Вспоминалка десятая - Карма

Этой хохотушке пора  бы забыться, но как-то прилипла к памяти и уходить в небытие все никак не собирается.

1979 год. Первая учебная рота мотористов 185 Мореходной школы специалистов рядового плавсостава Военно-морского флота СССР (185 МШ СРП ВМФ СССР – краткое написание) построена на вечернюю проверку.

В роте шесть смен - человек по 30-35. Каждые две смены составляют взвод, которыми командуют мичман Голубев, первый взвод,  и мичман Басловяк, второй взвод. Третьим взводом командует старшина второй статьи Скляров. Его командировали с Русского острова из учебного отряда. В школе три роты и в каждой роте командиром третьего взвода поставлен старшина из учебки, чтобы мы могли прочувствовать за год обучения все тяготы и дурь военной службы, так сказать, из первых рук прошедших огонь и воду старшин.

Старшины  по третьему году службы, достигли дна, а потом и вершин знаменитых учебных отрядов Русского острова, перегоняли по паре-тройке призывов, и теперь на полную используют свою военно-учебную смекалку и богатый опыт по выдавливанию пота из курсантских тел и лень из их душ. Теперь уже в нашей «шмоне».

 Знают абсолютно все курсантские уловки и отлынивания от работ и «шлангованию». Вечерними затеями типа «отбой-подъем», сжигание спички на «одевание-раздевание», сенокоса газонов маникюрными ножницами и подметании плаца обрезками арматуры наши старшины,  в частности Скляров, владеют в совершенстве. Короче, всего не перечислишь, да и речь не о том.

Нашей первой ротой командует майор Горбатов (он же Горбатый, разумеется), единственный майор на все флотское учебное заведение, каким ветром занесло к нам не знаю, носит флотскую форму, погоны с желтыми просветами, но все-таки майор. Вроде из морпехов.

 Я в первой роте, второй взвод, 14 смена. Каждая смена в свою очередь делится на три  отделения по 10-12 человек. Я в третьем отделении. Таким образом, боевой номер на кармане моей фланки имеет следующую маркировку 1-14-27, где 1 – номер роты, 14 – номер смены, 27 - номер по списку в смене (в третьем десятке, значит третье отделение).

Любой, увидев меня, сразу понимает откуда я. Из первой роты, второго взвода (11-12 относились к первому взводу, 13-14 –второму, 15-16 –третьему). А фамилия была уже не нужна, фамилия в номере по списку. Очень удобно для начальства из других рот для отлова нарушителей.

Каждая деталь нашей формы, начиная с бескозырки и гюйса и кончая прогарами,  имеет маркировку в виде нанесенной на изнанке надписи-идентификаторе владельца. Надпись делается  спичкой в качестве кисточки  сильным раствором хлорки (беска, гюйс, фланка, брючата, шинель, бушлат), или при помощи той же спички, но уже  масляной краской (ремень, прогары и т.п.). Промаркировано все, каждая часть одежды, включая парадную форму.

Если при очередной проверке у тебя что-то обнаружат немаркированное – тебя нагнут обязательно. Кто? Найдется кому….

- Равняйсь!!! Смирно!!!..... Вольно!!! Слушай вечернюю проверку.

Старшина второй статьи Скляров, будучи дежурным по роте,  забирается на спинку двухярусной шконки, чтобы визуально наблюдать сверху ближние два взвода и начинает проверку, после каждой фамилии фиксируя взглядом курсанта. Так делает только он. Мичманы обычно становятся перед взводом и зачитывают фамилии. Им как-то не по чину лазать  по шконкам. Но стоя перед каждым взводом они сильно рискуют  оказаться в облаке наших «шептунов», рожденных перловкой на ужин.

Сейчас проверку проводит Скляров. Иногда он прерывает чтение и зычным командирским громкоговорителем одергивает:
- Алё!... Первый (второй, третий) взвод, команда вольно не означает право вертеть башкой… Прекратить пи…з…деж… Б.л.я.т.ь, сейчас начну заново, если не понимаете человеческого языка.

Начать заново – это огласить весь список роты сначала. Учитывая факт, что нас   под двести человек, проверка времени занимает немало, а отбой близко, дело это святое и тратить его на повторную перекличку нерентабельно. Поэтому стараемся стоять тихо, не дергаться, газы сдерживать, потому что за газы следует тычок в бок от сзади-рядом стоящего и строй начинает дергаться, а Скляров отвлекаться и нервничать. 

Перед строем медленно, не торопясь широкими шагами, заложив руки за спину, прохаживается старший мичман Коломейцев, старшина роты. Естественно, просто Колома и естественно шепотом за спиной. Колома с повязкой на левой руке, значит или обеспечивающий по роте или дежурный по школе, а может помдежа по школе. Не помню. А иначе, чтобы он тут в десять вечера торчал, а не дома на диване валялся.

