Некоторые аспекты взаимосвязи войны и политики

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
§1. Социально-политическая природа войны
§2. Войны и общественный прогресс
§3. Ядерное оружие и феномен Холодной войны в XX веке
§4. Понятие гибридной войны в начале XXI века и перспективы «вечного мира»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

Ни для кого не секрет, что вся история человечества сопряжена с таким трагическим аспектом, как войны. Скорее всего, они сопровождали человечество с самого его зарождения, т.е. с древнейших доисторических времён. Существуют археологические доказательства организованного насилия в среде человеческой популяции, которые восходят ещё ко временам неолита. Есть мнение, что за пять с лишним тысяч лет истории человеческой цивилизации произошло более 15 000 войн; это утверждение явно относится только лишь к задокументированным конфликтам, поэтому данную цифру никак нельзя считать окончательной и безапелляционно точной. Кроме того, существует утверждение, что в ходе всех этих столкновений погибло около 3,5 – 4 млрд. человек. Эти данные, также, не представляется возможным проверить. Так или иначе, войны являются постоянным спутником человека; они были, есть и будут и это, несомненно, бич человеческого существования. В попытке осмыслить причины и закономерности возникновения войн и кроется актуальность настоящей работы.

Но так ли неестественно это состояние для человечества? Безусловно, человек вовсе не затем рождается на белый свет, чтобы претерпевать невыносимые страдания или погибать от разрушительных воздействий или последствий войны. Вся жизнь человека, всё его бытие изначально направлено (как минимум, так задумано) на созидание, а не разрушение. С этой точки зрения война выглядит как нечто глубоко неестественное для человеческого сознания. Однако, у этого утверждения, к сожалению, есть и обратная сторона.

Человек – не животное (изначально отбросим в сторону прозападную теорию, «провозглашающую» человека «социальным животным»; она более не выдерживает критики хотя бы потому, что с её позиции невозможно объяснить, скажем, феномен религии, присущий только человеку). Вместе с тем, никто не будет отрицать и того, что человек вышел, собственно говоря, из этого самого животного мира, вступив на качественно новую ступень эволюционного развития. Соответственно, перестав быть животным, человек, тем не менее, сохранил в себе некие «звериные» черты, унаследованные им от своих очень далёких первобытных предков. «Потребность воевать» присуща всем живым существам: ярким тому доказательством служит та острейшая борьба, которую мы можем наблюдать в животном мире – за еду, за территорию, за главенство в стае и т.д. В биологии и естествознании такое состояние принято называть борьбой за выживание. Однако, если данную борьбу экстраполировать на человеческое общество, то имя ему будет одно – война. С той только разницей, что животные, в силу их интеллектуального развития, не способны создавать оружие и, следовательно, не в силах причинить себе и окружающему миру тех катастрофических страданий и разрушений, какие приносит с собой человек, развязывая войны. С этой точки зрения, война уже не является таким уж неестественным состоянием для человека. Да, она может быть неприемлемой, немыслимой для отдельно взятого индивида, для какой-либо группы людей (те же пацифисты), но, к великому сожалению, война, как метод достижения определённых поставленных целей, присуща всей человеческой цивилизации, в целом. Именно поэтому, в чистом виде, человек не имеет права называться «разумным», ибо будь он таковым, он бы уже давно перешагнул этот барьер и выстроил своё бытие таким образом, при котором нужда в силовом разрешении тех или иных вопросов отпала бы сама собой. В данном контексте основным двигателем войны является природная агрессия человека, заложенная в него с древнейших времён. Агрессия – это основа конфликта, всё прочее – второстепенно; на фактор агрессии могут «наслаиваться» экономические, социальные и политические причины, которые побуждают классы, народы или целые государства к развязыванию войн.

Представленная работа ставит своей целью установить, на основе необходимых источников и литературы, взаимосвязь войны и политики. Основные задачи исследования: объяснить социально-политическую природу войны; установить степень влияния войн на общество и его развитие; рассмотреть понятие «гибридной войны»; проанализировать перспективы существования человечества «вне войны». Объектом работы является война как социально-политическое явление, а её предметом – анализ взглядов исследователей на эволюцию военных конфликтов, и степень их влияния на общественную жизнь.

1. СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ВОЙНЫ

Война, как социальное явление, является чистейшим порождением человеческой агрессии, её производным. Это мы уже выяснили ранее. Более того, как крайне справедливо заметил историк Борис Соколов, война может приобретать самые разнообразные формы – от дуэли до полномасштабного сражения в традиционном его понимании [10].

