В поисках утраченного мёда

Мишка Пампушка и Мишка Жужжушка: в поисках утраченного мёда.

Однажды глубокой осенью, незадолго до того, как впасть в спячку, мишка Пампушка открыл горшочек цветочного мёда, подаренный ему накануне вечером.

– Вот, держи, Пампушка, порадуй себя сладким мёдом перед тем, как уснуть, – сказал ему в тот вечер Жужжушка. – После того, как съешь ложечку меда, и спится слаще, и сны чудеснее...

– Спасибо, дружище, – отвечал довольный Пампушка, – а ты угощайся пампушками, я их испек специально к твоему приходу. Ты же знаешь, как я рад, что ты нашёл время зайти ко мне в гости, не смотря на подготовку к зимней спячке. И не смотря на то, что мог бы пойти дождь... И не смотря на эту холодную, моросящую серость, – закончил он, глядя в окошко, и тяжело вздохнул.

– Желтая серость осени, – задумчиво проговорил Жужжушка.

– Стихи сочиняешь? – уточнил Пампушка.

– Да нет, просто мысли вслух.

В тот вечер мишки пили малиновый чай в светлой и теплой берлоге, за фанерным столиком, на котором, помимо самовара, пампушек и связки бубликов, красовалась еловая веточка в стеклянной бутылке.

"Эту веточку Пампушка украсит, наверное, к Рождеству, если проснётся в Сочельник... " – подумал Жужжушка. Ему-то повезло, у него в берлоге жила Деревянная Кукушка, в часах в форме скворечника, у неё там была своя комната... Деревянная Кукушка обещала разбудить мишку Жужжушку и к Рождеству, и к Новому Году, а вот у мишки Пампушки никакой такой кукушки в доме не было, а часы завалялись разве что песочные.

"Как проснусь в Сочельник, попрошу Кукушку слетать к мишке Пампушке, если, конечно, не будет метели или вьюги... Или сам к нему зайду, укутавшись в тополино-пуховое одеяло, чтобы вместе встретить праздник, если не будут совсем уж глаза слипаться," – подумал мишка Жужжушка.

– Ты о чем задумался? – спросил мишка Пампушка и подул на горячий чай в блюдечке.

– Да так, – протянул Жужжушка, – о Рожж-ждестве.

– До Рождества пока что далеко, как до луны на лыжах, – усмехнулся Пампушка.

– Это если бы мы не спали всю зиму, – возразил его друг, откусывая баранку, – А мы с тобой вот как ляжем спать, а там... сны быстро пролетят, и вот ужж-же Рож-ждество на носу...

– Да, пожалуй, ты прав, Жужжушка. Это для зайцев Рождество не скоро, а для нас с тобой...

Так они говорили и говорили, пока чай совсем ни остыл... За окошком как-то незаметно стемнело и на небо взошла серебряная монета-луна.

– А вот и луна, – печально заметил мишка Жужжушка. – Пожалуй, мне пора к себе в берлогу...

И он встал из-за фанерного столика, поднял с пола железнодорожный фонарь, который взял специально на тот случай, если возвращаться придётся по темноте, закутался в тёплый шарф – в тот, что связала для него Деревянная Кукушка в прошлую осень, ещё раз простился с опечаленным Пампушкой, и неспешно потопал к калитке.

Мишка Пампушка долго-долго смотрел в окошко за тем, как по тропинке, в лунном свете, уходит в глубину леса сонный медвежонок, а затем, когда Жужжушки уже не было видно, продолжал наблюдать, как отдаляется тёплый свет от его дорожного фонаря.

По стеклу потекли капли дождя, ветер прижал к нему палый коричневый лист, но сквозь дырку в этом осиновом листике всё мерцал и мерцал теплый огонек фонаря вдалеке, который всё отдалялся, становясь похожим то на горящий фитилёк свечки, то на далёкую жёлтую звёздочку, свет которой едва долетает до земли.