Настроение у Коломы игривое. Он то внимательно рассматривает линолеум под ногами, то потолок, то бросает взгляд на строй. Взгляд хоть и веселый, однако, не предвещает ничего хорошего. Кому-то сегодня будет лихо…  либо всем нам, либо кому-то индивидуально. Нет, глаза не пылают злобой, они инорично-лукавы, цинично-надменны и, повторюсь, веселы. По озорному веселы. «Ща, я вам покажу»…  Вот именно такой взгляд Коломы обещает набутыливание.… Пока он просто ходит туда-сюда, унаваживает почву, так сказать, ждет окончания проверки.

Старший мичман Коломейцев высок, жилист, с цыганистой физиономией и золотой фиксой, которую часто показывает в улыбке, делающей его близким родственником сатаны. «Хитрый, жадный, плотоядный». По большому счету на своем месте, следует признать – старшина роты. В его хозяйстве все в порядке благодаря усилиям курсантов. Первая рота первая и по организации бытовых условий по школе. Колома тут в своей ипостаси - был непревзойденным организатором.

У нас в роте даже пара больших аквариумов была, в аккурат напротив тумбочки дневального рядом с входом в роту. В обязанности дневального входило помимо прочего неустанно следить за лежащими на дне аквариумов серебряными полтинниками. Серебряные полтинники необходимы были для обеззараживания воды.

Полтинники в один прекрасный день всплыли со дна аквариума в неизвестном направлении. Скандал и репрессии были, помню нешуточные. Колома под свою ответственность взял у курсантов эти самые полтинники на временное пользование. Их принесли из дома на время, чтобы «полежали» на дне до окончания учебного года. Не за просто так, естественно, за увольнения и возможность попасть в «лепшие» кореша Коломы. Злые языки говорили, что это их сам Колома пригрел в своей хваталке, однако, это были просто предположения.

Проверка окончена.

- Равняйсь! Смирно!

Скляров докладывает Коломе о результатах проверки. Хотя нахрена – Коломе тут же трется и все знает.

Ждем что выдаст Колома. Он выдает универсальное и пригодное при всех жизненных и не жизненных обстоятельствах:

- Короче…

И начинает совсем не короткий, размеренный под свои неспешные шаги взад-вперед сказ. Коломе некуда спешить. Спать ему  не положено до двух ночи, покуда его не сменит помдежа. Или если это он сам помдежа, тогда он до двух ночи свободен. А сейчас он занимается процессом воспитания своей роты и ему совсем наплевать когда курсант уляжется в свою шконку.

Однако, по итогу его речи мы были вознаграждены возможностью посмеяться и убедиться в кармических жизненных метаморфозах из области – «не плюй в колодец»…, или «не рой яму для ближнего»… Что там еще есть из предостерегающих наставлений? В принципе, тоже своего рода воспитательный процесс для курсантской особи и получение жизненного опыта.

Я не могу воспроизвести речь Коломы дословно. Сорок лет прошло! Больше! Поэтому только в общем.

Предмет темы для разговора у Коломы был  очень неприятный, даже отвратительный. Он говорил о гальюне. Читателя с тонкой душевной организацией прошу оставить сей опус в покое и найти что-нибудь поприятнее, но коль вы, читатель, начали читать опусы о моряках и  околоморской жизни, будьте готовы услышать некоторые не очень приятно пахнущие рассказы.

Итак. Гальюн. На роту выделено шесть унитазов типа «орел думает, сидя на кортах», отлитых из чугуна и вмурованных в бетонное основание, образующее сооружение типа общего подиума с двумя-тремя ступенями. Вот так, на высоте, ну чем не орлиная сидка?

Два унитаза забиты напрочь. Итого четыре. На двести человек… скажем так, маловато будет, даже если организовать стул в час пик по минуте на курсанта. И никаких «размышлизмов» и дум о вечном! Сел -  встал -  следующий. Да и какие могут быть «размышлизмы», если рядом на расстоянии вытянутой руки слабится твой брат курсант, тоже «орел». Перегородок не было.

Забитые унитазы понятное дело из процесса исключены, стоят залитые до краев, воняют, изредка похрюкивают, пускают пузырики…

Ясно море, Горбатый Коломе не раз напоминает о непорядке в гальюне, ведь Колома старшина роты, устранить! Колома пытается изо всех сил. Не сам конечно. Отлавливаются залетчики, сверхнарядники – это кнут. Обещаются «увалы», заманчивые и вкусные «сходы на берег» – это пряники, но уже с месяц унитазы только хрюкают и пускают пузырики, вместо того, чтобы ухнуть ниагарой со всем содержимым вниз.

Нет, залетчики в химгандонах проблему как-то решают, но она, эта проблема, а именно – отсутствие управляемой Ниагары, через день – два, а иногда и раньше появляется вновь.

И длиться это уже больше месяца, по памяти…. Если не более.

Колома решает проблему более радикально. Нанимает за свой счет гражданских сантехников, опытных и тертых трубопроводной жизнью спецов, готовых на многое за оговоренную плату в жидкой валюте. Это вам не неопытные курсанты, устраивающие танцы с бубном вокруг унитаза, хоть и в костюме химической защиты. Никакой костюм не поможет, если нет опыта.