Одним из первых европейских мыслителей, кто обратился к вопросам о сущности и природе войны, стал голландец Гуго де Грот (Гроций) (1583 – 1645). Гроций первым предложил особую классификацию войн, разделив их на частные, публичные и смешанные. Частная война в данной градации – это драка двух и более лиц. Здесь я бы хотел полностью солидаризироваться с позицией голландского мыслителя, ибо драка – это самая первая стадия войны, а также одна из самых распространённых её форм; подобные столкновения, хоть между двумя противниками, хоть между несколькими (массовая драка), происходят во сто крат чаще, нежели классические войны. Такой вид противоборства, если хотите, является самой «лёгкой» (как модно иногда сейчас говорить – «лайтовой», от английского «light» – лёгкий, облегчённый, упрощённый) формой войны. К слову скажу, что не так давно я сам, обратившись к данной проблематике, составил свою градацию конфликтов, которая состоит из 4 уровней:

• 1-ый уровень: драка/массовая драка (противостояние высокой жестокости).
• 2-ой уровень: гражданское противоборство с применением оружия (противостояние высокой жестокости; беспорядки, восстания, мятежи, теракты, дуэли (устаревший вид такого конфликта), более конкретные примеры – бандитские войны 1990-ых гг., Евромайдан на Украине в 2014 г., массовые беспорядки и столкновения в США в 2020 г., массовые беспорядки и столкновения в Казахстане в 2022 г.
• 3-й уровень: классическая война (гражданская или межгосударственная, противостояние особой жестокости), т.е. война в самом традиционном смысле этого слова, в ходе которой используются все виды вооружений (за исключением ядерного).
• 4-ый уровень (гипотетический): война с применением ядерного оружия; противостояние особой жестокости).

Данная «классификация войн» построена по принципу, при котором каждый следующий уровень конфликта превосходит предыдущий по степени ожесточённости, масштабности, разрушительности, смертоносности и тяжести последствий. Конфликты 1-го уровня могут быть урегулированы (либо пресечены) силами правопорядка (полиция, иные подразделения МВД). Конфликты 2-го уровня могут быть урегулированы с помощью полиции, сил МВД (ОМОН, к примеру), в особо тяжёлых обстоятельствах – с помощью внутренних войск (например, Росгвардии, Национальной гвардии США и др.) и регулярных войск, т.е. армии (так было, к примеру, в Казахстане в январе 2022 года, когда для урегулирования обстановки в этой стране потребовалось вмешательство войскового контингента ОДКБ). Конфликты 3-го уровня выходят из-под юрисдикции полиции и сил МВД – в ходе них эти структуры, попросту, становятся бессильны. На 3-ем уровне происходят боевые столкновения уже между регулярными войсками (армиями), как разных стран (в случае войны между государствами), так и одной и той же страны (в случае гражданской войны). Таким образом, на 3-ем уровне определяющей силой конфликта становится регулярная армия. На 4-ом уровне она также оказывается бессильной, уступая место мощи ракетно-ядерных вооружений. При этом (гипотетически), если после нанесения, предположим, тактических ядерных ударов по объектам критической инфраструктуры и центрам принятия решений (по штабам) стороны вновь задействуют исключительно регулярные войска, то произойдёт понижение уровня конфликта – с 4-го вновь до 3-го. Очень часто, конфликты переходят с одного уровня на другой, обычно, в сторону повышения (эскалации). Классическим примером (из относительно свежих) является противостояние на Украине, которое изначально являлось конфликтом 2-го уровня (Евромайдан), однако затем, по мере эскалации, превратилось в конфликт 3-го уровня (Война на Донбассе (2014 – 2022), с 2022 г. – полномасштабная война). Конфликты 2-го уровня нередко перерастают в конфликты 3-го уровня, чаще всего, в гражданские войны. Так это было, в последние годы, в Сирии, Ливии, на Украине.
Примечательно то, что, в рамках этой градации, к конфликту 4-го уровня, можно отнести Вторую мировую войну (1939 – 1945), точнее один из её эпизодов (ядерная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки), после чего Вторая мировая стала единственным конфликтом в истории, в ходе которого наблюдалось боевое применение атомного оружия. Угроза возникновения войны 4-го уровня (т.е. – ядерной войны) существует с 1945 г., с самого момента изобретения первой атомной бомбы. Остаётся только надеяться, что такая война невозможна в принципе, а руководителям «ядерных держав» хватит благоразумия и политической воли никогда более не допустить применения самого страшного вида вооружений на планете в боевых целях.
Но вернёмся к градации Гроция. В ней, как мы уже отмечали, после «частной формы» войны, следует форма «публичной войны» – это война одного государства (одной коалиции государств) против другого государства (другой коалиции государств). «Смешанной формой» войны Гроций называет конфликт, которому свойственны черты как «частной», так и «публичной» форм войны. Публичные войны Гроций разделяет на «торжественные» и «неторжественные», т.е. – на справедливые и несправедливые. Развивая свою теорию, философ отмечает, что справедливая война подразумевает, как бы мы выразились сегодня, защиту национального суверенитета страны (её независимости) либо его восстановление. «Неторжественные» войны Гроций резко осуждает, не находя в них причин, по которым их можно бы было оправдывать. В целом, позиция философа сводится к тому, что военные конфликты не следует начинать вовсе и нужно стараться максимально избегать таковых, используя, в первую очередь, дипломатию в вопросе разрешения сложных международных противоречий [2; с. 107].

