Мужья Эдит

Автор: Джордж Барр Маккатчен. Дата выхода: 18 сентября 2005 г.
***
I МУЖЬЯ И ЖЁНЫ 1, II НЕВЕСТКА 17 III ДАЛЬНИЕ РОДСТВЕННИКИ 37 IV БУДУЩИЙ ШУРИН V ДРУЗЬЯ СЕМЬИ VI, ДРУГИЕ РОДСТВЕННИКИ, ТРОЕ ОПЕКУНОВ  VIII БЛУДНЫЙ МУЖ 116
***
ГЛАВА I

МУЖЬЯ И ЖЁНЫ.

Брок завтракал на свежем воздухе, в веселом маленьком саду отеля.
H;tel Chatham. Солнечные лучи согревали бетонный пол корта сразу за рядом пальм и олеандров, окаймлявших перила, к которым прислонился его Герольд, чтобы он мог читать на бегу, чтобы говори. Он был единственным человеком, у которого был _дженер_ на "террасе", как он выразился
назвал его в честь угодливого официанта, который всегда его обслуживал. Чарльз был магнитом, который притягивал Брока в "Чатем" (этот превосходный французский отель с прекрасным английским названием). Не стоит и говорить о том, чтобы отметить что человек обязан менять английский на противоположный, когда направляет _cocher_ в the Chatham. Парижский извозчик выглядит озадаченным и более, чем обычно, неразумным, когда ему приказывают ехать в Чатем, но его лицо сияет радостью, когда его пассажир вдохновляется на замену Ша-т'ама, с отчетливым ударением на последнем слоге. Затем он щелкает своим кнутом и нахлестывает свою жалкую клячу, пассивно оценивая собственную проницательность всю дорогу до улицы Дону. Улица настолько короткая, что
он почти всегда отвозит кого-нибудь на _it_, а не в сам отель.
Но нужно сказать Sha-t'am_!

Чарльз стоял, но задумчивый, совсем рядом, под рукой, готовые к
наполняйте чаши с медом (Брок был особенно любят его), но
с глазами, склонил вопросительно, даже с нетерпением, в направлении
наверху окно, через суд, за что бездумное гость
создание делал свой туалет в блаженном незнании
дело в том, что тонкие занавески были неплотно задернуты. Брок годами ходил в
"Чатем" только потому, что Чарльз был там постоянным посетителем. Чарльз
говорил на самом отвратительно живописном английском, подавал с
педантичностью, которая отдавала почти властностью, и хвастался, что овладел искусством приготовления американских коктейлей в Waldorf во время пятиминутного пребывания в Соединенных Штатах.

Утро выдалось ленивым. Брок был счастлив. Он даже заинтересовался, когда появился носильщик и размотал длинный моток садового шланга, с помощью которого он резко начал разбрызгивать воду по бетонному покрытию корта
не обращая внимания на расстояние или направление. Более того, он продолжил
поливать ладони у локтя Брока, действуя с места, расположенного не менее чем в двадцати футах от него. Он также бросал вопросительные взгляды на дайверов
окна - редко, если вообще бросал их на растения - пока верный Чарльз не вернул его на землю с помощью определенных сдержанных предписаний и менее умеренных жестикуляция, из которой можно было легко заключить, что "мсье
ел, а не мылся". После чего совершенно невозмутимый носильщик
плеснула вода под прямым углом, к облегчению Брока, в то время как все его
товарищи грузчики, свободен или занят, взялся за ссоры с редкими пренебрежение по делу или судом. A _femme de chambre_, выглянув из удобного окна, присоединилась к общему гвалту, ни в малейшей степени не понимая, о чем идет речь. Комфорт месье должен быть сохранен: в этом, по-видимому, и заключался вопрос в котором все сразу же объединились. "Мсье простит мальчика", Шарль извинился с глубочайшим смирением, принимая многое как должное. "Сегодня будет очень тепло. Ваша салфетка, мсье, она влажная.
Прошу прощения! Он улетел и вернулся с другой салфеткой. "Конечно, мсье,
"Чатам" - это не "Уолдорф", - укоризненно объявил он."_Parbleu_," бить себя по лбу: "я не забыл! М-Сье делает не понравилось Уолдорф. _Eh, bien_, Париж не Нью-Йорк, нет". Достаточно смирив Пэриса, он отошел на задний план, потирая свои руки, как будто очищал их от чего-то неприглядного. Брок намазал
одно из намазанных маслом бисквитов медом и мысленно признал, что Париж
- это не Нью-Йорк.Это был симпатичный парень лет тридцати или около того, американец до мозга костей.Он был светловолосым, ясноглазым, остроумным, с приятным лицом и мужественной внешностью. С ранних лет он проводил часть лета в Европе. Два или три года своей жизни он посвятил изящным искусствам — плодотворным годам, потому что Брок не упустил свой шанс. Он занялся архитектурой и строительством. Сегодня он был одним из самых выдающихся молодых людей в Нью-Йорк — процветающий, успешный и угрожающий старому лозунгу о том, что сын богача не может преуспеть в отцовских владениях. Теперь он приезжал в Старый Свет, чтобы подышать. Он смог объединить
бездельничать и развиваться, не жертвуя одним ради другого, в чем
заключается доказательство того, что его отпуск не был похож на те, которые проводит большинство из нас.
Две недели в Париже должна была последовать в неделю в Санкт-Петербурге
и краткого тура по Швеции и Норвегии. Его пребывание в гей-город
подходило к концу. В то же утро он собирался забронировать билет до Санкт-Петербурга.Отъезд через три дня.
Внезапно его взгляд упал на имя в колонке светской хроники перед ним:
"Роксбери Медкрофт". Его лицо озарилось неподдельной радостью. Старым
другом, верным компаньоном в былые дни, был тот самый Медкрофт,
с широким кругозором, широких калиброванный молодого англичанина, который нажился на отдых несколько лет в Штатах. Они вместе учились в Париже, и они
он трудился вместе в Нью-Йорке. Вот что он прочитал: "Мистер и миссис
Роксбери Медкрофт из Лондона останавливается в отеле Ritz по пути в
Вену. Мистер Медкрофт примет участие во встрече австрийских архитекторов, чтобы состоится там на следующей неделе, а затем вместе со своей женой проведет две недели в Немецких Альпах, в гостях у Альфреда Родни из
Сиэтла "."Дорогой старина Рокс, я должен немедленно встретиться с ним", - размышлял Брок. "Родни из Сиэтл? Никогда о них не слышал." Он посмотрел на часы, подписал чек, внес обычный франк, поблагодарил Шарля за отработанную улыбку и отодвинул стул, его взгляд непроизвольно блуждал по комнате
к порталам американского бара через корт, сразу за помещениями
_concierge_. Одновременно из бара вышла высокая фигура, бросая нетерпеливые взгляды во все стороны, - высокая фигура в клетчатом костюме, котелке, белых перчатках из оленьей кожи, высоком воротнике и серых гетрах. Брок быстро вскочил на ноги. Монокль выпал в другой глаз, и его длинные ноги несли его с нетерпением по отношению к американской.
"Medcroft! Храни тебя Господь! Я был просто на грани ищут вас в "Рице". Рад тебя видеть, - воскликнул Брок, когда они пожали друг другу руки.
"Из всех мужчин и во все времена, Брок, ты самый
подходящий", - воскликнул другой. "Я видел, что вы были здесь и болтами мой
завтрак, чтобы поймать тебя. Эти зверские телефоны не работают. Ой, я говорю,
старик, ты уже закончил свою?"

- Вполне ... Но, к счастью, мне не пришлось запирать его. Ты уезжаешь в Вену, я смотри. Садись, Рокс. Не хочешь ли еще яичницу и чашечку кофе? Делай!
"Спасибо и нет всему, что ты предлагаешь. Что ты делаешь в ближайшие полчаса?
полчаса или около того? Я в чертовски затруднительном положении, и вы должны мне помочь выбраться из него. Англичанин посмотрел на свои часы и нервно потрогал их когда он убирал его в верхний карман пальто. "Это хороший парень,
Брок. Ты будешь вездесущим помощником в трудную минуту, не так ли?" ты?
"Мой аккредитив в твоем распоряжении, старина", - быстро сказал Брок.
Он не шутил. Из этого легко видно, что их дружба прочна.
немаловажный момент, который следует учитывать при развитии этой истории.

"Мой дорогой друг, это именно то, что я горю желанием предложить вам - мой
аккредитив", - воскликнул другой.

"Что это?" - спросил Брок.

"Послушай, Брок, не можем ли мы подняться в твои комнаты? Это секрет, ты же знаешь.
Правда, старина, я серьезно. Никто не должен об этом слышать. Вот почему
Я говорю шепотом. Я не сумасшедший, так что не смотри так. Я бы сделал для тебя то же самое.
Будь условия другими.

- Осмелюсь предположить, что ты бы сделала, Рокс, но какого дьявола ты хочешь, чтобы я сделал?

"Я выгляжу взволнованным?"

"Ну, я бы так сказал".

"Ну, я _am_. Ты знаешь, как я ненавижу просить кого-либо об одолжении.
Кроме того, я собираюсь попросить тебя об одолжении довольно необычном. Пришло
ко мне в одно мгновение этим утром, когда я увидел ваше имя в газете. Своего рода
вдохновение, честное слово. Я думаю, Эдит видит это так же, как и я, хотя
У меня не было времени подробно обсудить это с ней. Она рвется на части, вы знаете.
Дерзайте до самой сердцевины.

Лицо Брока выражало недоумение.

"Не хочешь еще выпить, старина?" Мягко спросил он.

"Еще? Черт возьми, я не пил уже неделю. Пойдем. Я должен
обсудим все это с тобой, прежде чем я представлю тебя ей. Ты должен быть
готов.

- Представь меня кому? - потребовал Брок, навострив уши. Он шел
Вслед за Медкрофтом к лифту.

"За мою жену Эдит", - сказал Медкрофт, раздраженный тупостью собеседника.

"Требуется ли подготовка к такому очаровательному испытанию?" рассмеялся Брок.
Он вспоминал тот факт, что Медкрофт женился на красивой
Филадельфия девушка несколько лет назад в Лондоне, юная леди, которых он
никогда не видел, так что тщательно изгнанные она станет в последствии
почти пожизненный вид на жительство в Англии. Теперь он вспомнил, что она была
богата и что он послал ей смехотворно дорогой подарок и
поздравительную телеграмму во время свадьбы. Кроме того, ему пришло в голову
, что Медкрофты просили его навещать их в их
охотничьем домике несколько сезонов подряд, и что их городской
дом всегда был открыт для него. Хотя он и не игнорировал приглашения,
он никогда не отвечал лично. Он начал испытывать приступы
раскаяния: Медкрофт был таким хорошим парнем!

Лондонец не ответил на безобидный вопрос. Он просто уставился
озабоченным, решительным взглядом на последующих этапах, когда они
скользили вниз. На четвертом этаже они сошли, и Брок повел их
в свои комнаты, выходящие окнами во внутренний двор. Оказавшись внутри и закрыв за собой
дверь, он повернулся к англичанину.

- Ну, что случилось, Рокс? У тебя неприятности? - требовательно спросил он.

- Мы совсем одни? Медкрофт многозначительно посмотрел на фрамугу и на
полуприкрытую дверь ванной. Со смехом Брок провел его в
ванную и вышел, а затем закрыл фрамугу.

"Ты чертовски загадочна", - сказал он, указывая на стул рядом с
окно. Медкрофт приблизил еще одно и сел сам.

- Брок, - сказал он, понизив голос и выразительно подавшись вперед,
- Я хочу, чтобы ты поехал в Вену вместо меня. Брок пристально посмотрел. "Вы
находка, старик. Ты как раз вовремя, чтобы сделать меня величайшее из одолжений.
Для меня совершенно невозможно поехать в Вену, как я планировал, и все же
в равной степени неразумно с моей стороны отказываться от проекта. Видите ли, я просто...
мне нужно быть в Лондоне и Вене одновременно ".

"Для этого потребуется нечто большее, чем напряжение воображения ".
Это так, старина. Но я не против, и мои планы таковы, что их можно легко изменить, чтобы угодить другу. Я нисколько не буду возражать против поездки и буду только рад помочь тебе! «Боже, по твоему виду я подумал, что у тебя какие-то ужасные проблемы. Выкури сигарету».

"Черт возьми, Брок, ты-кирпич!" - крикнул Medcroft, встряхивая друга
силы энергично. В то же время лицо его выражало немалое
неопределенность и никаких сомнений относительно дальнейшего повышения благосостояния его пока
частично оглашена предложение.

"Легко быть кирпичом, мой мальчик, если это включает в себя не больше, чем
изменение одной буквы в своем имени. В любом случае, я хотел бы присутствовать на съезде.
"дружелюбно сказал Брок.

"Ну, понимаете, подлец", - сказал Medcroft посмеиваться, "я боюсь, вы не совсем
оцениваю ситуацию. Я хочу, чтобы ты корчишь Medcroft Роксбери".

"Вы ... что вы имеете в виду?"

"Я думал, вы сочтете это оскорблением. Вот именно: вы должны отправиться в
Вену как Роксбери Медкрофт, а не как вы сами. Ha, ha! Разрывает, да?

- Клянусь душой, Рокс, ты это несерьезно?

- Как никогда серьезно.

- Но, мой дорогой друг...

"Ты не сделаешь этого? Вот что означает твой тон: "в отчаянии".

- Дело не в этом, и ты это знаешь. Мне нечего терять. Это тебе
придется пострадать. Тебя знает вся Европа. Что будут говорить
когда уловка раскроется? "Черт возьми, чувак!"

"Значит, ты уйдешь?" с сияющими глазами. "Я знал, что тебе это понравится,
как американцу".

"Что все это значит?"

"Все это очень просто, если посмотреть на это под правильным углом, Брок.
Вплоть до прошлой ночи я была блаженно предана самой восхитительной из всех
прогулок, так сказать. В десять часов все изменилось. Миссис
Мы с Медкрофтом просидели всю ночь, обсуждая ситуацию с
посыльный - мой поверенный, между прочим. О поездке в Вену не может быть и речи.
Насколько я понимаю. Жизненно важно, чтобы я
вернулся в Лондон сегодня вечером, но еще более жизненно важно
чтобы мир сказал, что я в Вене. Понимаете, что я имею в виду?"

"Нет, меня повесят, если я делаю".

"Что я только что услышал из Лондона заставляет меня с содроганием думаю о
последствия если я поеду на восток в эту ночь. С таким же успехом я могу сказать вам, что существует
заговор с целью совершения гигантского мошенничества против народа. В
Совет графства нужно одурачить и заставить двигаться вперед.
некоторые строительные проекты, в которых задействованы миллионы народных денег. Наши
фирма выступила против определенной группы взяточников, а когда я уехал из Англии, он
было довольно хорошо устроился, что мы заблокировали их игры. Они
узнали о моем предполагаемом отсутствии и намерены напасть на нас, пока меня не будет
. Не приписывая себе слишком много чести, я могу сказать, что я,
ваш старый друг Роксбери, я единственный человек, который оказался настоящей занозой
в боках этих негодяев. Теперь, когда я не стою на пути, они чувствуют, что
они могут добиться принятия всех этих позорных мер. Мои партнеры
и лидеры с нашей стороны послали за мной, чтобы я тайно вернулся. Они
не будут доводить дело до конца, если обнаружат, что я вернулся; это
было бы самоубийством. Поэтому необходимо, чтобы мы перебежать на
их. Я знаю внутреннюю работу схемы. Если я смогу вернуться и
оставаться под прикрытием в качестве, так сказать, главного консультанта, мы вполне можем себе позволить
позволить им поторопиться с решением вопроса, потому что тогда мы сможем совершить переворот и
победить их раз и навсегда. Но, разве ты не видишь, старик, если они
Все знаю, что я уехал в Вену, они не беремся за дело. Вот
почему я прошу тебя отправиться в Вену и выдать себя за Роксбери Медкрофта
пока я проберусь обратно в Лондон и подниму обвинение под этих проклятых
кровососов. Очень, знаете ли, это ужасно серьезное дело, Брок.
Это значит для меня счастье и честь, а также миллионы
ставка-плательщиков Большого Лондона. Все, что вам нужно сделать, это зарегистрироваться в
the Bristol, дать интервью газетам, посетить одну или две сессии
конвенции, которая длится три дня, а затем отправиться в
горы с Родни, остальное сделают светские репортеры".

"С Rodneys? Мой дорогой друг, думаю, что он возражает против
подмена! На самом деле, вы знаете, это нельзя подумать".

"Черт, чувак, Rodneys не знаю, что там было
подмена. Очень просто, разве ты не видишь?"

"Будь я проклят, если я это сделаю".

"Какой же ты тупой осел, Брок! Родни никогда в глаза не видели
меня. Они знают меня как мужа Эдит, вот и все. Они должны принять вас
как Медкрофта, разумеется.

В этот момент Брок выступил с решительным протестом. Он начал с того, что
поднял своего друга на смех; затем, поскольку Медкрофт настаивал, зашел так далеко
что касается того, чтобы строго отчитать его за предполагаемое вмешательство в жизнь
ничего не подозревающих Родни, не говоря уже о шутке, которую он сыграет с
съездом архитекторов.

"Меня бы признали самозванцем, - тепло сказал он, - и вышвырнули из состава
конвента. Я содрогаюсь при мысли о том, что мистер Родни сделает со мной, когда
он узнает правду. Да ты, Медкрофт, должно быть, сошел с ума. Будет
десятки архитекторами, которые знают вас лично или в лицо. Ты..."

"Мой дорогой мальчик, если они не видят меня, они не очень хорошо
узнаешь меня, правда? При необходимости вы можете сослаться на болезнь и остаться
полностью воздержитесь от сеансов. Сделайте заявление для прессы из
уединения в комнате больного - сожалейте о своей неспособности принять участие в
обсуждениях и все такое, вы знаете. При необходимости наймите медсестру. Вы
могли бы рискнуть высказать пару мнений по жизненно важным темам от моего имени.
Мне абсолютно все равно, что вы скажете. Я только хочу, чтобы они думали, что я с ними. Нет
сомневаюсь, что наши враги будут иметь шпиона или два о, висит, чтобы увидеть, что я
на самом деле на прогулку с Rodneys, но они будут по-венски и
они не будут знать меня от Адама. Каковы шансы, пока Эдит там
чтобы быть рядом с тобой? Если она согласна считать тебя своим мужем...

"Боже милостивый!" почти прокричал Брок, вскакивая на ноги с широко раскрытыми глазами. "Ты
не хочешь ли ты сказать, что она... она... поедет со мной в Вену?"

"Решительно, да. Она тоже приглашена. Конечно, она поедет".

"Ты имеешь в виду, что она поедет так же, как и ты - по доверенности?" - беспомощно пробормотал
Брок.

"По доверенности, дьявол! - Клянусь душой, Брок, ты совершенно глуп. У нее
не может быть доверенного лица. Они ее знают. Родни в некотором роде ее родственники
и все такое - троюродные сестры. Если ее там не будет, чтобы
ручаюсь за вас, как, черт возьми, вы можете ожидать...

"Медкрофт, вы сумасшедший! Никто, кроме сумасшедшего, будет представлять его
жене-почему, Господи, приятель, думаю, скандал! Она не будет
перерабатывать налево..."

"В надлежащее время этот вопрос будет разъяснен в Rodneys,--не в
во-первых, вы знаете, - и я буду в состоянии сделать шаг в обувь
прежде чем партии, возвращается в Париж. Впоследствии весь трюк будет раскрыт
миру, и она станет героиней ".

"Я абсолютно парализован!" - пробормотал Брок.

"Соберись, старина. Я собираюсь немедленно отвезти тебя в отель " Ритц", чтобы
познакомлю вас с моей женой - с вашей женой, я бы сказал. Она будет ждать
нас, и, поверьте мне на слово, она участвует в игре. Она ценит
ее важность. Ну же, Брок, это так мало значит для тебя, а для меня это значит
все. Ты сделаешь это для меня? Для нас?"

В течение десяти минут Брок протестовал, его аргументы становились все слабее и слабее
по мере того, как в его сознании формировался истинный юмор проекта. Наконец он пришел к выводу
, что Медкрофт говорит серьезно и что ситуация настолько
серьезна, насколько он ее себе представлял. Просьба англичанина была необычной, но это было
не такой уж безмозглый, как показалось с самого начала. Брок
начинал понимать возможности, которые содержала уловка; мягко говоря
по меньшей мере, он практически ничем не рисковал бы в случае ее осуществления
выкидыш. Несмотря на возможные неприятные последствия, были
элементы редкий жаворонок на предприятии; он ощутил, что он
умелое руководство мимо подводных камней и опасностей.

"Я буду настаивать на том, чтобы тщательно обсудить это с миссис Медкрофт
прежде чем давать согласие", - сказал он в конце концов. "Если ее втянут в игру блефом, я немедленно откажусь от нее." "Нет", - сказал он.
"Если ее втянут в игру блефом. Если она жаждет приключений, я буду
иди, Рокс. Но сначала я должен увидеть ее и все обсудить...

"'PON мое слово, старина, она замечательная, очень добрая, хотя я
говорю это сам себе. Правда, ей грустно, и она сделает все для меня. Видишь ли,
Брок, - и его голос стал очень нежным, - она любит меня. Я уверен в ней.
В мире нет более благородной жены, чем моя. И не красивее,
тоже, - заключил он с гордостью в глазах. - Тебе не придется
стыдиться ее. Ты будешь гордиться шансом назвать ее своей.
Поверь мне на слово." Затем они отправились в отель "Ритц".

- Роксбери, - серьезно сказал Брок, когда они оказались на Рю де ла Пэ,
пройдя два квартала в задумчивом молчании, - мой душевный покой сейчас
балансирует на краю пропасти. У меня ощущение, что я собираюсь
Чак над этим".

"Бред. Ты встряхнись, когда Эдит было бросать на тебя".

- Полагаю, мне следует называть ее Эдит.

- Конечно, и я не буду возражать против пары "дорогая", когда это покажется уместным.
Это довольно обычное, знаете ли, даже среди несчастливы в браке. От
конечно, я всегда был против того, чтобы целовать и ласкать в общественных местах, это
поэтому средний класс".

"И я осмелюсь предположить, что миссис Медкрофт будет возражать против этого наедине", - посетовал
Брок добродушно.

"Осмелюсь предположить", - весело сказал ее муж. - Она твоя жена только на людях
. Кстати, тебе придется привыкнуть к фамилии Роксбери. Не
посмотрите вокруг, как если бы вы ожидали найти меня за спиной, когда
она говорит, 'Роксбери, дорогой!' Я не буду там, вы знаете. Она имела в виду тебя.
Не забывай об этом.

"О, послушайте, - воскликнул Брок, резко останавливаясь и в смятении глядя на
уверенного в себе заговорщика, - неужели мне придется надевать костюм, подобный
это, и монокль, и... и ... Боже милостивый! размолвки?

- Клянусь Юпитером, ты наденешь именно этот костюм! - воодушевленно воскликнул Медкрофт.
- У нас одинаковый размер, и тебе он подойдет не лучше, чем мне. Наши
одежда не подходит нам в Лондон. Умная мысль твоя, подлец, чтобы думать о
это. А, вот! Мы зайдем в этот магазин и забрать стакан. Вы можете
весь день на практике с ним. И, говорю я, Брок, ты так не думаешь
вы можете культивировать ... э ... немного английского стиля речи? Что
звон твой не..."

"Боже, Чувак, я должен быть низким комик, тоже", - выдохнул Брок, как он был
довольно помещается в магазин. Три минуты спустя они были на
на тротуаре у Брока оказался предмет, который он презирал больше всего на свете
из всех вещей на свете - монокль.

Рука об руку они неторопливо вошли в "Ритц". Medcroft сохранил свой застежка на
своего друга под локоть, когда они поднимались в лифте, как один
который боится, что его жертва созерцания полета. Когда они вошли в
уютную маленькую гостиную люкса, молодая женщина поднялась
грациозно из-за стола, за которым она писала. С совершенным
самообладание-она улыбнулась и протянула ему тонкую руку, чтобы американский, как он
пересек комнату, в ушах звенело отрывистое вступление Медкрофта.

"Мой старый друг Брок, дорогая. Он согласился стать твоим мужем. Ты
никогда не встречался со своей женой, не так ли, старина? Румянец разлился по ее
изящному лицу.

"О, Роксбери, как неловко! Он даже не сделал мне предложения. Очень рад
познакомиться с вами, мистер Брок. Я пытался представить, как бы вы выглядели
с тех пор, как Роксбери отправился на ваши поиски. Сядьте сюда, пожалуйста, поближе
Роксбери, мистер Брок действительно попал в вашу ужасную ловушку? Разве
это не самый нелепый поступок, мистер Брок...

- Зовите его Роксбери, моя дорогая. Он полностью готов к этому. А теперь давайте
перейдем к делу. Он настаивает на том, чтобы обсудить это с вами. Ты
не возражаешь, что я присутствую, не так ли, Брок? Осмелюсь предположить, что могу тебе немного помочь
. Я женат четыре года.

В течение часа трио обсудили ситуацию со всех сторон и во всех
его этапах. Когда Брок поднялся, чтобы взять свой уход, он был окончательно и бесповоротно
, совершаемых на предприятии; он был, кроме того, полностью очарованы
на вид безобидного веселья и сладкое приключение, что простиралась перед ним.
Он ушел, с головой погруженный в мысли о блестящей, сообразительной, преданной ему женщине.
молодая американка, которая так искренне участвовала в заговоре с целью обмануть ее.
на данный момент это были ее собственные друзья, чтобы ее муж мог извлечь выгоду из
высокие места.

"Она потрясающая", - сказал он Медкрофту в коридоре. Все планы
были составлены, и все они были одобрены молодой женой. Она
проявила удивительную проницательность и дальновидность в вопросах деталей;
ее способность выбирать и распоряжаться была даже более всеобъемлющей, чем у
у двух мужчин, которые были несколько ошеломлены
смелость не одного, а нескольких предложений, пришедших из её плодовитого
хранилища романтических идей. Она уловила весь юмор ситуации, от начала до
развязки, и, судя по всему, была душой и телом вовлечена в это предприятие,
презирая риск, потому что знала, что помощь всегда рядом в лице преданного
мужа. Не было такого условия, которое нельзя было бы объяснить в её пользу;
адекватной компенсацией за весёлую жертву была бы
краткая отлучка от строгих английских условностей, в
опасные инъекции донкихотство в противном случае слишком здоровой жизни
из банальностей. Общество стало захоронение молодой
вдохновение; она приветствовала воскресение. Изысканный деликатес с
что она проанализировала стоимость и вычислить проценты выиграл для нее
теплый отношении друг ее мужа, другого заговорщика в сюжете
в котором участвуют тончайшие проверка на верность и честь.

- Да, - просто ответил Медкрофт. - У вас не будет причин менять свое мнение.
Брок. Он на мгновение заколебался, а затем выпалил, скорее
жалобно: "Она ужасно хорошая, Демме, она такая. И ты тоже,
Брок, - это очень благородно с твоей стороны. Ты единственный мужчина во всем мире
которого я могла или попросила бы сделать это для меня. Ты мой лучший
друг, Брок, и всегда им был." Он схватил руку американца и
пылко пожал ее. Их глаза встретились в долгом взгляде, полном понимания и
уверенности.

