Лелея чудищ

Дело распухало, как чудище в тумане. В дрожании блёклых фонарей то копытце трясло волосками, то дёргался пятачок, то вдруг высились рожки.. Охватить же глазом полный размер угрозы никак не удаётся. Мартовская муть, ещё полузимняя, всё скрадывает. К тому же — я не понимаю, что расследовать на стройке, где людям официально не заплатили. Объект этой компании попал на землю другой компании... Пока юристы делили участки и искали виноватых, работа встала — так что поджечь недострой мог кто угодно. Скорее даже, деяние было коллективное. И инспектору пожарной охраны тут делать-то нечего.

Но я нашёл прямые связи по маркировкам топлива, использованного для поджога. Вот и выросло чудище помаленьку: редкое топливо оказалось. Его закупила сама компания! И сама же "заказала" свой объект, рассчитывая на чистое возмещение. Хоть кого обвинят, а деньги будут. Но не вышло, прикрыли фирму.

Однако общий успех моего расследования не вывел зверя из тумана. Это был не конец истории, а предисловие.. На обугленной стройке я, роясь в золе, нашёл своё свидетельство о рождении. Развёрнутое — и так скотчем и проклеенное. Именно в том виде, в каком я его помню в руках родителей.

Они улетали тоже на стройку, только работать. В далёкий турецкий Трабзон.. Их самолёт в 94-м сгорел в воздухе. А я оставался с бабушкой и дико ревел в аэропорту. "Вы улетите и меня забудете", — выл я. Родители утешали меня странно, хотя у них, наверное, уже закончились силы на моё утешение. Мама с папой сунули мне в глаза это свидетельство, радужкой переливающееся в прозрачном скотче. Как же мы тебя забудем, сынок, если у нас есть на тебя документ.. И улетели насовсем.

Свидетельство с пожарища я забрал. Убеждая себя, что тут когда-то был архив, мало ли. Фундамент советский виден ещё... Но тут чудовище вынырнуло из тумана единственный раз. Показать: истина величественна и чиста, но и ты здесь не зря пачкаешься, чувак. Я узнал в этом деле себя, снимающего нагар со лжи. Под слоем жирной сажи я обижался на родителей так сильно, что забывал их любить. А они меня не забывали, кажется.

Правда про нас бывает чудовищной, выходя на свет. Нам же навстречу.