Поль-Анри Гольбах (1723 – 1789) также осуждал войны, справедливо полагая, что они приносят только лишь бедствия, страдания и разрушения. Первопричину их возникновения Гольбах видел в корыстных, экспансионистских устремлениях правящих элит и глав государств, которые готовы пойти на многочисленные жертвы среди солдат и гражданского населения ради достижения, зачастую, сомнительных целей. Вместо того, чтобы планировать завоевательные походы, по мнению Гольбаха, правительство должно радеть за благополучие собственного государства и его народа, добиваясь этого путём активной работы государственной системы управления. В то же время, Гольбах, подобно Гроцию, допускает оправдание справедливых войн, направленных на защиту независимости страны от агрессии [3; с. 346].

Иммануил Кант (1724 – 1804) также обращался к проблеме войны и мира. В процессе анализа данной проблемы, Кант пришёл к выводу, что война и, вообще, ненависть людей друг к другу не имеет под собой какой-либо разумной основы. Причины войн кроются, в первую очередь, в стремлении государств создавать новые системы отношений, вырабатывать новые принципы взаимодействия друг с другом, хотя и они, эти новые системы взаимоотношений, образованные по итогам крупных войн, в конечном счёте, приводят страны к очередным конфликтам. Поэтому, Кант выступает за образование единого международного союза, в рамках которого каждое государство-участник союза чувствовало бы себя свободным и защищённым и при этом не посягало бы на интересы и суверенитет других стран. В этой модели Канта прослеживается утопическая идея о «вечном мире» между странами и народами [8; с. 56.]. В своём трактате, «К вечному миру» (1795) Кант, в частности, развивает идею о справедливом мирном договоре, отмечая: «Ни один мирный договор не должен считаться таковым, если при его заключении тайно сохраняется основание для будущей войны». Всё прочее, что противоречит этому утверждению, согласно Канту, есть уже не мирный договор, а «иезуитская казуистика». Кроме всего прочего, в своём трактате Кант также отстаивает право любого государства на независимость, указывает на недопустимость вмешательства одного государства в дела другого, а также высказывает предположение о том, что постоянные (регулярные) войска «должны со временем полностью исчезнуть».

Весьма интересной представляется концепция Георга Гегеля (1770 – 1831), в которой он излагает свои взгляды на природу и причины войны. В определённой степени, Гегель даже оправдывает существование войн, заявляя, что они предохраняют народы от «застоя и гниения». Однако эта теория имеет, как бы, «второе дно», которое причудливым образом даёт нам право полагать, что несмотря на столь резкое умозаключение, Гегель не являлся апологетом войны. В условиях продолжавшейся политической раздробленности Германии (а как раз именно в этот период немецкой истории выпало жить, в том числе, и Гегелю) философ взывает к единству, консолидации и концентрации сил внутри разобщённой Германии. При этом, Гегель подразумевает, что такая консолидация и единство могут быть достигнуты только в условиях войны, из которой его страна, по его мнению, имела бы шанс выйти сильной и объединённой [4; с. 310].

Ещё один выдающийся немец Карл фон Клаузевиц (1780 – 1831), профессиональный военный, отстаивал вполне логичную идею о том, что войны не возникают внезапно, а кропотливо готовятся на протяжении долгого времени. Из этого следует, что политика порождает войну, являясь, при этом, всё той же политикой, которая добивается своих целей военными средствами [9; с. 11].

Отечественный исследователь, учёный и историк Лев Николаевич Гумилёв (1912 – 1992) называет пассионарность одной из причин возникновения войн. Гумилёв характеризует пассионарность, как «эффект избытка биохимической энергии живого вещества, порождающий жертвенность часто ради иллюзорной цели» [5; с. 497]. Пассионарии, каковыми могут быть и этносы (народы), и отдельно взятые представители данного этноса (народа), согласно Гумилёву, обладают сильнейшим стремлением к осуществлению цели, необъяснимой с точки зрения общепринятых норм поведения. Такими пассионарными личностями – иными словами, лидерами по натуре – являлись Александр Македонский, Ганнибал, Наполеон. Как отмечает учёный, переизбыток энергии и честолюбие этих исторических деятелей сыграли не последнюю роль в развязывании тех войн, которые прославили их имена.



2. ВОЙНЫ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОГРЕСС


Проблема соотношения войны и социального прогресса издавна занимала одно из ключевых мест в трудах виднейших представителей мировой общественно-политической мысли. Естественно, что в данном вопросе не существует единого общепринятого взгляда – его не может быть по определению. Одни учёные считали войны препятствием на пути развития и прогресса, другие, наоборот, утверждали, что кризисы, конфликты и войны подталкивают общество к этому самому развитию, предотвращая упадок и стагнацию социума и государства. В частности, мы уже имели возможность убедиться в этом, кратко обратившись ко взглядам Гегеля на проблему войны.