***
А на следующий день мишка Пампушка открыл подаренный ему горшочек меда. День, кстати говоря, выдался ясный и солнечный, как будто ненадолго вернулась ласковая мисс Осень в красном берете. Вернее, не вернулась, а лишь показалась у порога и на прощание помахала рукой, разогнав этим движением тучи.

Мишка Пампушка попробовал мед, всего одну чайную ложечку, и вдруг почувствовал себя маленьким медвежонком, который бежит по поляне вслед за мамой, такой большой медведицей, по сравнению с ним... Вокруг цветут красные маки, щекочет высокая трава, на влажный носик его села голубая бабочка... А справа от медвежонка, немного поодаль, простирается ромашковая поляна... Мама обернулась и помахала лапой: мол, догоняй... Мишка Пампушка бежит, бежит и запрыгивает к маме в лапы, и так тепло, так хорошо ему... И всё это промчалось в его голове так же быстро, как паровоз... Всё и сразу, в один миг... (Однако Пампушке показалось, что времени прошло порядочно.) Мишка раскрыл рот от удивления и секунд десять, а может и дольше, сидел неподвижно, словно не мог пошевелиться.

"Надо бы навестить маму" , – подумал он, но через мгновение вспомнил, что живёт она не в Зеленом и не в Голубом, а в Дальнем лесу, и если и не впала до сих пор в спячку, то к тому времени, как он доберётся до её берлоги, то есть до своей родной берлоги, медведица уже точно будет видеть не первый сон, да и он сам, чего доброго, уснёт по дороге, в самой глубине леса, да и снег уже пойдёт и заметет его совсем... И превратится мишка Пампушка в снежный холмик, да так и проспит в заморОзке до весны, а мишка Жужжушка будет искать его и волноваться, если на Рождество или на Новый год заглянет к нему в гости и не обнаружит... "Ну ничего, приду к маме в гости весной, так даже лучше, подснежников ей нарву по дороге... " – утешал мишка сам себя.

Затем Пампушка съел ещё ложечку меда, и ещё одну или две, но таких же ярких сцен перед ним не возникло. Пампушка снова ощутил шелест травы и запах лета, отдалённо почувствовал тепло маминых лап, но с каждой ложечкой волна ощущений становилось всё более тусклой и блеклой, пока ни остался лишь флер цветочно-солнечных картинок.

"Тук-тук-тук" – услышал медвежонок и обрадовался. "Неужели Жужжушка в гости пришёл?" – промелькнула тёплая мысль. "Или мышка Смеюшка прибежала с поля? Или ёжик Колючка Репейников пришёл из берёзовый рощи с сушёными подберёзовиками в корзине? Или ворона Каркуша Карловна пролетала мимо да подумала заглянуть на чай с пампушками?.. А может быть, это сорока Йоко?.."

Мишка Пампушка открыл фанерную дверь, но на пороге, увы, никого не было. Холодное дыхание ветра закружило опавшие листья, занесенные на крыльцо его берлоги. Мишка огляделся по сторонам и на всякий случай задрал голову к небу, но не увидел ни одной живой души поблизости – только клин последних перелётных птиц виднелся меж облаков, но это ведь так далеко, а летать мишка Пампушка пока не умеет... Вздохнув, он потопал обратно в берлогу. Стоять и ждать кого-то на крыльце было бы и глупо, и холодно, ведь он даже не закутался в плюшевый плед и не обулся в тапочки или хотя бы в галоши...

"Пошутил что ли кто-то? – подумал медвежонок, подливая тёплый чай в блюдечко. – эх, глупая шутка. Совсем не смешно."

"Тук-тук-тук, тук-тук" – снова послышался такой знакомый звук за окном. "Неужели дятел?" – подумал мишка, хлопнул себя лапой по лбу, встал из-за фанерного столика и выглянул в окошко.

И в самом деле, на сосновой ветке сидел озорной на вид дятел в красной шапочке.

– Добрый день, – поздоровался Пампушка, но совсем не громко, ведь дятел сидел на веточке довольно близко от окна, – модная у тебя шапочка!

