На пороге миллениума. Гл. 22

Глава 22
Макс позвонил в дверь к соседу Кати. Как и в прошлый раз никто не спешил её открывать. Он настойчиво стал стучать кулаком по дорогой дверной обивке.
— Открывайте, милиция! — вдруг нашёлся Алик, — не откроете, вызову наряд и группу ОМОНа.
В дверном проёме появилась туша испуганного соседа, облачённая в махровый полосатый халат. Его маленькие хитрые глаза испуганно бегали. Толстые короткие пальцы нервно перебирали пояс, лежащий на большом круглом животе.
— Что вы всё ходите? Я ничего не знаю о вашей сестре. Вон, Теодоровна пригрела у себя каких-то беспризорников и тоже ко мне с претензией. Вот, мол, Катин сын. Ну и что? Я причём?
Недослушав нытьё соседа, Максим с яростью схватил его за грудки.
— Скажи спасибо, время вышло, а то я бы тебе показал! — Алик остановил горячего друга.
— Какая Теодоровна? Какой сын? Где их найти?
— Вот, вот, заберите этого сумасшедшего. Там в Афгане вам всем мозги посшибали вот вы на людей и бросаетесь! — сосед пытался спрятаться за дверью.
— Короче! — Макс поставил ногу в дверной проём.
— В четвёртом подъезде на третьем этаже…
Максим и Алик бросились к лифту, через пять минут они звонили в нужную квартиру.
— Здравствуйте, нам сказали, что вы двоих мальчиков приютили, я Васин дядя, — сказал Макс показавшейся в дверях пожилой женщине.
— Что вы говорите? Проходите, — пропустила мужчин в квартиру Марта Теодоровна.
— У Кати был брат? Вы меня правильно поймите, откуда мне знать, что вы родственник мальчика?
— У него есть доказательства, — вступился за друга Алик.
Женщина провела Алика и Макса в комнату. Около круглого стола стояли два мальчугана. Они чем-то походили друг на друга. Оба белобрысые с большими светлыми глазами.
— Васька, я твой дядя, родной мамин брат, — Макс обратился к Васе, глядя на него, он узнал себя в детстве. Недаром им с Катей всегда говорили, что они очень похожи друг на друга. У Макса на глаза навернулись слёзы. Вася рванулся к дяде и прильнул к нему всем телом.
— Не дрефь, племяш, прорвёмся! — у Макса сжалось сердце. Он вспомнил, как к нему в детский дом приехал дядя Паша.
— Всё теперь у тебя будет хорошо, малыш! — Макс нагнулся и взял Васю на руки, от объятий худых маленьких рук, горло сжал спазм. Лицом, уткнувшись в мягкие вихры мальчика, Максим повторил.
— Всё позади. Теперь у тебя есть я. Всё будет хорошо, верь мне!
— А ты, герой, значит Ванька? — спросил Алька у второго мальчика. Ванечка утвердительно кивнул своей белобрысой головой.
— А ты знаешь тётю Лену? — Ваня закивал головой. Его голубые глаза наполнились слезами. Алик подошёл к мальчику, взял его за руки.
— Скажи друг, а ты хочешь, чтобы она была твоей мамой? — у Ванечки полились слёзы, — ну вот брат, раз так, то получается, я буду твоим папой. И ещё у тебя есть старшая сестра — Наташка. Ты как, не против?
Ванечка с силой обнял Алика за шею. Марта Теодоровна вытирала слёзы, наблюдая за такой неожиданной и долгожданной встречей.
— Марта Теодоровна, очень вас просим поехать с нами, — обратился Алик к плачущей женщине.
— Не переживайте, мы вас обратно доставим. Познакомитесь с нашей семьей и будете спокойны за судьбу ребят.
Мы все с нетерпением ждали возвращения мужчин с мальчиками. Увидев Ванечку, Лёля бросилась к нему и прижала мальчугана так, словно боялась опять потерять его.
— Мальчик мой, теперь ты всегда будешь с нами. Я никому тебя не отдам.
За большим семейным столом было шумно и радостно. Марта Теодоровна рассказывала, как боялась за мальчиков, которые около месяца находились у неё. Как приходил участковый и проводил с ней беседу.
— Я уверена, что это Катин сосед сообщил участковому о детях. Участковый хотел оформить ребят в приёмник. Но я решила подождать, сама не знаю чего. Сердце подсказывало, что всё будет хорошо. Сыновья помогли с ним договориться.
По русскому обычаю выпив за счастливое возвращение Лёли и за воссоединение семьи, за Васю и Ванечку, за скорейшее выздоровление Светланы, за доброе сердце Марты Теодоровны, я с родителями, забрав Макса и Васю, покинули гостеприимный дом Лещинских. Алька с Максом сопроводили Марту Теодоровну на Чистопрудный бульвар.
Я радовалась и плакала от счастья что, наконец, вся наша семья вместе. Горе и неизвестность сплотило нас ещё больше, моя семья увеличилась со знакомством Макса, мальчиков, Светы. Мы все друг другу стали родными, даже Марта Теодоровна. И переливание крови совсем не причём. Произошло, как в старом мультике из нашего детства: «Все мы одной крови».
Но! Опять это треклятое «но», которое при виде счастья, обязательно должно добавить капельку разочарования, сомнения, неудовлетворённости. Лёжа в постели зарывшись в подушку я плакала. Я отчётливо осознала, что мне очень не хватает Глеба. Глядя на счастливых Альку и Лёлю у меня до боли ныло сердце от тоски по нему. Казалось, сердце моё так стучит, что он не может не услышать его стука. Он обязательно должен услышать и бросив всё, приехать за мной.
Под утро я поняла, что ничего он услышал. Или не захотел услышать. Я встала совсем разбитая с опухшими глазами.
— Гоняется по Украине за кем-то и зачем-то… — грустно размышляла я, заваривая кофе и стараясь не нарушать тишины. Но не успела я налить напиток в чашку, как услышала какой-то непонятный звук около нашей двери. Я тихо подошла к ней и посмотрела в глазок.
— Услышал! Услышал! — я с радостью открыла дверь. На пороге стоял мой Глеб.
Неужели и правда, он почувствовал, как мне необходим? Его объятия никогда не были так крепки, а поцелуи так горячи, как сейчас.
— Ника, никаких возражений и отказов не принимаю. Сегодня же прошу у родителей твоей руки. Молчи. Всё. С сегодняшнего дня «командовать парадом буду я», — я освободила своё лицо от его широкой ладони, которой он прикрыл мои губы.
— А с чего ты взял, что я буду против? Я и без разрешения родителей согласна быть твоей женой.
— Нет, уж. Без разрешения нельзя.
— Да, хватит вам целоваться в дверях! Согласны мы, согласны, — смеясь, сказала мама и обняла подошедшего папу, — отец, какие мы с тобой счастливые!