Понять феномен общественного прогресса и попытаться увязать его с войной возможно через призму феномена силы. Первоначально – скажем, в доисторические времена – в определение силы вкладывалось понятие о физической силе, с помощью которой человек противостоял окружавшим его вызовам и опасностям дикой природы. С течением времени, первенство силы физической перешло к силе умственной, которая и стала, в итоге, «мерой всех вещей». Эффективно используя свои умственные способности, человечество достигло невероятных успехов и прорывов, которые позволили ему занять самое высокое – доминантное – место в иерархии живых существ на планете. Накопленные человеком знания составляют его интеллектуальную силу, которая и является основанием прогресса. Прогрессом, в этом смысле, здесь выступает всё возрастающая сила человека, способность его повышать качество и продолжительность жизни, развивать материально-техническую базу, создавать крупные, хорошо организованные общественные организации и социальные институты. Сила стремится к росту, так как она постоянно активна и не может продолжительное время находиться в пассивном состоянии [1; с. 107]. Объединение единичных сил индивидов приводит к формированию устойчивых социальных организаций, таких как общество и государство, чей силовой потенциал неизмеримо выше, чем у неорганизованного сообщества или отдельного человека. Прогресс, к примеру, государства, в частности, выражается в его росте; это утверждение справедливо вступает в противоречие с воззрением Иоганна Готлиба Фихте (1762 – 1814), который не исключал существование самодостаточного государства, ограниченного в размере [12; с. 93]. Для роста силы государства нужны ресурсы, включая жизненное пространство и людей. Государство обладает большим экономическим, политическим, демографическим, духовным потенциалом, который позволяет ему, при правильном управлении, осуществлять такие действия, на которые неспособно даже менее сильное государство, не говоря уже о малых социальных группах и отдельных индивидах. Организацией указанных действий руководит интеллектуальная элита государства, которая вырабатывает проекты и идеи, воплощаемые, в конечном итоге, в определённые шаги. «Мы не верим в бессознательное в истории; великие подспудные течения мысли, о которых столько было сказано, были вызваны тем, что массы людей были увлечены одним или несколькими индивидами... Бесполезно утверждать, что социальный прогресс происходит постепенно, благодаря духовному состоянию общества на определенном этапе его истории. В действительности он является рывком, который имеет место лишь тогда, когда общество решает поставить эксперимент; это означает, что общество должно позволить убедить себя или, по меньшей мере, позволить встряхнуть себя; и эта встряска всегда производится кем-то», т.е. элитой [11; с. 333]. Чем больше граждан в государстве, тем больше накопленной силы. При правильном, эффективном управлении большое государство наиболее жизнеспособно.
Естественно, что далеко не все государства могут похвастаться этим эффективным управлением. В истории огромное количество примеров, когда государства ослабевали, деградировали и рушились по целому ряду причин, в том числе – по вине самих руководителей. Соответственно, государство, при таком негативном для себя раскладе, олицетворяет собой антипода силы – слабость. А сила, ещё по замечанию Аристотеля, всегда стремится оказывать воздействие на слабость. «Если рассматривать общество сквозь призму этих категорий, то сила и слабость присутствуют как внутри одного общества, так и в сравнении одного общества с другим, одного государства с другим. Например, богатых и бедных, управляющих и управляемых можно рассматривать как силу и слабость. Экономически и духовно развитое государство можно рассматривать как силу, а слаборазвитое – как слабость. Редукция социальной действительности к категориям силы и слабости является, безусловно, некоторым упрощением, но позволяет прийти к определенному уровню обобщения причин войны как социального явления» [6; с. 155]. Немаловажную роль в таком противостоянии «силы и слабости», опять-таки, играет и агрессия, которая присуща, как правило, именно сильнейшей стороне. Прогрессивные государства, обладающие совокупностью сил (мощные экономика, социальная организация, материально-техническая база, армия) начинают оказывать всестороннее воздействие на более слабые государства, что, зачастую, провоцирует совершенно закономерный итог такого воздействия – войны. Ярчайшим примером является европейская колонизация большей части земного шара в XVI – начале XX вв., когда произошло отчётливое деление стран и народов на сильных (европейцы) и слабых (остальные), причём в самом прямом смысле этого слова. Другой пример, чрезвычайно актуальный сегодня – продвижение НАТО на восток Европы, начавшийся после стремительного ослабления и распада СССР в 1990 – 1991 гг. «Вакуум силы», создавшийся после ликвидации Советского Союза и социалистического лагеря, стал быстро заполняться более мощной организованной силой, которую олицетворяет западное сообщество во главе с США.

