Коллектив и его характер

Французский социолог Ле Бон в своих работах описывал общество и поведение людей в обществе. Общества, коллективы бывают всякими. Есть коллектив, не объединенный конкретной целью. На манер клубов по интересам. Пришли поговорили, обменялись мнениями, и разошлись.   Есть коллектив, объединенный целью.  Таких коллективов немало. Например, трудовой коллектив.  Или   военный коллектив, взвод, рота, полк, дивизия, армия.  Или политическая партия, или партийные организации разного рода, какими в СССР были комсомол и пионерская организация. Или пассажиры в самолете. Не коллектив? Это пока рейс не отменили. А вот если отменили, или задерживают из-за одного опаздывающего пассажира, или сажают не в том аэропорту, то этот, казалось бы, не коллектив превращается в коллектив, объединенный единой целью – долететь   Или очередь в магазине. Тоже временно образовавшийся коллектив. Задача очереди – купить. Единая цель.

Каждый из этих коллективов имеет собственный характер. Например, рабочий, заводской, коллектив действует по заданиям руководства.  Более централизованы коллективы в армии. Очередь – стихийный коллектив. Но есть по мнению Ле Бона в них и одинаковые черты. Одна из характерных общих черт следующая: каждый из людей, составивших коллектив, по отдельности теряет в коллективе свои индивидуальные особенности, свои интересы и пристрастия. В армейском подразделении не имеет никакого значения, что кто-то, с кем выполняешь боевую задачу, например, играет на фортепиано или читал, к примеру, Бальмонта или Гоголя.  То же самое касается трудового коллектива и партии. И тем более это характерно для очереди в магазине. В очереди, особенно за дефицитом, уже важны не умение играть на фортепиано, а стойкость, стремление к цели. То есть коллектив обретает свои индивидуальные черты, где черты составляющих его индивидуумов стираются, не имеют значения. И что важно в этом случае: уровень интеллекта коллектива сообразуется с уровнем не более интеллектуальных его членов, а менее интеллектуальных. Таково свойство интеллекта, что он интересен в отельной личности, а в толпе не нужен, а подчас и даже вреден.  Зачем в очереди за селедкой интеллект?
 Может быть все же он нужен в трудовом коллективе? Очень часто в жестко управляемом трудовом коллективе он не нужен. Нужно умение исполнять задачу от сих до сих.  Интеллект, индивидуальные особенности личности нужны в творческом коллективе. Но творческий коллектив – особенное явление редкое, и можно ли его назвать коллективом вообще. В по-настоящему творческом коллективе индивидуальные достоинства отдельной личности сплавляются с индивидуальными особенностями других. Так отельные запахи в духах образуют букет. И такой коллектив становится как бы умножившейся творческой личностью. В творчестве такого объединения достоинства умножались, а различия характеров для творчества переставали иметь значение.  Такой драгоценный сплав - редкость. Как пример можно привести Ильфа и Петрова. 

Но другое дело такой коллектив, как страна, государство. Основа любого государства -  бюрократия. Бюрократия в любой стране так устроена, что имеет дело с большим количеством граждан, не с личностями, а с населением, электоратом. И обычно государственная бюрократия плодит дочерние мелкие бюрократические организации. Чем более централизована власть, тем больше бюрократия охватывает население.  Даже научные общества, академия наук, министерство культуры, многие творческие союзы становятся бюрократическим структурами. Писателю или художнику нужен такой союз для чисто бытовых целей. На то, что пишет свободный писатель, художник, композитор, - творческий союз не должен влиять.  Итак, само государство –бюрократический коллектив и опирается на бюрократические коллективы. Чем более централизована в государстве власть, тем больше оно хочет подчинить своему диктату и контролю все общество, тем меньше важна государству личность отдельного гражданина.  Тем больше творческие личности ощущают крепкую руку «большого брата»

Но разве стихийное общество подчиняется государству? Ле Бон задавался этим вопросом. Он пишет, что в любом обществе как коллективе, автоматические завоевывают право править самые простые примитивные взгляды и потребности. Понятно почему.  На основе простых вопросов и ответов проще сочленятся друг с другом члены общества. Эти взгляды и потребности являются основными у большего процента челнов коллектива.  Например, в стихийно возникшем коллективе вдруг выясняется, что есть несколько болельщиков «Спартака», или любителей пива, или приверженцев теории внеземного происхождения, или просто земляков.  Ну а такая вещь как ксенофобия, или антисемитизм еще легче объединяют коллектив.  Неважно, что в очереди в магазине или в вагоне метро или в туристической группе находится профессор или поэт.  Он, стоя за селедкой, помалкивает. Селедка нужна и профессору, и поэту.