"Я хорошо позабочусь о ней", - тихо сказал Брок.

- Я знаю, что так и будет. Тогда до свидания. Увидимся ближе к вечеру. Ты
уезжаешь сегодня вечером в семь двадцать Восточным экспрессом. С меня хватит.
бронирование забронировано и... и... - Он заколебался, на его губах появилась кривая улыбка.
- Осмелюсь предположить, вы не будете возражать сделать вид, что присматриваете за багажом.
немного, не так ли?

"Я воспользуюсь этой возможностью, чтобы подготовиться к тому дню,
когда я, возможно, отправлюсь в путешествие со своей собственной счастливой невестой. Кстати,
как долго я, как ожидается, буду пребывать в состоянии супружеского блаженства?
Это, знаете ли, немаловажная деталь, хотя на мгновение она ускользнула от внимания.
"Три недели".

"Три недели".

"Три недели?" Он чуть пошатнулся.

"Что долго в эти дни скорейшего разводов", - сказал Medcroft
вежливо.




ГЛАВА II

НЕВЕСТКА


Восточный вокзал был заполнен людьми, когда появился Брок, полностью.
за полчаса до отправления поезда. Не мало ужасу, он обнаружил,
самому интересно, если весь Париж собрался уходить и, с другой
стороны, если остальная часть континента была прибыть. Он чувствовал себя дураком в
Невыразимый клетчатый костюм Медкрофта; и монокль оказались гораздо более
упрямой, непривлекательной вещью, чем он даже подозревал.
Правая сторона его лица была в состоянии полупаралича из-за
необходимых мышечных нагрузок; у него был тошнотворный страх, что хмурый взгляд, который
отмеченному бровю было суждено образовать вечный союз с ухмылкой
в уголке его носа, навсегда разрушив симметрию его лица.
Если человек, у которого нет правильного строения лица, все же попытается совершить
подвиг удержания монокля на месте в течение нескольких часов, он может прийти к пониманию
по крайней мере, одного из испытаний, выпавших на долю бедняги Брока.

Казалось, все уставились на него. Он слышал, как не один американец
в суетящейся толпе сказал другому: "Англичанин", и почувствовал облегчение
пока один или два англичанина не нарушили его уверенность, грубо намекнув на
его как "проклятого американского подхалима".

Прошло довольно много времени, прежде чем было замечено, как миссис Медкрофт спешит со стороны
вагона, преследуемая тремя фактерами, нагруженными сумками и
коробками.

"Не пожимайте друг другу руки", - предупредила она быстрым шепотом, когда они подошли друг к другу.
 "Я узнала вас по одежде".

"Слава богу, это было не мое лицо!" - воскликнул он. - Ваши чемоданы проверены?

- Да, сегодня днем. У меня нет ничего, кроме сумок. У вас есть
билеты? Тогда давайте поднимемся на борт. Я просто не мог попасть сюда раньше", - она
шепнул виновато. "Нам пришлось проститься, ты знаешь. Бедный старый Рокси! Как
ему это не понравилось! Я отправил Бертона и О'Брайена впереди себя. Моя сестра привезла
их сюда в своей карете, и я осмелюсь предположить, что к этому времени они уже на борту и в постелях
. Вы их не видели? Но, конечно, вы не знаете моих горничных. Как
глупо с моей стороны! Не пугайтесь. У них есть свои инструкции, Роксбери.
Тебе не кажется это странным?

Брок похолодел от дурного предчувствия, когда они шли вдоль шеренги
_вагонолицых_ вслед за носильщиками. Миссис Медкрофт была столь же
хладнокровна, сколь он был неловок. Когда
они поднимались по ступенькам экипажа, она повернулась к нему и
сказала с самым злобным блеском в глазах,--

"Я ни капельки не нервничаю".

"Но ты замужем намного дольше, чем я", - ответил он.

Затем последовала расстановка сумок и свертков. Она спокойно приказала
носильщикам переложить вещи на верхнюю койку. Подошел _garde_
чтобы возразить на своем самом быстром французском.

"Но где же мсье будет спать, если туда поднимут чемоданы?" он возразил.

Миссис Медкрофт уронила свою туалетную сумку и повернулась к Броку с испуганным выражением лица.
Глаза ее приоткрылись. Он стоял в коридоре, две сумки на
его ноги, возбужденный блеск в его глазах. Густой румянец залил ее лицо.
выражение полного разгрома сменило жизнерадостность момента
до этого.

- Правда, - пробормотала она и не смогла продолжать. На ее лице появилась прелестнейшая морщинка
. Брок отмахнулся от гарды.

"Все в порядке", - объяснил он. "Я не буду занимать... Я имею в виду, я возьму
одно из других купе". Как _garde_ открыл рот, собираясь
протест, она обратила Брока внутри отсека и закрыл дверь. Миссис
Medcroft был взволнован.

"О, какой жалкий _контраст_!" - воскликнула она в отчаянии. "У Рокси есть
в конце концов, устроил ужасный беспорядок. Он не занял купе
для тебя. Я... я боюсь, вам придется взять это и ... и позволить мне уйти
с...

- Чепуха! - перебил он. - Ничего подобного! Я найду кровать, не
страх. Я думаю, здесь много места в поезде. Ты больше не будешь спать
со слугами. И не можешь уснуть, обвинять бедного старого Рокс. Он
одинокий и несчастный, и он...

- Но у него есть где переночевать, - пожаловалась она. - Мне так жаль, мистер Брок.
Это совершенно ужасно, и я ... я ужасно боюсь, что ты не сможешь
чтобы получить койку. Роксбери вчера пытался добиться для себя более низкой.

"И он ... не смог ее получить?"

"Нет, мистер Брок. Но я попрошу горничных отказаться от их...

- Пожалуйста, пожалуйста, не волнуйтесь ... и, пожалуйста, не называйте меня мистером Броком. Я ненавижу
это имя. Спокойной ночи! А теперь не думай обо мне. Со мной все будет в порядке.
Утром ты найдешь меня веселой, как жаворонок.

Он не дал ей шанса на дальнейший протест, а выскочил из купе
. Когда он закрывал дверь, у него возникло тревожное впечатление.
она сидела на краю своей койки и истерически хихикала.

В _garde_ выслушали его просьбу предоставить отдельное купе с
унынием способного французского сопровождающего, который всегда готов помочь.
сочувствие и упрямство. Нет, он был вынужден сообщить месье американцу
(к ужасу псевдоангличанина), что будет невозможно
заказать другое купе. Поезд был переполнен до отказа.
вместимость. Многим было отказано. Нет, луидор не помог бы.
Глубочайшее горе и тоска наполнили его душу, когда он увидел затруднительное положение
Месье, но облегчения не было.

Жалкая манера Брока растягивать слова по-английски вскоре уступила место
резкие, выразительные американизмы. Было уже больше восьми часов, и поезд
был в самом разгаре. Уличных фонарей становилось все меньше и меньше, и
мягкий, свежий воздух пригорода врывался в окно.

"Но, черт возьми, я не могу сидеть всю ночь!" - прорычал Брок с
раздраженной окончательностью.

"Месье забывает, что у него есть койка. В том, что у него нет кровати, нет вины
compagnie_. Разве мсье сам не заказывал это
купе? _Tr;s bien!_"

В результате сильных уговоров _garde_ согласилась сделать "
гранд-тур" поезда класса люкс в поисках места для стоянки. Само собой разумеется,
он был сильно озадачен неосторожным замечанием Брока о том, что
он был бы доволен "верхним, если бы не мог придумать ничего лучше". Ради
своей жизни, мсье гарде_ не мог понять ситуацию
. Он ушел, качая головой и глядя на билет, как
как бы говоря, что американец никогда не удовлетворяется, даже с
лучшие.

Брок опустил подоконник в коридоре и сел, тупо уставившись в темноту
в свистящую ночь. Затруднительное положение наступило
он пришел к нему так внезапно, что до сих пор не находил возможности
проанализировать это во всей полноте. Худшее, что могло из этого получиться, конечно,
было неудобно провести ночь в кресле. Он знал, что это поезд
из спальных вагонов - Ах! Он вдруг вспомнил о багажном вагоне! В качестве
последнего средства, он мог бы найти приют среди сундуков!

И потом, было что-то раздражающее в подозрении, что она
смеялась, как будто это была грандиозная шутка - возможно, даже сейчас она так и была
согнулась пополам на своем узком диване, подавляя хихиканье, которое невозможно было подавить
.

Когда _garde_ вернулся с печальной информацией о том, что ничего,
решительно ничего, не будет, больно констатировать, что Брок
выругался в манере, которая вызвала глубочайшее уважение машиниста.

"В четыре часа утра, мсье, пожилой джентльмен и его жена
выйдут в Страсбурге, месте их назначения. Они в этом перевозка
и вы можете занять свое купе, если м-Сье не будет возражать против
спать в комнате, которую он только что покинул двое плакальщиков, которые в день похоронили
любимому сыну в Париж. Они сохранили все цветы в своих...

- Четыре часа! Боже милостивый, что мне делать до тех пор? - простонал Брок,
с неподобающей мужчине ненавистью глядя на дверь медицинского отсека.

"Возможно, мадам пожелает занять верхнюю..." - робко предположил охранник
но Брок остановил его повелительным жестом. Он
предложил, вместо этого, багажный фургон, после чего охранник разразился
псалмом крайнего уныния. Это было против правил, безвозвратно.

"Тогда, я полагаю, мне придется сидеть здесь всю ночь", - сказал Брок слабым голосом. Он
забывал свой английский.

"Если мсье не желает занять свою кровать, то да", - сказал охранник, пожимая плечами
его плечи и руки моет всего непонятного
Роман. "М-Сье будут получать таможенники в
границы. Возможно, он даст мне ключи от сундуков мадам, так что
она не может быть нарушена".

"Спроси у нее их сам", - прорычал Брок после одного ошеломляющего момента
смятения.

Часы медленно ползли. Он сотни раз прошелся по извилистому
коридору взад и вперед; он сел на каждое сиденье у окна в
вагоне; он кивал, дремал, стонал и смеялся над собой в тишине.
глубочайшая насмешка на протяжении всей этой мрачной ночи. Рассвет наступил в
четыре; он видел восход солнца в первый раз в своей жизни. Он ни
понравилось ни оценили новинку. Никогда еще он не видел ничего столь же
уныло-унылого, как первые серые отблески, которые подкрадывались, чтобы посмеяться над ним
во время его бдения; никогда он не видел ничего более жуткого, чем мягкое красное свечение
это заливало утреннее небо.

"Я просплю весь день, если когда-нибудь лягу в эту чертову кровать", - сказал он себе.
в горькой тоске.

Таможенники подозрительно посмотрели на него на границе. Им
очевидно, рассказали о его странном безумии, заключающемся в отказе занять
причал, за которые он заплатил. Их изучение его эффектов было более
тщательный, чем обычно. Он, возможно, вошел в их головы, что он был
стоя на страже покоя справедливое сообщник. Они задавали так много
смущающих и приводящих в замешательство вопросов, что он испытал искреннее облегчение
когда они прошли мимо, все еще подозрительный.

Поезд опаздывал, и в пять часов он отчаянно боролся с порывом
сойти с поезда в Страсбурге, найти жилье в отеле, а затем,
освеженный, отправляюсь в Лондон, чтобы разобраться со злобными
Медкрофт. Однако высадка почтенных скорбящих восстановила
в какой-то степени это успокоило его. В конце концов, подумал он, было бы трусостью и подлостью бросить доверчивую жену; он представил, как она спит, уверенная в его преданности. Нет, он поговорит с Медкрофтом позже.

Он поздравлял себя с приобретением кровати, хотя она и пахла, как
подушка из тубероз, когда все его приятные расчёты были нарушены появлением
немецкого бюргера и его семьи. Тогда-то он и узнал, что эти люди забронировали _le
compartement_ от Страсбурга до Мюнхена.

Брок вернулся на свое место у окна и уныло ждал звонка к завтраку
. Он крепко уснул, не снимая монокля; и ему было все равно,
что его шляпа выпала из окна и улетела прочь
по зеленым рейнским полям. Когда в следующий раз он взглянул на часы,
было восемь часов утра. Маленький мальчик стоял в конце
отрывок, уставившись широко раскрытыми глазами на него. Пришел укладка двух маленьких девочек, половина
одет, из купе, по-видимому, в ответ на подростка
прошептал команду, чтобы поскорее вышел и вижу смешного человека. Брок нахмурился
стемнело, и троица стремительно юркнула в купе.

Он дотащил свои негнущиеся ноги до вагона-ресторана в Штутгарте и засунул
их под стол. Вагон был совершенно пуст. Пока он тупо смотрел
в меню, кондуктор из своей машины поспешил сообщить, что
Мадам не будет завтракать до девяти. Она все еще была очень сонной. Будет ли
Месье Медкрофт не будет так любезен распорядиться, чтобы ей принесли кофе и булочки
в ее купе в это время? И будет ли он против, видя, что горничная
следили за тем, чтобы Raggles, конечно, имел свое печенье и гулять на следующем
станция?

— Рэгглс? — переспросил Брок, проведя рукой по лбу. Другой
пожал плечами и искоса посмотрел на него. — О, да, — я — понимаю, —
 пробормотал озадаченный Брок, приходя в себя. Следующие десять минут
он размышлял о том, кем может быть Рэгглс.

Он съел свою клубнику и ждал яичницу с беконом и кофе, с досадой поглядывая на ранних пташек, которые уже подходили к стойке за своим кофе и булочками. Они проснулись — он понял это по тому, как они самодовольно причесывались, и по тому, с каким интересом они рассматривали окрестности, которые он с утомительной привычкой ненавидел и презирал.

Действия двух молодых женщин возле двери привлекли его внимание.
Из их действий он внезапно понял, что они обсуждали
его, причем в более или менее шутливой манере. Они перешептывались
, выглядели застенчивыми и улыбались самым смущающим образом. Он покраснел
до ушей и начал яростно удивляться, почему его яйца и кофе
готовятся так медленно. Затем, к его ужасу, молодые женщины,
явно из прислуги, набросились на него со смущенными улыбками. Он
впервые заметил, что одна из них несла очень маленькую
ребенок у нее на руках; когда она подошла, застенчиво улыбаясь, она
протянула малыша изумленному Броку и сказала на превосходном древнеанглийском
:

[Иллюстрация: Брок]

- Доброе утро, мистер Медкрофт. Затем, с редким вдохновением: - Малыш,
поцелуй папу ... ну же, сейчас же.

Она подтолкнула младенца почти к самому лицу Брока. Он не заметил, что
это был красивый ребенок и что в его глазах был ужас.;
он знал только, что дико смотрит на злобную медсестру, а правда
медленно пробивается в его одурманенный мозг. Целую минуту он
уставился так, словно окаменел. Затем, изобразив болезненную усмешку, он попытался
привести свое остроумие в соответствие с требованиями экстраординарной ситуации. Он
поднял руку и пробормотал: "Пойдем, Рэгглз! У меня нет печенья, но
вот, возьми булочку, пожалуйста. Поцелуй меня!" Он добавил, что в прошлом в большинстве
героический сдаться.

Медсестра и горничная пристально посмотрел на него, повернулся малыш в страхе
тесно прижиматься к шее бывшего.

- Боже милостивый, сэр, - прошептала медсестра, нервно оглядываясь по сторонам.;
- это не Рэгглз, сэр. Это младенец.

- Вы думаете, я слепой, мадам? - свирепо прошептал он. - Я вижу, что это
ребенок, но я не знал, что он должен быть. Его отец не упоминал
это мне".

"Это мудрый отец, который знает своего ребенка", - сказала медсестра, с
подскажите сарказм.

"Я думаю, они должны были подготовить меня к этому", - прорычал он. "Это
предполагается, что это мое? Миссис Медкрофт знает об этом?"

- Вы имеете в виду, о ребенке, сэр? Конечно, она знает. Это ее. Пожалуйста,
не выглядите так странно, сэр. Честное слово, сэр, я не знал, что вы этого не знали,
сэр. Мне не сказали, не так ли, О'Брайен? Вот, сэр, видите! Миссис Медкрофт
сказала, чтобы я привел к вам Тутлза, сэр. Она сказала...

"Тутлза?" пробормотал Брок. "Тутлза и Рэгглза. Я полагаю, что есть
различие без особой разницы. Вы Бертон?"

"Да, Мистер Medcroft. Медсестра. Вы не хотите взять ребенка на минуту, сэр?
Просто чтобы познакомиться и для вида. Она прошептала
благонамеренную просьбу. Брок, теперь полностью проникшийся духом ситуации,
услужливо протянул руки. Младенец издал страстный вопль отвращения.

- Ради Бога, отведите его обратно к матери! - поспешно простонал Брок.
- Он не любит незнакомцев! Уведите его отсюда!"

"Это не он, сэр", - прошептала горничная, когда медсестра приготовилась к бегству.
поспешно ретироваться с отпрысками Медкрофтов. "Это она, сэр".

Лицо Брока выражало недоумение, когда они спешили из машины.

"Клянусь Богом, - пробормотал он, - что дальше?"

То, что пришли потом, было еще более удивительно чем неожиданным
появлением трепач. Он едва обрел все свое хладнокровие, - с его
кофе-когда юная леди вступила автомобиля. Само по себе это было не так уж много,
о чем стоило говорить, но то, что последовало, было чем-то таким, о чем даже он не мог бы мечтать,
если бы ему дали шанс. Позже он вспоминал, в
некоторые расстроены, что его второй быстрый взгляд на вошедшего
превратился в чуть менее грубым взглядом восхищения. Малый
интересно, пусть это будет передовой в свою защиту.

Она была удивительно прекрасна по-ослепительно, можно сказать, с
некоторую поддержку прилагательное. Более того, она смотрела прямо в
его глаза из своего неустойчивого положения возле двери; более того, застенчивая,
даже озорная улыбка появилась на ее лице, когда она поймала его взгляд.
Никогда еще он не видел более прелестного лица, чем у нее; никогда еще он не смотрел
на более совершенную картину изящества, привлекательности и ... да, подтянутости.
Она улыбалась с несомненным дружелюбием и узнаванием, и все же
он мог бы поклясться, что никогда в жизни не видел ее раньше. Как будто он
мог забыть такое лицо! Внезапное чувство очарования охватило его.
Неописуемое, но восхитительное.

Она приближалась к нему, все еще застенчиво улыбаясь, ее губы были приоткрыты, как будто
она учащенно дышала от страха или другой эмоции. Он поставил свой
кофе-чашка без оглядки на вкус, ни направление его взгляд устремлен на
подтянутая, стройная фигура в синем. Теперь он увидел, что ее темные глаза были полны
с мягкой серьезностью, которая опровергает ее храбрая улыбка, Нежность розового
вошел в нее ясный, высокий воспитанный лица; неустойчивость дворянка
окутал ее с мантией, которая защищала ее от любых подозрений на
смелость. Брок с трудом поднялся на ноги, на его лице было написано изумление.

- Доброе утро, Роксбери, - сказала она самым безличным из приветствий.
Ее улыбка углубила как пустота увеличился в лицо. В большинстве
случайные, ни в чем не факт образом, она присвоила себе стул напротив
столик от его. - Пожалуйста, присаживайся, Рокси.

Он резко сел. Одно напряженное, смущенное мгновение они смотрели
испытующе друг другу в глаза.

"Вы Рэгглз?" вежливо спросил он.

"Бедняга!" - воскликнула она в ужасе. "Рэгглз - французский пудель Эдит.
Тебе никто не рассказывал о пуделе? Она произнесла это полушепотом. В тот самый момент он начал
обожать ее - обстоятельство, о котором стоит помнить.

- Никто не рассказывал мне о _ тебе_, если уж на то пошло, - извинился он,
трепеща от восторга, какого он никогда раньше не испытывал. - Не могли бы вы
не шепни мне, кто ты такой? Я должен быть твоим
отцом - или кем?

"Все это так восхитительно буднично, не правда ли?" - сказала она. - Осмелюсь предположить, что они
забыли сказать тебе, что ты человек семейный. Они что, совсем не упоминали меня
? Она очень мило надула губки.

"Нет, они проигнорировали тебя, Рэгглза и Тутлза. Есть ли еще кто-нибудь в моей
семье, с кем я не знаком?"

- Видите ли, мы приехали на станцию немного раньше Эдит. Вот почему
вы пропустили встречу с нами. Однако мы увидели вас там. Я узнал
вас по одежде. Ты казалась очень несчастной. О, я забыла. Ты хотела
чтобы знать, кто я. Что ж, я твоя невестка. Она заказала кофе и
тосты, пока он сидел и размышлял. Когда официант удалился, он
наклонился вперед и сказал совершенно откровенно,--

"Вы, конечно, извините меня, но я не могу понять, как я был настолько
близорук, что женился на вашей сестре".

"Ну, вот видите, вы не видели меня, пока вы были
женат," она ругалась. "Я был в монастырь Священного Сердца, вы помните".

"Ах, это объясняет надзора. Я считал необычайно
различая лица. Позвольте мне видеть: я женился на мисс Фаулер, не так ли?"

- Да, Роксбери. Четыре года назад, в Лондоне, в соборе Святого Георгия на Ганноверской площади
, в четыре часа, в субботу. Разве они тебе всего этого не говорили?

"Я не думаю, что они что-то говорили о том, что это будет в четыре часа. Я рад
узнать ужасные подробности, поверьте мне. Спасибо! Знаешь, я решил, что ты
американец, как только увидел тебя в дверях, - продолжил он, совершенно
не к месту.

- Как умно с твоей стороны, Роксбери!

"О, послушайте, мисс Фаулер, я не такой осел, каким кажусь, на самом деле я не такой.
Я пытаюсь выглядеть как..."

"Тсс! Если ты хочешь, чтобы я поверил, что ты не такая задница, какой, по твоему мнению, выглядишь,
будь осторожен в своих словах. Помни, что я для тебя не мисс Фаулер. Я
Констанс... иногда Конни. Ты можешь это запомнить, Роксбери?

Он глубоко вздохнул. - О, послушай, Конни, я бы предпочел быть простым.
Брок для тебя.

"Пожалуйста, не забудьте, что я делаю это для моей сестры, - не для
себе, любым способом", - сказала она натянуто. Он мучительно покраснел,
сознавая упрек.

"Пожалуйста, пока не обращайте внимания на мои недостатки", - сказал он. "Я постараюсь сделать
лучше. Видите ли, я был несколько подавлен чувством собственной
значимости. Я не привык быть главой заведения. Это имеет
оглушило меня. Много чего произошло со мной с тех пор, как я покинул вокзал
де l'est прошлой ночью". Он был внимательным, не обращаясь к его несчастной
режим путешествия. "Например, я полностью потерял голову". Он
мог бы сказать "шляпа", но это прозвучало бы банально и приземленно.

"Знаешь, так бывает, когда человек теряет свою личность", - сказала она.
сочувственно. "Эдит говорит, что ты срываешься и все такое"
"продолжила она поспешно, идеально имитируя. "Ты очень подходишь"
"тебя рекомендовали как шурин".

"Ты останешься с нами до конца спектакля?"

- Да. Родни - мои друзья, не Эдит. Кэтрин Родни была в
монастыре со мной. Мы часто видимся. Я уверен, что вы
понравится ей. Все падают ужасно в нее влюблен".

"Очень любезно с вашей стороны позволить это", - возмутился он галантно. "Я
уверен, мне будет приятно влюбляться. Который напоминает мне, что у меня никогда не было
сестра-в-законе. Они очень хорошие, как мне сказали. Странно, что Медкрофт
не рассказал мне о вас. Не могли бы вы поделиться немного общей информацией
о себе - и, смею заметить, о моей семье в целом?
Это может пригодиться.

"У меня такое чувство, будто я знаю тебя много лет", - откровенно сказала она.
Отвечая на его пристальный взгляд. Она наклонилась вперед, поставив локти на стол и подперев руками
подбородок. - Я всего лишь сестра Эдит. Мы живем в Париже, то есть
я и отец. Я на три года младше Эдит. Конечно, вы
знаете, сколько лет вашей жене, поэтому не будем заострять на этом внимание. Вы не знаете? Тогда
Я бы потребовал этого от нее. Я не была в Филадельфии, так как я был
семь-и это давным-давно. У меня нет матери, а отец ушел в Южной
Америка на бизнес. Итак, вы видите, младшая сестра теге после большой
Сестра. Ой!" Она прервала рассказ с резкой сменой
образом. "Мне так жаль, что вы допили кофе. Теперь тебе придется уйти.
Роксбери всегда уходит.

"Но я еще не закончил", - нетерпеливо воскликнул он. "Я собираюсь выпить еще три
или четыре банки. Ты не представляешь, как..."

"Тогда все в порядке", - сказала она, с ее редчайшими и наиболее уверенно
улыбка. "Ну, Эдит попросила меня приехать в Лондон на сезон. В
Rodneys были в то время в Париже, однако, и они попросили меня
присоединиться к ним на две недели в Тироле. Когда я сказала, что я был на
навестить... с вами, я имею в виду... Они настояли, чтобы вы все тоже пришли.
 В некотором смысле, у них есть связи, разве вы не видите. Поэтому мы согласились. И
вот мы здесь ".

- Вы, случайно, не помолвлены, чтобы выйти замуж, или
что-нибудь в этом роде, - рискнул спросить он. "Не раздавливай меня! Это только как
защищать, понимаешь. Люди могут задать вопросы".

"Вы не обязаны отвечать на них, Роксбери", - сказала она. Промывочный было
углубление в щеке. Это убедило его, что она была влюблена - и
помолвлена. У него странно упало сердце. "Ты можешь сказать, что
ты не знаешь, может ли кто-нибудь быть настолько невежливым, чтобы спрашивать. - Внезапно у нее перехватило дыхание.
она уставилась на него в какой-то панике. - Боже мой, - прошептала она
, не донеся тост до ее губ, - Ты, случайно, не помолвлен?
Ужасная мысль! Он радостно рассмеялся. - Я не знаю. - Тост застыл на полпути к ее губам. - Ты, случайно, не помолвлен?

Ужасная мысль! "Люди не будут спрашивать обо мне, моя дорогая Констанс.
Я уже женат, ты знаешь. Но если кто-то _should_ спросить, Ты не
обязаны ответить".

Она выглядела мутной и неопределенной. "Может ты и женился, после
все," она теряюсь в догадках. "Кто знает? Бедный старый Роксбери не было бы
тактичность спросить".

- Я закоренелый холостяк, поверь мне.

В течение следующей четверти часа они болтали самым оживленным, самым
несущественным образом, наладив прекрасные отношения друг с другом и
придя к справедливому пониманию того, что их ждет в будущем.
форма опасности и приключений.

Она была самым восхитительным человеком, которого он когда-либо встречал, а также самой
красивой. В ней чувствовалась жизнерадостная, постоянно растущая уверенность в себе
это очаровывало и успокаивало его. Она обладала способностью
отличать разумное от смешного с великолепной проницательностью.
Более того, она могла шутить и быть серьезной с беспристрастным умом
это тешило его тщеславие, ни в малейшей степени не вызывая подозрений
что она просто умна. Он стал блаженно проникся идеей
что она сама удивилась этому открытию, что он был уж совсем
привлекательная. На самом деле, он был совершенно искренне доволен собой - за что
его можно простить, если подумать, какой находчивой может быть женщина
тактичная, если она очень, очень хорошенькая.