Таким образом, в рамках теории противостояния сил, которые и олицетворяют степень прогресса, война, к сожалению, не является чем-то случайным или неестественным. В этом смысле, общественный прогресс и война тесно связаны между собой. Если наложить на эту теорию ещё и природную агрессию человека, как живого существа (об этом, более подробно, речь шла ранее), то картина «естественности» войны, как социально-политического явления, становится ещё более полной. Единственным способом, которым можно противостоять войне, является соблюдение баланса сил по нескольким параметрам, либо в конкретной определённой области (в области вооружений, к примеру – ядерный паритет).



3. ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ И ФЕНОМЕН «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ» В XX ВЕКЕ

Холодная война (1945 – 1991) стала ярчайшим событием второй половины XX века. Данное глобальное противостояние можно рассматривать с двух позиций – как из ряда вон выходящее особое историческое явление, которое не имело прецедентов, либо как рядовой случай т.н. «прохладной войны» – противоборства, в ходе которого стороны избегают прямого конфликта, сделав ставку на изматывание сил противника. По факту, оба этих подхода, в равной степени, верны. Ещё задолго до холодной войны XX века имели место похожие ограниченные противостояния держав: пожалуй, самым известным примером здесь может послужить т.н. «большая игра», развернувшаяся между Российской и Британской империями во второй половине XIX века (после Крымской войны, да и до неё тоже). Да, здесь необходимо сделать поправку на то, что в тот период прямое столкновение Англии и России, всё же, произошло (Крымская война), однако всё последующее соперничество двух держав, вплоть до 1907 г., происходило в рамках т.н. «прохладной» либо же «холодной» войны. С другой стороны, холодная война XX столетия разительно отличалась по своим характеристикам от холодной войны века XIX. И основным признаком отличия здесь являлось наличие у сторон (США и СССР) такого оружия, которое исключало прямое столкновение двух сверхдержав, поскольку со всей очевидностью стало ясно, что подобный конфликт завершится взаимным гарантированным уничтожением не только обеих противных сторон, но и всей цивилизации. Речь идёт, конечно же, об атомном оружии, которое, как раз, и сделало холодную войну прошлого столетия, в этом смысле, исключительным, ни на что не похожим противостоянием. Теперь, в отличие от аналогичных периодов прошлого, противники не могли уже позволить себе «войну напрямую», как скажем, позволили себе это Россия и Англия веком ранее. В рамках новой исторической реальности формула британского учёного Лиддел Гарта (1895 – 1970), гласившая, что «послевоенное устройство мира и материальное положение народа должны быть лучше, чем были до войны» [7; с. 408], более не имела смысла. Соответственно, именно наличие ядерного арсенала у противоборствующих сторон придало холодной войне ту самую форму противостояния без перехода к непосредственному глобальному конфликту.

Существует и такое мнение, что феномен холодной войны всецело не может быть привязан только лишь к факту наличия у противостоявших сторон оружия массового уничтожения, поскольку сама она началась раньше старта глобальной ядерной гонки. Скорее всего, это ошибочное мнение, так как поводом к началу холодной войны стало, как раз-таки, изобретение ядерного оружия. С высокой долей вероятности теперь можно утверждать, что, если бы в 1945 г. такое оружие не увидело бы свет, человечеству неизбежно грозила бы Третья мировая война сразу по окончании Второй мировой. Из этого следует, что само появление этого оружия, сначала у США, а затем у СССР определило черты будущей холодной войны.


4. ПОНЯТИЕ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА И ПЕРСПЕКТИВЫ «ВЕЧНОГО МИРА»

Гибридная война – это такой тип конфликта, в котором военная сила (либо угроза её применения) используется наравне с другими методами активной борьбы – политическими, дипломатическими, экономическими, идеологическими, психологическими, кибернетическими (кибервойна) и т.д. Таким образом, это комплексное противостояние, которое идёт сразу по нескольким направлениям. Фактически, термина гибридная война в официальной науке пока не существует. Однако, он всё чаще звучит из уст историков, политологов, специалистов разного ранга и даже ныне действующих дипломатов, военных деятелей и глав государств.
На самом деле, гибридная война, в чистом виде, не является чем-то совершенно новым. Аналоги такого противоборства существовали ещё задолго до XX или XXI веков. Не лишним, к примеру, будет вспомнить такие термины, как корсарство и каперство, представлявшие собой узаконенное европейскими монархами периода Нового времени пиратство. Корсары/каперы, которые подчинялись одной державе (скажем, Англии) нападали в открытом море на торговые суда другой, конкурирующей с первой, державы (скажем, Испании). При этом стороны конфликта не сталкивались друг с другом напрямую. Соответственно, этот пример также можно считать частным случаем «гибридной» опосредованной войны, хотя здесь налицо силовой метод противостояния. Соперничество России и Англии до и после Крымской войны (о нём речь шла ранее) также можно рассматривать как «гибридное» противостояние, поскольку стороны здесь, кроме военных, опять-таки использовали иные, невоенные методы борьбы, в т.ч., дипломатические (давление на третьи страны), оказание помощи повстанческим отрядам на территории противника (яркий пример – британская военная помощь силам Шамиля на Кавказе) и т.п.