– Д-д-д-добрый д-д-день, – отвечал дятел, продолжая стучать по дереву.

– Погода сегодня сказочная, правда?

– Д-д-да, согласен, но я немного занят, извините, – и дятел продолжил свой монотонный труд с твердым намерением пообедать на этом дереве.
 
– Какой деловой этот дятел, – бурчал Пампушка себе под нос, – даже о погоде говорить не хочет! Куда там о чём-то личном поговорить!

И он, недовольный, захлопнул окошко и плюхнулся обратно на стульчик, так что тот даже заскрипел под ним.

Малиновый чай в блюдце уже совсем остыл. Пампушка подумал о том, как замечательно было бы поговорить сейчас с мишкой Жужжушкой, но вдруг тот уже впал в спячку? Мишке Пампушке очень хотелось поделиться тем чудом, что произошло с ним всего несколько минут назад.

"А ещё лучше, – размышлял он вслух, – просто дать Жужжушке съесть ложечку этого волшебного меда – и он сам все увидит! Тоже почувствует шелест трав, и увидит ромашки, и маки, и может быть, мою добрую матушку... А может быть, свою, Жужжушкину, матушку... Интересно, какой волшебник дал ему этот заколдованный горшочек меда?"

Но тут Мишка Пампушка услышал, как на подоконник села птичка и застучала по стеклу – судя по звону, клювом.

– Дятел, это ты? – удивился Пампушка, – ты всё-таки хочешь ко мне в гости? Да не стучи так громко, охламон, стекло разобьёшь!

Мишка подошёл к окошку, чтобы открыть его дятлу, но за стеклом оказалась совсем другая птица... По стеклу стучала Деревянная Кукушка, и не клювом, а крылом, просто оно тоже было деревянное, поэтому и звон был, как от клюва. Пампушка с радостью открыл ей форточку.

– Деревянная Кукушка? Ты какими судьбами?

Кукушка влетела в берлогу и села на фанерный столик. Она наклонила фарфоровый чайничек над пустой чашкой и налила себе остывший малиновый отвар. Выпив пару глотков, она всё-таки ответила на вопрос:

– Я летела за сосновыми шишками, хочу варенье на зиму сварить. Мы с мишкой Жужжушкой любим варенье из шишек. Ну, заодно, передаю тебе послание от Жужжушки.

– Какое послание? Он ещё не спит? – обрадовался Пампушка.

– Вот это и есть послание. Он просил меня передать тебе, что ещё не спит, и чтоб ты зашёл к нему в гости, если тоже не дрыхнешь, – сказала Кукушка как-то строго. (Впрочем, она всегда говорила так, будто на что-то сердится...) – Всё, некогда мне тут чаи распивать, полетела я шишки собирать, – отчеканила она.

Но перед самой форточкой остановилась и спросила немного мягче, даже почти робко: "У тебя, кстати, есть тряпочка или платочек, чтоб мне шишки в узелок завернуть и на палке унести?"

– Да, конечно, сейчас принесу тряпочку, которой я вытираю посуду, – отозвался Пампушка и полез в буфет.
 
***
Мишка Пампушка шёл по тропинке в гости к мишке Жужжушке. Вечерело. Солнце свалилось в облака и плавно опускалось за горизонт, догорая на кронах сосен и елей вдали. Но мишка шёл не на запад, а на восток, на опушку леса, что начиналась сразу за дубовой рощей. Он не забыл укутаться в плед, обулся в галоши и прихватил керосиновую лампу, чтобы осветить себе тропинку, когда солнце совсем погаснет. А в другой лапе мишка нес тот самый горшочек меда, что подарил ему мишка Жужжушка. Вчера сонный медвежонок даже не догадывался, что это не простой, а волшебный мед, а может быть, не знал этого и мишка Жужжушка. "Но зато, – рассуждал Пампушка в мыслях, – когда я расскажу обо всем Жужжушке и угощу его ложечкой меда, у нас появится общая тайна. На то мы и лучшие друзья, чтобы у нас были общие тайны..."