И, в качестве дальнейшей аналогии, Брок был вполне симпатичным парнем,
помимо того, что он красив и чистокровен до мозга костей. Это не предательство.
хладнокровно утверждать, что мисс Фаулер не вступала в союз с "Энтерпрайз".
она присоединилась к "Энтерпрайз" только после того, как прижала Роксбери к
факты, касающиеся прошлого Брока. Она была должным образом освобожден, чтобы найти
что он пришел штраф старой семьи, и что он вел более одного
котильон в Нью-Йорке.

Он испытал значительные изменения фронта в отношении Роксбери
Медкрофт до окончания завтрака. Возможно, это было из-за
очарования ее глаз или зова ее голоса, но это остается
неоспоримый факт, что он больше не думал о Медкрофте как о глупом
растяпе; вместо этого он стал считать его хорошим и безупречным
Самаритянином. Все это доказывает, что божественность формирует наши цели,
грубо обтесываем их, как можем.

"Я уверен, что мы поладим", - сказал он, а она означала ее
желание вернуться в отсек. "Я всегда мечтала о милой,
приятной невестке".

"Ее миссия в жизни, до определенного этапа, состоит в том, чтобы заставить мужчину
оценить тот факт, что он, в конце концов, был подхвачен маленькой
но достойная семья, - беспечно сказала она. "Также в ее обязанности входит подливать масла в огонь
и разбрасывать цветы вдоль супружеской дороги,
пока ее добрые услуги не вызывают недовольства. Кстати, Роксбери, я собираюсь
оградить вас от горьких упреков. Вы забыли
заказать кофе и булочки для вашей жены.

"Великий Скотт! Я так и сделал! Уже девять часов. Он распорядился, чтобы принесли кофе и
булочки немедленно. - Надеюсь, она не умерла с голоду.

- Мой дорогой Роксбери, - строго сказала она, - я должна взять тебя под свое крыло. Ты
вам предстоит многое сделать в ближайшие двадцать четыре часа, и не последняя из них
в ваши обязанности входит порабощение Тутлза и Рэгглза. Тутлзу
пятнадцать месяцев, возможно, вам будет интересно узнать. Мы не можем позволить себе иметь
Болтун кричать от ужаса каждый раз, когда она видит вас, и это будет большинство
жаль, если Raggles должен рычать и огрызаться на вас, как он делает вообще
подозрительных незнакомцев. Время от времени он тоже кусается. Ты любишь детей?

"Да, я... я думаю, что люблю", - с сомнением сказал он. "Я полагаю, я мог бы культивировать
вкус к ним. Но, я говорю," с горящими воодушевлением: "люблю собак!"

"Возможно, в твою пользу говорит тот факт, что Рэгглз ненавидит настоящего
Роксбери. Он рычит каждый раз, когда Рокси целует Эдит ".

"Он когда-нибудь кусал Рокси за это?"

"Нет, - с сомнением, - но Рокси несколько раз приходилось пинать его".

"Как это утомительно - пинать и целовать одновременно".

"Рэгглз очень ревнив, ты же понимаешь".

"Это больше, чем я могу сказать о старой милой Рокси. Но я постараюсь
предупредить Рэгглза, заставив Эдит держаться на расстоянии, - сказал он,
мрачно нахмурившись. - Тебе не приходило в голову, что Тутлз будет
довольно... э-э... большая неприятность, когда дело доходит до альпинизма? Он
тщательно подбирал слова, чтобы сказать это.

- О, боже мой, Роксбери, неужели ты оставил бы бедняжку дома...
дома, в такую ужасную жару?

"Я уверен, что меня нельзя было обвинить в том, что я оставил ее дома", - запротестовал он
. "Еще полчаса назад ее не существовало. Боже! как они
появляются!"

Остаток дня Брок провел, знакомясь со своей семьей
или, скорее, со своим менажем_. Были привычки и слабости, требования
и ограничения, к которым ему приходилось приспосабливаться с неизменной
доброта. Он сделал друг Raggles без особых усилий; собак всегда
взял его словам, он скромно призналась. Трепач был менее уязвим. Она
неизменно выла при каждом из его первых полудюжины заигрываний; его
храбрость начала убывать с шокирующей быстротой; его следующие нерешительные
заигрывания на самом деле были бесславными отступлениями. Воодушевленный
поддерживающей Констанцией, он встал у своих орудий и, наконец, был рад
увидеть слабые признаки капитуляции. К полудню он победил. Тутлс
разрешила ему носить ее вверх и вниз по платформе станции (она была слишком
молода, чтобы осознать, какому риску она подвергалась). Эдит и Констанс вместе с
сияющей медсестрой и О'Брайеном тепло аплодировали, когда он вернулся со своего
первого променада с Тутлзом в руках и на каблуках от Рэгглз. Фонд
матери в толпе спешащих путников нашли время, чтобы посмотреть на него
и улыбка, как будто хотела сказать: "какой приятный человек!" Он почти мог слышать их
сказав это. Что, без сомнения, объясняло сильный румянец на его щеках
.

"Вы когда-нибудь шлепали ее?" однажды он потребовал ответа у миссис Медкрофт после
Тутлз вызвал слезы на его глазах мощной атакой на его
нос. Она уловила огонек опасности в его серых глазах и поспешно
выхватила у него из рук назойливые Зубки.

Мисс Фаулер держал его постоянно при работе с стеклышко и его
Английский, ни один из которых он работал достаточно хорошо, чтобы угодить ей
критическая оценка. На самом деле, он трудился весь день с сохранением, если
не угрюмость, жесткий, управляемый рабом. Он не успел
устали. Всегда было что-то новое, что нужно было сделать, или выучить, или забыть.
Его день был заполнен до отказа. Он был семейным человеком!

Его закадычной женой было само спокойствие. Она наслаждалась собой.
Когда она не развлекалась, наблюдая за несчастьями Брока, она
дремала, или читала, или посылала за прохладительными напитками. Со всем
эгоизмом послушной жены, она была довольна тем, что переложила ответственность
на это всегда удобное и полезное существо - отстраненную сестру.

Брок посылал ей телеграммы из городов по пути следования - Ульма, Мюнхена,
Зальцбург, и другие, - все предназначены для реальной Роксбери в Лондоне, но
отправили в фиктивном на Рассел-стрит, те же были
согласован по крайней мере двое из заговорщиков. Это мало что значило
она монотонно повторяла свои слова о состоянии здоровья
ее самой и Тутлза. Роксбери, несомненно, понравится затянувшийся
счастья принесла на эти депеши, хотя они и вытащили его
из постели или по нему скучала вообще, пока они не достигли его в кучу на
следующий день. Возможно, он также был рад услышать из Мюнхена, что
Роксбери был совершенно очарователен. В ходе своего самого длинного
письма она сказала, что очень рада, что малышка начинает любить ее
отец с каждым днем нравился ей все больше и больше.

На одной из станций Брок едва не опоздал на поезд. Он замахнулся
сам поднялся на борт, когда машины выкатывались из ангаров. Когда он опустился,
разгоряченный и измученный, на стул напротив своей жены и ее сестры,
первая оторвала взгляд от книги, слегка зевнув, и спросила:

"Ты наслаждаешься своим медовым месяцем, Роксбери?"

"Безмерно!" - воскликнул он, но не раньше, чем поискал и поймал на себе
Отсутствующий взгляд Конни. "Разве нет?" он попросил мисс Фаулер, глаза
танцы. Она улыбнулась ободряюще.

"Я думаю, что вы не такой хороший человек, чтобы иметь о", - прокомментировала г-жа
Медкрофт, на этот раз свободно зевая и потягиваясь своими прекрасными молодыми руками в
роскошь домашнего уюта.

Брок лег спать пораньше, в Вене в ту ночь, уставшие, но счастливые, заботливые
не то, что завтра выведешь пока она продолжала оказывать ему
с сестрой-в-законе и жена, которая была посвящена--с другим человеком.




ГЛАВА III

С ДАЛЬНИМИ РОДСТВЕННИКАМИ


К концу недели нашли Брок довольно основательно приручены--использование
выражение поставляется своей новой невесткой. Правда, он прошел через
несколько тяжелых испытаний и потерял немалую часть своего чувства местности,
но он быстро восстанавливал его по мере того, как путь становился все легче и менее
непонятный. Сначала он был раздражающе небрежен, откликаясь на имя
Медкрофт; но, чтобы оправдать свою глупость, нужно всего лишь сказать
что он впал в состояние, которое едва позволяло ему знать
свое собственное имя, не говоря уже о другом. Он был околдован!
Поэтому совершенно не имело значения, под каким именем он выступал: он быve
отвечал так же охотно на одно, как и на другое.

Он вежливо игнорировал телеграммы и письма, адресованные Роксбери Медкрофту,
а однажды он сидел как комок, и все смотрели на него, когда
председатель съезда архитекторов спросил, есть ли у мистера Медкрофта
что сказать по обсуждаемому вопросу. Он был вынужден, в некотором
замешательстве, приписать свою невнимательность пожизненному дефекту
слуха. Впоследствии это было его наказание, чтобы его имя и фрагменты
беседы о метнул в тонах настолько зычным, что он покраснел для
очень стыдно. В Бристоле, на Кернтнер-Ринге, в Лихтенштейне
Галерея, в сад, куда бы он ни пошел ... если он будет
подошли к какой-либо из гениальных архитекторов всегда было в голосе, что
привлекает внимание; он мог услышать их если они были блока
прочь. У него вошло в привычку инстинктивно подносить руку к уху
когда кто-то из них появлялся в поле зрения, увидев его первым.

"Вот что я получаю за то, что лгу", - горестно посетовал он. Констанс
только что прошептала свои соболезнования. "Как ты думаешь, они сочтут это
странным, что ты тоже не кричишь на меня?"

"Вы можете объяснить, что вы можете сказать, что я говорю, глядя на меня
губы", - сказала она. Он был безмерно рад.

Значительные трудности пришлось преодолеть в Бристоль по делу
комнат. Не вдаваясь в подробности, Брок обреченно принял единственно
в переполненном отеле, шесть на десять каморку на верхнем этаже
с видом на ракетную шахту. Ему пришлось спуститься на один пролет ниже, чтобы принять утреннюю ванну.
но он так и не принял ее, потому что отказался стоять в очереди и ждать.
у миссис Медкрофт был лучший номер в отеле с видом вниз
на прекрасном Кернтнер-Ринге. Констанс по доброте душевной предложила
уступить Броку свою комнату, смежную с комнатой ее сестры
, при условии, что Эдит возьмет ее к себе спать. Эдит была
совершенно согласна, но сделала мудрый вывод, что сплетникам
прислуге могут не понравиться столь уникальные предпочтения.

Небесная гостиная мистера Роксбери Медкрофта примыкала к шахте лифта. Изголовье
его кровати находилось в непосредственной близости от верхнего механизма лифта, между ними была
тонкая стена. Французский архитектор, у которого была комната рядом, встретил
Брок в зале, полыми глазами и осунувшимся, на следующее утро после их
первой ночи. Он кричал мрачным поздравлений на ухо Брок, всего
а если ухо Брока не преследовал всю ночь с визгом
колеса и хриплый кабелей.

"Месье очень повезло, что он так огорчен", - прогремел он. "А
тысячу раз за эту ночь я пожалел, что тоже не могу быть глухим. Ах,
даже в таком недуге, как у вас, месье, есть свои благословения!

Несколько дней все шло гладко, даже весело. Все они
были молоды и полны радости жизни. Они тайком смеялись
над неудачами и опасностями; они вдыхали и наслаждались пряностью, которая
наполняла атмосферу, в которой они жили. Они посетили сады и
Хоффс, замок в Шенбрунне, Императорские конюшни, гей-
"Венеция в Вене"; они посещали оперу и концерты, либо в
наиболее осмотрительным "троица", как Брок пришел, чтобы классифицировать их стороны.
Как послушный муж, он всегда брал жену с собой в экспедиции.

"Вы не только образцовая жена, миссис Медкрофт, - заявил он,
- но и необычайно приятная компаньонка. Я не знаю, как мы с Констанс
могли бы жить без тебя.

Но приближался день самого сурового испытания. Родни прибывали
на пятый день из Берлина. Несмотря на то, что сиэтлские
"связи" никогда не видели знаменитого Медкрофта, мужа их
дальней родственницы, все еще оставался тревожный страх, что они
узнают - или, скорее, не узнают его! - по случайным фотографиям, которые
могли бы привлечь их внимание. Кроме того, всегда существует
вероятность того, что они видели или даже встречались Брок в Нью-Йорке. Он
lugubriously признался, что он встретил тысячи несчастных, которых он
быстро забытый, но редко забывавший о нем. Это не
удивительно, то, что Medcrofts, _ex parte_, находились в состоянии
возмущения,--условие, которое не в меньшей мере время
приблизившись к приезду пятом часу утра с севера.
Констанс стремился добросовестно, даже героически, обрести уверенность в
души глава заговорщиков.

"Ты так прекрасно справлялся до сих пор", - запротестовала она.
печальный Брок, "почему ты должен бояться? Однажды я читал об индейце
вождя звали Юноша, Боящийся своей жены! Он был очень храбрым
парень, несмотря ни на что. Ты боишься Эдит, но разве ты не можешь быть
как индеец? Он...

"Все это очень мило, - сокрушался Брок, - но он мог скрыть свое замешательство
боевой раскраской. Не забывай об этом, моя дорогая. Подумай о разнице в
наших масках! Боевая раскраска в мазне против гетр и очков. Кроме того,
ему не нужно было говорить по-английски в Вест-Энде. И, более того, он жил в
вигваме, и ему не нужно было объяснять, что такое небесная спальня незнакомцам, которые
случайно оказались рядом.

"Это немного неловко", - задумчиво призналась она. "Но разве ты не можешь сказать
что у тебя бессонница, и ты не можешь уснуть, если не будешь в стороне от уличного шума
?

Он посмотрел на нее с таким выражением, которое делало словесный ответ на это
предположение совершенно ненужным.

- Медсестра говорит, что Тутлз забыл настоящего Роксбери, - продолжила она.
через мгновение. - Видишь, как ловко ты сыграл свою роль.

До сих пор он смотрел угрюмо, при своем мнении, в то впереди проезжая часть. Они были
вождение в Хаупт Аллее.

"Надеюсь, я не навлек на Роксбери неприятностей из-за того интервью, которое я дал
о новом методе противопожарной защиты деревянных конструкций в офисных зданиях
и отели. Позже мне пришло в голову, что он яростный противник
системы. Я выступал за это. У него будет, я бы сказал, уйма времени
объясняя смену имиджа ".

На самом деле, когда Медкрофт, скрываясь в Лондоне, увидел воспроизведенное
интервью в "Таймс" вместе с редакционными комментариями по поводу
необычного отношения предположительно консервативного англичанина к
признанные способности, его испытывали почти на пределе выносливости. В течение следующих
двух или трех дней газеты печатали едкие статьи от
коллег-архитекторов и строителей, в каждой из которых незадачливый Медкрофт
был привлечен к ответственности за пропаганду непрактичного и бессмысленного Нью-Йорка
хобби в виде строительства - то, что степенный старый Лондон никогда бы не стал
даже терпеть или обсуждать. Светская хроника Медкрофтов
в Вене, переданная корреспондентами, в какой-то степени компенсировала эту печальную "чушь"
, поскольку душевное спокойствие Медкрофта было
обеспокоен, но ничто не могло привлечь внимания к тому факту, что он
не был в Лондоне в то конкретное время так решительно, как венское
интервью и его незащищенный фронт. Даже его самый коварный враг не смог бы
заподозрить Medcroft терпения, которое позволит ему сидеть
тихо в Лондоне во время нападения происходит. Он обнаружил несколько небольших
утешение в отражении, что он может сделать цель оправдывает средства.

Вернувшись в "Бристоль", Брок и мисс Фаулер нашли ярмарку.
Эдит была в плачевном состоянии. Она заявляла снова и снова
что не может встретиться с Родни лицом к лицу; это было больше, чем следовало ожидать
от нее; она была уверена, что что-то пойдет не так; почему, о, почему это было
необходимо обмануть Родни? Почему их следует держать в неведении?
Почему Роксбери не было рядом, чтобы дать мудрый совет - и даже больше, _ad infinitum_,
пока отвлеченная пара не была готова покинуть дело. Она
в конце концов расплакалась и не захотела слушать доводы разума,
увещевания или убеждения. Именно тогда Брок жестоко, но
эффективно заявил о своем намерении отречься от престола, поскольку ему также нужно было сохранить свою
репутацию. После чего, с тонким чувством собственного достоинства, она
вспылила и обвинила его в предательстве по отношению к его лучшему другу Роксбери
Медкрофт, который полностью доверял его дружбе и
лояльность. Как она могла ожидать, чтобы продолжать играть, если он, человек,
на кого все зависело от того, чтобы поджать хвост в критический час, как
этот?

- Как у тебя хватает духу все портить? она возмущенно вскрикнула.
Он посмотрел на нее с новым изумлением. - Роксбери никогда тебе этого не простит.
Мы оба оказали вам величайшее доверие, мистер Брок, и...

- Ш-ш-ш! Скажите "Роксбери, дорогой"! - вмешалась практичная Констанс. "У
стен могут быть уши, мои дорогие".

Тогда миссис Медкрофт жалобно попросила у него прощения и сказала, что
она была несчастна, пристыжена и очень неблагодарна. Брок в глубоком
смирении попросил у нее прощения за свою ненужную резкость и пообещал
больше не оскорблять.

- Первая ссора! - восторженно воскликнула Констанция. - Как вы славно все уладили.
А ведь вы женаты меньше недели! - Воскликнула Констанция. - Как мило вы все уладили!

"У нас с Роксбери не было нашей первой ссоры, пока мы не поженились через
год", - задумчиво сказала Эдит.

- О, послушай, Эдит, - воскликнул Брок, нахмурившись. - Я бы предпочел, чтобы ты
не превозносила все достоинства моего предшественника. Это
очень безвкусно. Очень похоже на пироги, которые пекла мама ".

"Глупо!" жена плакала Medcroft, теперь в порядке юмора.

"Кроме того, Рокс-англичанин. На это уйдет год, чтобы произвести
ссора. Американский муж не слишком медленно. Я не буду жить
в Роксбери во всем".

Было решено, что Констанс поприветствует Родни по их прибытии.
Медкрофты не должны были появляться до обеда. После этого
вся компания собиралась посетить оперу, которая в то время закрывалась
неделя. Брок с поразительной расточительностью заказал ложу для финального представления
"Тристана и Изольды". Здесь уместно отметить
что Брок ненавидел вагнеровскую оперу; он принадлежал к культу "Микадо". Он
занял места с определенной целью - переложить бремя
ответственности на свою жену, которая была бы вынуждена проявить себя в
качестве хозяйки, предоставив ему столь необходимую возможность
обеспечьте себе надежную опору в темной области неопределенности. Он считал себя
способным отвлечь юную мисс Родни и свою сдержанную невестку
, но его поглотил нечестивый страх перед Родни _пером_;
что-то подсказывало ему, что этот проницательный американский бизнесмен не был
человек, которому любой пустил бы пыль в глаза. Брок чувствовал,
что поддержка Констанс была более ценной, чем поддержка Эдит, на
любом этапе или в любой чрезвычайной ситуации.

Кроме того, теперь он был вполне ощутимо влюблен в нее! "У меня все плохо!"
он трезво оценил свое положение. "Но, - последовало
ироничное оправдание, - я могу ограничиться только ближайшими родственниками.
Это больше, чем может сказать большинство мужей".

Родни спустились в "Бристоль" в пять часов, примчавшись вниз
с северной станции метро, как будто у них не было ни минуты свободной. Констанс
проводил Кэтрин до ее комнаты, где они наслаждались прелестями воссоединения
постепенно избавляясь от мучений по мере приближения времени одевания
.

- Мы ужинаем рано, дорогая, - сказала Констанция, - после оперы. Мне
нужно переодеться.

- Мне так не терпится познакомиться с мистером Медкрофтом. Он милый?

"Он самое дорогое существо на свете", - воскликнула другая, и ее щеки
запылали.

"Я так рада из-за Эдит. Большинство этих английских матчей заканчиваются
отвратительно", - прокомментировала мисс Родни, которой было двадцать, она была очень хорошенькой и
очень искушенной. "О, я говорил тебе, что Фредди Ольстервельт с нами?"

"Нет!"

"Мы встретились с ним в Берлине, и папа попросил его присоединиться к нам, если ему нечем будет заняться.
Он согласился. Он был с нами в Дрездене и
Прага и... Тебе не кажется, что он ужасно веселый?

- Потрясающе! - воскликнула Констанс с прискорбным пылом.

- Какой ужасно английский! Он сказал, что видел вас в Париже этой весной.

- Да, - ответила мисс Фаулер, и ее щеки внезапно покраснели. - Я сказала ему, что
вы просили меня быть с вами в июне. Она могла бы отрезать себе
язык за то, что сказала это, но было слишком поздно. Кэтрин тихонько рассмеялась.
прошло несколько напряженных мгновений; затем в ее глазах промелькнул странный огонек.
глаза - свет пробудившегося сопротивления. Констанс говорила себе:
"Она влюблена в Фредди. Я мог бы догадаться".
В глубине ее сознания всплыло воспоминание о неистовых признаниях Фредди в любви,
произнесенных в те последние дни в Париже. Он угрожал броситься в Сену
она прекрасно помнила это, а также тот
факт, что он ничего подобного не делал, но очень весело проводил время в
Максим и послал ей цветы на путь покаяния. Зная, что Фредди так
ну, это не удивило бы ее в наименее чтобы найти, что он
обручился с Кэтрин. Его сердце было очень гибким органом.

[Иллюстрация: Кэтрин]

"О, - сказала Кэтрин, - я думаю, он действительно сказал, что вы упоминали о нас".
О себе она спрашивала: "Интересно, влюблена ли она в него?"

И так выяснилось, что Фредди Ольстервельт - сумасбродный,
симпатичный, непостоянный Фредди, только что закончивший колледж - преобразился
превратился в яблоко раздора, хочет он того или нет.

Он был из тех, кто любит или занимается любовью с каждой новой девушкой, которую встречает,
в то время достаточно серьезно, но при необходимости легко отмахивается. Отказы
возможно, это озадачило его, но они не оставили рваных шрамов. Он принадлежал к тому
классу, который нарушает спокойствие неопытных девушек,
напряженно шепча: "Боже, это великолепно!" И в данный момент он говорит искренне.

Кэтрин родни была влюблена в него. Он принадлежал модный новый
- Йорке в семье достаток, и он был молодым львом в Пасадене во
зимой просто мимо. Он владел легковых автомобилей и яхт и ... широкий
шкаф. Эти заметные активы имели много общего с завоеванием Миссис
Родни: она смотрела ласково на переходные Мистер Ulstervelt, и
в глубине души она верила, что он имеет какое-то отношение к местонахождению
"сияющего солнца". Но об этом деле позже, как говорят романисты.

Брок был представлен Родни как раз перед тем, как группа отправилась на ужин.
ужин. Ему удалось монокль и его протяжно мужественно, и попали на
без помех со старцем Rodneys, пока Констанс появилась с
Кэтрин и Фрэдди Ulstervelt. Только тогда до мисс Фаулер дошло
что Фредди, будучи из Нью-Йорка, почти наверняка знал Брока либо лично, либо в лицо.
У нее по спине пробежал озноб. Она почувствовала, как по спине пробежал холодок,
явное приближение катастрофы. Броку только что сообщили, что
молодой Ольстервельт из Нью-Йорка будет участвовать в вечеринке. У него кровь застыла в жилах.
Он никогда не видел молодого человека, но хорошо знал его отца; тот
даже обедал в особняке на Мэдисон-авеню. Были все основания,
однако, подозревать, что Фредди знал его в лицо. Как раз в тот момент, когда он
планировал способ защиты на случай признания, молодой человек был
представлен. Протяжный говор Брока был чем-то замечательным.

"Я ... о... знал вашу семью, я уверен ... о, совершенно уверен", - сказал он. "Вы знаете,
конечно, что я прожил в вашем ... о... восхитительном городе несколько лет.
Странно, что мы никогда не встречались, душа моя.

"О, Нью-Йорк довольно большая, г-н Medcroft", - сказал Фредди
по-доброму. Он был худеньким молодым человеком со свежим, любознательный
лицо. "В некотором смысле он больше Лондона. Вверх он больше. Слушай,
знаешь, ты напоминаешь мне парня, которого я знал в Нью-Йорке!"

"ИА-а, иа-а!" - рассмеялся Брок, без благодати или поводу. Мисс Фаулер поймал
она резко вздохнула.

"Человек по имени Брок. Глупый парень, моя мама говорит. Я..."

- О, боже мой, мистер Ольстервельт, - воскликнула Эдит, прерывая его, - вы не должны говорить ничего дурного о мистере Броке.
Он лучший друг моего мужа. - Она повернулась к нему. - Я не хочу, чтобы вы говорили что-нибудь плохое о мистере Броке. Он лучший друг моего мужа.

"Я этого не говорил, миссис Медкрофт. Это была моя мать". Брок прятал
улыбку за рукой. "Она знает его лучше, чем я. По правде говоря,
Я никогда с ним не встречался, но видел его на сцене Пятой авеню. Хотя ты
действительно похож на него, ей-богу.

"Это удивительно, как много людей думают, что я выгляжу как старая дорогая Брок"
сказал лже-Роксбери. "Но, с другой стороны, большинство людей думают, что
Брок похож на меня, так каковы шансы? Ха-ха-ха! Круто! А, мистер
Родни?

"Разрываю? Разрываю что? Боже милостивый, я что-нибудь разрываю?" ахнул мистер
Родни, который был суетливым, толстым и вообще бесполезным. Он, казалось, росло
вдруг стало неуютно, как будто вспарывая привычка осталась с ним.

Ужин удался. Брок светилось сияние, которые затенены все
ожидания. Его жена была в восторге; за все четыре года совместной жизни
Роксбери никогда не была такой блестящей, такой восхитительной англичанкой
(по ее собственному выражению). Констанс затрепетала от гордости.
В последнее время ей было необычно трудно отвести взгляд от
красавец-самозванец, и ее мысли были о нем-в
обоснование платонический интерес, конечно, не более того.
В эту ночь ее глаза и мысли были для него одиночестве, - обстоятельство
который, он был уверен, его бы дико счастлив,
вместо чрезмерной ярости в его полное непонимание ее
по отношению к Фредди Ulstervelt, кто имел ни малейшего желания делать
любить двух девушек одновременно. Она никогда не была такой красивой, никогда такой
жизнерадостной, никогда такой находчивой. Брок был околдован; он был
увлеченный, он внимательно относиться к себе для того, чтобы сохранить его
ум в установленном канал.