Естественно, что, на современном этапе, основные очертания гибридной войны сформировались во второй половине XX – начале XXI веков. Холодная война 1945 – 1991 гг. – это самый очевидный пример гибридной войны прошлого столетия. В ходе неё противники – США-НАТО и СССР-ОВД – опробовали в процессе борьбы друг с другом широкий спектр невоенных средств противоборства: диверсионно-подрывную деятельность, идеологические атаки, поддержку враждебной оппозиции на территории противника, шпионаж, опосредованные (ассиметричные) войны, дипломатическое давление и многое другое. Гибридная война в этот период достигла своего расцвета, поскольку в условиях наличия у обеих сторон огромных запасов ОМУ (оружия массового уничтожения), противники были вынуждены искать и изобретать совершенно новые, зачастую экзотичные, методы противодействия оппоненту. Поэтому можно смело констатировать, что гибридная война на современном этапе истории – это всецело «продукт» ядерного века. К великому сожалению, СССР и советский блок прошлую гибридную войну проиграли с оглушительным треском; последствия этого проигрыша стали настолько катастрофическими, что до сих пор страны постсоветского пространства (включая РФ) так и не смогли от них оправиться полностью. Безусловно, стагнация и развал Советского Союза – это первый в истории человечества масштабный пример разрушения крупной державы в результате стратегического поражения в глобальной гибридной войне.

Гибридная война как весьма сложное и неординарное явление заинтересовала умы историков, политологов и военных специалистов уже в середине XX века. Участник Гражданской войны в России со стороны «белых» Евгений Месснер (1891 – 1974), будучи в эмиграции, изложил своё видение гибридных неклассических войн, введя в оборот термин «мятежевойна» [13; с. 247]. В рамках данной теории, разработанной этим противоречивым военным деятелем в 1950-ых – 1970-ых гг., утверждалось, что после Второй мировой войны значение военной силы государств ушло несколько на второй план, в то время как первостепенную роль в ходе борьбы сверхдержав стали играть партизанские, террористические, диверсионные и пропагандистские методы войны, которые Месснер и объединил единым термином «мятежевойна». Кроме них, на первый план также вышли психологические (идеологические) методы противостояния, в ходе которых оппонент стремился завладеть уже не столько территорией и ресурсами противника, сколько умами его населения.

Классическое понятие гибридной войны стало формироваться несколько позднее, в 1990-ых гг. Руку к этому процессу, в частности, приложил известный четырёхзвёздный американский генерал, министр обороны США (2017 – 2019) в администрации президента Д. Трампа Джеймс Мэттис. В труде «Будущие методы ведения войны: происхождение гибридных войн» (2005) [14; с. 10], Мэттис и его коллеги в оборонной области выделили четыре разновидности вызовов, стоящих перед США в современно мире: традиционные вызовы, исходящие от государств, которые способны вести прямую (классическую) войну; нетрадиционные вызовы, исходящие от сил, способных использовать гибридные методы борьбы; катастрофические вызовы, исходящие от сил, заполучивших в свои руки ОМУ; разрушительные вызовы, исходящие от сил и/или государств, достигших прорывных технологий в различных областях. По версии Мэттиса, даже первый вызов не является для руководства США настолько угрожающим, насколько опасными могут стать для него три последующих типа вызовов, которые будут сочетать в себе различные комбинации нетрадиционных, экзотических средств борьбы – гибридных методов.

В отличие от Холодной войны XX века, гибридная война XXI века характеризуется совершенно новым важным аспектом – борьбой в киберпространстве. Расширение интернет-коммуникаций является закономерным процессом в условиях глобализации. Исходя из этого, гибридное противостояние всё агрессивней захватывает киберпространство, что отчётливо наблюдается сегодня: в ход здесь идут такие приёмы, как деструктивная пропаганда, распространение заведомо ложной (фейковой) информации, нагнетание панических настроений и т.д. Кроме того, сегодня интернет-технологии оказывают серьёзное влияние на политические, экономические, военные, образовательные, культурные процессы. Атаки на критические объекты государственной важности, таким образом, стали уже реальностью, которая является одной из важнейших частей кибернетической войны [15]. В этой связи будет не лишним вспомнить заявление Генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга, отметившего, что киберпространство – это «военное пространство, существующее, с точки зрения безопасности, наравне с морским, сухопутным и воздушным» [16].
   Идея «вечного мира» берёт своё начало в Европе XVI – XVIII вв. Здесь необходимо вспомнить труд И. Канта (см. параграф 1) [4], который, как мы уже убедились, всерьёз занимался аналитическим обоснованием данной идеи. Однако ещё до Канта, французский маршал Максимильен Сюлли (1560 – 1641) предлагал королю Франции Генриху IV план создания в Европе «христианской конфедерации», в рамках которой война бы исключалась как метод выяснения межгосударственных отношений. Ему вторил и аббат Шарль Сен-Пьер (1658 – 1743), опубликовав трактат «Проект установления вечного мира» (1713). Однако эти утопичные идеи, в частности, легко развеял Жан-Жак Руссо (1712 – 1778), вполне справедливо заключив, что только паритет силы государств способен удержать эти государства (и, следовательно, народы) от войн. Это умозаключение, кстати говоря, было успешно подтверждено на практике той же Холодной войной XX века.