И вот, мишка Пампушка наконец дошёл до берлоги под огромным старым дубом с ульем в дупле, и в приятном волнении замер у порога. Он робко постучал в полукруглую бревенчатую дверь, и всего через несколько секунд Жужжушка её отворил. На пороге мишки крепко обнялись, а затем отправились на кухню, пить ромашковый чай.

– Какой красивый красный цветок живёт у тебя в горшочке, – заметил Пампушка, глядя на потемневшую, увядающую гортензию с немногими огненно-красными лепестками.

– Жаль, она закрыла свои красненькие бутоны на зиму, – вздохнув, поделился печалью  Жужжушка, – но весной бутончики снова раскроются, – добавил он, принуждая себя улыбнуться.

Деревянная Кукушка кружилась у плиты  – она уже варила десерт из сосновых шишек.

На фанерном столике стоял то ли чайник, то ли садовая лейка, что использовалась здесь в качестве чайника, две глиняные чашки на блюдцах, блестящий самовар, баночка меда, связка баранок и корзинка с жёлтыми яблоками в коричневых пятнах. И только когда мишки садились за столик, Жужжушка обратил внимание на глиняный горшочек в лапах своего гостя.

– Это же тот мед, который я тебе вчера принёс, Пампушка? В горшочке, который я сам слепил из глины. Эх, тебе мёд не понравился, да? Поэтому ты принёс его мне обратно?

– Нет, что ты, очень понравился, – уверял его мишка Пампушка, – но я хотел бы поделиться мёдом с тобой...

– Со мной? Так у меня же есть такой мёд, – удивился Жужжушка, – да вот жж-же он, за самоваром, и в погребе ещё есть, на зиму зззапас.

– А ты уверен, что это точной такой же мёд?

– Да, конечно. Меня угостили им пчёлы из нашего дуба. Это цветочный мёд. А есть ещё липовый, гречишный, каштановый...

– А ты его уже пробовал? Вот этот цветочный мёд, ты его уже пробовал? – заволновался Пампушка.

– Пробовал, конечно, – в недоумении отвечал Жужжушка, – да что ты так волнуешься?

– А ты налей ему ромашковый чай, он нервы успокаивает, – посоветовала Кукушка.

Жужжушка согласно кивнул и подлил немного чаю себе и мишке Пампушке.

– А ты, Кукушка, будешь с нами чай пить?

– Ты же знаешь, что я не люблю ромашковый настой, и с нервами у меня все в порядке, – отрезала Кукушка, помешивая варенье в кастрюле, – подай лучше сахару.

Мишка Жужжушка полез в буфет за хрустальной сахарницей, а как достал её с полки, принялся один за другим бросать в кастрюлю белоснежные сияющие кубики, считая их вслух:

– Шесть, семь, восемь...

Но Пампушка его перебил:

– Послушай, а ты ничего особенного не почувствовал, когда съел первую ложечку цветочного мёда?

– Особенного? Да нет... Но было вкусно. Девять, десять... Хватит?

– Хватит, – неразборчиво отвечала Кукушка, летая вокруг кастрюли с большой глиняной ложкой в клюве.

– А ты, значит, что-то такое почувствовал? – спросил Жужжушка, снова усаживаясь на угловатую, сделанную собственными лапами, табуретку.

– Да, это было что-то необыкновенное... Цветы и мама... – печально признался Пампушка.

Ему было жаль, что Жужжушка не мог разделить с ним его медовое чудо.

– А может, ты попробуешь ещё раз? – спросил Пампушка со слабой надеждой в голосе, – съешь ложечку, закроешь глаза и прислушаешься к себе, а?

– Удивительные ты вещи говоришь, Пампушка. А ты уверен, что дело было в меде? Можжжет, ты запах какой - то почувствовал? Можжжет пахло цветами, вот тебе и привиделись они... Какие цветы, ты говоришь, привиделись?

– Маки, ромашки, трава высокая... – отвечал Пампушка, снова погрузившись в воспоминания о цветочной поляне.