  Поэтому это только кажется, что стихийными, обществами государство не может управлять. Как раз наоборот.

Выделим из стихийных обществ в особу группу добровольные. В СССР были общества, которые считались добровольными, но управлялись ДОСААФ, ДНД, комсомол, пионерская организация. Сейчас их еще больше.  некоторые из них опекаются государством. Но так или иначе, все на учете. А те, что выпали из-под бдительного глаза, вызывают подозрение.

  Поскольку стихийное общество связывается очень простыми, доступными каждому, примитивными, отсеченному от всяких выкрутасов, как черенок лопаты, мыслями, обычно даже не собственными, а вложенными в голову пропагандой, то добровольное, и просто стихийные общества легче объединяются и очень даже эффективно управляются государством.   Ведь стоящие за селедкой, как основная масса граждан, испытывают такие простые понятные каждому чувства. Неудобства от ощущения дефицита, предвкушение покупки и счастье обретения. Посему в момент стояния в очереди они связаны с государством возникшими в этот самый момент отношениями.

Мне возразят. Сейчас в очереди за селедкой уже никто не давится. Согласен. Но остаются другие отношения межу гражданином и государством, государственной структурой.  Пусть структуры себя позиционируют как частные компании.  Например, между гражданами и электросетями, водоканалом, дорожной службой и т.д.  Собственно, государство в целом на том и построено, что представляет собой бюрократический аппарат, имеющий дело с гражданами, и позволяющий работать с населением мелким бюрократическим структурам.   
 
  Итак, согласно Ле Бону одной из особенностей и стихийно сформировавшихся коллективов, и организованных коллективов, является их связь с бюрократией в лице государства.  И Ле Бон делает вывод, что в таких сообществах всегда качества индивидуумов нивелируются.  Например, в политической партии очень часто куда важнее способности выполнять задачи партии. А таланты и знания отельного члена партии не имеют значения.
 
Теперь посмотрим на    вопрос о   роли личности в партии. А поскольку у нас партия – постоянный рулевой. О влиянии личности вождя на историю общества.  Мне трудно судить о других странах, о жизни партий там я не знаю. Могу судить только о России.  Мы являемся свидетелями жизни страны, своими глазами видим ее последнюю историю. Можем ли мы сделать вывод, что качества характера вождя сказывались на обществе? Думаю, что сказывались. Но насколько? Так чтобы переделать партию под себя? Это зависит от волевых качеств и таланта вождя и качеств партии. Насколько в партии сильны демократические начала. А если брать Россию, где долгое время правит одна единственная партия, зависит и от того, насколько в обществе сильны демократические начала.  Зададимся вопросом, сильно ли личные качества, личные дружеские и иные привязанности английского премьера, французского президента или американского президента сказываются на жизни общества?  И насколько общество может быть независимо от возможных капризов, перекосов, рывков в верхних эшелонах власти? 
 
Итак, Ле Бон писал, что характер коллектива не особенно зависит от характера его членов, которые могут быть очень разными людьми.  Но ведь и коллективы имеет разные характеры. И тут Ле Бон делает свой вывод: коллектив внутри страны во многом повторяет характер народа. Он пишет, что у каждого народа есть свои национальные особенности, которые можно назвать национальным характером. Ле Бон приводит в пример сравнение англичан и французов. ему о России нет дела. А мы посмотрим на Россию.

 Русский народ имеет свой национальный характер. Кто против? Это даже президент утверждает. Уж на что похожи русские и украинцы. Да и тут разница видна. Ну не в характере россиян людей устраивать майданы, смещать президентов, ругать их, и перевыбирать всякий раз. в характере россиян быть преданным власти, а желание перевыбрать президента считать сатанизмом.  Так мы были воспитаны. Но и украинцы были так же воспитаны. А вот воспитание воспитанием, а характер характером.
 