Кроме всего прочего, в своей работе «К вечному миру», Кант подчёркивает порочность человеческой природы как одно из серьёзнейших препятствий на пути достижения этого самого «вечного мира». Согласно философу, порочная человеческая природа тяготеет к безрассудной свободе, которая является, наряду с другими немаловажными факторами, причиной возникновения военных конфликтов. По своей сути проект «вечного мира» является изначально нежизнеспособным, что многократно, к сожалению, было доказано, как исторической практикой, так и днём сегодняшним. «Вечный мир» невозможен уже на уровне социума, при разрешении межличностных конфликтов; так почему же он, вдруг, должен стать реальностью на международном уровне? Природная агрессия, конфликтность, как мы выяснили ещё в первых параграфах данной работы, заложена в людях изначально, а во главе государств стоят всё те же люди, со своими, зачастую, непомерными амбициями, абсурдными устремлениями и необузданными страстями. Соответственно, если мы хотим избежать войны как явления, нужно отказаться от выстраивания заведомо провальных бредовых проектов, которые предполагают некоторое переустройство государственных механизмов и общественно-политических отношений таким образом, что оно исключит саму возможность военных столкновений, без оглядки на сами глубинные особенности людской природы. Человечеству необходимо переосмыслить вообще всю систему ценностей, постигнуть своим собственным разумом всю порочность и недопустимость проявления агрессии на любом уровне: межличностном, общественно-политическом, или межгосударственном. Без осознания этого на уровне инстинкта абсолютно любое миролюбивое государственное образование, федерация, конфедерация будут обречены на развал, который снова будет происходить в условиях кровопролития. Однако и эта идея является фантастической и утопичной в самой своей основе, поскольку человек никогда не сможет отказаться от собственной природы, а потому войны будут происходить до тех пор, пока будет существовать само человечество, как ни печально. Единственной реальной долговременной (отнюдь ни «вечной», хотелось бы заметить) гарантией мирного сосуществования, по-прежнему, является баланс сил (силовой паритет, «равновесие страха» и т.д.). Опять же, хрестоматийным примером здесь выступает Холодная война XX века. Однако, нужно чётко помнить и о том, что этот «холодный мир» обеспечивался гибридным противостоянием, которое зачастую переходило в локальные и региональные войны (конфликты в Корее, Вьетнаме, на Ближнем Востоке, в Афганистане, Африке, Латинской Америке) и, таким образом, сопровождался непрерывной борьбой.

Завершение данного параграфа хотелось бы проиллюстрировать более чем красноречивым историческим примером. В 1686 г. между Русским царством и Речью Посполитой (Польшей) был заключён Московский мирный договор, который, неофициально, так и назывался – «Вечный мир». Стоит ли далее приводить список всех войн, которые затем произошли между Россией и Польшей?


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В рамках данной аналитической работы была предпринята попытка ответить на ряд проблемных вопросов, касающихся природы войны, а также тех форм, которые она может принимать на современном этапе развития цивилизации.
Проведя анализ причин возникновения войн, в том числе, с помощью научной и философской литературы прошлого и настоящего времени, мы можем с уверенностью утверждать, что война, как явление, присуща людям «по рождению» и сопровождает человечество с самого начала истории цивилизации.
Прогресс и война неразрывно связаны; речь здесь, при этом, идёт даже не о техническом прогрессе, а об общественном. Мы наглядно убедились, что различные философы и учёные прошлого совершенно по-разному трактовали соотношение войны и прогресса: одни, далеко не без оснований, видели в конфликтах между народами и государствами безусловное зло, сеющее разрушения и причиняющее страдания, другие, если и не оправдывали войны в полном смысле слова, то видели в них определённые возможности для укрепления общества и государства. Кроме этого, мы установили, что прогресс очень тесно связан с понятием силы (в широком смысле слова), а поскольку этот самый прогресс нарастает по мере возрастания силы государств и народов, это делает военные конфликты закономерным и неизбежным явлением.

