Подруги Часть 2 Алла

   С Аллой Табаковой мы познакомились в шестилетнем возрасте в бараке, куда мы переехали жить с улицы Загорской на улицу Людиновскую.  Мы, это моя мама, её родная сестра Лена, сын тёти Лены Толик и я.
   У Аллы была комната номер один, а у нас номер тринадцать. Окна наших комнат выходили на улицу, а не во двор, потому что они располагались по нечётной стороне длинного коридора.
   Алла жила с мамой и младшим братом, а мой двоюродный брат был намного старше меня.
  В этом бараке он быстро нашёл себе друзей. Это Витька Зубков и Вовка Горбунов.
  Горбунов жил с матерью у нас за стенкой. Его комната под номером одиннадцать. Витька - через комнату от нас с другой стороны. Наверное, у него была комната под номером семнадцать.
  В последней комнате по нашей стороне жила Галя Волобуева, старшая девочка. И Витька, и Галя жили с мамами. Отцов у них  не было.
  Такое у нас было счастливое детство, безотцовщина.
  В каждой комнате в одиннадцать квадратных метров жили семьи по трое - четверо человек.
  Были в нашем бараке и одиночки. Это старуха Наташенька, которая лезла во все наши дела, ворчала и ругалась постоянно, поэтому мы звали её между собой язвительно-ласкательно:  Наташенька, и сразу налево первая дверь от входа в барак, а вход у нас был посередине чётной стороны, жила тётенька Лёлька.  Настоящее её имя мы не знали. Так её звала наша подружка Наташа Круцко. Лёля была ей, как няня или крёстная. Слово Лёля это и означало.

  Вот и всё. В других комнатах было очень много людей. Сама Наташа Круцко жила в комнате прямо у входа с отцом, матерью и сестрой Мариной.
  В комнате номер два по чётной стороне жила многодетная семья Бляблиных. У них было четверо детей и их двое. Это редкая семья, где был отец.
  Дети у них были маленькие и мы с ними не очень дружили. Только Алла иногда нянчила малышей. Поэтому я не представлю даже, как они там умещались.
   В нашей комнате в длину стояли кровать и шифоньер. Больше ничего вдоль одной стены не умещалось.
   По другой стороне вторая кровать и стол со стульями и всё. Середина была в две половицы. Эта комната больше походила на келью. Но мы были атеистами, в Бога не верили и не называли свои комнаты кельями. Это было наше жильё, тёплое и уютное.

   Над входной дверью висели простенькие зелёные занавески с белыми цветами. На кроватях - подзорники и накидушки на подушках. Кровати покрывались пикейными покрывалами. На одном большом окне висели тюлевые шторы и короткие белые занавески за верёвочках, которые вечером занавешивались.
  Так я жила до двадцати двух лет. Алла — тоже.
   
  Алла внешне была грубоватой девочкой с мальчиковой фигурой, сильная, смелая.  Играть в куклы с ней и бегать в догонялки не получалось много. Её мать заставляла работать по дому с малых лет.   
   Она стирала в хозяйственной комнате.  Эта комната была как раз у них за стенкой.
   В хозяйственной комнате стояла большая плита, которая топилась дровами, но  ею  пользовались редко. У всех были керосинки и керогазы, которые стояли в коридоре возле каждой комнаты. Потом появились электрические плитки. Их уже занесли в комнаты, потому что в коридоре не было розеток.
  В хозяйственной комнате был цементный пол с отводной дыркой в полу, поэтому там многие устраивали большие стирки, а на плите грели воду. Топили плиту дровами и углём.
  Угля было много в котельной в нашем дворе. Куча угля, конечно, была за воротами, но мальчишки и девчонки легко проползали под ними и воровали уголь.
  Эта котельная топила весь район бараков. В бараках под окном висела чугунная батарея. Мама её красила белой краской. В комнате всегда было тепло. Даже в тридцатиградусные морозы. Это я помню.

