не упал и не заснул. Мне повезло, я замёрз и умер,  и я понял всё: и то, как я умер  и то, что это – вовремя.