Во второй половине ХХ – начале ХХI вв. человечество столкнулось с принципиально новым явлением в плане эволюции конфликтов – гибридной войной. Появление такого рода противостояния обусловлено началом «ядерной эры», в рамках которой, сначала СССР и США, а сегодня Россия, США, Китай, а также другие крупные государства, располагающие ОМУ, оказались вынуждены изыскивать совершенно новые, непривычные и нестандартные способы ведения опосредованной борьбы друг против друга. Фактически, изобретение атомного оружия породило абсолютно иные типы внешнеполитических конфликтов – холодную и гибридную войны, причём первая является, скорее, частным случаем второй.

На основе изучения ряда исследовательских работ, нами также был сделан вывод о неизбежности новых конфликтов в будущем. Да, необходимо оговориться, что данные конфликты, как мы уже убедились, могут принимать самые разнообразные формы, но то что они будут происходить всегда – это факт. Идея о построении эфемерного «вечного мира» на земле не выдерживает никакой критики. Такое состояние международных и общественных отношений, при котором конфликты будут полностью исключены как метод разрешения противоречий может быть достигнуто только лишь тогда, когда человечество в своём интеллектуальном и духовно-нравственном развитии эволюционирует до некоего высшего состояния, в рамках которого нужда в столкновениях отпадёт сама собой. Увы, этим надеждам, скорее всего, никогда не суждено сбыться, ибо конфликтность заложена в природу человека точно также, как и в природу любого другого живого существа. В настоящее время единственной гарантией, которая предохраняет мир от глобальной «горячей» войны, по-прежнему, является доктрина «ядерного сдерживания», т.е. банальный страх. Даже такие серьёзные современные вызовы и задачи, как климатическая безопасность, астероидная угроза, борьба с новыми эпидемиями и онкологическими заболеваниями, освоение ближнего космоса, как показывает практика, не в силах объединить людей и положить конец войнам между ними.

Март 2024 г.


СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
ЛИТЕРАТУРА

1. Бэттлер А. Диалектика силы: онтобия. – М.: Едиториал УРСС, 2008. – 320 с.
2. Гроций Г. О праве войны и мира: Репринт с изд. 1956 г. – М.: Ладомир,1994. – 868 с.
3. Гольбах П. А. Естественная политика, или беседы об истинных принципах управления. Избранные произведения: В 2 т.: Пер. с фр. / Под общ. ред. и со вступ. статьёй, Х. Н. Момджяна. Пер. Т. С. Батищевой и В. О. Полонского Институт философии АН СССР. – М.: Соцэкгиз, 1963. – 562 с.
4. Гегель. Г. Философия права. — М.: Мир книги, 2007. – 464 с.
5. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. – М.: Библ. информ. объединение "Танаис", 1994. – 637 с.
6. Гулевский А.Н., Гулевская Н.А. Диалектика силы и слабости в философском осмыслении войны // Известия Волгоградского государственного технического университета: межвуз. сб. науч. ст. – Волгоград, ВолгГТУ, 2015. № 2 – 236 с.
7. Гарт Б. Л. Стратегия непрямых действий (Энциклопедия военного искусства) / Сост. С. Переслегин, Р. Исмаилов. – М.: ООО «АСТ», 1999. – 656 с.
8. Кант И. К вечному миру // Соч.: в 8 т. М.: 1994. Т. 7. – 434 с.
9. Клаузевиц К. О войне. – М.: Госвоениздат, 1934. – 692 с.
10. Соколов Б.В./ Сто великих войн – М.: Вече, 2001. – 541 с.
11. Тойнби А. Дж. Постижение истории / пер. с англ. Е. Д. Жаркова. – М.: Айрис-пресс, 2010. – 640 с.
12. Фихте И. Г. Сочинения в двух томах. Т. II. / Сост. и примечания Владимира Волжского. – СПб.: Мифрил, 1993. – 798 с.
13. Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е. Э. Месснера. М.: Военный университет: Русский путь, 2005. – 696 с.
14. Военная мысль. М.: ФБГУ «РИЦ «Красная звезда», Минобороны РФ, №4 (апрель 2022 г.). – 164 с.
РЕСУРСЫ ИНТЕРНЕТ
15. Киберпреступность у порога гражданских ядерных объектов: российский взгляд на пути нейтрализации угрозы: резюме доклада ПИР-Центра (Декабрь 2016). М.: Женева, 2016. [Электронный ресурс]    (дата обращения 04.03.2024).
16. Генсек НАТО призвал страны альянса увеличить сотрудничество в киберсфере. РИА Новости, 10.11.2022 г. [Электронный ресурс] https://ria.ru/20221110/nato-1830471849.html  (дата обращения 04.03.2024).
17. Гроций Г. О праве войны и мира: Репринт с изд. 1956 г. – М.: Ладомир,1994. – 868 с. [Электронный ресурс]https://grachev62.narod.ru/huig_de_groot/content.html (дата обращения 12.02.2024).
18. Клаузевиц К. О войне. – М.: Госвоениздат, 1934. – 692 с. [Электронный ресурс]  http://militera.lib.ru/science/clausewitz/index.html (дата обращения 15.02.2024).