Эссенция пропасти

     Доброго дня, у меня есть достаточное количество материала для того, чтобы переквалифицировать рассказ в полноценный философский роман, но мне сложно оценить насколько имеет смысл то, чем я занимаюсь, поэтому я был бы очень благодарен конструктивной критике, пожеланиям и замечаниям. Заранее спасибо 





    Лопасти вентилятора в правом верхнем углу большого зала слегка замешкались, но тут же неторопливо продолжили движение, и Марк невольно выдохнул, радуясь, что хотя бы здесь неудача прошла мимо. За окном стоял конец августа, и у этого знойного вечера были все шансы пропитать потом спины всех посетителей этого заведения в этот непримечательный воскресный вечер в случае если бы вентилятор все же остановился. Сидя в одиночестве за столом смежным с барной стойкой, Марк пытался одновременно оправдать себя в намерении безбожно надраться вечером прямо перед рабочим днем и в то же время успокоить тем, что его нахождение в этом баре - необходимость, которой никак нельзя было избежать, поскольку неделя прошедшая выдалась хуже некуда, и поэтому у него просто не оставалось иного выбора кроме как оказаться именно здесь и именно сейчас. Официантка в пяти метрах от Марка, вовлечено наклонившись к столику, терпеливо выслушивала посредственные шутки завсегдадатаев этого бара, недостаточно ущербного в плане интерьера и фактической аудитории для того, чтобы называться пивнушкой, но в то же время создающего не достаточно хорошее впечатление для того, чтобы называться пабом или рестораном, периодически прерывающиеся на добавление новых позиции в их уже третий по счету заказ. Подобные любители зрелого возраста выпить компанией в любой день недели всегда поражали сознание Марка тем, откуда у них берется столько времени и желания с таким завидным постоянством пребывать в подобных заведениях. Неужели ни у кого из этих мужиков за сорок нет хронической изжоги и похмелья на следующее утро такой степени, что всякое действие предполагающее под собой подъем с кровати и прикладывание каких-либо усилий вызывало синергию приступа отвращения к себе, желания упиться минеральной водой и головокружения, сопряженного с незначительной тошнотой? Да уж, порой жизнь задает вопросы на которые ответы получить просто-напросто не суждено. Как только Марк отошел от этой мысли, в угол его обзора попал совсем молодой парень за барной стойкой по соседству, из разряда тех, что еще с подросткового возраста грезят идеей ходить с бородой, но в силу того как неравномерно и неупорядоченно она начинает расти, со временем закономерно отказываются от этой превосходной мысли и бреют ее под корень при каждой удобной возможности. Более детальный взгляд на этого парня позволил увидеть его слегка пожелтевшие кончики ногтей, что могло указывать или на длительную приверженность к курению или на пристрастие к стимуляторам, но учитывая его возраст, речь скорее шла о втором. На нем была надета гавайская рубашка, а его руку украшали часы Hublot, поэтому статус этого парня слегка поднялся в его глазах и ставя точку над мыслями выше Марк мысленно согласился с тем, что из стимуляторов тот пацан выбирает скорее всего кокаин. Тем временем Ева, как понял Марк, ориентируясь на бейджик официантки с ее именем, явно, выдохнув, и судя по выражению ее лица, искренне надеясь на то, что ей больше не придется подходить к соседнему столику и каким-либо образом взаимодействовать с его контингентом, усталым, но вполне подвижным шагом, направилась в сторону кухни, и Марк, посмотрев на часы и поняв, что уже порядка десяти минут к его столу никто не собирается подходить, решил, что когда та вернется, он непременно ее окликнет.