Его самооценка получил сильный удар в опере. Миссис Медкрофт,
с заранее обдуманным злым умыслом, настояла на том, чтобы Ольстервельт занял место ее
мужа. Поскольку в ложе находилось всего шесть человек, несчастный Брок
был вынужден передвигаться более или менее самостоятельно. Внутренне взбешенный, он
учтиво заверил компанию - в частности, Фредди - что найдет для себя
место в зале и присоединится к ним во время
_центра_. Затем он вышел и сел в фойе. Это была удача
что он ненавидит Вагнера. Перед концом акта к нему присоединился мистер
Родни, ужасно скучающий и жаждущий разрядки. В ближайшем кафе они
выпили по виски с содовой и, почувствовав себя отдохнувшими,
рука об руку вернулись в оперный театр, длинные и короткие, худые и толстые,
пространно рассуждая об интеллектуальности герра Вагнера.

"Послушайте, вы совсем не похожи на англичанина", - воскликнул мистер Родни
импульсивно, даже с благодарностью.

"Э, что?" - ахнул Брок, надевая монокль. "О, теперь я говорю: "Пон
честное слово, ха, ха!"

"У тебя американское чувство юмора, Медкрофт, вот что у тебя есть.
Ты узнаешь шутку, которую Вагнер сыграл с миром. Простите меня за
сказав это, сэр, но я не думаю, что это был англичанин."

"ИА-а, иа-а! Копирование, черт возьми! Нет, нет! Не ты. Я имею в виду шутку. Но тогда,
видишь ли, Вагнер так давно ее не играл, что даже у
Англичанина было время понять смысл. Кроме того, я жил немного
моя жизнь в Америке".

"Тогда все понятно", - сказал бестактность, но искренней родни.

Брок так злобно посмотрел на назойливого мистера Ольстервельта на
По случаю его следующего визита в свою ложу миссис Медкрофт тихо улыбнулась про себя, отвернувшись. Через несколько минут она воспользовалась возможностью и прошептала ему на ухо. Её глаза сверкали, и что-то в её поведении выдавало затаённое дыхание.

"Ты влюблён в мою сестру," — сказала она ему. Он убедительно покраснел.

— Чепуха! — сумел он ответить, но без особой убедительности.

 — Но это так. Я не слепой. Это видно каждому. _Она_ это видит. Неужели у тебя не хватит ума скрыть это от неё? Как ты собираешься победить?

"Моя дорогая миссис... моя дорогая Эдит, вы меня поражаете. Я - само замешательство. Но, -
он продолжал нетерпеливо, нелогично, - ты думаешь, я смог бы завоевать ее?

"Это не пристало говорить жене", - скромно ответила она.

"Я бы безмерно гордился тобой как невесткой. И я был бы очень
признателен, если бы ты помогла мне. Но посмотри на этого проклятого Ольстервельта! Он
занимается с ней любовью на глазах у всего дома ".

"Я думаю, было бы вежливо, если бы ты пригласил его выпить", - предложила она
.

"Но я выпила одну и никогда не принимаю две".

"Образцовый муж! Тогда отведи девочек в фойе прогуляться и
поболтаем после выступления. Не обращай на меня внимания. Я твой друг ".

"Ты думаешь, у меня есть шанс с ней?" спросил он, сделав над собой смелое усилие.

- Тебе навязали одну жену, почему ты должен ожидать другую?
Без борьбы? Боюсь, тебе придется работать на Констанс.

- Но у меня есть ваше... я могу рассчитывать на ваше одобрение? - Горячо прошептал он.

- Не надо, Роксбери! Люди будут думать, что вы занимаетесь любовью к _me_!" она
протестовали, сознательно игнорируя его вопрос.

Он вернулся на поле после второго акта и предложил включить в
фойе. К его отвращению, Ольстервельт присвоил Констанс и бросил его
следовать за миссис Родни и Кэтрин. Он почти ненавидел Эдит за
соблазнительную улыбку, которую она бросила ему вслед, когда он уходил, побежденный.

Если он свирепо смотрел на неугомонного Фредди, он был не одинок
в своем унынии. Кэтрин Родни, позеленев от ревности, бросала
злобные взгляды вслед своей лучшей подруге, в то время как миссис Родни
нюхала воздух, как будто он был пропитан морозом.

- Тебе не кажется, что Конни просто прелесть? Я так люблю ее, - сказала
Мисс Родни так ласково, что он должен был уловить скрытый подтекст.

Он вздрогнул и взял себя в руки. "О, да, разрывает!" Он
сознательно поправил монокль и быстро огляделся в поисках
легко выходящего из себя мистера Родни. Затем, для миссис Родни, в голове у него было пусто.
после мимолетного взгляда на Констанцию и ее спутника: "О... э-э..."
совершенно веселая опера, не правда ли?




ГЛАВА IV

БУДУЩИЙ ШУРИН


На следующее утро, ясное и раннее, мистер Альфред Родни с телеграммой в руке
помчался по коридору к двери миссис Медкрофт. С характерным
С импульсивностью крайнего Запада он постучал в дверь. Сонный голос спросил, кто там.


"Это я, Родни. Вставай. Я хочу видеть Медкрофта. Скажи, Роксбери, проснись!
очнись!"

- Роксбери? Донесся пронзительный голос изнутри. - Он... разве он не наверху?
Боже милостивый, мистер Родни, что случилось? Что _has_ случилось?

"Наверху? Какого черта он делает наверху?"

"Он ... он спит! Пожалуйста, скажите мне, в чем дело?"

"Это не комната мистера Медкрофта?"

"Да-А ... но он не. Он возражает против шума. Ой, что-то
произошло в Роксбери?" Она стояла прямо за дверью, и ее
голос предал агитации.

"Моя дорогая Эдит, не волнуйся. У меня телеграмма от..."

Она вскрикнула.

"Его убили! О, Роксбери!"

"Что за дьявол... Ты с ума сошел? Это телеграмма от..."

"О, небеса! Я знал, что они убьют его, - я знал, что что-то страшное будет
произойдет, если я оставил ... " тут она вдруг остановилась. Он отчетливо услышал ее
отдышаться. Через мгновение она осторожно продолжила: "Это от человека
по имени Хобарт?"

"Нет! Это от Оделл-Карни. Хобарт? Я не знаю никого по имени Хобарт ".
(Откуда ему было знать, что Хобарт - это имя, выбранное Медкрофтом
для целей переписки?) "Мы будем собираться на Оделл-и в-день в
Мюнхен. Время не терпит. Мы должны поймать девятичасовым поездом".

"О!" - с огромным облегчением донеслось с другой стороны двери. Затем, во внезапном смятении:
"Но я не могу этого сделать! Сама мысль о том, чтобы вставать в такой час
вот так!"

"В каком номере Роксбери?"

"Я... не ЗНАЮ!!" - очень решительным тоном. "Спросите в офисе!"
"Спросите в офисе!"

Альфред Родни был настойчивым человеком. Едва ли возможно, что он
занимал более низкий социальный уровень, чем тот, которого достигла его жена, но он был
человеком достижений, если не сказать свершений. Он всегда делал то, что он
намеревался сделать. В защиту этого утверждения следует сказать, что он не только
разгромил всю свою протестующую паству, но и собрал их на Вест-Банхоф
вовремя, чтобы успеть на Восточный экспресс - с багажом, аксессуарами и всем прочим. Быть.
также говорилось, что он был единственным на вечеринке, за исключением Констанс и
Тутлз, который дружелюбно отнесся к ситуации.

"Черт бы побрал Оделл-Карни", - вот что сказал Фредди Ольстервельт, когда поезд
отъезжал от станции. Брок одобрительно посмотрел на него.

- Это первая разумная вещь, которую я от него услышал, - пробормотал он громко.
достаточно громко, чтобы его услышала мисс Фаулер. "Послушайте, кто такие Оделл-Карни?
Впервые о них слышу".

"Оделл-Карни? О, дорогой, ты никогда о них не слышал?" - воскликнула она.
от удивления. Он почувствовал себя должным образом упрекнутым. "Они очень классные лондонцы.
Говорят..."

"Тогда, о боже, они узнают, что я не Medcroft," прошептал он в
сигнализация.

"Вовсе нет, моя дорогая Роксбери. Вот только вы ошибаетесь. Они не
знаю Роксбери первым. Я уже все знал. Она просто
сумасшедших, чтобы попасть в Оделл-Карни набор. С сожалением должен сказать, что они до сих пор
не замечали Медкрофтов. Втайне у Эдит есть
амбиции. Она ходила на обеды к лорд-мэру и в Королевский
Антикварам, а также сэру Джону Родни и множеству других мероприятий на
внешний обод, но она никогда не смогла пробить корку и
вкус настоящих конфет Лондонского общества. Мой дорогой Роксбери,
Оделл-Карни без зазрения совести развлекают знать, и они
были известны своими дружескими отношениями с членами королевской семьи. Миссис Оделл-Карни была Леди
Кем-то до того, как она вышла замуж во второй раз. Она ужасно
умная, Роксбери.

- Как, во имя всего святого, получилось, что они водят дружбу, как вы это называете
, с Родни, могу я спросить?

"Что ж, похоже, что Оделл-Карни продвигает новую южноафриканскую
горнодобывающее предприятие. Я узнал от Фредди Ольстервельта, что он пытается
продать что-то вроде миллиона акций мистеру Родни, у которого куча денег.
деньги, полученные от настоящих шахт на Дальнем Западе. Он никогда не будет таким
глупец, чтобы потопить млн. В Южной Африке, вы знаете, но он просто
умному достаточно, чтобы понять то преимущество, что Оделл-Карни на буксире, так как он
были. Знаешь, Роксбери, для миссис Родни это очень много значит.
иметь возможность сказать, что она гастролировала с Оделл-Карни. Фредди говорит
что кузен Альфред говорит в очень дипломатической манере, переходя к
Лондон в августе, чтобы полностью познакомиться с мастером. Понятно, что
Родни будут гостями Оделл-Карни, находясь в Лондоне.
Конечно, сейчас не сезон, так что особого переполоха не будет
на съемочной площадке Smart. Это желание нашей дорогой Эдит проскользнуть в зачарованный круг
через трещину, которую создают Родни. Ты понимаешь?"

Они сидели бок о бок в углу купе, его
широкая спина прикрывала ее, насколько это было возможно, от настойчивых взглядов
Фредди Ольстервельта, который благородно пытался ограничить свое внимание
к Кэтрин. Глаза Брока пожирали ее изящное лицо с такой
жадностью, которая могла бы вызвать у нее некоторое беспокойство, если бы не
было чего-то приятного в том, как он это делал.

"Да ... слабо", - ответил он после почти незаметного конфликта
между чувствами зрения и слуха. "Но как она намерена
объяснить мое поведение? Я буду ужасным скелетом в ее шкафу, если до этого дойдет
. Когда ей придется создать настоящего Роксбери, что тогда?"

- Она все продумала, Роксбери, - сказала Констанс сурово, но почти
неслышно. "Я уверен, Фредди слышал часть того, что ты сказал. Будь осторожен.
Она собирается раскрыть весь сюжет Миссис Оделл-Карни, как только
как Роксбери дает слово, рассматривая его как очень умного и необходимости
Русе, разве вы не видите. Миссис Оделл-Карни будут умолять помочь в этом
обмане на несколько дней, и она согласится, потому что она действительно довольно
забавная. В психологический момент Родни будут проинформированы.
Это ставит миссис Оделл-Карни в положение подстрекателя или
сообщницы: она отличилась тем, что участвовала в большинстве
великолепная стратегия. Разве ты не видишь, как очаровательно все это получится
в конце концов?

- О чем вы двое шепчетесь? - Что это? - требовательно спросил Фредди Ольстервельт
шумно, терпение подходило к концу.

- Что... что, черт возьми, это значит для... - яростно начал Брок. Констанс
остановила его предупреждающим ударом по лодыжке. Он поклялся
впоследствии, что унесет это клеймо с собой в могилу.

"Он говорит мне, какой ты славный парень, Фредди", - сладко сказала она.
Брок уставился в окно. Фредди презрительно фыркнул.

"Меня тошнит от этой работы", - проворчал Брок себе под нос. "Я
не рассчитывал на..."

"Теперь, Роксбери дорогой, не будь медведем," - умоляла она так нежно, ее глаза так
полный апелляционной инстанции, что он покраснел с внезапным стыдом и раскаянием.

"Прости меня", - сказал он, старый свет вернулся в его глаза так
сильно, что она задрожала на мгновение, прежде чем опустить ее. "Я
ненавижу этого проклятого щенка", - неубедительно объяснил он, сохраняя голос.
с новой осторожностью. "Если бы ты чувствовала то же, что и я, ты бы тоже".

Она засмеялась по-старому, но ей не скоро удалось забыть тот момент.
когда паника была так неизбежна.

"Я ... я не понимаю, как кто-то может не любить Фредди", - сказала она, не скрывая
на самом деле зная почему. Он пристально посмотрел на Дунай внизу. После долгого
молчания он сказал,--

"Это все чушь собачья насчет того, что он голубой, не так ли?"

Она также смотрела на темно-коричневую, вздувшуюся реку, которая была
увековечена в песне.

"Она никогда не бывает голубой. Мне кажется, она всегда желто-охристая".

Он долго ждал, прежде чем рискнуть чтобы выразить мысль, что в
поздно мучившая его всерьез.

"Интересно, действительно ли вы понимаете, с какими трудностями столкнется Эдит, чтобы
удовлетворить недоверчивый мир своей абсолютно правдивой историей.
Ей придется все объяснить, ты же знаешь. Наверняка найдутся один-два скептика,
моя дорогая Констанс.

- Но есть еще Роксбери, - запротестовала она, тем не менее ее лицо омрачилось.
"_ он_ все исправит".

"Мир скажет, что он легковерный дурак", - мягко сказал он. "А
мир всегда смеется над дураком, а не с ним. Увы, моя дорогая сестра, мы попали в очень глубокую яму.
Он наклонился ближе и позволил себе странную,
полушутливую, совершенно застенчивую улыбку озарившую его лицо. - Я... я боюсь,
что вы - единственное существо на земле, которое может сделать эту историю полностью
правдоподобной.

- Я? - быстро спросила она. Их взгляды встретились, и удивление внезапно покинуло
ее. Она густо покраснела. "Ерунда!" - сказала она и резко отошла от него.
чтобы занять место рядом с Кэтрин Родни. Он находил слабое утешение в
перешептываниях и хихиканье, которые волей-неволей доносились до его горящих ушей
из угла купе. У него создалось тревожное впечатление, что
они обсуждали его; ему внушили, что быть шурином
- занятие не из завидных.

"Что?" - спросил он почти свирепо, после того как настойчивый Фредди трижды
повторил вопрос.

"Послушайте, не хотите ли сигарету?" Фредди почти прокричал в раздражении.

"О! Нет, спасибо. Поезд делает такие зверские ракетку, вы не знаете."

"Они сказали мне, что в Бристоле вы были глухими, но ... Ой, я говорю, старик, я
к сожалению. Какое это ухо?

"То, что рядом с вами", - ответил Брок, оправившись от замешательства. "Я
прекрасно слышу другим".

"Да, - протянул Фредди, подмигнув, - я так и заметил". После
задумчивого молчания молодой человек отважился на интересное заключение:
"Она действительно потрясающая девушка". Брок вежливо покосился на него. "По
Юпитер, я рад, что она не моя невестка.

- Полагаю, от меня ожидают, что я спрошу почему, - холодно ответил я.

- Конечно. Потому что, если бы она была такой, я бы не смог. Ты понимаешь, к чему я клоню? Он
скрестил ноги и выглядел невыносимо уверенным в себе.

Они добрались до Мюнхена ближе к вечеру и сразу отправились в отель
Vier Jahretzeiten, где должны были найти Оделл-Карни.

Мистер Оделл-Карни был англичанином средних лет крайне
безынициативного типа. Он был высоким, худощавым и отстраненным, намного превосходящим то, что
принято считать _бласом_; на самом деле, он был особенно медлителен в
речь, даже у англичанина, такая, как будто это вечный вопрос для него.
стоит ли вообще говорить. Один
ощущение при прослушивании Мистер Оделл-Карни, что он был
выступает за пределами слов; ему потребовалось так много времени, чтобы что-нибудь сказать, что, если одна
были, но в меру яркий, он мог мысленно закончить предложение некоторых
немного времени заранее оратора, и, таким образом, быть готовым правильно
ценить то, что иначе могло бы изрядно его озадачило.
однако нельзя было сказать, что мистер Оделл-Карни был грузным; он был
просто эффективный результат промедления. Возможно, можно с уверенностью согласиться с
теми, кто знал его лучше всего; они утверждали, что Оделл-Карни был позой,
не более того.

Его жена была полной противоположностью почти во всем, кроме
роста и угловатости. Она была костлявой, краснолицей и самоуверенной. Несколько
болезненных лет с расторопным, расточительным аристократом привели ее к тому, что в
вдовстве она научилась ценить медлительность, хотя
утомительно непрактичные мужчины типа Оделла-Карни. Это не имело большого значения
то, что он плохо вложил деньги, которые она отобрала у него
его светлость; он держал ее на переднем плане, связывая себя с
каждым крупным предприятием, которое интересовало финансовых воротил.
Несмотря на тот факт, что о нем никогда не было известно, что у него были деньги, на него
смотрели как на финансиста высочайшего уровня. Что говорит о многом
в эти бесчувственные дни фунтов и шиллингов.

Конечно, миссис Оделл-Карни была одета так, как одеваются все стройные, длинноногие женщины.
Англичанки склонны одеваться по модели, явно не ее собственной.
Она выглядела до смешного нелюбезно рядом с умной, шикарной американкой
женщины, и все же ни одна из них не отдала бы свои сапоги, чтобы иметь возможность
выдать себя за одну из них. Нельзя было отрицать тот факт, что
Миссис Оделл-Карни была "обычной наводчицей", как не преминул выразиться мистер Родни
. У нее был вид прирожденного лидера; иными словами, она
могла быть любезной, когда того требовал случай, но при этом не быть покровительственной.

В должное время Медкрофты и мисс Фаулер были представлены
уважаемой паре. Это мероприятие было неизбежно отложено до тех пор, пока
У Оделл-Карни не нашлось времени вдаваться в подробности особенно раздражающего
эпизод дня. Он рассказывал историю своему другу Родни,
и, конечно, все было в тупике, пока он не закончил.

Похоже, что мистер Оделл-Карни почувствовал потребность вздремнуть в три часа.
Он строго-настрого запретил шуметь в коридорах
пока он спал, а затем пошел в свою комнату и растянулся. Любой
кто остановился в гостинице "четыре сезона" не будет никаких трудностей в
ссылаясь на электрический зале-колокольчики, которые служат для привлечения
горничных в обозначенные места. Если требуется горничная, он нажимает
кнопка в его комнате и маленький колокольчик в коридоре яростно дребезжат
пока она не отзывается и не выключает его. Таким образом, можно быть уверенным, что она
услышала и приближается, что является самым замечательным проявлением немецкой изобретательности. Если
случается, что в это время она обедает, звонок продолжает звонить
пока она не вернется; это верный звонок. Возвращаясь к Оделлу-Карни:
горничная на его этаже убирала комнату в непосредственной близости, когда с ней произошла
самая неприятная вещь. Швейцар, у которого были причины не любить ее.
она подошла и повернула ключ снаружи, заперев ее в
номер. Она не могла выбраться, и она была предупреждена против принятия
звук, который может мешать английского гостя. Проявив редкую сообразительность, она
не стала кричать или возмущаться, но мудро продолжила нажимать на кнопку
, вызывая горничную. Затем она, очевидно, села ждать. Сделать
рассказ короткий, она позвонила ее собственный call-звонок за два часа, ни другие номера
снисходительно замечает вызова, который свидетельствует о почти
боевые системы гостиницы. Звонок находился напротив двери рассказчика.
Поэтому неудивительно, что ему потребовалось много времени, чтобы
рассказать все, что он чувствовал? Это было не столько то, что он делал, что он говорил
при такой большой длине, но то, что он чувствовал.

"Клянусь душой, - взорвался он в конце концов, нервно подкручивая усы.
"Это был самый ужасный сон в моей жизни. Я не закрывал глаза.
не обижайся, если я это сделал.

Пока Оделл-Карни старательно поправлял очки, чтобы в последний раз взглянуть на
свирепого мальчика-разносчика, который чуть не уронил поднос с тарелками
в результате мистер Родни суетливо вмешался и представил
Миссис Оделл-Карни была восхитительно любезна; она была уверена
что невозможно было "собрать более приятную вечеринку". Возможно, ее муж и был
чрезмерно медлителен во многих вещах, но он быстро распознал и
оценил женскую красоту лица и фигуры. Он сразу же смягчился в
присутствии несомненно красивых сестер Фаулер; его выразительное
"чавкнул" было прямым контрастом с его обычной манерой отвечать на приветствие
при представлении.

"Мистер Медкрофт, знаете ли, знаменитый архитектор", - объяснила встревоженная женщина.
Миссис Родни.

"О, да, я знаю", - протянул мистер Оделл-Карни. "Вы, американские архитекторы
мы совершаем великие дела, клянусь душой моей, - лучезарно добавил он. Брок воткнул
свой монокль поплотнее и подшил с хриплой аккуратностью. Миссис Медкрофт
заметно напряглась.

"О, но это же мистер Роксбери Медкрофт, великий английский архитектор", - воскликнула я.
Миссис Родни в некотором замешательстве. Оделл-Карни внезапно вспомнил.
Он пристально посмотрел на Брока; Родни увидели признаки катастрофы.

"О, черт возьми, это вы тот парень, что поставил новые окна в
Мемориальный Зал Чосер? - Пой, душа моя! Вы тот человек, который это сделал?"
В его поведении нельзя было ошибиться; он был явно раздражен.

Брок хладнокровно встретил бурю ради своего друга Медкрофта. - Это я.
Роксбери Медкрофт, если вы это имеете в виду, мистер Оделл-Карни.

"Я знаю, что вы из "Медкрофт", но, черт возьми, я спрашивал только о том, вы ли это
проектировали эти окна? "Черт возьми, сэр, они - сенсация нашего времени"
. Откуда, черт возьми, у тебя такие идеи, а, что? Его жена
спокойно, дипломатично вмешалась.

"Я ненавижу этого человека", - сказала госпожа Medcroft ее должен муж несколько
спустя минут. Там была опасная красный на щеках, и она была
быстро дышит. Брок смущенно рассмеялся и упомянул
что-то громко о "тупой заднице".

На следующий день вся компания отбыла в Инсбрук, где мистер
Родни уже зарезервировал большую часть целого этажа для себя
и гостей. Мистер Оделл-Карни, прежде чем они покинули Мюнхен, довел себя до того, что
извинился перед Броком за свои едкие замечания. Ему было
жаль и все такое, и он надеялся, что они станут друзьями; но окна были
ужасные, с этим ничего не поделаешь. Его жена сгладила ситуацию
с Эдит, поведав ей прискорбную правду о том, что бедный
Оделл-Карни не имел ни малейшего представления о том, о чем он говорил.
время. Внимательно присмотревшись Эдит и найти ее ценно
яркая и привлекательная, она искренне выразил надежду, что она будет
приходят, чтобы увидеть ее в Лондон.

"Мы должны узнать друг друга получше, моя дорогая миссис Медкрофт", - сказала она.
дружелюбно. Эдит подумала о знаменитых гостиных в Мейфэре и
пришла в неописуемый восторг. "И г-н Medcroft тоже. Я очень заинтересована в людях, которые
есть ремесло. Они всегда стоят пока, действительно, не знаешь. Как
похож на американца мистер Медкрофт. Осмелюсь предположить, что он получил это от того, что
так долго прожил с женой-американкой. И какая милая малышка! Она
удивительно похож на мистера Медкрофта, вы не находите? Никто не мог ошибиться
отец этого ребенка - никогда! И, моя дорогая, - она наклонилась ближе с
наигранной уверенностью, - это больше, чем можно сказать о некоторых
детях, которых я знаю, в очень хороших семьях.

Эдит, возможно, задыхался и выглядел дико в поисках помощи, но ее
агитация прошла мимо внимания новый знакомый. С того знаменательного часа
Миссис Медкрофт поощряла чрезмерное уважение к осмотрительным. Она
решила, что лучше никогда не оставаться наедине с мужем; будущее
теперь было слишком драгоценно, чтобы идти без присмотра ни на одну минуту, что может быть
необъяснимое, когда триумфальный час откровения попалось под руку. Она
довела этот факт до сведения своей сестры, в результате чего, хотя Брок
никогда не оставался наедине со своей благоразумной женой, он редко бывал далеко от нее
очаровательного лейтенанта. Как будто преждевременно обеспечив окончательное
алиби, непостоянные Тутлз начали проявлять безошибочные признаки отвращения
к ее временному родителю. Миссис Родни, будучи старомодной матерью,
не смогла примириться с таким нефилимским отношением и серьезно
призналась мужу, что боится, как бы Медкрофт не жестоко обращался с его ребенком
за их спинами.

"Ну, пуделю он все равно нравится", - запротестовал мистер Родни, которому нравился
Брок; "и если собака любит человека, он не совсем плохой. Если Я
были вы, я бы не стал выкладывать отчет."

"Распространяйте его!" она фыркнула возмущенно. "Разве они не мои двоюродные братья?
Дважды родные", - заключила она, подумав. "Ты думаешь, что
_ Я_ стала бы распространять это? Может, он и неестественный отец, но я им не буду.
Тот, кто так скажет. Пожалуйста, имей это в виду, Альфред.

"Ну, давай не будем спорить об этом," сказал г-н родни, отступая перед ее
мог ослушаться запрета.

Конечно, там было не мало путаницы в тирольском отеле, когда он пришел
для создания Medcrofts. Какое-то время казалось, что Броку
придется делить комнату с Тутлзом, оттеснив Бертона в альков
и кушетку; но Констанс, на сугубо семейном совете, была захвачена
вдохновением, которое спасло день - или, точнее, ночь,
говоря.

"Он у меня, Роксбери", она плакала, ее глаза танцевали. "Вы можете спать на
балкон. Многие инвалиды делать, вы знаете".

"Но, боже мой, я же не инвалид", - слабо запротестовал он.

"Конечно, ты не инвалид, но разве ты не можешь сказать, что ты инвалид? Все очень просто.
Ты спишь на свежем воздухе, потому что это очень полезно для твоих легких. О, я
знаю! Нет необходимости так расширять грудную клетку. Они
совершенно здоровые, осмелюсь сказать. Я думаю, вы предпочли бы насладиться свежим воздухом.
 Кроме того, в отеле нет свободных номеров.

"Но пусть будет дождь!", - возмутился он, прекрасно зная, что он был
обречен.

"Бедный мальчик, не так ли зонтик?" она плакала с такой Отлично
упоительный смех, что он бы спал в град, чтобы обеспечить
воздаяние. И так было решено, что он будет спать на маленьком
балконе рядом с роскошной комнатой ребенка, сотрудники отеля согласились
ставить там детскую кроватку на ночь, чтобы оказать услугу несчастному гостю с
пораженным легким.

"Вы так милы и так приятен, Роксбери," замурлыкала Миссис Medcroft, очень
большое облегчение. "Если я когда-нибудь услышите, что девушка ищет хорошего мужа,
Я порекомендую вас".