– А чай ты не ромашковый пил? – уточнил мишка Жужжушка.

Пампушка отрицательно покачал головой, ведь чай он пил из листьев малины.

– Маки, ромашки... – повторил Жужжушка, стараясь припомнить. – Да, вспомнил, пчёлка Пося говорила мне, что они собирали нектар с ромашек в середине лета, это я точно помню... Наверно, ромашками пахло от меда. И маками, возможно, тоже, но про маки я не помню.

– А вы сходите и спросите у пчёл, где они нектар для меда собирали, – снова посоветовала Кукушка, выплюнув ложку в кастрюлю с горячим вареньем, – чего тут гадать, когда они наши соседи и можно просто пойти и спросить? В спячку они пока что не впали. Но могут лечь спать со дня на день, даже с минуты на минуты, – она взглянула на свои родные часы на стене, – так что не теряйте время. А варенье, кстати говоря, уже готово, – как-то внезапно добавила она.

– Нет, сначала попробуй мёд, – настоял Пампушка, заметив, что Жужжушка вдыхает аромат варенья из шишек и не прочь поесть его с пылу с жару, – то есть, ещё раз попробуй, пожалуйста, а потом заглянем в улей.
 
– Хорошо-хорошо, – согласился Жужжушка, он ведь любил мёд больше любого варенья, из чего бы оно ни было, хоть из лепестков розы. – Кукушка, прикрой пока кастрюлю крышкой, пожалуйста. Я должен настроиться на мёд, а запах варенья меня отвлекает. Это необходимо для нашего эксперимента.

– С ума вы посходили, – вновь отрезала Кукушка, но все-таки накрыла варенье крышкой.

Мишка Жужжушка осторожно попробовал ложечку меда и попытался сосредоточиться на ощущениях. На всякий случай, он и аромат вдохнул поглубже – вдруг дело всё-таки в аромате, а не во вкусе? Жужжушка старался ничего не упустить. Ему тоже хотелось оказаться на цветочной поляне, как будто сейчас лето, а не ноябрь. "Это же как сон наяву, – мечтательно подумал он." К тому же, ему не хотелось расстраивать мишку Пампушку. Он зажмурил глаза... И вдруг... Жужжушка замер.
 
– Жужжушка? Ну что ты молчишь? Увидел что-нибудь? – не выдержал тишины Пампушка.

– Да, увидел, – медленно проговорил Жужжушка, видЕние ещё не совсем растаяло у него перед глазами, – я видел васильки на полянке. Много васильков, а над ними мотыльки порхали...

– Васильки? Мотыльки? – растерялся мишка Пампушка. – А как же красные маки?

– Нет, маки я не видел, но всё и без маков было так красиво, так сказочно... Всё, как ты говорил.

– А солнце хоть светило? Трава щекотала?

– Нет, было пасмурно и запах такой... Как после дождя... И вечер... Розовый свет струился немного сквозь тучи... А трава была влажная, кажется... Но траву я плохо запомнил, а вот васильки...

– На моей поляне не было никаких васильков, – проговорил задумчиво Пампушка.

Он не знал, радоваться ему тому, что Жужжушка тоже побывал на цветочной поляне или расстраиваться из-за того, что это была совсем другая поляна, и даже солнце там почти не светило... А ведь на его полянке было так солнечно, так тепло...

– А медведицу ты не видел? – на всякий случай уточнил Пампушка.

– Не-а, – протянул Жужжушка, – только мотыльки, похожие на крохотные белые паруса над морем... А на море были похожи васильки... Мотыльки вдруг вспорхнули над ними... А ещё, надо мной чайка летела, я её слышал... Вот бы съесть ещё ложечку меда и на море оказаться, а? Ты ведь тоже, как и я, никогда не видел море, только на картинках?