Последнее время мысли Марка имели не самое лучше содержание. Уже седьмой год к ряду он занимался частной адвокатской практикой на полную ставку и, более того, годом ранее основал собственное бюро, предварительно послав ко всем чертям своего начальника, что успел за долго тянущиеся года полностью вывести Марка из себя. А на этой неделе к нему пришла пара зрелого возраста из женщины вполне властной внешности и ее мужа, внешне склонного к патернализму в рамках семейной жизни, и предварительно расхвалив его профессиональные качества, с нативным намеком на угрозу в случае отказа предложили гонорар трехкратно превышающий его обычную ставку за дело подобного рода. Само же дело заключалось в том, что их девятнадцатилетний отпрыск, накачал бутиратами 17-летнюю девушку и совершил в отношении нее насильственные действия сексуального характера, от внимания подробного описания которых у Марка невольно пошли по коже мурашки. Однако моральная составляющая являлась наименьшей бедой в этом деле, поскольку оказалось, что эта девчонка по случайному стечению обстоятельств приходится заместителю здешнего губернатора племянницей, и таким образом, Марк словно оказался словно зажатым между тисков, которые пока что находятся в статичном положении, однако если не сегодня, то завтра, сожмутся с такой силой, что ему уж точно мало не покажется. Марк привык к тому, что ситуация всегда находится под его контролем, однако на этот раз он был настолько бессилен, что от отчаяния хотелось просто вскинуть руки и неистово начать рыдать. Вообще Марка удивляло то, насколько бессильным он начинает чувствовать себя с годами. К двадцати годам во времена своей первой стажировки ему казалось, что весь мир находится у его ног, и ничто не в силах его остановить, но с годами он только чувствовал как земля уходит у него из под ног все стремительнее и последнее время его черепную коробку периодически пронзала мысль о прохождении через кризис средних лет. Еще давно Марк знал, что, как правило, подобное явление наблюдается у мужчин ближе к концу пятого десятка, и поэтому его до жути пугало, что по всем признакам этот самый кризис ему доводится переживать на двадцать лет раньше чем полагается. Амбиции хоть и имеются, но в очень размытой форме и в то же время ощущение, что своего потолка он уже достиг никак не переставало его покидать. Более того, за его спиной два неудачных брака и двухгодовалый сын с которым ему удается видеться не чаще раза в неделю. Все бы ничего, но поверх кризиса средних лет над Марком постепенно нависал кризис экзистенциальный. Желание сделать ВСЁ, в то же время сдерживаемое желанием не делать ничего, являлось ему куда более поганым ощущением чем может показаться на первым взгляд. Несмотря на работу, способную хоть немного скрасить рутину, жизнь играла все менее яркими красными и Марк постепенно переставал понимать и куда он двигается, и откуда. Единственное в чем Марк мог быть уверен - так только в том, что он окончательно запутался в себе и потерял всякие ориентиры, и именно поэтому в нижней полке прикроватной тумбочки он уже третий год хранил девятимиллиметровокалиберный P-83 на случай если он поймет, что больше не в состоянии держаться на плаву. Возвращаясь к теме экзистенциализма, иногда Марк не без иронии отмечал про себя как порой может складываться судьба. К ранее упомянутым двадцати годам он под впечатлением от Сартра, Ницше и прочих сумасшедших философов-нигилистов 19-20 века стал ярым сторонником гуманизма и справедливости, попутно причисляя себя к электоральному лагерю либералов. Однако издержки профессии вынудили его оставить свои идеалы и поступать так, как нужно в данный момент в данной ситуации - и все только для того, чтобы каким-то образом продолжать бороться за возможность крутиться и оставаться на плаву. А что касательно политических взглядов - то со временем либеральные взгляды Марка постепенно сместились вправо вплоть до центризма, а те в свою очередь сместились в пользу умеренной аполитичности на грани с абсентеизмом.

В ожидании официантки Марк повторно уставился на парня за барной стойкой. Он уже привык к тому, что все люди с которыми он каким-либо образом вступает в контакт, необъяснимо-трансцендентным образом бессознательно классифицируются на «союзников» и «врагов». Он не раз думал о том насколько это странно и каждый раз приходил к тому, что в каком бы то ни было контексте это действительно странно, однако скорее всего дело в том, что случайным образом все сложилось так, что эта тема стала одной из тех, что никогда не поднимаются обществом в силу того, что все его представители четко уверены в том, что вышеупомянутое общество считает эту тему странной или же просто не самой подходящей для обсуждения. «Какой-то замкнутый круг» - усмехнулся про себя Марк и вернулся из полета мысли. Как только Марк опустил свой взгляд на того парня, тот повернулся направо и они пересеклись слегка растерянными взглядами, исходя из которых можно было четко сказать, что они оба не были на это настроены. Чуть позже, напряжение, пусть и в самой поверхностной форме, но слегка выросло, особенно после того они оба начали понимать, что их взгляды неприлично долго задерживаются друг на друге, и поэтому после двух секунд этого странного невербального взаимодействия, их взгляды с поражающей синхронностью разошлись. На считанные секунды уголки губ Марка поднялись вверх и мысль о том, что на этот раз ему довелось встретить «союзника» слегка согрела его, окаменевшую с годами, душу. Быть может, того бедолагу с часами Hublot и потерянным взглядом посетила ровно такая же мысль? В любом случае это не так важно, поскольку с львиной долей вероятности, на этом пересечении взглядов их дороги расходятся. Наконец, Марк разглядел официантку выходящую из дверей кухни, что поправляла прядь волос нависшую на ее левое ухо и поднял правую руку подобно школьнику за партой. Та сразу ее заметила и поспешно направилась в сторону Марка, попутно доставая блокнот из своего передника:

 - Добрый вечер, слушаю вас.