"Все это очень мило, - сказал он с кривой усмешкой, - но будь я проклят, если я
следовало ожидать, что она помнит все мои достижения. Они были.
сидели в ее комнате в сопровождении верной дуэньи Констанс.
"Во-первых, для очков; тогда английского языка, с которыми я
большинство незнакомые; потом глухота в одном из ушей ... я не могу вспомнить
которое, пока не стало слишком поздно, и теперь я готовлюсь стать туберкулез. Вы даже не представляете,
как мне тяжело говорить по-английски против Оделла-Карни. Я
абсолютный любитель рядом с ним. И это ужасно раздражает, когда
Ольстервельт кричит мне в ухо достаточно громко, чтобы услышали все в
в столовой, чтобы послушать. Говорю тебе, здесь вкусно, и если бы я не любил тебя так преданно
Эдит, я бы уже был в пути. Вот! Я чувствую себя
лучше. "On my way" - первая американская реплика, которую я услышал в фарсе
с тех пор, как мы покинули Штутгарт. Кстати, Эдит, боюсь, мне придется
пробить Оделл-Карни поникшей головой, прежде чем длинные. Он становится таким
дружелюбным ко мне в роли Роксбери Медкрофта, что я не могу выносить его в роли Брока ".

"Я... я не понимаю", - жалобно пробормотала Эдит. Констанс подняла глаза
на ее всегда жизнерадостном лице появился новый интерес.

"Ну, видите ли, он так усердно пытается рассчитаться с Медкрофтом за
то, что он сделал с окнами, что вымещает свою злобу на
всех американских архитекторах. Посрамить его, он продолжает говорить, что я все
право, а Бог попустил ему гнилым demmed, американский
строители. Он говорит, что никому из нас не позволил бы построить для него курятник,
не говоря уже о собачьей конуре. О, послушай, Конни, не смейся! Как бы тебе
понравилось, если бы..." Но они оба так весело смеялись над ним, что он
сразу же присоединился к ним. Вошедшие Бертон и О'Брайен сдержанно улыбались
.

- Ну же, Роксбери, что ты скажешь о хорошей долгой прогулке? - воскликнула Констанция.
- Я должна серьезно поговорить с тобой об очень многих вещах, начиная с
эгоизма. Он с готовностью двинулся в путь, радуясь, несмотря на свои ограничения.


Когда они вернулись с восхитительной прогулки по склону горы,
она сразу же пошла в свою комнату, чтобы переодеться к ужину. Брок, более глубоко в
любви, чем когда-либо прежде, зажег сигару и уселся в
галерея, ретроспектива сомнением в своих медитациях. Он был сильно встревожен
ее почти постоянными намеками на Фредди Ольстервельта и его
"удивительно привлекательные способы". Возможно ли, что она действительно была
влюблена в этого ничтожного маленького щелкуна? Казалось, он
задает этот скорбный вопрос высокому, похожему на сфинкса
Вальдрастеру-Шпитце, мрачно возвышающемуся на пути юга.

"Привет!" - раздался голос у самого его уха, свежий, уверенный голос,
который он так хорошо знал. "Я искал тебя повсюду". Фредди
составлен стул и сел на него "хорошей стороны". Молодой человек появился
есть что-то весомое на уме. Брок заерзал на месте. "Я хочу, чтобы
поставить его для вас, г-н Medcroft, как мужчина с мужчиной. Вы находитесь Конни
шурин и вы должны быть в состоянии установить прямо мне".

"А, понятно", - неопределенно сказал Брок.

"Ты знаешь?" переспросил другой с удивлением и сомнением на лице.

"Нет, я должен сказать, что я не, ты не понимаешь," заменить Брок.

"Мне было интересно, как вы _could_ видели. Это дело я не
обсуждается ни с кем. Ты мне понравился, Роксбери.
Ты в моем вкусе; в тебе есть что-то от Нью-Йорка. Я уверен,
ты достаточно разбираешься в спорте, чтобы дать мне непредвзятый совет. Скрестив руки
видите ли, море? Что ж, если говорить прямо, старина, — вы
извините меня за прямоту, — я думаю, что Констанс должна выйти замуж за американца.

Брок выпрямился. — Я думаю, что это — это дело мисс
Фаулер, — холодно сказал он.

- Ты не совсем понял, что я имею в виду, - настаивал Фредди, удобно скрещивая ноги.
 - Я пытался облегчить себе задачу.

- Ты имеешь в виду, ты считаешь, что она должна выйти за тебя замуж?

"Именно так. Какой ты умный".

"Но говорят, что ты помолвлен с мисс Родни", - рискнул нащупать Брок,
по-своему.

- В том-то и дело, мистер Медкрофт. На самом деле мы не помолвлены, но
почти. На самом деле, мы подошли к тому моменту, когда это действительно зависит от меня.
я должен поговорить об этом с ее отцом, разве ты не знаешь. К счастью, я
не говорил.

"К счастью?"

"Да. Что совершили бы меня, разве ты не видишь. Я ориентировочно
занимаются не один десяток раз, но никогда не до девушки
отец. Так вот, я не против сказать вам, что я изменил свое мнение о
Кэтрин. Она очень хорошая девушка, но она не только _my_. Я
думал, что да, но... Ну, ты и сам знаешь, как это бывает. Сердце - это
Проклятый извращенец. Мой вернулся к Констанс за последние два дня. Ты её зять, и ты хороший парень, от и до. Я хочу, чтобы ты мне помог. У меня есть деньги, а у семьи есть связи в Штатах. Я могу позаботиться о ней так, как о ней нужно заботиться. Ей не нужна маленькая старая квартирка на шесть комнат. Но, конечно, вы понимаете, я не могу довести дело до конца, пока Кэтрин всё ещё чувствует себя привязанной ко мне. Нужно решить вот что: как мне лучше всего отпустить Кэтрин и взять на себя Конни, не ставя
я сам в довольно опасном положении? Я джентльмен, понимаете, и я
не могу сделать ничего откровенно гнусного. Это не годится. Я уверен, что в ее
сердце Конни заботится обо мне. Я мог заставить ее понять меня лучше, если я
было и половины шанса. Но парень не могу быть рядом с ней в настоящее время. Тебе не
думаю, что вы несете слишком далеко родственных связей? Теперь, что я хочу спросить
из вас, как друг, вот что: будете ли вы замолвить за меня каждый
шанс, что вы получите? Я все улажу с Кэтрин. Конечно,
ты поймешь, я не хочу по-настоящему порывать с Кэтрин, пока
Я вполне уверен, что Констанс. Я-гость семьи, родни, ты
смотри. Это было бы совершенно неприлично для меня. Нет, сэр! Я не такой. Я
не должен думать о том, чтобы покончить со всем этим с Кэтрин, пока мы оба
гости ее отца. Я бы подождал до конца следующей недели ".

Брок в крайнем изумлении выслушал вступительную часть этого
простодушного предложения. По мере того, как гибкий юноша продвигался дальше, изумление уступало
место негодованию, а затем и отвращению. Брови Брока потемнели;
трудно было побороть желание дернуть соотечественника за нос. Никогда за все
в жизни бы он не прислушался к такому откровенно хладнокровному аргументу, как этот
, выдвинутому невыносимым Никер-бокером. В конце концов, большой Новый
Йоркер видел только смехотворную сторону бедственного положения маленького жителя Нью-Йорка.
В конце концов, он был безобидным эгоистом, от которого ни одна девушка не могла ожидать многого
в плане вознаграждения. Не имело большого значения, кем могла быть девушка в данный момент
, она не могла надеяться или даже стремиться завоевать его расположение на прогулке
. "Он единственный пример отличного нью-йоркского класса", - размышлял
Брок. "Тщеславный, самодовольный богач! В моей жизни тысячи таких, как он.
дорогой Нью-Йорк - бессовестные, беспозвоночные, сибаритские сыны
праздности, воспитанные в колледже и недоучившиеся маленькие животные, которые могут купить, а затем
бросить в свое удовольствие. У них нет средств, зная, как упасть в
любовь с хорошей девушкой. Они не были обучены этому. Это не для
их взбалмошного интеллекта различать стиль хористок
нападения и утонченное ухаживание благородной женщины. Они не могут
анализировать - они не могут чувствовать! И этот безвкусный, эгоистичный маленький нахал
на самом деле сидит здесь и просит меня помочь ему с девушкой, которую я
любовь! Господи, что дальше?" Он осмотрел всегда идут Ulstervelt в
самый раздражающий манер, наконец-то, смеясь прямо в лицо. Очень
думала о нем, как принято любовником Конни! Она, очаровательны,
великолепный, неприступной! Это было мучительно смешно!

"О, послушай, старина", - воскликнул Фредди, когда раздался сбивающий с толку смех.
"не смейся! Это не чертова шутка".

- Клянусь душой, Ольстервельт, - извинился Брок с великодушной улыбкой.
- Я не говорил, что это была шутка. Ты...

"Тогда над чем ты смеешься? Над чем-то, что ты услышал вчера?" с
прекрасное презрение. Брок пристально посмотрел на раскрасневшееся мальчишеское лицо собеседника.;
оно было слабым и в то же время твердым, как медь, твердым от властности.
уверенность избалованного ребенка богатства.

- Послушай, Ольстервельт, - сказал он с внезапной холодностью, - ты просишь у меня
помощи. Так ее не получить.

- Прошу прощения! Я не хотел показаться грубым, - извинился Фредди. - Но я...
послушай, старина, я сделаю так, что это того стоит. У моего отца куча денег
, и он влиятельный человек в Нью-Йорке. Оделл-Карни прав. Американские
архитекторы не могут спроектировать хорошие курятники. Чего мы хотим в Нью-Йорке, так это
один-два толковых, современных англичанина, чтобы показать им кое-что.
Там полно мерзавцев, уж поверьте мне. Клянусь богом, Роксбери,
вы не представляете, как я ценю вашу дружбу в этом деле. Это
значительно упростит ситуацию. Вы замолвите за меня словечко, когда
придёт время, не так ли?

— «Ты хочешь, чтобы я оказал тебе услугу», — медленно произнёс Брок. Он поймал себя на том, что ухмыляется со злорадной радостью. «Хорошо, я позабочусь о том, чтобы мисс
Родни не вышла за тебя замуж, мой мальчик. Я займусь ею».

«Минуточку, — быстро перебил Фредди. — Не торопись с выводами».
это. Сначала я хочу быть уверен в Констанции.

- Понятно. Я как раз собирался добавить, что я дам Констанс намек
это один из самых галантных молодых искры в Нью-Йорке, скорее всего,
предлагаю ее до конца недели. Что будет..."

- Боже мой! - с отвращением воскликнул Фредди. - Тебе не нужно этого делать. Я
уже делал ей предложение пять или шесть раз.

"И она... она не определилась?" - воскликнул Брок, его глаза потемнели.

"Нет, черт возьми, она не _не_ определилась. Она каждый раз говорила _не_.
Вот почему я, так сказать, нахожусь на дереве.

"О?" - вот и все, что сказал Брок. Конечно, она не могла полюбить создание типа
Фредди! Он злорадствовал!

"Господи, Роксбери, ты счастливчик", - с завистью продолжал Фредди. "Деньги
- это еще не все. Ты замужем за одним из самых красивых и самых
увлекательный женщин в мире. Она просто чудо. Ты не можешь винить меня за
хотите, чтобы ваша жена как сестра-в-законе. Теперь ты можешь? И этот парень! Ты
счастливчик!"




ГЛАВА V

ДРУЗЬЯ СЕМЬИ


В свое время Брок обнаружил, что живет в возвышенном, но неопределенном месте
среди облаков экзальтации. Только к концу
следующий день он начал нехотя опустился с высоты
в какой невоспитанный Фредди признание привело его. К тому времени он
убедил себя, что только дурак мог
заподозрить Констанцию в любви к Ольстервельту; и все же, на
с другой стороны, стало ли ему лучше от этого веселого спора? Там был
нечего доказывать, что она ухаживала за ним, несмотря на это персональное
вывод по сравнению. По сути, он пришел на землю с
спешите, задавлены убежденность в том, что она не любила рэп для
он был для меня всего лишь удобным моральным шурином. Кроме того, он был
скорблю безутешно Эдит, хотя, возможно, высококвалифицированных,
объявление о том, что она считала свою сестру, чтобы быть в любви; она не могла
представьте, с кем; она знала только, что она "действовала как если бы она была."

- Кроме того, Роксбери, - предостерегающе сказала она, - это самый дегенеративный муж.
который влюбляется в сестру своей жены.

Они шли по одной из горных троп, на некотором расстоянии за
другие. Они не знали, что миссис Оделл-Карни остановился на отдых в
листовые нишу над тропой. Она лениво обмахивалась веером на
каменные сиденья, которые человек представил, как улучшение характера. Будучи
остроухим человек с Лондон гостиная инстинкт, она толком
мог слышать, о чем они говорят, как они подошли. Это были
первые слова, которые она полностью осознала, и они заставили ее насторожить уши:

"Мне наплевать, Эдит. Я устал быть ее шурином".

"Ты устал от меня, Роксбери, вот в чем дело", - жалобным тоном.

"Ты счастлив, ты любишь и тебя любят, поэтому, пожалуйста, не говори так.
Это несправедливо. Подумай, в каком жалком положении я нахожусь".

"Мой дорогой Роксбери, - довольно сурово, - если нет ничего другого, что могло бы
повлиять на тебя, просто перестань думать о будущем! Там Тутлз, дорогая
Трепач, чтобы думать".

Конечно, Миссис Оделл-Карни мог не знать, что Эдит была
беспечно шутил.

- Моя дорогая Эдит, - сказал он так же твердо. - Тутлс не имеет никакого отношения к делу.
это дело. Ты знаешь, и Констанция знает, и я знаю, и весь мир
скоро узнает, что я ей даже не родственник, бедняжка. Я
не понимаю, почему она должна становиться между мной и счастьем только потому, что она
так случилось, что она имеет социальное сходство с мужчиной, который не является ее отцом.
Ну же, давай здраво обсудим ситуацию."

Как раз в этот момент они вышли за пределы слышимости изумленного подслушивающего.
Боже милостивый, что это было? Не его ребенок? Две минуты спустя миссис
Оделл-Карни был снова у родника, где она была оставлена снотворного
муж, который отказался подниматься на холм, потому что все его дыхание было
требуется, чтобы выкурить сигарету.

- Карни, - строго произнесла она, сжав губы и пристально глядя ему в лицо.
- как давно Медкрофты женаты? - спросила она.

Он тяжело заморгал. - Откуда, черт возьми, мне знать? "Поверь мне на слово, это..."

"Кажется, миссис Родни сказала мне четыре года. Сколько лет этому ребенку?"

- Клянусь душой, Агата, я в таком же неведении, как и ты. Я не знаю.

- Я бы сказал, чуть больше года. Ну, я только что слышал, как Медкрофт сказал, что она
не его ребенок. Чей это? Она стояла там, как ангел-обвинитель.
Он резко вздрогнул, и у него отвисла челюсть; выражение встревоженного протеста
промелькнуло в его вялых глазах.

"Поверь мне на слово, Агата, откуда, черт возьми, мне знать? Не смотри на меня
вот так. Даю тебе честное слово, я не знаю эту женщину. Поверь мне,
душа моя, я не знаю, моя дорогая.

Он был очень серьезно, основательно возбужден, что, казалось,
прямые инсинуации.

"Ой, не глупи", - плакала она. "Господи, может быть скандал
в жизни этой прекрасной женщины?"

"В этом нет никакого скандала в жизни женщины, если она разумно
прекрасный", - отметил он.

- Чей же это ребенок, если не от Медкрофта? продолжала она,
озадаченно нахмурившись.

- Черт возьми, Агата, не спрашивай меня, - раздраженно сказал он, проводя рукой по
его бровь нахмурилась. "Я тебе это уже дважды говорила. Спроси их; осмелюсь предположить, они знают".

Она посмотрела на него с отвращением. "Как будто я могла сделать такое!
Боже мой, я вообще этого не понимаю. Четыре года женаты. Да, я уверена.
это все. Карни, ты же не думаешь... - Она заколебалась. Он не был
необходимо заполнить очевидный вопрос.

"Агата", - сказал он, тщательно взвешивая его замечание: "я говорил с самого начала
что Medcroft дурак. Возьмем, к примеру, эти окна. Если он...

"О, чушь! При чем здесь окна? Вы положительно
глупая. И она мне тоже начала нравиться. Да, я даже попросил ее приехать
навестить меня. Она была действительно расстроена.

"А почему бы и нет?" он потребовал ответа. - Черт возьми, Агата, в этом нет ничего необычного.
Она очень хорошая девушка и слишком хороша для Медкрофта. Он тупица.
осел. Я всегда это говорил. Как, черт возьми, она вообще вышла за него замуж, я не могу
понять. Но, ей-богу, Агата, я легко могу представить, как она могла любить
отца этого ребенка, кем бы он ни был. Послушай моего совета, моя дорогая,
и не будь суровой в своих суждениях. Не говори ни слова о том, что ты сделала.
слышал. Если они примирились с... э-э... ситуацией, какого дьявола
мы должны давать отбой? И, прежде всего, не позволяйте этим Родни ничего заподозрить."
Здесь он постепенно понизил голос. "Они - свора гнилушек, и они
не могли понять. Они бы убили ее, даже если бы она была кузиной или кем там еще"
это так. Мне дают год или два своей жизни, несомненно, знаете ли
Родни планирует принять эти акции или нет". Об этом он заявил в созерцательной
восторг в том, что он будет делать, если она окончательно решен. "Я больше не могу
выносить их".

"Какое великое разнообразие американцев, - размышляла она. "Миссис
Медкрофт и её сестра — американки. Сравните их с Родни и
мистером Ольстервелтом. Нет, Карни, я не стану устраивать скандал. Родни
не поймут, как вы говорите. Они разорвут её на части и будут злорадствовать
над увечьями. Нет, мы пригласим её в Лондон. Она мне нравится.

«И, клянусь Юпитером, Агата, мне нравится её сестра».

«Моя дорогая, малышка — прелесть».

«Но какой же Медкорт осел!»

И таким образом подтверждается, что миссис Оделл-Карни была не только преданной женой,
доверившейся своему мужу, но и что вместе они
обладали исключительно рациональным взглядом на мир, каким они стали к нему привыкать
знали его и сочувствовали его жителям. Это не имеет большого значения
то, что они не смогли найти в себе силы быть в гармонии с добродетельными Родни.
родни были условиями, а не следствиями.

Как бы то ни было, именно Кэтрин Родни, хорошенькая, пухленькая и
избалованная, вытащила первый камень из фундамента Медкрофтовского
карточного домика. Кэтрин была убеждена, что сама она была глубоко
влюбленные летучих Фредди, тем больше ей казалось, что она любила
тем сильнее становилось убеждение, что он не так сильно заботится о ней, как утверждает.
она была ему небезразлична. Она начала замечать явное угасание его пыла
не было смысла пытаться скрыть от себя тот факт, что
Констанция была самым тревожным симптомом из всех имеющихся. На смену предположениям пришла ревность
. Кэтрин решилась на ненависть, она не могла
помогли ему, даже если бы попыталась.

Было совершенно очевидно, по крайней мере для нее, что Фредди ни в чем не виноват; его
провела хитрая мисс Фаулер. В этом не могло быть никаких сомнений
- ни малейших, - заявила мисс Родни наедине со своей
невеселые размышления.

Как раз в тот момент, когда она была готова поделиться своими горестями с матерью, на нее как гром среди ясного неба снизошло
поразительное откровение; в проблему вошло совершенно новое
условие. Его вдруг осенило ее, без
предупреждение о том, что Medcroft Роксбери был влюблен в его свояченицу!

[Иллюстрация: "Она начала замечать решительное ослабление его
пыла".]

Когда она ворвалась ее мать, спустя полчаса, которые отлично
леди завелась с дивана, встревоженные волнение в ее
дочь-лицо. Миссис Родни, добрая душа, была из тех, кто всегда
Подумайте, что мир вот-вот рухнет, или дом горит, или
короля убили, если кто-то подходит с таким несчастным видом.

"Моя дорогая, моя дорогая!" — воскликнула она, когда Кэтрин трагически остановилась в
дверях. "Что случилось с твоим отцом? Говори!"

"Мама, это ещё хуже! Я..."

«Боже милостивый!» — добрая леди вслепую потянулась за нюхательной солью.

 «Я сделала ужасное открытие, — продолжила Кэтрин приглушённым голосом.
 «Это пришло ко мне как озарение. Я не могла поверить собственным глазам. Поэтому я
наблюдал за ними из своего окна. В этом нет никаких сомнений, мама. Это так же
ясно, как нос на твоем лице. Он...

"Моя дорогая, о чем ты говоришь? Мой нос ... Что случилось?
с моим носом? Она в ужасе смутно ощупала свой нос.

"Он влюблен в нее. Ошибки нет. И, поверишь ли ты мне,
мама, она его поощряет! Положительно! Почему -почему, это совершенно
подло! О боже, что же нам делать?"

Миссис родни безучастно смотрел на ее дочь, бросилась в
стул. Она ахнула, а затем дал волю дрожащий писк.

"В любви! Твой отец? С кем ... кто она?"

"Отец? О, боже, мама, я ничего не говорил об отце. Не
плачь! Это совершенно другой человек".

"Не Фредди Ulstervelt?" дрожащим голосом промолвила Миссис родни, сама потянуть
вместе. "После всего, что он сказал..."

"Нет, нет, мама", - раздраженно воскликнула ее дочь. "Фредди, может быть, и влюблен
в нее, но он не единственный. Mamma!" Она выпрямилась и
посмотрела на мать широко раскрытыми, полными ужаса глазами. - Роксбери Медкрофт
безумно влюблен в Констанс Фаулер!

Миссис Родни не произносила ни звука целых полторы минуты. Она
она не сводила глаз с расстроенного лица дочери. Румянец возвращался к ней.
ее губы сами собой поджались.разглаживать
красные морщинки над ее твердым подбородком.

"Мне жаль, Кэтрин, что ты тоже это видела. Я подозревал это
в течение нескольких дней. Но я не осмеливался заговорить - это казалось слишком.
невероятно. Что же нам делать? Она внезапно села, даже обессиленно.

- Она не только водит Фредди за нос, но и флиртует со своим собственным шурином
шурин... муж ее собственной сестры ... ее... ее...

- Отец ее собственной племянницы! Это ужасно!"

"Она ужасное животное! А я думала, что люблю ее. О, мама, это просто
ужасно!"

"Кэтрин, держи себя в руках. Я не позволю тебе расстраивать себя
вот так. У тебя будет еще одна из этих ужасных головных болей. Оставить все к
мне, дорогая. Нужно что-то делать. Мы не можем стоять и смотреть, как дорогой Эдит
предал. Она такая счастливая и такая доверчивая. И, помимо всего этого, мы были бы
втянуты в скандал. Я..."

- И Оделл-Карни тоже. Небеса!"

"Это _м_ должно быть остановлено! Я немедленно пойду к миссис Оделл-Карни и расскажу
ей, что мы обнаружили. Это подготовит ее. Она мой лучший друг
У меня есть, и я знаю, что она предложит способ положить этому конец
пока не стало слишком поздно. Мы должны...

"Почему бы тебе сначала не поговорить об этом с отцом?"

- Твой отец! Дорогая моя, какой в этом был бы прок? Он бы в это не поверил. Он
никогда не верит. Интересно, в своей ли комнате дорогая миссис Оделл-Карни?
Почтенная леди неторопливо направилась к двери. Ее дочь окликнула
ее.

"На твоем месте я бы подождал день или два, мама". Она была довольно хладнокровной и
теперь очень расчетливой. "Это может измениться само собой, и ... и если мы сможем просто
намекнуть, что мы подозреваем, они не будут так ... так ... ну, так публично рассказывать об этом.
это. Я _ знаю_ - я просто _ знаю_, что Фредди почувствует к ней отвращение, если
он увидит, как она себя ведет ". Кэтрин внезапно поняла, что
в конце концов, добро может проистекать из зла.

Тем временем у юного мистера Ольстервельта были проблемы и
свои собственные разочарования. Настойчивые попытки заняться любовью с мисс
Фаулер, наконец, почти безапелляционно приказал прекратить.
Неудачный порыв взять ее за руку во время одной из его попыток "испытать
ее" потерпел неудачу. Мисс Фаулер схватил ее руку и, с
посмотрите, он никогда не забывал, внезапно покинули его. "Она ни при чем",
размышлял Фредди, слегка дрожа от ледяного
взгляда, которым она наградила его. "Она имеет на меня зуб, по какой-то причине или
Другое. Вау! Это был мороз! Я чувствую, как это сделать. Medcroft сыграл
двойка помогает мне. Интересно, если-Здравствуйте! Там Кэтрин".

Следующие полминуты Фредди быстро соображал, в результате чего
в результате Констанс Фаулер была навсегда вычеркнута из его расчетов
а Кэтрин Родни вернулась к своим собственным. Пока он не мог
завоевать Констанс, он решил, что с таким же успехом может посвятить себя
девушке, с которой был фактически помолвлен. Постоянство Фредди было
удобным и легко приспосабливаемым. Мисс Фаулер тоже исчезла из поля зрения .
вне себя; он набросился на Кэтрин со всем прежним пылом
в его глазах сиял огонек. Это было вскоре после совещания мисс Родни со своей матерью.
Молодая леди отправилась на прогулку в город.

- Привет, Кэтрин, - окликнул он, подойдя сзади. - По магазинам? Возьмите меня с собой
отнести свертки. Я хочу начать прямо сейчас.

Мисс Родни нравилось принимать его ухаживания с презрением. Она
приняла крайне недружелюбный вид.

"В самом деле?" с леденящей иронией. "И почему, могу я спросить?"

Фредди был ошеломлен. Это было в высшей степени неожиданно.

"Практика делает совершенным", - бойко сказал он. "Разве ты не хочешь, чтобы я нес их на руках"
"Китти?" Он сказал это почти со слезами на глазах.

Кэтрин внутренне ликовала. Внешне она была очень хладнокровной и очень
загадочной. "Пожалуйста, не называй меня Китти. Я ненавижу это".

"Это милое маленькое имя. Так я собираюсь называть тебя, когда мы
будем... ну, ты понимаешь.

- Я не знаю. О чем ты говоришь?

- О, перестаньте, мисс Родни. Не будьте такой ледяной. В чем дело? Неважно
не обращайте внимания - не говорите мне. Я знаю. Вы ревнуете к Конни. Это был смелый ход
, и он возымел немедленный эффект.

"Ревную!" - усмехнулась она, но ее щеки покраснели. "Только не я, Фредди". Она
на секунду задумалась, а затем продолжила: "Она не влюблена в тебя.
Ты, должно быть, слепой. Она без ума от мистера Медкрофта.

"Ей-богу!" - воскликнул Фредди, резко останавливаясь и выпучивая глаза. Он
минуту молча смотрел на нее, понимание отразилось на его лице
. - Ты права! Она влюблена в него. Теперь я это вижу. Ну, и что
ты об этом думаешь! Ее шурин!

"И он тоже в нее влюблен. Теперь ты можешь вернуться к ней и посмотреть, сможешь ли ты
ты не сможешь отвоевать ее у него. Я не буду вмешиваться, мой дорогой Фредди.
Не держи меня на своей совести. Прощай.

Она оставила его стоять на улице. С хорошо отработанным тактом он
метнулся в табачную лавку.