Мы терпеливее. Основная масса россиян поддерживает свое руководство. Пусть кто-то не поддерживает. Но разве руководство с Марса прилетело?  Они ходили не в марсианские школы и читали не марсианские книги.   Путин, Лавров, Володин, Собянин, Матвиенко, Миронов, Зюганов Жириновский, - это все продукт жизни нашего общества, и не только нашей истории, а российского национального характера.
   
 Итак, сообществу людей, объединенных задачей, нужны не умные, а те, кто больше предан цели.  Именно они цементируют сообщество. И тут, я замечу, наблюдается парадокс: чем более обтекаемы, чем менее реалистичны цели, задачи, тем важнее для цельности коллектива беззаветно, без рассуждения преданные его члены. Потому что они идут к цели не сомневаясь, напролом. «Пока я ходить умею. Пока дышать я умею» Вперед к далекой цели.  А что такое далекая, туманная цель, те кто жил в СССР, хорошо помнят. Мы шли к победе коммунизма. Та же очередь за рыбой, это путь к победе коммунизма в миниатюре. Стоит очередь долго, бывает, что и давка, и кое-кто уходит, рассудив, что рыба все равно ему не останется, закончится раньше. Но самые упертые стоят до конца. И смотрят на покидающих очередь взглядом Торквемады.  Они уже тем горды, что стоят до конца. 

  Так же с движением страны вперед. Мы шли к победе коммунизма так долго и по таким колдобинам, что кое-кто засомневался в правильности такого пути, и пробовал искать другого. Но самые упертые шли вперед. И они так же смотрели на сомневающихся, как праведники на еретиков.  Именно эти упертые, которые меньше размышляют, а больше исполняют, они и придают своеобразные черты коллективу. Наше общество и гордилось этими чертами не сходящих с курса. Тогда – несгибаемых коммунистов. Сейчас – несгибаемых державников. И возникает вопрос: а какой должна быть доля этих людей в коллективе, чтобы придать ему эти самые индивидуальные черты?

  Кто знает? Многие считают, что лучше, чтобы таких, верных бойцов, было как можно больше. Тогда можно идти к светлому будущему твердым шагом, побатальонно и бесконечно долго. И при таком хорошо организованном движении первоначальная цель отходит на второй план, а главным становимся сам процесс движения. Этапы большого пути. Хотя тут может возникнуть проблема сменяемости поколений. Вот Моисей учитывал это, и, как говорит Библия, специально водил евреев по пустыне, чтобы на землю обетованную не ступил ни один, знавший рабство. Он даже сам умер у порога Земли Обетованной, но не ступил на неё. Мы же шли к коммунизму семьдесят лет.  Поколения сменяли друг друга. Задача этого движения была ровно противоположной Моисеевой задаче - воспитать новое поколение таким же, как старшее: «Заветам отцов верны! Не можем поступиться принципами!» Поэтому тех, кто скрепляет общество на принципах подчинения вождям за такой большой срок в обществе появилось много.  Ориентиры сменились совсем немного.  Новые преданные и твердые духом с гордостью повторяют: «я русский, я иду до конца.» Не вдаваясь, куда конкретно они идут, что они понимают под этим концом. Главное, чтобы пыль из-под сапог. По выжженной равнине! За метром метр!  Они с азартом стаи набрасываются на всех, кто посмеет думать не так, как они.  Их много, они тверды. Они и есть цементирующая часть общества. Они ростки новой элиты.

Думаю, уместно привести такую аналогию. Каждый инженер знаком с диаграммой железо - углерод.  Тот металл, который мы обычно можем назвать железом, на самом деле раствор углерода в железе. От углерода никуда не денешься. Хотя бы потому, что в плавильном процессе используется уголь.  Так что сталь — это раствор углерода в железе. Так уголь это что? Ненужная примесь. Зависит от количества.  Углерода в стали небольшой процент. Но от процента зависит твёрдость. Чистое железо мягкое. Если нужна сталь, для металлических конструкций, для инструментов, для машиностроения, - нужно содержание в железе углерода. Но если его в районе двух процентов, получишь чугун.

 Если эту аналогию применить к обществу, можно назвать свято преданных идее вкраплениями в общество, аналогичными цементирующему углероду в железе.   

Но нужно заметить, что чугун -   это не конечная, а начальная, предварительная стадия, получения стали. Из чугуна много не построишь. А добавь чуть больше углерода – и металл станет разваливаться.