  Марк до этого по меньшей мере три раза утвердил как будет звучать то, что он будет заказывать, но необъяснимым образом мысль вылетела из его головы и ему даже показалось, что он успел сойти с ума. В поиске спасения он глянул на меню и неуклюже ткнул пальцем на картинку:

 - Три фирменных штрауса и тюрингер, будьте добры, - выдал Марк слегка оклемавшись.

 - Напитки вам все сразу принести? - спросила официантка, убирая блокнот с ручкой обратно в передник, убедившись в том, что записывать заказ нет необходимости.

  Марку куда больше нравилось когда напитки приносят по очереди, но он решил лишний раз не гонять официантку

 - Да, несите сразу.

Прошло порядка пяти минут, и вот Марк уже заканчивал со второй кружкой, уже морально готовясь к повторению своего заказа. Мысли Марка постепенно приобретали абстрактную форму, и допив последнюю кружку, Марк почувствовал как его голова постепенно освобождается от тягости, а отчаяние все сдает обороты, размеренно переводя своего владельца в состояние, которое можно было бы с натяжкой назвать компромиссным. Наконец, добив последнюю кружку, он вновь подозвал официантку и заказал еще три кружки, решив, что этого должно хватить. Та опять принесла их сразу, и Марк, продолжая терять связь с реальностью, залпом поглотил содержимое того стеклянного сосуда, что ближе всего оказался к его правой руке. Его взгляд вернулся к шумной компании со соседству, в которой все наперебой пытались рассказать историю из своей жизни, пытаясь вывести себя на первый план подобно футбольным форвардам, когда тем доводится играть со слабой командой из менее престижной лиги. Их лица изобличали улыбки, однако все они были пугающе пустыми и шаблонными. Марку захотелось заплакать. Он начал вспоминать когда последний раз ему доводилось это делать, и воспоминания вернули его в конец восьмого класса, когда, катаясь на скейте с приятелями, он заработал открытый перелом, неудачно сиганув с поручня. Продолжая наблюдать за этой картиной, Марк недвусмысленно прочувствовал вибрации опустошённости исходящие от каждого из них в окружающий мир и друг к другу включительно, и полную уверенность в том, что тот бородатый парень, пытающийся начать рассказывать что-то интересное, сознательно хочет рассказать историю сам для себя, понимая, что приятелям нет до нее никакого дела. Тут же по телу начали пробегать мурашки, а самоощущение Марка понемногу начало принимать бесформенный облик, попутная лишая того возможности фокусировать свой взгляд на материи. В то же время он необъяснимым образом на бессознательном уровне, граничащим с эзотерическим,  прочувствовал каждую нить событий, которые привели его к нахождению здесь сегодня в этом поганом месте, и Марка начало накрывать глобального и необъяснимого уровня осознание и сострадание, синергия которых стремилась к абсолюту. Тем временем пульс продолжал увеличиваться, и Марк стремительно переставал чувствовать землю под ногами. Он окончательно потерял контроль над собой и единственное, что давало ему уверенность в том, что он еще существует было, периодически звучащее, как ему казалось, прямо из его барабанных перепонок, слово «тошнота».

Марк очнулся будто по щелчку пальца и его переполняло ощущение того, что без его ведома успела пройти целая вечность. Однако посмотрев на мужика, все еще раскрывающего свой рот в надежде поделиться своим внутренним миром и на официантку, что ленивым движением руки подавляла зевок, он понял, что эта вечность оказалась считанными секундами. Марку не впервой приходилось испытывать это странное ощущение, которое стало постепенно внедряться в его жизнь чуть более года назад. По этому поводу он даже ходил к психологу, полагая, что у него таким странным образом проходят панические атаки, однако психологи в один голос твердили, что ему нужно просто позволять себе больше отдыха, а психиатры к которым он обращался уже находясь в легкой форме отчаяния, не были в состоянии выявить какую-либо девиацию и поставить диагноз. Какого же было удивление Марка, когда впервые в зрелом возрасте перечитав «Тошноту» Сартра, он оказался в необъяснимом шоке с того как тому настолько детально удалось описать то, что начало происходить с Марком на 70 лет позже написания Сартром этой книги. Марк взялся за шестую кружку, и слегка морщась, размеренными глотками допил пиво.