"Еще один коктейль-вниз", подумал он с сожалением. "Они все мимо меня
в день. Но, большие крючки, что все это значит Medcroft и Констанс?"
Он купил несколько сигарет и отправился на прогулку, слегка взволнованный таким поворотом событий. Перебирая в уме все это, он пришел к выводу, что миссис Медкрофт на удивление смирилась с ситуацией.
 Конечно, она не могла не заметить, что ее муж увлечен ею.
Сестра. Следовательно, если она отнеслась к этому так весело и безразлично, то из этого
следовало, что она не была особенно огорчена; на самом деле, внезапно
до него дошло, что она не только примирилась, но и почувствовала облегчение. Она перестала
любить своего мужа! Она могла бы быть внештатным сотрудником в списках любовников,
несмотря на неудобства юридического прикрепления. "Она потрясающая,
тоже", - заключил Фредди, с определенным жизнерадостность. "Если она
не любит Medcroft, она, по крайней мере, должны любить кого-то еще.
Это принято. Интересно..." Тут он на мгновение глубоко задумался, его
духи плавающие высоко. Затем он резко повернулся и направился к
Тироль.

В течение вечера случилось так, что мистер Ольстервельт,
в высшей степени уверенный в себе благодаря эффекту прошлых достижений, привлек внимание
ничего не подозревающую миссис Медкрофт в уединении с глазу на глаз. Это не
запись, что он был когда-нибудь дипломатической сватом; никто в спешке не является.
Достаточно сказать, что миссис Медкрофт с пылающими щеками и широко раскрытыми от негодования глазами
внезапно отошла от неукротимого Фредди и
присоединился к вечеринке на другом конце зала, но не раньше, чем она
Она сказала ему с безошибочной ясностью и решимостью:

«Ты, маленький негодяй! Как ты смеешь говорить мне такие глупости!»

Отпор был решительным! А он всего лишь хотел утешить ее, не говоря уже о самопожертвовании. Будь он проклят, если бы понимал современных женщин.
По крайней мере, не этих женщин. В гневе он вышел из комнаты. В дверях он столкнулся с Броком.

 «За два цента, — свирепо заявил он, как будто Брок был в чём-то виноват, — я бы
сел на ближайший поезд до Парижа».

 Брок смотрел ему вслед, пока тот шёл по коридору.  Он достал из кармана горсть мелких монет.
сунул руку в карман, с сожалением оглядывая их. "Два цента", - сказал он. "Черт возьми!
все, у меня здесь нет ничего, кроме пфеннигов, геллеров и сантимов".

Во время своих скитаний безутешный Фредди наткнулся на миссис
Оделл-Карни и пухлого мистера Родни. Они сидели в тихом уголке
читального зала. У мистера Родни был тяжелый день. Он взобрался на
гору - или, точнее говоря, он преодолел половину пути вверх, а
затем ту же половину вниз. Он очень устал. Фредди наблюдал из своей
одинокой станции, что мистер родни быстро снижается до сна,
несмотря на стремительное течение жизни светской беседы. Это не
взять Фредди долго решали. Он был изгоем и парией, и он был
очень одиноко. Должно быть, он с кем-то поговорить. Без дальнейших церемоний он направился
к паре и мгновение спустя тактично посоветовал
сонному мистеру Родни отправиться в постель, - совет, который этот
джентльмен с радостью принял. И так получилось, что Фредди сел лицом к лицу
с последним прибежищем, у подножия шезлонга, пристально глядя
с безмятежной лестью в глазах женщины , у которой мог бы родиться сын .
такой же старый, как он - если он у нее вообще был. В молодости она была кокеткой.
В этом не было сомнений. Она встречала пылких
кавалеров во всех частях света и во всех сферах жизни. Но это
оставалось за галантным Фредди Ольстервельтом, чтобы ошеломить ее.
впервые за ее долгую и разнообразную карьеру она преподнесла сюрприз. По прошествии
получаса она взяла себя в руки и похлопала его по плечу
с веером и насмешливой улыбкой на губах.

"Мой дорогой мистер Ольстервельт, вы пытаетесь заняться со мной любовью? Вы милый
Американцы! Как любезно с вашей стороны может быть. Я уже достаточно стар, чтобы быть твоим
мать. Поверьте, я благодарю вас за комплимент. Я не могу сказать вам, как
Я ценю вашу деликатную лесть. Вы очень восхитительны. Но, - поскольку
она грациозно встала, - на вашем месте я бы последовала примеру мистера Родни.
Я бы пошла спать. Затем, с редкой улыбкой, которая не могла быть более
леденящей, она оставила его стоять там.

"Черт," - пробормотал он, проведя рукой по глазам, как будто
изумленный, "о чем я ей говорил? Господи, он должен быть
привычка со мной? Я занимался любовью с... с ней? Он отправился в
Американский бар.

Миссис Родни почти не спала той ночью. Она легла спать в состоянии
беспокойства и неуверенности, подавленная тенями, которые угрожали
вечной тьме честному имени семьи - пусть и отдаленной
удаленной. Секрет Кэтрин на самом деле был для нее новостью; она
не уделяла Медкрофтам достаточно внимания, чтобы заметить что-либо из того, что они
делали, пока они не делали это в сочетании с
Оделл-Карниз. Оделл-Карни были ее горизонтом утром, в полдень и
ночью. И теперь появилась вероятность, что этот великолепный горизонт будет
заслоненный отвратительным скандалом на вульгарном переднем плане. Вдохновленная
ужасными выводами Кэтрин, превосходная леди приступила к
наблюдению самой. В течение всего вечера она порхала о
отель и территория со всеми слежка задатками Шерлока Холмса.
Она таилась, если не положить его слишком театрально. Из неожиданных
уголков она вынырнула, чтобы осмотреть окружающий пейзаж; окольными путями она привела
свои сомнения к вратам абсолютной уверенности, а затем села, чтобы
содрогаться в свое удовольствие. Все это было правдой! В течение четырех часов она
она пыталась добраться до места, где могла бы увидеть всё своими глазами,
и наконец ей это удалось. Конечно, ей пришлось признаться самой себе,
что она не слышала, как мистер Медкрофт говорил Констанс, что любит её,
но ей было достаточно того, что он сидел с ней в полумраке
два часа без перерыва, говоря так тихо, что её напряжённые уши могли бы
принять это за шёпот.

Более того, другие люди, помимо неё самой, с улыбкой подталкивали друг друга локтем и
называли пару влюблёнными; казалось, никто не сомневался в этом и не
возмущаться этим, что является доказательством того, что мир любит влюбленного, когда он
признает его таковым.

Миссис Родни также обнаружила, что миссис Медкрофт ушла в свою комнату в девять
часов, по крайней мере, за три часа до того, как тихая беседа с глазу на глаз подошла к концу
. Бедняжка, несомненно, плакала навзрыд, решила миссис
Родни.

И теперь, после всего этого, стоит ли удивляться, что
убитая горем мать Кэтрин плохо спала той ночью? Также не следует
возлагать ответственность за ее пробуждение на усталого мистера Родни, который
всегда спал крепко и зычно.

Наступило утро, а с ним и конная прогулка для Брока и мисс Фаулер.
Для миссис Родни этого было достаточно; она больше не могла сдерживаться. Миссис
Оделл-Карни должна быть проинформирована; у нее, по крайней мере, должен быть шанс сбежать
прежде чем разразится скандал и запачкает грязью ее безупречные юбки.
Вдруг внимательная хозяйка предстала перед ее оценки с
многим раскрытие информации. Она заранее решила, что не будет этого делать
растекаться мыслью по древу, так сказать, она прямо в
неприятный момент.

Они были в гостиной миссис Оделл-Карни. Мистер Оделл-Карни был
курил сигарету на балконе, прямо за окном. Миссис Родни
не знала, что он был там. Вполне естественно, что он держался
негостеприимно в стороне: Миссис родни надоело ему до смерти. Он не слышал всех
что излился между ними, но он слышал достаточно, чтобы вызвать у него
что-то укол. Он отчетливо услышал голос жены: вещи с миссис
Родни, которые она торжественно признался, она бы не сказала, - вещи, о
Medcroft ребенка.

Само собой разумеется, что миссис Оделл-Карни отказался удивляться
раскрытие информации. Она спокойно признала , что подозревала Медкрофта в
слишком любил свою невестку, но она продолжала бодро, почему
нет? Его жене было на него наплевать - она слушала рэп и ничего больше
У миссис Медкрофт был свой роман, дорогое дитя; она не была такой
какой бы медлительной ни казалась миссис Родни, о нет. Миссис Оделл-Карни заметно разогрелась
защищая не заслуживающую жалости Эдит. Она сказала, что
она нравилась с самого начала, и больше, чем когда-либо, теперь, когда она
действительно прийти к выводу, что ее муж был из тех, кто задает его
пример жена, будучи немного divaricating себя.

Миссис Родни буквально взвизгнула от ужаса, когда услышала, что Тутлз был
"бедным маленьким попрошайкой" и "все в таком роде, вы знаете".

"Моя дорогая", - сказала миссис Оделл-Карни, все время ненавидя себя за то, что
участвует в распространении сплетен, но по-женски неспособна противостоять
тест: "Ваша превосходная кузина, миссис Медкрофт, получает по два письма в день
из Лондона - большие, толстые письма, чтение которых занимает пятнадцать минут в
несмотря на то, что они написаны идеально крупным почерком человека
мужчины -мужчины, слышишь? Они не от ее мужа. Он здесь. Он
не мог же он написать их в Лондоне, разве вы не понимаете? Он...

- Понятно, - вставила миссис Родни, которая боялась, что миссис Оделл-Карни
может подумать, что она не видит.

"Не обращайте внимания на свою миссис Родни, я ужасно расстроена всем этим. Она..."

"О, я знала, что вы будете расстроены", - сокрушалась миссис Родни, ее сердце ушло в пятки.
"Ты, должно быть, просто ненавидишь меня за то, что я подверг тебя..."

"Чепуха!" - усмехнулся другой. "Дело не в этом. Я прошел через десяток
дел, в которых-мои лучшие друзья были страшно ... э ... сложно. Я
хотел сказать, что я жутко расстраивался из-за бедной Миссис Medcroft. Она
дорогая. Поверь мне, она самая восхитительная грешница. Даже Карни так говорит,
а он очень привередливый - и очень верный ".

"Они были женаты только на словах", - сказала миссис родни, начинает сопеть.
Она подняла взгляд и слабо улыбнулся сквозь слезы. "Вы знаете, что я
значит. Моя грамматика ужасна, когда я нервничаю. Она на мгновение задумалась и потянула за свой
носовой платок. - Как ты думаешь, мне лучше поговорить с
Эдит? Возможно, нам удастся предотвратить развод.

- Разводись, моя дорогая, - недоверчиво выдохнула миссис Оделл-Карни.

На этом этапе мистер Оделл-Карни, так сказать, вылез из своей скорлупы.
Он пролез в окно и предстал перед двумя дамами, одна из которых, по крайней мере, была крайне удивлена его внезапным появлением.

 «А теперь послушайте, — начал он без предварительных извинений, — я и слышать не хочу о разводе. Это всё чушь — полная чепуха, клянусь вам. Какой в этом смысл?
К чёрту всё это, миссис Родни, какая разница, если все стороны довольны? Мы, чёрт возьми, можем это выдержать, если они могут, разве вы не знаете? Мы не можем вмешиваться в любовные дела Вселенной. Кроме того, я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как друга втягивают в нечто подобное...

 — Друг, Карни! — воскликнула его жена.

"Ну, возможно, моя дорогая, что он может быть другом. Я знаю так много
парней в Лондоне, которые могли бы заниматься подобными вещами, разве ты не знаешь.
Кто знает, может быть, парень, который пишет ей эти письма, один из моих
лучших друзей? Не стоит рисковать. Я не хочу этого слышать.
Если Medcroft знает, и его жена об этом знает и мисс Фаулер знает, почему
двойку мы должны беспокоиться нашими головами об этом? Прошлой ночью я слышал, как
Младенец из Медкрофта орал во всю глотку - наверное, у него режутся зубки, - но пошел ли я
помочь привести в порядок бедного маленького попрошайку? Не я .
Точно так же, почему я или кто-либо другой должен вмешиваться и
пытаться уладить проблемы его родителей? Это бесполезно
вмешательство, как бы вы к этому ни относились ".

"Я думаю, все это очень занимательно", - небрежно сказала миссис
Оделл-Карни. Она зевнула.

"Вы действительно так думаете?" - спросила сомневающаяся миссис Родни. - Я так боялась,
что вы будете возражать. Ваше положение в обществе, моя дорогая миссис...

"Мое положение в обществе, Миссис родни, можете погоды в буре вы
прогнозировать", - сказала миссис Оделл-Карни с улыбкой, что ходил к миссис родни
мозга.

"О, если... если вы действительно не возражаете..." - пробормотала она извиняющимся тоном.

"Вовсе нет, моя дорогая мадам", - заметил Оделл-Карни, осторожно поправляя
свой монокль. - Уверяю вас, это совершенно несущественно.




ГЛАВА VI

ДРУГИЕ ОТНОШЕНИЯ


После всего вышесказанного вполне естественно предположить, что дела
Медкрофтов находились под пристальным и тщательным наблюдением с того самого
конфиденциального часа. Оделл-Карни были на редкость милы и
любезны с Медкрофтами и мисс Фаулер. Действительно, можно сказать, что
Мистер Оделл-Карни изрядно потрудился, чтобы быть любезным с
Миссис Медкрофт; на самом деле, настолько, что она взяла за правило сопровождать
кого-то еще всякий раз, когда ей казалось вероятным остаться с ним наедине
. В Rodneys боролся мужественно и, без сомнения, добросовестно
подражать примеру Оделл-Кани-пойнт, но он вряд ли был бы быть
ожидается, что они могут увидеть что-то новое с помощью старого света глаза. Они
стали очень чопорными, то есть леди Родни. Это было
их прерогативой, конечно: разве они не были кузинами больных?

Четыре или пять дней неловкого притворства пролетели с быстротой , которая
раздражала некоторых членов группы и медлительность, которая огорчала
остальных. Никогда дни не были такими короткими, как те, которые проводил теперь уже безрассудно
увлеченный Брок. Он доблестно прокладывал себе путь к сердцу
Констанс, и этот процесс чрезвычайно испытывал его терпение, поскольку
она была беспечной и невпечатлительной, если судить по спокойствию
с помощью которых она отразила неизбежное, хотя и запоздалое нападение. Она держала
его на расстоянии вытянутой руки; приличия требовали осмотрительности, независимо от того, насколько
возможно, она втайне испытывала чувства к своему симпатичному мужу
Сестра. Сказать, что она получала удовольствие, было бы слишком мягко выразиться
она упивалась весельем происходящего. Это важно
мало ей, что народ, своих двоюродных братьев, в частности,--искали
на нее с холодным и критическим взором; она знала, в глубине своего сердца, что
она могла бы бросить бомбу между ними в любой момент времени путем простого высказывания
ни единого слова. Не имело значения и то, что Эдит начинала нервничать.
напряжение ожидания и обмана было невыносимым; новизна была
измученная из-за жены Роксбэри; она была отчаянно влюблена, и она
так скучал, что придет тот день, когда она может опять смеяться с реальными
вместо имитации радостности.

"Конни, дорогая", она будет сокрушаться по нескольку раз в день, "он растет
невыносимо. О, как я хочу, чтобы эти три недели были прекращены. Тогда у меня был бы
мой Роксбери, а у тебя был бы мой другой Роксбери, и никто бы не стал
жалеть меня и придираться к тебе, потому что я несчастлива в браке ".

"Почему ты говоришь, что я могла бы получить твой другой Роксбери?" однажды потребовала ответа ее сестра.
"Ты забываешь, что отец ожидает, что я выйду замуж за виконта. Я..." - Прошептала она. - "Я хочу, чтобы я вышла замуж за виконта.
Я..."

"Ты такой нудный, Конни. Не волнуйся, я в ваши дела любви-я
не хочу их слышать. Мистер Брок ждет вас в
сад".

"Я знаю это, моя дорогая. Он ждет уже час. Я думаю, что это хорошо,
что он подождал", - сказал другой с напускной уверенностью. "Что Рокси
пишет в своем письме этим утром?"

"Он говорит, что все закончится через день или два. Боже мой, как бы я хотела, чтобы это закончилось
сейчас! Я больше не могу терпеть грубость кузины Мэри,
а что касается Кэтрин! Моя дорогая, я ненавижу эту девушку!

"Она была очень милой в последнее время, Эдит, с тех пор, как Фредди бросил меня так
полностью. Кстати, Бертон говорила мне сегодня, что Оделл-Карни
задавала ей несколько очень любопытных и ошеломляющих вопросов о
Тутлз и твоих самых личных делах."

"Я знаю, моя дорогая", - простонала Эдит. "Он очень вежливо заметил мне вчера вечером.
"Тутлс" заставил его очень странно подумать о его друге в
Лондоне. Он не стал упоминать имя этого парня. Он только улыбнулся и сказал:
"Не обращай внимания, моя дорогая, это беззащитный красивый пес". Осмелюсь предположить, он имел в виду
это как комплимент Тутлзу. Она хорошенькая, ты так не думаешь,
дорогая?

"Она такая же, как ты, Эдит", - сказала Констанс, которая все прекрасно понимала
.

"Тогда, во имя всего святого, Конни, почему они пялятся на нее так
невежливо-все они?"

"Это потому, что она такая красивая. Господи, Эдит, не позволяйте каждый маленький
что вас волновать. Вы будете иметь морщины и седые волосы довольно скоро".

"Все это очень мило для вас, чтобы поговорить", - ворчала она. "Я схожу с ума"
от одиночества. Рядом с тобой все время любовник - он без ума от
тебя. Что у меня есть? Я совершенно одинока. Никто не любит меня ... Нет, ни одна живая душа...

- Ты не позволишь им полюбить себя, Эдит, - весело сказала Констанс. - Они все
хотят любить тебя - все они.

"Я ненавижу мужчин", - заявила г-жа Medcroft, ретроспективно.

События одного из самых тугоплавких персонаж налетает на них в
в самом конце пребывания в Инсбруке. У каждого из них приступили к
радоваться тому, что две недели была уже почти закончена, и что они
может пойти разными путями, не имея ничего на самом деле прискорбно
чтобы унести с собой. Родни собирались в Париж, Медкрофты
в Лондон, Оделл-Карни (после того, как выяснили, где остальные
бент) в Остенде. Фредди Ольстервельт внезапно объявил о своей решимости
остаться в "Тироле" еще на неделю или две. В тот самый день его
представили мадемуазель Лебрен, очаровательной молодой парижанке,
остановившейся в Тироле вместе со своей матерью.

Все могло бы закончиться хорошо, если бы не несчастный
обстоятельством Оделл-Карни совершением покупки в Лондоне
_Standard_ вместо Таймсе, по своему обыкновению. Его причитания
по поводу этой глупости были прерваны обнаружением
поразительной статьи на редакционной странице газеты - статьи
что породило в нем чувство серьезной растерянности. Он трижды прочитал заголовки
и дважды пробежался взглядом по тексту, ни разу не имея
какого-либо определенного представления о том, что он читал. Его пальцы дрожали, когда он
поднес простыню поближе к окну в последней попытке распутать эту
невероятную вещь, которая лежала перед ним в простых, безупречных черно-
белых тонах.

"Помяни мое слово", - вяло повторял он про себя. Затем он встал и
в чрезвычайной спешке отправился на поиски своей жены.

- Моя дорогая, - сказал он ей в дверях экипажа, - мне нужно с тобой поговорить
одна. Она как раз собиралась покататься с миссис Родни.

"Плохие новости, Карни?" спросила она, пораженная выражением его лица. Она шла
вслед за ним в дальний угол подъезда. Он не ответил
пока они не сели, гораздо ближе друг к другу, чем обычно.

"Прочти это", - сказал он, вкладывая "Стандарт" ей в руки. "Что ты об этом думаешь?"
"Мой дорогой Карни, я не знаю." "Что ты об этом думаешь?"

"Мой дорогой Карни, я не знаю. Не могли бы вы сказать мне, что я должен
прочитать?

"История с Медкрофтом. Вот здесь ".

Она прочитала статью, ее муж все это время наблюдал за выражением ее лица. Удивление,
недоверие, смятение сменяли друг друга быстрыми переменами. Она была
в полнейшем изумлении читала о действиях Роксбери Медкрофта в
связи с подкомитетом Совета графства - _ в Лондоне_!
Далее рассказывалось о том, как Медкрофт, непримиримый лидер
оппозиции "взяточникам", внезапно предстал перед комитетом
с самыми поразительными цифрами и фактами, подтверждающими его обвинения в
гнилость со стороны "клики"; его неожиданное появление на сцене
повергло лидеров оппозиции в панику; все были
заставили поверить, что он временно проживал на востоке. На самом деле,
вскоре выяснилось, что он был в Лондоне, тайно работая над проблемой
в течение почти трех недель, соблюдая осторожность под прикрытием, чтобы
его влияние не могло быть подорвано. Его набор фактов, его горечь
предъявление обвинения людям, которые пытались протолкнуть законопроект о строительстве
через Совет, потрясло весь Лондонский сити. На момент написания статьи
казалось, что законопроект будет отклонен, его сторонники были
настолько полностью разгромлены. Комитет был бы вынужден принять
юридические факты, поразительные воздействия--народ будет требовать полного
молотил от неприятного интернет. Имя Medcroft Роксбери был на
каждый губ. В _Standard_ была прибыль, обеспечивая отличный
"бить".

Том Оделл-и смотрели друг на друга в изумлении и растерянности. "Что
это значит?" - спросила дама, прищурив глаза.

"Послушай, Агата, этой газете по меньшей мере два дня. Теперь, как
дьявол может Medcroft быть в Лондоне и Инсбрук одновременно. Он _was_
вот позавчера, не так ли? Я так защищен, что не замечаю...

- Да, да, он был здесь. И эта бумага... - Она нерешительно замолчала.

- В ней говорится, что он был там. - Честное слово, это просто невероятно. Здесь есть какая-то
загадка.

"Я понял, Карни! Это не Роксбери Медкрофт".

"Боже милостивый!"

"Это все объясняет. Боже мой, Карни! Этот парень... это ее
любовник! Она разъезжает с ним по стране. Она...

- Ее любовник? - Господи, дорогая, может, когда-то он и был таким, но теперь он
любовник другой, поверь мне на слово. Я говорю: "Клянусь душой, это
очаровательная игра, в которую ваши друзья Родни вовлекли нас. Они..."

— Мои друзья! То есть ваши, — возразила она.

 — О, да ладно вам! Но оставим это. Они, конечно, знают, что этот парень не её муж, и всё же, чёрт возьми, Агата, они намеренно подсовывают его нам как настоящего. Они фактически одобряют всё это чёртово...

- Остановись на минутку, Карни, - прервала его жена. - Парень из Лондона может быть
мошенником. Давай не будем торопиться, мой дорогой.

- Медленно? Как, черт возьми, мы можем медлить в такой быстрой компании? Нет! Этот
парень - мошенник. И они тоже это знали. Они все это знают. Они...

- Чушь! Ты забываешь, что все племя Родни ополчилось, потому что
Медкрофт занимается любовью с сестрой своей жены. Они ничего не предполагают.
Позволь мне сказать тебе. И он не любовник Эдит. Если это не так.
ее муж, он играет роль, которую она понимает и одобряет. И
это ... это, мой дорогой Карни, может составлять воображаемый детский дом
Трепач. Боже мой, это довольно запутанный клубок".

- Я немедленно телеграфирую своим поверенным, чтобы узнать точные новости. Они будут знать
, находится ли настоящий Медкрофт в Лондоне, и тогда... Ну, ей-богу, Агата,
Я не могу точно сказать, какие шаги я предприму в отношении этих Родни ".

Он разразился длинной тирадой в адрес несчастных жителей Сиэтла, как он их
назвал. - Пойми меня, Агата, я не виню миссис Медкрофт. Если
у нее роман с этим парнем и она может распутать его...

"Но у нее нет романа с этим парнем", - воскликнула миссис
Оделл-Карни, терпение которой иссякло. "У нее роман с одним
парнем в Лондоне - тем, который пишет ... Боже милостивый! Конечно! Ну что за
дураки мы с тобой. Настоящий Медкрофт находится в Лондоне, и это он
пишет письма. Как глупо с моей стороны!"

"Ага!" - торжествующе воскликнул он. "Конечно, она получает письма от
своего мужа. Почему нет? Этого следовало ожидать. Но, клянусь вечным
шагпат, ты думаешь, ее муж знает, что она здесь с
другим парнем, который выдает себя за ее мужа? Нет! Он почти прокричал
это. "Я никогда не слышал ни о чем столь наглом. "Боже, что за наглость у этих
американцев. Только подумать об этом!"

"Я не верю, что она что-то в этом роде", - заявила его жена. "Она
как золото. Ты не обманешь меня, Карни. Я знаю женщин".

- Черт возьми, Агата, я тоже. И более того, я знаю мужчин.

"Они лишь бедные люди, какие вы знаете. Этот псевдо Medcroft не ваш
рода. Он очень неглупый человек и джентльмен".

- Послушай, Агата, не воображай, что я собираюсь быть таким хам
чтобы пойти против них в час испытаний. Только не я. Я им больше, чем когда-либо.
Я их друг. Я помогу им, чтобы они отошли отсюда, и я bulldose
эти Rodneys в проведении их мир навсегда. Это родни
двуличие, что я терпеть не могу".

"Мы останемся здесь или найдем предлог уйти?" - спросила она.
многозначительно.

"Мы останемся достаточно долго, чтобы я могла высказать Родни все, что я о них думаю,
Я отвечу с моей отправкой по ночам. Затем, я должен сообщить вам
поговорить с миссис Medcroft. Вы пригласили ее в дом, вы
знаю. Скажи ей, что не может быть двух Медкрофтов. Понимаешь, что я имею в виду? Мы поможем
они справятся с этим, но ... ну, ты понимаешь.

Между тем длинному письму в департамент полиции предшествовала телеграмма
, обе были адресованы герру Бауэру, которым на самом деле был Джеймс
Гитенс из Скотленд-Ярда. В телеграмме говорилось: "Почему вы говорите, что М.
там? Он в Лондоне. Объясните. Письмо завтра". Письмо пришло,
и мистер Гитенс, а также местное полицейское управление были "ошеломлены",
выражаясь по-английски из Скотленд-Ярда. Он телеграфировал своим работодателям, что
"М. все еще в Инсбруке. Не может быть в Лондоне". В письме было очень ясно указано
, что Роксбери Медкрофт находится в Лондоне и что мистер
Гитенс из Скотленд-Ярда предал его доверие. Фактически он был
обвинен в игре на руку врагу, в "предательстве", так сказать
. Вполне можно ожидать, что г-на Гитенса обвинили в том, что он
работал на "оппозицию". Более того, вполне разумно
предположим, что он сразу предпринял энергичные шаги, чтобы оправдать себя: что
объясняет горе, которое преследовало по пятам человека по имени
Брок.