Ребята из гражданских подошли к делу творчески используя на полную катушку свой специфический опыт. Посмотрели, постучали, посовещались, где-то снизу что-то разобрали и вытянули из трубы, объединяющей два последних «орлиных гнездышка» поясной ремень, военно-морской, с латунной пряжкой, кожаный и даже сохранившейся фамилией владельца. Помните, вначале своего опуса я рассказал вам, что все вещи маркируются. Маркируются они для того, чтобы их не перепутать. В данном случае маркировка послужила для того, чтобы установить виновника засора.

Колома сообщил о проделанной работе, о том как она была трудна и сколько стоила в литрах. Сообщил о правилах пользования «орлиным гнездом», со всеми подробностями. Мы ведь дети, как ни крути, нас учить и учить еще, перед тем как доверить дизель. А дизель – это ахринительно сложно по сравнению с унитазом. Сначала надо освоить унитаз.

Но главное было впереди. Главное - это когда он поведал о причинах засора, намертво перекрывшего все возможности экстренного удаления  «продукта» в трубы канализа и далее.

Так и сказал – ремень. Обыкновенный ремень. Кто-то из курсантов шибко спешил «донести» и уронил в «око урагана» свой ремень. Ремень шмыгнул пряжкой вперед, что нисколько не удивительно, потому что вес пряжки значительно больше веса самого ремня, а так как высота трубы до первого сгиба была приличной, то ушел практически полностью на всю свою длину. Нужно было лишь чуть помочь ему полностью «утопиться», что курсант и сделал, наложив сверху продукта и добавив смывом.

Тут Колома выделил особо, что произошел этот случай исключительно по причине нарушения правил ношения форменной одежды. При этом поднял палец вверх, дабы подчеркнуть важность замечания. Если бы ремень был вдет в петли брючат, то после расстегивания не слетел бы вниз, а остался бы на робе.

По версии Коломы сейчас курсант ходит без ремня и приказал курсанту Лупкину выйти из строя. Я не помню настоящей фамилии курсанта, а так как у Коломы абстрактными курсантами были не Иванов с Петровым, а Лупкин с Пупкиными, то абстракцию данную переношу на наш мимолетный персонаж. Пусть будет Лупкиным.

Лупкин выходит из строя. Ремень на нем есть. Более того, Колома лично убеждается в том, что на обороте ремня фамилия именно Лупкин. Правда есть потертости типа от работы наждачки или лезвия ножа, но фамилия – Лупкин.

Тут Колома начинает излагать свой взгляд на события, наверное, более походящий на инсинуации, однако, не лишенный смысла.

Курсант Лупкин утопил свой ремень в «глазе тайфуна», но доставать его из параши счел недостойным делом. Он же «орель», а орлы говно руками не месят, он парят высоко. Гораздо легче протолкунуть его дальше и отправить гулять по лабиринтам канализации до самого Амурского залива. Как говорится – концы в воду, то бишь в Амурский залив.  А ремень для себя скоммуниздить у товарища. Как все просто!

Где-то в это время, с месяц назад, началась волна краж ремней, несмотря на то, что каждый из них был подписан. Потому что товарищ, оставшись без ремня сделал что? Правильно, скоммуниздил у другого товарища, а тот у третьего и пошла гулять по роте волна тайных приватизаций. Но одного-то так и не хватает кому-то!!! Значит процесс будет длиться бесконечно!

К слову сказать крали не только ремни, но и ботинки. У моего товарища с фамилией Запотылок (Зам По Тылу – естественное погоняло исходя из фамилии) украли ботинки, однако до окончания учебного года не из каких канализаций они не появились и Зам По Тылу проходил весь период сначала в кедах. А уже потом пришлось по зиме надевать шуз из парадки.   

Ну так и что? Вор изобличен. Невольный вор. Дальше что?

Колома принимает такое решение. Он отнимает ремень у Лупкина и предлагает воспользоваться своим старым ремнем, выловленным из канализа. Он лежит в баталерке завернутый в газету. Надо только отмыть, просушить кожу, отдраить пряжку и принять на себя пару нарядов вне очереди совместно с тут же придуманной Коломой  должностью постоянного и бессменного специалиста по устранению и предотвращению гальюнных засоров. Плюс месяц «без берега» от себя и месяц от командира роты, авансом. Плюс два наряда за нарушение формы одежды (ремень должен быть вдет в петли брючат, как ни крути, если это не так – форма одежды нарушена).

Я не помню, что стало с Лупкиным. Доучился ли он до окончания. С таким позором сложно жить в роте. Может забрал документы. У нас это было запросто. Любой мог немедленно уйти, все-таки это была не армия, а учебное заведения, хотя и с порядками очень строгими.

Как говаривал один персонаж из фильма – «жить захочешь, не так раскорячишься». А как «корячится» решает каждый для себя сам. Или суй руку в парашу, или иди воруй.

Правда был и третий вариант – пойти к Коломе и все честно рассказать, однако, это скрытый первый вариант. Колома что, похвалит курсанта за честность и выдаст новый ремень, что ли? Или все же отправит вытаскивать из параши свой ремень? Вы то как считаете?

Ну а мы что? Посмеялись помню перед сном, получив урок кармической справедливости и вздохнули спокойно – теперь есть кому чистить гальюн до окончания учебы.