– Ага, – печально согласился Пампушка, хотя думал он совсем не о море... Ведь море было так далеко, так нереально, а мама и цветы на полянке... Мама и цветы были такими родными, такими настоящими... Вся эта картина, казалось, была живее и еще более настоящей, чем вот этот самовар у него перед носом или мишка Жужжушка, что сидел в уголке, здесь и сейчас, и всё мечтал увидеть море.

Жужжушка попробовал, конечно, съесть ещё ложечку и оказаться на берегу синего моря, но со второй порцией меда ничего особенного с ним не произошло.

***
Косолапые друзья всё же вышли во двор, накинув на плечи кто тополино-пуховое одеяло, а кто плюшевый плед, и заглянули, встав на цыпочки, в улей над берлогой.

– Пчелки, вы ещё не спите? – тихонько спросил Жужжушка, заглядывая к ним в дупло.

– Не спим, но ужж-же стелем постели, – послышался пчелиный ответ.

– На зиму или пока только на ночь? – уточнил Пампушка.

– На ночь, жжж, а там позз-змотрим, жжж-ж...

– Я вот что спросить хотел, – начал Жужжушка, откашлявшись, – цветочный мед, которым вы меня угостили позавчера... Ну, за то, что я вам дверцу в дупло починил... А вы для этого мёда с каких цветов нектар собирали? Не помните ужж-же?

– Я помню, жжж, с васильков зззобирали, и ззз неззззабудок, и ззз ромашек, кажжжется... – отвечала пчёлка Пося.

– А я помню, жжж-ж, что зззобирали ззз красных маков, что растут зз-за берлогой Белой Медведицы Ляпти, – старательно прожужжала жужелица по имени Жужа.

(Жужелица Жужа не умела ни порхать над цветочками, ни производить мёд, а жужжать научилась совсем недавно... Но пчёлки всё же приняли её в свой улей из-за жужжащего имени.)

– Всё ясно, –  кивнул им Жужжушка, – спасибо ззза ответ, и ззза мед ещё разз-з спасибо. Добрых снов вам, пчелы.

– Добрых зззнов, – пожелали ему в ответ.

Жужжушка прикрыл дупло дверцей – ветер становился все холоднее, а ночью, наверное, и дождь пойдёт, подумал он, а то и снег с дождём...

– Правильно, а то замёрзнут ночью с открытой дверью-то, – похвалил его мишка Пампушка. – А ты от общения с ними ещё больше жужжать начал, – усмехнулся он, но по-доброму, как лучший друг, которому дозволено немного подтрунивать, в отличие от просто друзей или хороших знакомых.

– Ты слышал, что они сказали про нектар? – спросил мишка Жужжушка.
 
– Ага, слышал, конечно. И, кажется, кое-что понял.

– Получается, в этом меде было так много цветов, поэтому каждый из нас увидел что-то свое? – предположил Жужжушка.

– Да, но не просто увидели, – задумавшись, отвечал Пампушка, – мы ВСПОМНИЛИ что-то своё. Мёд вызвал в нас воспоминания о цветах, из нектара которых его сделали пчёлы, поэтому мы и не могли увидеть одно и то же, понимаешь?

– Да, понимаю, – кивая, отвечал Жужжушка, — но, с другой стороны, общих воспоминаний у нас с тобой тожж-же отнюдь не мало. На то мы и лучшие друзья, правда?

— Согласен, – с теплом на сердце подтвердил Пампушка.

– Зябко как-то. Давай вернёмся в берлогу и попробуем варенье из шишек? — предложил мишка Жужжушка. — А потом я дам тебе баночку варенья для запасов, и когда ты проснёшься посреди зимы, чтобы подкрепиться, а зз-за окном будут круж-жится хлопья снега, и ветер, как волчонок, завоет на луну, ты попробуешь ложжжечку варенья и вспомнишь, как мы сидели с тобой в нашей с Кукушкой берлоге и ели это вкусное варенье вместе, и так пахло соснами и шишками, и Кукушка ворчала, что не любит чай изз-з ромашек... Давай?

– Было бы чудесно! Идём есть варенье!  – восторженно отозвался Пампушка и потопал на кухню.

Автор: Варвара Карпова