В тот день Брок и Констанс уехали верхом, чтобы посетить исторический
Schloss Ambras. Огромный замок был сохранен для самого последнего из их исследований; ему только что удалось получить разрешение на посещение
эта часть резиденции герцога была открыта в определенных случаях для любопытствующей публики.
...........
......... Эдит отказалась сопровождать их. Во-первых,
она ожидала чрезвычайно важного сообщения от своего мужа - она
была "на взводе", если процитировать ее жалобное рвение; во-вторых,
она поняла, что, поскольку кризис в делах Брока и
Констанс, ее присутствие не было необходимым дополнением. Не только она
ждал вестей из Роксбери, но с нетерпением ожидая вспышку
радостные новости из двоих, кто был, казалось, весьма охотно оставил ее
за.

Молодая пара, возвращаясь нижней дорогой из замка, подошла к
месту отдыха в маленькой закусочной и саду на склоне холма
с видом на ривер Инн. Это тихое, скромное, малолюдное место
среди скал, стоящих в белых проезжей части в ста футах
больше, омраченного великолепные деревья и мрачные скалы. Именно в это
очаровательное, романтическое убежище Брок привел свою прекрасную, теперь трепетную
возлюбленную. Она тоже знала, что настал час принятия решения; это чувствовалось в
воздухе, в блеске его глаз, в том, как забилось ее сердце. И она
знала, что скажет ему, и что они скажут миру через
несколько часов. Горы, казалось, утратили свой великолепный хмурый вид.;
они сияли на нее сверху вниз, нежно лаская, а не уныло
и дурные предчувствия, какими они всегда были раньше.

В сад вышла розовощекая девушка, чтобы обслужить их. Быстрый, прохладный
по долине проносились ветры, неся за собой мягкие
дождевые облака, которые вскоре должны были намочить землю, а затем, сияя, рассеяться
дальше. Они были совершенно одни, сидя под прикрытием широкого, нависающего
портика. Мягкая зеленая тьма наползала на горный склон,
насыщенная запахом душа.

Констанс заказала чай и что-нибудь перекусить на двоих. Брок
не отрывал взгляда от ее изящного лица, пока она занималась красивым
но довольно застенчивое занятие - инструктировать официантку. После того, как
девушка ушла, он наклонился вперед через маленький столик и
сказал, немного хрипло и бессвязно,--

"Это было очень аппетитные смотреть, как ты делаешь это. Я мог бы жить вечно на
ничего, кроме чая и бутерброды, Если вы на заказ их".

- Сегодня днем ты наговорил мне очень много глупостей.

- Интересно, - он остановился и понизил голос, - интересно, ты бы сказала, что это глупо.
Если бы я сказал тебе, что люблю тебя, очень, очень сильно.
Его рука в перчатке легла на ее руку , пока она бесцельно возилась с меню
карточка; что-то в самой беспомощности этой длинной тонкой руки притягивало к ней
силу всей его любви - всей этой уверенной, высокомерной любви,
которая стала такой уверенной в себе в эти последние дни. Его серые глаза,
потемневшие от осознания цели его страсти, загорелись новым, побуждающим блеском;
она на мгновение заглянула в них, на ее приоткрытых губах застыла неуверенная улыбка последней надежды
; затем ее веки быстро опустились, а губы задрожали.

- Я бы все равно считала тебя очень глупым, - сказала она очень тихо.
- если только... если только ты не любишь меня.

Его пальцы так крепко сжали ее руку, что она подняла взгляд, ее глаза
наполнились нежностью. Долгую минуту оба молчали, но слов
не требовалось, чтобы понять, что душа говорила глазами.

"Я _до_ люблю тебя-ты же знаешь, Конни. Я полюбил тебя с первого
день. Я не могу жить без тебя, Конни, Дорогая, ты не удержишь меня
ждете? Ты будешь моей женой ... Ты выйдешь за меня замуж немедленно? Ты любишь меня.
Я знаю... Я знал это много дней...

Она капризно прервала его страстное признание, сказав с
милой капризностью: "О, у тебя есть? Какое невыносимое тщеславие! Я..."

Он радостно рассмеялся. "Я никогда в жизни ни в чем не был так уверен", - сказал он
. "Ты не могла не любить меня, Констанция; я так любил тебя. Ты
не обязана говорить мне, дорогая; я знаю. И все же я хотел бы услышать, как ты скажешь,
этими милыми губами, так же как и глазами, что ты любишь меня ".

Она положила руку на тыльную сторону широкой ладони, которая держала другую в плену.
в ее глазах горел гордый, искренний огонек. - Я люблю
тебя, - просто сказала она.

"Боже, но я счастливый человек", - ликовал он. Забыв о времени и
месте, он приподнялся и, наклонившись вперед, поцеловал ее прямо в
приподнятые губы.

Позади них раздался звон фарфоровой посуды. В немалом замешательстве
оба вылетели из Парадайза и оказались под пристальным взглядом
смущенной молодой служанки с очень красным лицом.

- О, не обращайте внимания, - довольно дружелюбно пробормотала Гретхен. - Я к этому привыкла,
мадам. Сюда приезжают многие дамы и господа ... что вы
его называют?" Она поставила чай и бутерброды перед ними, ее пальцы
все пальцы, щеки ее пылали.

Брок взял себя в руки. Очень строго он сказал: "Эта молодая леди".
будет моей женой".

"Ах", - сказала Гретхен с дружеской улыбкой и величайшим почтением.,
- Все они так говорят, мой герр. Затем, одобрительно хихикая, она
заторопилась прочь.

Брок подождал, пока она скроется из виду. "Кажется, она на нас, как
Фредди хотел сказать. Но какое нам дело? Я хочу стоять на вершине
Bandjoch и орать Новости в мире. Правда, дорогая?

"Мир нас не услышит, дорогая", - холодно сказала она. "Кроме того, там, наверху,
идет дождь. Ты только посмотри, как он обрушивается на нас! Боже мой!

Он весело рассмеялся, позабавленный ее попыткой быть небрежной и
безразличной. "Ты не можешь так легко это прекратить, дорогая", - сказал он.
плакала. "Пойдем! Пока идет дождь, мы можем составить план. Ты выйдешь за меня замуж ... завтра?"

"Нет!" - воскликнула она в ужасе. "Какая нелепость!"

"Ну, тогда послезавтра?"

"Нет, нет... и не через неделю. Я..."

"Послушайте, Конни, у нас есть кто-то еще, чтобы рассмотреть, а также
себя. Чтобы все уладить для Эдит, мы должны быть в состоянии
сказать этим людям, что мы не были легкомысленны - что мы собираемся
пожениться немедленно. Это позволит Эдит выйти из затруднительного положения, и
поначалу все будет выглядеть радужно. Если мы отложим это, мир
уилл по своему невежеству наговорила вещей, которые она никогда не сможет опровергнуть, просто
потому что мир не останавливается достаточно надолго, чтобы услышать две стороны истории
если только они не изложены довольно близко друг к другу. Теперь Эдит рассчитывает на то, что
мы обратим в бегство подглядывающих Родни и благотворительных Карни
с помощью нашей собственной маленькой сенсации. Они говорят гадости обо всех
о нас. Они называют тебя мерзкой тварью за то, что ты украла мужа своей сестры
, а меня они называют собакой за то, что я делаю. Никто не знает
что они скажут, если мы не вмешаемся в прорыв, как только это произойдет
открыл. Мы не можем позволить себе ждать, не важно, что говорит Роксбери, когда он
приходит. Мы просто должны быть в состоянии предотвратить даже старина Роксбери.
Приходите! Разве ты не понимаешь? Мы должны пожениться немедленно".

[Иллюстрация: "Я люблю тебя", - просто сказала она".]

"Боже мой", - она тихо пробормотала: "что папа скажет?"

"Моя дорогая Констанс, я объясню все Вашему отцу, когда он вернется
обратно из Южной Америки следующую зиму".

Теперь лил проливной дождь. Они вернулись в самую темную нишу
своего убежища и блаженно взирали на промокшую вселенную
с глазами, которые не видели ничего, кроме сладкого солнечного света и хорошую погоду.

Стук лошадиных копыт по тяжелой горной дороге звучало
вдруг над шипение, дождь, гроза. К этому времени уже совсем стемнело
хмурое небо ускорило наступление ночи. Момент
спустя три всадника, промокший до нитки, подошли к передней части
ИНН, бросил свои поводья за посты, и бросился за укрытие. Они пришли
шумно в беседке, рычали и топали мокрые ноги.

"А что, Хо!" - крикнул кто-то из новеньких, высунув голову через
окно дома. Брок и мисс Фаулер наблюдали за происходящим, забавляясь
тяжелым положением всадников. Двое из них, несомненно, были офицерами
полиции; третий, похоже, был англичанином. Все они были грубыми, дородными
молодцами. Несколько минут они бушевали и ворчали по поводу
своего несчастного случая попасть под ливень, заказывая шнапс
и бренди в больших количествах быстрого приготовления. Наконец англичанин,
грузный мужчина с кислым лицом, перевел взгляд в сторону влюбленных,
которые сидели совсем близко друг к другу в темном углу. Его взгляд превратился в
пристальный взгляд, затем торжествующий. Мгновение спустя он указывал своим спутникам на
парочку, все трое смотрели на них возбужденными глазами.

Лицо Брока покраснело под этим грубым взглядом; он уже был готов
возмутиться, когда англичанин шагнул вперед. Американец тут же поднялся.
немедленно.

- Я искал вас, мистер Медкрофт, если вас так зовут, - сказал
незнакомец, останавливаясь перед столом. - Меня зовут Гитенс,
Скотленд-Ярд. У этих людей приказ о вашем аресте. Я бы посоветовал вам
мирно отправиться с ними. Молодую женщину никто не побеспокоит. Она
свободна.

"О чем ты говоришь?" сердито спросил Брок. Внезапно он почувствовал
холодок дурного предчувствия. Что Роксбери Medcroft занимаюсь тем, что он должен
быть наложен арест?

"Вы не маскируясь вот как Medcroft Роксбери архитектор. Вы
не Медкрофт. Я наблюдал за вами неделями. Сегодня мы узнали, что
Медкрофт находится в Лондоне. Ваше белье помечено буквой B. Вы
получили деньги по аккредитиву вместе с женщиной, которая подписывается
как Эдит Ф. Медкрофт. С вами что-то не так, мистер Б.,
и эти офицеры, действующие от имени отеля и Государственного банка, были
дано указание задержать вас до проведения расследования ".

Мистер Гитенс оправдывался. Он может быть мелочь
озадаченная мисс Фаулер мелодичный смех и гогот простой Брока,
но ему удалось сохранить жесткую достоинства. "Это не повод для смеха.
Офицеры, это ваш человек. Возьмите его под свою опеку. Мадам, насколько я понимаю
вы предполагаемая сестра женщины, которая зарабатывает на жизнь самоубийством
как миссис Медкрофт. Возможно, вам будет интересно узнать, что ваша сестра - если она
ваша сестра - заперлась в своей комнате и была в истерике, когда
Я покинул отель. Однако ее будут тщательно охранять. Она не может
сбежать. Что касается вас, мадам, на вас пока нет жалоб, но
Я хочу уведомить вас, что вы можете считать себя под наблюдением
до тех пор, пока ваши друзья не проведут слушание в магистрате
завтра. Как только он перестал дождь, мы попросим вас поехать с
к нам в город. Что касается г-на Б., Он отвечает за этих сотрудников".

В восемь часов вечера торжественная кавалькада въехала в Инсбрук.
В глазах одинокой молодой женщины стояли слезы умиления,
вспышки негодования в глазах высокого молодого человека, ехавшего рядом с ней
.

Высокий молодой человек отправлялся в тюрьму!




ГЛАВА VII

ТРОЕ СТРАЖЕЙ


Анти-кульминация обрушилась на отель Tirol несколько часов, прежде чем он пришел
на Брока и мисс Фаулер. Похоже, Гитенс сначала отправился в
большую гостиницу в поисках света на очень запутанную дилемму, в которую он
оказался вовлечен. Запросы в управление подаются только замутить
серьезные волнения среди клерков и менеджеров, каждый из которых громогласно
утверждала, что отель был полностью невинны если какой-либо обман должен был
практиковался. "Тироль" не терпел ничего, что отдавало бы от
скандального; "Тироль" был респектабельным домом; "Тироль" всегда был
осторожен, всегда строг в защите своего доброго имени; и так далее, и
и так далее, очень подробно и с большой точностью. Но с мистером Гитенсом были
два офицера полиции, и он потребовал назвать человека, назвавшего себя
Роксбери Медкрофт. Главный банк города также был
представлен в компании следователей. Также присутствовал
немногословный джентльмен из британского офиса.

Мистера Медкрофта не было дома. Затем они согласились, что необходимо повидать миссис
Медкрофт или леди, выдававшей себя за таковую. Мистеру Гитенсу было
разрешено пройти в ее номер в сопровождении управляющего отелем.
То, что происходило в этих комнатах в течение следующих пятнадцати минут, было бы
совершенно невозможно описать без целого тома. Эдит тут же
упала в обморок. Впоследствии у нее началась истерика. Она умоляла дать ей время, и,
получив его, начала угрожать каждому судебным преследованием.

"Я - миссис Медкрофт!" - жалобно заявила она. "Где американский консул?
консул? Я требую американского консула!"

"Какое отношение к этому имеет американское правительство?" - хрипло спросил мистер
Гитенс.

"Мистер... Мистер... Джентльмен, которого вы обвиняете, является американским гражданином!" она
запиналась.

"Ого! Значит, он не англичанин?"

"Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы. Вы дерзки. Я прошу вас, сэр,
как менеджера этого отеля, выставить этого человека из моих номеров ".
Менеджер вежливо улыбнулся и не стал выгонять мужчину.

"Но, мадам, - сказал он, - мы имеем право знать, кто вы и что вы такое. Если
Мистер Медкрофт в Лондоне, этот джентльмен, конечно, не может быть им, настоящим
Мистером Медкрофтом. У нас должно быть объяснение.

— Я… я всё объясню завтра. О, кстати, есть ли для меня телеграмма в конторе? Должна быть. Я ждала её весь день. Я телеграфировала в Лондон.

 — Там нет никакой телеграммы, мадам.

 В этот момент на сцене появился мистер Оделл-Карни, незваный, но желанный.

"Что все это значит?" - строго спросил он. Все сразу начали
рассказывать ему. Каким-то образом он уловил суть истории. "Убирайтесь - все вы!"
сказал он. "Я выступаю поручителем миссис Медкрофт. Она __ миссис Медкрофт,
черт бы вас побрал, сэр. Если вы еще раз придете сюда и побеспокоите ее, я прикажу
закон на вашей стороне. Медкрофты - граждане Англии и...

- О, так они и есть, не так ли? - презрительно усмехнулся мистер Гитенс со зловещим смешком.

"Кто вы, черт возьми, такой, сэр?"

"Я из Скотленд-Ярда".

"Я так и думал. Вы доказали это, клянусь душой. Я Оделл-Карни.
Осмелюсь предположить, вы слышали обо мне.

- Я знаю вас в лицо, сэр. Но это...

- Умный парень, ей-богу! И никаких "но". Мистер... мистер... неважно,
что это. Я не хочу знать вашего имени. Миссис Medcroft, вы будете
позвольте мне отправить мою жену до вас? Господин директор, я настаиваю, которые вы принимаете
— Вы не могли бы спуститься с этим сборищем в контору и послать их к чёрту? Не делайте этого здесь, делайте это там.

После дальнейших обсуждений и протестов сотрудник Скотленд-Ярда и его
спутники покинули комнату, оставив в ней растерянную хозяйку. Возможно, стоит
отметить, что ради местного колорита, что Тутлс громко плакал, а Рэгглс
лаял, несмотря на все попытки О’Брайена его успокоить.

Оделл-Карни отправил свою жену к Эдит. Через несколько минут, направляясь в кабинет, он встретил миссис Родни и Кэтрин, которые с бледными лицами спешили в свои комнаты.

"О, разве это не ужасно?" причитала первая, прижимая сжатые руки
к вискам.

"Разве это не ужасно?" грубо потребовал он.

"Об Эдит! Они собираются арестовать ее".

"Нет, если я смогу помочь, мадам. Где мистер Родни?"

"Он не имеет к этому никакого отношения! Мы невинны, как нерожденные дети.
Для нас все это шокирует. Мистера Родни нельзя арестовывать. Его
честность безупречна. Ради всего святого, не обвиняйте его.
Он...

"Мадам, я не полицейский", - сказал Оделл-Карни с язвительным достоинством.
"Я хочу, чтобы ваш муж помог мне замять это небезопасное дело".

"Он не делал! Я не позволю ему вмешиваться в это" почти
кричала Миссис родни. "Я только что услышал, что он не муж вовсе.
Это ужасно!"

"Благослови меня, миссис родни," ревел Оделл-Карни: "тогда тебе не следует
с ним жить, если он не твой муж. Ты такая же плохая, как... Эй, берегись!
Не делай этого! - Миссис Родни рухнула в объятия своей дочери, задыхаясь. - Ты такая же плохая, как... Эй, берегись!
Там!

"Она очень расстроена, мистер Оделл-Карни", - сказала Кэтрин, крепко встряхивая мать.
 "Это просто нервы. Если увидите папу, пришлите его к нам. Мы должны
сесть на первый поезд, чтобы... куда угодно. Ты скажешь миссис
Оделл-Карни сказал, что если она сейчас же оденется, то папа позаботится о билетах.

— Билетах? Но, моя дорогая юная леди, мы никуда не едем. Мы останемся здесь и поможем вашей кузине справиться с её проблемами. Моя жена сейчас с ней.

Он собрался уходить, когда мистер Родни, пыхтя, поднялся по лестнице. Оделл-Карни передумал и остался.

«Где Эдит?» — выдохнул мистер Родни.

«Боже правый!» — простонала его жена, понизив голос, потому что три горничные
стояли неподалёку и прислушивались. «Не упоминай при мне это
существо. Только подумай, во что она нас втянула. Он ей не пара».
муж. Альфред, телефон билетов на к-ночной поезд. Завтра
будет слишком поздно. Я не останусь здесь ни минуты. Все в
отель разговаривает. Мы все будем арестованы".

Но г-н родни, хоть раз, был главой семьи. Он столкнулся с ней
сурово.

"Идите к себе, вас обоих. Мы останемся здесь, пока все это не закончится.
 Мне наплевать, что она натворила, я не собираюсь бросать
ее."

"Но ... но он не ее муж", - выдохнула Миссис родни, под впечатлением от этого
удивительные восстание.

"Но она твоя сестра, не так ли, мадам?" он ответил с жестокой
ирония.

"Я отрекаюсь от нее!" - причитала его жена "Без смысла".

"Идите в свои комнаты!" - бушевал пухлый мистер Родни. Затем, когда они ускользнули,
он повернулся к одобрительному Оделлу-Карни, слегка выпятив грудь
в своем новообретенном авторитете. "Послушай, Карни, что нам делать дальше?"

Собеседник мгновение смотрел на него, как будто сомневаясь. Затем его лицо
прояснилось, и он взял маленького человека за руку.

"Мы сначала выпьем, а потом посмотрим", - сказал он.

Когда они въезжали в стол, радостный голос обратился к ним с
за. Подошел Фредди Ольстервельт с неподдельным огорчением на лице.

- Послушайте, рассчитывайте на меня. Я угощу, если позволите. Я только что услышал
новости от портье. Чертовски жаль, не так ли? У меня была мадемуазель Ле.
Приходи послушать концерт группы - она родственница той художницы
кстати, я сказал Кэтрин, что это она. Послушайте, джентльмены, мы останемся на стороне
Миссис Медкрофт, не так ли? Рассчитывайте на меня. Если что-то можно уладить за деньги
, я здесь с аккредитивом на шестизначную сумму.

- Присоединяйтесь к нам, - тепло предложил Оделл-Карни. - В конце концов, вы хороший человек.

Они сели за столик. Фредди встал между ними, положив руку на
плечо каждого. Очень серьезно он говорил:

"Послушайте, джентльмены, мы не можем бросить женщину в такое время. Мы должны
держаться вместе. Настоящий спорт и паршивая овца _should_ будут вместе,
разве ты не знаешь ".

Возможно, Оделл-Карни оценил тонкость этого
комплимента. Не так, мистер Родни.

- Спорт? Паршивая овца? Клянусь душой, сэр, я вас не понимаю, - пробормотал он.
Мистер Родни, хотя и был родом из Сиэтла, никогда не знал
ничего, кроме чистой и невозмутимой совести.

Фредди весело хлопнул его по плечу. - Все в порядке, мистер
Родни. Я поверю тебе на слово. Но если мы паршивые овцы, мы не станем
мерзавцами. Мы останемся на корабле. Что делать? Внести за них залог
выйти?"

Зафиксировано, что трое джентльменов уединялись с офицерами
и менеджерами в течение часа или более, но не ясно, совершали ли они
какие-либо сделки, которые могли серьезно повлиять на ситуацию.

Миссис Medcroft, несмотря на Миссис Оделл-Карни дружественных кабинетов, отказался
упор для обсуждения ситуации. Она не решилась сказать или сделать
пока ничего. Ее муж не телеграфировал о том, что освобождает ее
из "жалкого компакта". Она твердо решила придерживаться соглашения,
чего бы это ни стоило, пока не получит известие из Лондона о том, что он
одержал победу или потерпел поражение в своей храброй борьбе с "кровопийцами".

- Я объясню завтра, дорогая миссис Оделл-Карни, - взмолилась она. - Не надо.
Не давите на меня сейчас. Все будет в порядке. О, как бы я хотел, чтобы Констанс
была здесь! Она понимает. Но она ушла слушать глупые разговоры о любви
и ее даже не волнует, что происходит со мной. Бертон, ты не будешь так добр
отшлепать Тутлз, если она не прекратит орать?"

К девяти часам вечера все обсуждали важное событие.
исчезновение Констанс Фаулер и мужа миссис Медкрофт-мошенника.
Медкрофт. Как раз в тот момент, когда мистер Оделл-Карни готовился объявить
несчастной жене, что пара сбежала самым трусливым образом
, на сцене появилась сама мисс Фаулер, растрепанная,
забрызганная грязью и разгоряченная, но с выражением твердой решимости на лице
. Она вызывающе прошествовала через главный зал, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих.
Пренебрежительно одергивая юбку своего одеяния
уходя, она направилась к лифту. Несколько мгновений спустя она ворвалась внутрь.
налетела на свою сестру, действительно очень сердитую молодую особу. Оделл-Карни
были дальше по коридору, обсуждая ее странное дезертирство; они испытали немалое
облегчение, когда увидели, что она входит в комнату.

"Мы одни?" потребовала мисс Фаулер, не давая Эдит пора отмечать
ее радость при виде ее. — Что ж, я придумала, как его вытащить, — продолжила она, поджав губы.

"Вытащить?" — пробормотала миссис Медкрофт.

"Конечно. Мы не можем позволить ему оставаться там всю ночь, Эдит. Сколько у тебя денег? Поторопись, пожалуйста! Не пялься!"

"Где? Кто где?"

"Он в тюрьме!" - с величайшим презрением. "Разве ты не слышал?"

Миссис Medcroft заплакала. "Мистер Брок в тюрьме? Боже мой, что же
Мне делать? Я ... я был зависим от него так много. Он должен быть здесь в этот момент
сию минуту. Что он делал?

"Эдит Медкрофт, перестань хныкать и не думай о себе некоторое время.
некоторое время. Это принесет тебе большую пользу. Где твои деньги?

Она безжалостно принялась рыться в сундуке с сокровищами Эдит. Другая женщина пришла
ей на помощь после недолгого молчания. Обнаружился семейный кошелек
.

"У меня есть чуть больше четырех тысяч крон", - беспомощно пробормотала она.

"Дай мне их, быстро. Нельзя терять времени. У меня около пяти
тысяч. Слава богу, все записано. Этого не совсем достаточно, но
Я постараюсь это сделать. Не останавливай меня, Эдит. У меня нет времени отвечать на
вопросы. Он в тюрьме, разве ты не слышал, что я сказал? И я люблю его!

"Но ... деньги? Они для того, чтобы внести за него залог?"

"Залог? Нет, моя дорогая, это для того, чтобы _купить_ его. "Ш-ш! В
той комнате кто-нибудь есть? Ну, тогда я тебе кое-что скажу". Главы двух
сестры были очень близко друг к другу. "Он в камере на ...
тюрьма-хоф, или как там это называется по-немецки. По-английски это тюрьма. Я
договорился подкупить одного из тюремщиков - его охранника. Он позволит ему
бежать за десять тысяч крон ... мы должны сделать это, Эдит! Затем Мистер Брок
будет ездить через перевал Бреннер и куда-то сесть на поезд, прежде чем его
побег обнаружен. Я рассчитываю встретиться с ним в Париже послезавтра.
Ты что-нибудь слышал о Роксбери?

"Нет!" - причитала жена Роксбери.

- Он скотина! - бушевала мисс Фаулер.

- Констанция! - вспыхнула миссис Медкрофт, ошеломленная этим проявлением неуважения к королеве.

- Никому не говори, - крикнула Констанс, захлопывая за собой дверь
она.

Вскоре после полуночи к углу улицы подъехала дама в плотной вуали.
рядом с городской тюрьмой возвышалось мрачного вида здание.
тихое и угрожающее прямо впереди. Она вышла и, отпустив такси,
быстро зашагала по боковой улице. На дальнем углу, перед
переполненной забегаловкой, две резвые лошади, оседланные и под присмотром
ворчливого конюха, шумно грызли удила. Молодая женщина
обменялась несколькими быстрыми фразами с мальчиком, а затем вернулась в том же
направлении, откуда пришла. Мужчина вышел из дверного проема, когда она
приблизился к углу, обращаясь к ней со скрытым почтением, которое
говорило о том, что он кто угодно, только не нежеланный мародер.

Разговор, который состоялся между стройной, нервной молодой женщиной
и этим дородным человеком, велся в очень осторожных тонах,
сопровождаемый множеством быстрых и вороватых взглядов во все стороны, как будто
оба боялись наблюдателей. Наконец, после страстных просьб с одной
стороны и решительных возражений с другой, небольшой сверток перешел из
руки молодой женщины в огромную лапу мужчины. Последний
бросил на нее быстрый, осторожный салюта и побежал в сторону тюрьмы.

Под вуалью молодая женщина, очень нервничал и выглядел странно возбужденным, сделал ее
обратный путь к месту, где лошади стояли. Пробираясь
сквозь скопление маленьких столиков, выстроившихся вдоль внутренней стороны
тротуара, она обнаружила один незанятый в дальнем конце, откуда
открывался вид на улицу, по которой она только что пришла.

Прошло полчаса. Полуночные посетители за соседними столиками начали
обращать внимание на эту высокую, элегантную, нервную молодую женщину с
скрытое вуалью лицо. Всем им было ясно, что она кого-то ждала.;
естественно, это был мужчина, следовательно, любовник. Ее нервозность росла по мере того, как
минуты превращались в час. Часы на башне неподалеку пробили
час. Теперь она смотрела широко раскрытыми, жадными глазами вдоль улицы, настороженно
наблюдая за приближением любого, кто шел с той стороны. Дважды она
наполовину вставала и делала шаг вперед с быстрым вздохом облегчения, только для того, чтобы снова опуститься
удрученная, обнаружив, что ошиблась в
личности вновь прибывшего.

