Они медленно жрут кислород

Пузыряка величественно парила над нашими головами, её розовая оболочка мерцала на солнце, лениво шевеля своими длинными, изогнутыми щупальцами. Огромный пузырь, до сорока метров в диаметре, напоминал детский мыльный шарик, если бы тот не был наполнен не водой, а водородом, и не являлся ужасной угрозой. Её щупальца представляли собой длинных, извивающихся червей, которые неспешно, но беспощадно поедали кроны деревьев, оставляя за собой оголенные стволы и ветки. С виду пузыряка казалась безобидной, почти грациозной, если забыть о том, что она — не просто вегетарианец, а бездумная угроза самой жизни на Земле. Её щупальца, извиваясь, вытягивали живительную силу из растений, вытесняя кислород из атмосферы, поглощая листья и кроны, и тем самым нарушая хрупкий баланс экосистемы.
Я подняла голову, наблюдая за этим существом, и внутри меня нарастал гнев. Но не на неё, не на это безмозглое создание, которое не ведает зла, а на тех, кто позволил этому случиться. Сорок лет назад всё началось с безобидного научного зонда — «Зевс-43», который отправился на Юпитер. Он, как металлический странник, смело проник в Красное Пятно — ту огромную, бушующую атмосферную бурю, которая десятилетиями кружится в облаках гиганта. Там, в сердце шторма, зонд взял пробы, чтобы вернуть их на Землю для изучения. Но что-то пошло не так. При возвращении в земную атмосферу, подведя расчеты, система выравнивания зонда вышла из строя, и аппарат вошел под слишком крутым углом. Термическая защита сгорела, и пробы воздуха с Юпитера оказались рассеяны в земной атмосфере.
В этих пробах скрывались личинки. Маленькие, незначительные существа на Юпитере, сдавленные огромным давлением и окруженные смертельной радиацией, оказались здесь в новых условиях, которые превратили их в гигантских пузыряк. Земля с её мягким климатом и слабым магнитным полем стала для них благодатной почвой. Мы пытались их уничтожить, но это лишь ухудшило ситуацию. Пузыряки размножались через разделение — каждый оторванный кусочек щупальца превращался в новую особь. И вот теперь, парящие в одиночестве, они покрыли небо, как огромные пузыри, молчаливо пожирающие зелёные легкие планеты.
Они мешали всему: авиации, строительству, даже жизни на земле. Они уничтожали всё, что способствовало кислородному обмену. Кусты, деревья, хвойные и лиственные леса — ничто не спасалось от их прожорливых червей-щупалец. После того как они насыщались, их испражнения падали с высоты в виде огромных, липких «лепешек», издавая противный запах и покрывая всё вокруг. Эти лепешки разлагались, выделяя неприятные вещества, но были безопасны для самих пузыряк — водород, поглощаемый из растений, помогал им продолжать своё медленное парение.
Каждый год доля кислорода в атмосфере сокращалась. Леса тайги и сельвы исчезли первыми, вместе с ними вымерли и многие животные. Попытки отравить растения оказались безуспешными — пузырики переваривали любые яды. Вирусы, которыми пытались заразить этих существ, тоже не сработали. Пузыряки казались бессмертными и непобедимыми.
Я стояла на месте, держа в руках букет цветов, которых уже почти не встретишь в дикой природе. Эти цветы мне подарил жених, как символ того, что жизнь всё ещё продолжается. Но вот щупальце пузыряки медленно спустилось, обвило букет и втянуло его в себя, как нечто чужеродное, не давая мне опомниться.
— Стой! Стой, негодяй! — закричала я, пытаясь стукнуть по извивающемуся щупальцу, но оно уже втянулось в розовый пузырь. Пузыряка как будто издевалась надо мной, плавно покачивая своими щупальцами и нехотя двигаясь дальше.
Стоявший рядом мужчина рассвирепел, достал свой букет, и с яростью бросил его вверх:
— На, жри!
Пузыряка снова подала щупальце, но мужчина оказался хитрее. В мгновение ока он выхватил саблю и одним резким движением отрубил тонкое, скользкое щупальце. Обрубок с шипением упал на землю, задергался и начал растворяться прямо на глазах. Но пузыряка отреагировала незамедлительно. Она выпустила второе щупальце, которое на этот раз выстрелило какой-то липкой массой, обвившей мужчину с ног до головы. Липучка шипела, словно кислота, разъедая его плоть. Мужчина кричал, извивался в агонии, но вскоре замолк. Через три минуты передо мной лежал только его скелет — белый и страшный в своем ужасном молчании.
Я содрогнулась и пошла дальше, пораженная не столько произошедшим, сколько тем, как много подобных остатков лежало вокруг. Под скамейками, в канавах, на крышах автобусных остановок — повсюду были скелеты, свидетельствующие о долгой и беспощадной борьбе людей с этими существами.
Над городом парили десятки пузыряк. Это был уже их мир, а не наш.