Половина второго, потом два часа. Весельчаки поредели; она
была совершенно одна в своем конце заведения. К этому времени внимательный наблюдатель
мог бы заметить, что она сильно дрожала; в ее поведении чувствовались
крайний страх и отчаяние.

Почему он не пришел? Что случилось? Провалился ли заговор? Был ли он вообще?
сейчас он лежал смертельно раненный в результате своей попытки сбежать из
плена? Сотни ужасных мыслей проносились в ее пульсирующем,
переутомленном мозгу. Он должен был быть с ней два часа назад - должен был!
сейчас он уже далеко на пути к свободе. Увы, произошло нечто ужасное.
случилось, она была в этом уверена.

Наконец, есть ховаи в виду, поступающих с направления, в котором лежало
тюрьме, группа из трех мужчин. Это был бойкий партии, очевидно, под
влияние многих возлияний. Они пришли с оружием, связанных, с чувством собственного достоинства
но нетвердая походка, шапки сзади на их головы. В середине
был очень высокий мужчина, зажатый с одной стороны очень короткие толстяка, на
другой стройный юноша, который хотел петь.

Она узнала их и отступила бы на менее открытое место,
но стройный юноша заметил ее раньше, чем она успела это сделать. Он крикнул своим
спутники, как будто они были в двух кварталах от нее.

"Вот она! Ура!"

Они устремились к ней. В следующее мгновение они торжественно пожимали ей руку
, к ее большому разочарованию.

- Согласись, мы искали тебя повсюду в городе. Ч-где, черт возьми,
ты был? - хрипло спросил мистер Родни, делая похвальную попытку
изобразить строгость.

- Когда-нибудь поздно вечером, Консанс, - добавил Фредди, пытаясь
нахмуриться.

- Моя дорогая мисс Ф.Фаулер, - начал Оделл-Карни в своей самой учтивой манере,
- Уже больше двух часов. К тому же... уже утро. Ты... ты не должен
сидеть здесь совсем одному в этот... в этот утренний час. Пожалуйста, пойдем
с нами домой. Твоя мать хаш...попросила нас забрать тебя... Я имею в виду твою
сестру. Прошу прощения.

- Я... я не могу пойти, джентльмены, - запинаясь, произнесла она. - Пожалуйста, не настаивайте... пожалуйста,
не спрашивайте почему. Я не могу пойти...

"Я шей, Консанси, ей-богу, шутка с тобой", - воскликнул Фредди. "Я
знаю, кого ты ждешь, черт возьми. Ну, он не может прийти. Он заперт
".

"Фредди, ты пьян!" - с глубоким презрением.

"Я знаю это", - весело признал он. "Мы искали тебя везде.
Мы твоего друга. Он сказал, что это было в "n eatin'-house ". Мы были всегда "
закусочная в Инчбруке. Был здесь в первую очередь. Предоставь это Родни.
Были мы, Родни? Держу пари, были. Ты был здесь в десять часов.
Пойдем домой, Консанс. Все в порядке. Он в безопасности. Он не может прийти.

"Но он придет, если только с ним не случилось чего-нибудь ужасного", - сказала она.
в отчаянии она почти рыдала. - Кузен Альфред, не хочешь ли ты сходить в
тюрьму и посмотреть, что случилось?

Мистер родни галантно снял шляпу и пошел бы сделать ее
торги не мистер Оделл-Карни положил запретительный сцепление на его
плечо.

- Позвольте мне объяснить, мисс Ф. Фаулер. Понимаете, он сказал нам, что вы будете здесь,
но, черт возьми, вас здесь не было, когда мы пришли. Никогда не сдаваться, говорит, что я
мои друзья там. Мы будем искать, пока doomshday. Я знала, что мы найдем вас, если мы
Кеп на поиск. Дворец Таш только WOT я сказал Родди, не я, Родди? Мы
Муш есть overlokked йо' когда мы были здесь в Левен".

"Меня не было здесь в одиннадцать", - задыхаясь, выкрикнула она.

"Это именно то, что я им сказала", - торжествующе настаивал Фредди. "Я говорю, что:
"Что толку сюда смотреть? Ее... ее нет ни на одном из этих столов",
и я... я знал, что ты был среди них. Ты не...

- Позвольте мне, - прервал Оделл-Карни с серьезным достоинством. - Ваш друг,
Мисс Фаулер, не в тюрьме. Он на свободе...

"Не в тюрьме!" она чуть не вскрикнула. "Я так и знал! Я знал, что не мог идти
неправильно. Но где же он?"

"Он вышел под залог. Мы внесли за него залог в половине одиннадцатого - Вот это да! Она
вскочила на ноги с коротким криком и отчаянно вцепилась в его руку
.

- Под залог? В половине одиннадцатого? Боже мой, тогда... тогда... О, вы уверены?

- Почтительно, рассеянно.

- Тогда что стало с моими девятью тысячами крон?

- Ты можешь обыскать меня, Консанс, - пробормотал Фредди.

"Я не понимаю, о чем ты говоришь, Консанс", - сказал мистер Родни
очень обиженным тоном. "Мы... мы обеспечили безопасность на пять тысяч долларов,
вот что мы сделали. Это вся благодарность, которую мы получаем за это. Неблагодарно!"

Констанс было очень тяжело думать, не обращая никакого внимания на его плаксивый
обороны. Он быстро начал распространяться на ней, что эти люди обеспечили ей
релиз любовника под залог в половине одиннадцатого часа, полтора часа
прежде чем она дала взятку девять тысяч крон в тюремщик.
В таком случае ей становилось ясно, что этот негодяй
намеренно взяла деньги, зная, что Брок не в тюрьме
, и с явным намерением лишить ее этой суммы. Это был
сделки, в которых он может быть совершенно безопасным; подкуп государственных
чиновники-это торжественное преступлением в Австрии и Германии. Она может быть
обращение, может принять жалобу. Ее деньги пропали!

"Где мистер Бр ... Мистер Medcroft?" спросила она, ее голос полон
тревожность. Если он вышел из тюрьмы, почему он не смог прийти на
место для встреч?

- Он заперт, - настаивал Фредди.

- В том-то и дело, мисс Фаулер, - бойко объяснил Оделл-Карни. - Вы
ши... видишь ли, дело было так: мы выпустили его под залог при условии, что он явится
"завтра утром" к мировому судье. Когда мы его вытащили, он
настоял на том, чтобы приехать сюда, чтобы он мог сбежать с тобой. Это
было по-джентльменски, когда мы вложили наши деньги. Мы
не могли себе позволить, чтобы он сбежал с тобой. Поэтому мы заперли его в
номере на верхнем этаже отеля, откуда он не может выйти и оставить нас одних
подержать сумку, разве ты не видишь. Он чуть не заплакал и сказал, что ты будешь ждать
в церкви или... или что-то вроде той песни bally, не знаешь, и
в качестве замены плетей, чтобы заставить его замолчать, как хорошего феррера, мы сказали:
мы приедем, заберем тебя и выложим все как есть - sasfac - кхм!
sassisfac'rly".

Она смотрела на то, с горящими глазами. Ярость медленно шел к
огненные точки; и для этого она сидела и страдала в течение нескольких часов в
ресторан на улице! За это! Ее взгляд упал на обмякших лошадей и
удрученного мальчика-конюха. Два часа!

- Вы немедленно освободите его! - бушевала она. - Вы слышите? Это
возмутительно!

Не сказав больше ни слова ошеломленной троице, она бросилась к обочине и
приказала мальчику помочь ей сесть в седло. Он сделал это в глупом
изумлении. Затем она велела ему сесть на коня и следовать за ней в Тироль
так быстро, как только он мог скакать. Лошади сорвались с места в темноте
мгновение спустя.

Трое стражей стояли безмолвно, пока топот не затих вдали.
вдалеке. Затем мистер Родни с усилием взял себя в руки и
застонал от ужаса.

"Клянусь таннером, эта чертова девчонка крадет чьи-то лошади!"




ГЛАВА VIII

БЛУДНЫЙ МУЖ


Невезучий Брок, обезумевший от ярости и огорчения, мерил шагами свою временную
в тюрьме на верхнем этаже "Тироля" с одиннадцати до двух,
горько проклиная дураков, которые держали его в еще более мерзком заключении,
чем то, из которого они великодушно освободили его. Он понял, что
было бы неразумно создавать помеху в дом с криками
за свободу, потому что, во-первых, там уже был скандал
хватит, а во-вторых, его недоверчивым холоп обещал
добросовестно искать посвятил Конни и сообщить ей о своем
- релизе. Конечно, у него и в мыслях не было, что тем временем она может
быть обманутым, чтобы дать взятку охраннику.

Он не только жестоко проклинал троицу, но и ненормального
Медкрофт и свое собственное ненормальное "я". Он боялся, что с ним было
суровые мысли все Medcrofts, как далеко вниз, как Raggles. Его мечта
о любви и счастье превратилась в кошмар; комедия стала
трагическим переплетением всех эффектов, известных мелодраме. С горечью он
посетовал на то, что теперь он не может идти перед собравшимися критики
утром и возвестить им, что Констанс была его жена. От
из этого легко можно заключить, что Брок не был знаком со всеми
деталями плана энергичной мисс Фаулер. На самом деле, он действительно знал
не знал, что от него ожидали, что он будет бежать из страны, как беглец. Она
в глубине души знала, что он никогда не согласится на подобный план.;
следовательно, ей было необходимо обмануть его несколькими способами, чем
один. Проще говоря, Брок пребывал в заблуждении, что она
просто предложила подкупить тюремщика, чтобы тот отпустил его на ночь,
чтобы какими-то правдами и неправдами они могли пожениться в начале недели.
утром, при условии ее представления о государстве законов о браке, так как они
применяется к иностранцам, было абсолютно правильным. (Возможно, это было неверно.
хорошо бы заявить, хотя на данный момент это не имеет никакого отношения к делу.
на данный момент.) Если бы он только знал, что она намеревалась заплатить десять тысяч
крон за его тайное освобождение, привлекая себя к уголовной ответственности,
и что он должен был пересечь границу ночным поездом, это
только из уважения к его мужественности сказать, что ему следовало отказаться, даже несмотря на то, что
этот поступок стоил ему многих лет тюремного заключения - что, конечно,
вряд ли в лицо объяснение, что будет сделано в надлежащем
времени на реальные Medcroft. Таким образом, можно видеть, что Брок не только
были подло дважды заточен в ту же ночь, но что он был очень
в темноте, несмотря на его попытки сделать свет
ситуации.

В два часа ему пришло в голову, что расхаживать по комнате в агонии
неизвестности - совершенно бесполезное занятие. Он пойдет спать. Утро
приносят облегчение и облегченье, чтобы его беспокойный ум. Констанция была
несомненно крепко спал в своей комнате. Все бы объяснил
для нее задолго до этого часа; она бы поняла. Итак, остроумиеВернувшись
к своим старым софизмам, он разделся и забрался в странную кровать.
Почему-то она ему не понравилась так же, как и раскладушка на балконе внизу.

Как только он погрузился в долгожданный сон, он услышал
лёгкий стук в дверь.  Он резко сел в кровати, полностью проснувшись.  Стук повторился. Он позвал в осторожных тонах
спрашиваю, Кто там был, в то же время сползания с кровати, чтобы шарить в
тьма за его одежду.

"'Ш!" - раздался из коридора. Он подбежал и приложил ухо к двери
. "Это я. Ты не спишь? Я не могу здесь оставаться. Это неправильно. Послушай:
вот записка - под дверью. Спокойной ночи, дорогая! Мое сердце разбито.

"Слава Богу, это ты!" - тихо воскликнул он. "Как я люблю тебя, Констанция!"

"Тихо! Эдит со мной! О, как бы я хотела, чтобы сейчас было утро и я могла увидеть тебя.
Мне так много нужно сказать".

Еще один недовольный голос сорвался на: "Ради всего святого, Конни, не
здесь больше стоять. Наша репутация и так уже достаточно плохо, как это. Хорошая
ночь-Роксбери!" Он отчетливо услышал бессердечное хихиканье Эдит. Затем
раздался тихий, быстрый шелест одежды, и ночные посетители исчезли.
ушли. Он поднял конверт и, подождав, пока они благополучно опустятся на землю,
войдя в холл, зажгла свет.

"Дорогая, - прочел он, - это была не моя вина, и я знаю, что это была не твоя.
Но, о, ты не представляешь, как я страдал все эти часы
ожидания в кафе. Они нашли меня только после двух. Они были
пьяны. Они пытались объяснить. Как ты думаешь, что сделают власти
со мной, если обнаружат, что я дал этому ужасному человеку взятку? На самом деле, я
ужасно нервничаю. Но он не посмеет ничего сказать, не так ли? Он, как
виновен, как и я, ибо он взял его. Он взял его, зная, что вы были вольны в
время. Но мы обсудим это завтра. Я только что вернулся в
отель. Я не ложился спать, пока Эдит не привела меня сюда, чтобы я услышал твой милый голос. Я так рад, что ты не умер. Сегодня вечером я не могу тебя выпустить. У этих негодяев есть ключ. Как же я их ненавижу! Эдит говорит, что в отеле ходят слухи обо _всем_ и _обо всех_. Это просто ужасно. Будь добр ко мне, моя любимая. Я буду твоей верной рабыней до самой
смерти. С любовью, обожанием и поцелуями. Твоя Констанс.

"P.S. Роксбери не подаёт признаков жизни, Эдит в отчаянии."

Несколькими этажами ниже, под радостным и восторженным Броком, миссис Медкрофт
только призвав свою сестру лечь в постель, и пусть сказка длиться до рассвета.
Она упорно рассказывал всем, что она сделала, и все, что она
терпел.

- Мы ни в коем случае не должны позволить ему узнать, что на самом деле отдали этому негодяю почти две с половиной тысячи долларов.
Эдит. Он никогда нам этого не простит. Я признаю
что я был дураком и дурочкой, так что не говори мне, что я такой. Я вижу по
твоему виду, что ты просто безумен. Все Роксбери виноват,
в любом случае. Почему он должен встать и выступить с речью в Лондоне, не давая
нас знают? Просто посмотреть, как он поместил нас! Я думаю, мистер Брок - настоящий ангел для
делай то, что он сделал для тебя и Роксбери. Да, моя дорогая, тебе придется
признать, что Роксбери - скотина, совершенная скотина. Я уверен, если в тебе есть
искра справедливости, ты должна ненавидеть его. Нет, нет! Не говори
ничего, Эдит. Ты знаешь, что я прав.

"Я не собираюсь ничего говорить", - сердито заявила Эдит. "Я иду спать".
"Я иду спать".

"Эдит, если ты не возражаешь, дорогая, я, пожалуй, пересплю с тобой".
После минутного глубокого раздумья она жалобно добавила: "Есть так много всего, что
Я просто должен сказать тебе, дорогая. Это... это не продержится до рассвета.

Ясным и ранним утром усталые, измученные ночные туристы были
изгнаны из своих номеров требованием руководства отеля
немедленно явиться в личный кабинет. Этот приказ касался
каждого члена группы мистера Родни, за исключением ребенка Медкрофтов.
Изрядно огорченные и очень обеспокоенные вероятным исходом конференции
силы Родни направились к офисам
- не совсем открыто, но унизительно необычными
путями. Семья Родни спустилась по задней лестнице. Брок торжественно произнес
Мистер Оделл-Карни и Фредди провели его по государственному офису.
Ольстервельт. Не будет преувеличением сказать, что они были кислыми
и угрюмыми, но, как можно подозревать, по совершенно разным причинам.
Наконец все собрались в душном кабинете, очень подавленные и
очень не в ладах друг с другом. Там был мистер Гитенс. Аналогично с
джентльменом из банка и видным человеком из департамента
полиции.

Мисс Фаулер беспокойно огляделась и с облегчением обнаружила, что
ее вероломного тюремщика нет рядом, чтобы предъявить ей обвинения. IT
ей пришло в голову, что он, в конце концов, мог обманом заставить ее
совершить преступление против правительства.

Было весьма заметно, что миссис Родни и Кэтрин не разговаривали с
сотрудниками Медкрофт - фактически, они полностью игнорировали их.
Миссис Родни была очень бледна и очень глубоко расстроена. Она бросала множество
взглядов на покрасневшего и застенчивого мистера Родни, - взглядов, которые много значили
для дальнейших мучений его души.

"С сожалением вынужден сообщить вам, герр Родни, что комнаты, которые вы сейчас
занимаете, и комнаты ваших друзей больше не в вашем распоряжении. Они
занималась с когда-то этот день со стороны..."

- Послушай, - прервал Оделл-Карни говоря, "если вы имеете в виду, что мы
не хотел больше здесь, почему бы не сказать так? Не лги об этом. Мы
В любом случае уезжаем сегодня, так что каковы шансы? Теперь перейдем к
фактам: почему нас вызвали сюда, как толпу школьников?"

Управляющий посмотрел на мистера Гитенса, а затем на офицера полиции.

"Гм! Кажется, герр Грабец из полицейского управления желает
задать несколько вопросов вашей стороне в моем присутствии. Вы поймете,
сэр, что отель был захвачен этими людьми. Похоже,
также, что банк настаивает на том, чтобы пролить некоторый свет на
методы, с помощью которых миссис Медкрофт обеспечивает получение денег по своему аккредитиву. "

"Пожалуйста, сэр, - заявил мистер Оделл-Карни, - но мне
интересно знать, почему мы с женой оказались втянуты в это дело".

"С сожалением вынужден констатировать, что вы гости мистера Родни, сэр. У нас нет
к вам претензий, сэр. _ вас_ здесь хорошо знают. Тех...
других нет. Они... как вы это называете? Мошенники! Может быть, они
и вас надули!"

Мистер родни, на данный момент, вскочил на ноги и бросился трясти
кулаком в лицо оскорбление отеля. Но Эдит Медкрофт
внезапно встала, как королева трагедии, и заговорила, ее чистый, решительный
голос успокоил мятущийся дух ее разгневанной хозяйки.

"Один момент, пожалуйста", - сказала она. "Этот все может быть удовлетворительно
объяснил. Нет, неправильно было сделано. Все прояснится со временем.
Мы..."

"Вовремя?" перебил управляющий. "Мадам, сейчас самое время. Вы
здесь с мужчиной, который не является вашим мужем, но который выдает себя за такового".

"Возможно, это прольет некоторый свет на дело, если я объявлю, что джентльмен, о котором идет речь,
является моим помолвленным мужем". Заговорила мисс Фаулер.
Все уставились на нее, когда она подошла к Броку.

"Если вы будете выглядеть в офисе, там вы найдете телеграмма для меня"
пошел на Миссис Medcroft, бледная, но совершенно уверенно. Менеджер позвонил
через дверь. Пока ждали ответа, воцарилась абсолютная тишина
.

- Ни вчера вечером, ни сегодня телеграммы для миссис Медкрофт не поступало, - сурово объявил управляющий.
Он просмотрел тонкую пачку голубых конвертов.
"Здесь четыре для мистера Брока, который еще не прибыл в..."

"Брок!" - прокричали три голоса в один.

Высокий мужчина, забыв про английский и очки, бросился вперед и
выхватил телеграммы из рук управляющего. "Святая макрель! Дай их
сюда!" - крикнул он. Две нетерпеливые, красивые молодые женщины повисли на его локтях
когда он безжалостно сломал одну из печатей. "Болван! Это от
Рокс! Все они от Rox - и им два или три дня от роду! "

И тут произошло неожиданное.

Дверь кабинета с грохотом распахнулась, и появился настоящий Роксбери Медкрофт.
шагнул в комнату. Он остановился в дверях и огляделся по сторонам.
на мгновение он пришел в замешательство.

"Это частное ..." - начал менеджер, делая шаг вперед. Летящая фигура
пронеслась мимо него; в ушах у него зазвенел восторженный вскрик. Он увидел
Эдит Медкрофт, бросившуюся в объятия собственного мужа. В тот же миг
Брок перебежал комнату и нетерпеливо набросился на
желанного гостя.

- Боже милостивый! - ахнул Оделл-Карни. - Что все это значит? Его жена внезапно
начала обмахиваться, пытаясь отдышаться.

- Это мой муж! - воскликнула Эдит с торжеством в голосе и со слезами на глазах.
глаза, как она столкнулась с изумленным наблюдателям. "Теперь, что вы хотите
сказать?"

Это было вполне естественное, но не особо очевидный вопрос.
Маленький управляющий всплеснул руками и воскликнул на печальной смеси
Французского, английского и гельветийского,--

"Что? Еще один муж? Мадам, скольких еще вы собираетесь нам причинить
? Мы не можем этого допустить! Администрация не разрешит вам
менять мужей в тот момент, когда в доме появляется новый гость. Об этом не должно быть слышно.
Нет, нет!"

"Вы боитесь, что бухгалтерские книги не сбалансируются?" - спросил Брок с радостным видом.
ухмылка, огромный груз с его сердца. "Леди и джентльмены, позвольте мне
представить мистера Роксбери Медкрофта, моего друга и соучастника заговора. Он
муж этой леди, не я. Я должен стать мужем _этой_ леди,
слава Богу ".

На мгновение воцарилась абсолютная тишина - возможно, это был ступор. Двое зрителей
смотрели друг на друга с совершенно разными эмоциями. Первой заговорила миссис
Родни.

- Это правда, Эдит? - дрожащим голосом спросила она.

"Да, да, да!" - воскликнула Эдит, и в глазах ее заплясали огоньки.

"Тогда что ты здесь делаешь с мужчиной, который не является твоим мужем?"
спросила миссис Родни, внезапно вспыхнув.

"Я могу все объяснить вам позже, миссис Родни", - спокойно вмешалась миссис
Оделл-Карни. Она догадалась по крайней мере о части правды,
и у нее хватило ума встать на правильную сторону. Эдит бросила
невольный удивленный взгляд на англичанку. - Я знал
все с самого начала. Мы с миссис Медкрофт более близкие друзья, чем
вы, возможно, думали. Она многозначительно посмотрела на Эдит и мгновение спустя
шептала ей в укромном уголке личного кабинета: "Моя
дорогая, я не знаю, что это значит, но ты должна рассказать мне все, как есть.
как можно скорее. Я твой друг. Что бы это ни было, это потрясающе! "

Было много мычания и болтовни, обвинений и
опровержений, оправданий и объяснений. Мистер Медкрофт, наконец, отмахнулся от каждого из них.
в самой _degag;_ манере, какую только можно вообразить.

"Не толкайте меня! Черт возьми, я не диковинка. Нет ничего
в восторге. Мой друг, мистер Брок, только что сделал мне плевое
пользу. Вот и все. Вся эта история будет в Лондоне бумаг
утро. Купи их. Я поднимусь в комнату моей жены, чтобы посмотреть на моего ребенка. Я
спускайся и все объясни, когда я немного отдышусь
приступ. Это раздражает уже эта возня по поводу простенькой материи
щедрости со стороны моего друга, который, я не сомневаюсь, был
самый примерный муж. Клянусь Богом, я прослежу, чтобы он получил
надлежащие извинения. И, если уж на то пошло, моей жене, возможно, есть что сказать
по поводу совершенного безобразия ".

Он взял все это очень сильно, как если бы мир должен был ему объяснения и не
_vice versa_. Как он преследовал из комнаты, Брок задумался
спросить,--

- Когда ты приехал, старина? - спросил я.

"Прошлой ночью в 12.10. Я зарегистрировался как Смит. Было так поздно, что я
решил не беспокоить Эдит. В офисе сказали, что ты пошел спать.
Брок. Теперь, когда я вспоминаю, они тоже говорили об этом очень странно.
На самом деле, один из клерков спросил, не имею ли я на вас зуб ".

"Вы были здесь всю ночь?" - жалобно пробормотала Констанс.

- Ну, не совсем всю ночь, Конни. Половину, - ответил Роксбери.
- Брок, ты осел, я телеграфировал тебе, что приеду, и попросил встретить меня
на вокзале. Я дважды телеграфировал из Лондона и...

- Не называй меня ослом, - проскрежетал Брок. - Почему ты не прислал их мне под именем
Медкрофт? Я не был Броком до сегодняшнего утра.

"Клянусь душой, Брок, это было довольно глупо с моей стороны", - признался он.
застенчиво. "Но, видите ли," с вдохновенной улыбкой: "одна из них была в
поздравляю вас с победой Конни. Клянусь Юпитером, вы знаете, я бы не смогла...
пожалуй, адресуйте это самой себе.

- Но ... но он не завоевал меня, - запинаясь, пробормотала Констанс Фаулер.

"Эдит, - сказал Роксбери с глубоким упреком в голосе, - ты написала мне это
неделю назад!" Эдит просто сжала его руку.

Оделл-Карни вышел вперед и протянул руку. - Позвольте представиться.
Я сам, сэр. Я Джордж Оделл-Карни. Мне доставило огромное удовольствие
служить вам, не зная вас. В моем каталоге личностей у вас есть
поставленные периодически как хулиганский demmed, обманутый муж, предал
любовник, успешный любовник, и много других вещей, которые я не могу просто сейчас
напомним. Действующего на презумпции того, что ты мог бы стать другом в
бедствия, я много работал в ваших интересах. Теперь я обнаружил, к моему
удовлетворения, вы Идеальный незнакомец, которого я с гордостью могу отвечать.
Позвольте мне выразить вам мои самые теплые поздравления и заверить вас, что мистер Брок будет прекрасным шурином". Он мгновение поколебался, а затем
продолжил: "Итак, _ вы_ тот парень, который действительно установил эти защищенные мемориальные окна. "Поверьте мне на слово, сэр, они самые мерзкие..." "Карни!" - последовало резкое напоминание от его жены.

"Я должен был сказать, - поправился мистер Оделл-Карни, - что вы тот парень, который сыграл вничью со строительными взяточниками в Совете графства.
Замечательно!"
- Да, - сказал Роксбери, пытаясь хоть что-то понять в сложившейся ситуации.
явился другому. "Мы победили их. Законопроект утерян. Он никогда не поступит
в Совет. Подкомитет не будет рекомендовать его. Спасибо, Брок,
старина, осмелюсь сказать, ты спас Лондону немало миллионов. В конце концов, это был ты, кто это сделал.

До полудня отель был взбудоражен с подробным описанием замечательного
история. Телеграфные сообщения в газетах передавали суть хитроумного трюка, разыгранного Медкрофтами, и вся Англия должна была огласиться
историями о мужестве и преданности миссис Медкрофт. Все покупка
газеты и глядя с восхищением на Миссис Medcroft.

Руководство "Тироля" умоляло Медкрофтов остаться - навсегда!
Банк и полиция рассыпались в извинениях и объяснениях, и
Мистер Гитенс уехал первым поездом.

Фредди Ольстервельт, убив двух зайцев одним выстрелом, организовал
в тот вечер великолепный ужин в честь блудного мужа
Эдит, а также в откровенном комплименте жизнерадостной мадемуазель Лебрен.

Позже в тот же день, когда ему пришло в голову, что точно так же он мог убить
три птицы, как два, поэтому он планировал объявить о помолвке Мисс
Фаулер и мистер Брок, свадьба состоится через две недели в
Мейфэр. В Rodneys было предложено "остановка" для распространения. Это
осталось для читателя, чтобы поставить ответа на этот простой вопрос,--
Сделали ли они остановку?
***
ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЕКТА "ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА ГУТЕНБЕРГА "МУЖЬЯ ЭДИТ" ***