   Мать Аллы работала на заводе в литейном цехе и работала всегда в ночную смену, чтобы днём быть с детьми. Денег им всегда не хватало. Это положило отпечаток на характер Аллы. Она любила поесть на халяву у кого-нибудь. Нянчилась с малышами соседки за конфеты и еду. Когда подросла стала помогать в школьном буфете разносить компоты и булочки в большую перемену ученикам. За это ей в конце дня повара отдавали косточки от компота и оставшиеся ягоды, иногда надкусанные и недоеденные пончики. Она приходила в школу с бидоном и забирала их с косточками от компота.

   Алла часто ходила со мной к моей маме в железнодорожную столовую поесть. Моя мама там работала буфетчицей. Мне скучно было ходить через весь город, через железнодорожный мост, поэтому я брала с собой подружек. Тех, кто мог в этот день. Часто со мной ходила и Алла.  Это был для неё праздник. Мама покупала нам суп, картофельное пюре с котлетами и компот. Почему - то в те годы мы очень любили компоты.
   В школе мы учились в разных классах и увлечения у нас были разные. Я любила рисовать, сочиняла стихи, ходила в балетную студию.
  Алла ходила в школьную секцию по лёгкой атлетики. Когда она поступила в училище на маляра-штукатура, то стала заниматься  байдарками.
   Алла могла и своровать что-то, но никогда не признавалась, хотя иногда я её ловила с поличным.
  Я на неё не обижалась, понимала, как трудно ей жилось.
   Мы убегали летом на речку Крымзу купаться, а она варила для матери и брата суп.
   Моя мама потом попрекала меня тем, что Алла хорошая хозяйка, а я бестолковая лентяйка.
- Алла хорошей женой будет, а кто тебя возьмёт замуж?

  Готовилась она к свадьбе основательно.  После восьмого класса пошла в Профессиональное училище, закончила его и стала работать на стройке. У неё появились свои личные деньги и она завела себе чемодан с приданым. Чего только там не было: полотенца вафельные кухонные, полотенца банные, мыло хозяйственное, мыло душистое, наволочки, простыни, даже ночная сорочка.

    У меня такого не было. Моя тётка быстро вышла замуж и ушла из барака, оставив нам своего сына. Толик сам не захотел жить с отчимом. Так моя мама растила нас одна, меня и своего племянника.
    Фактически, мы были с семьёй Аллы на равных правах, но всегда почему-то мама считала, что Алке надо помогать.
     Когда Алла сидела у нас за столом, ела суп, мама обязательно наливала ещё одну тарелку супа для маленького брата Аллы Славика. Покушав у нас, она несла суп и своему брату.
    Алла рано смекнула, что на этом можно нажиться и часто клянчила копеечку на хлебушек.
    Однажды, мы поехали на барахолку за покупками. Тогда все вещи мы покупали на блошиных рынках. Мы называли это — Барахолка.  Чтобы туда попасть, надо было просыпаться в четыре часа утра и с первым автобусом ехать до центра, там пересаживаться на другой автобус, который идёт в том направлении, и ехать в ужасной давке.
   Можно было и попозже поехать в более свободных салонах, но тогда самые хорошие вещи можно, в буквально смысле, проспать.

    Поехали мы рано утром в самую давку. Выходим на конечной остановке, вернее, нас выносит толпа и идём не к рядам, где бабки продают всякую всячину, а к машинам. На барахолки приезжали и машины из магазинов. Там Алла подобрала себе демисезонное пальто, ведь уже осень приближалась. И вдруг, как закричит:
- Ой, у меня кошелёк в автобусе украли! Как я теперь себе пальто куплю? Холодно уже. Выходит, я зря сюда ехала.
 Мама моя, конечно же, пожалела её и отдала за пальто для Аллы свои деньги.

   Алла их потом не вернула. Мама, конечно же, ей простила долг, ведь осень уже наступила, холодно.
   Мы так никогда и не узнали, действительно ли, тогда у неё украли деньги в автобусе или она схитрила. Могло быть и так!

   Мы часто с ней ездили в село Рамено к её мам Тане. Кто ей была эта старушка, не помню, но она её звала мама Таня.
   У мамы Тани был собственный дом, небольшой в две комнаты, но жила она всегда в одной, где стояла печка. Дверь в другую комнату всегда была закрыта и даже задёрнута занавесками, потому что так было теплее. Она её открывала только тогда, когда мы приезжали к ней.  Мы там спали на кроватях, а она спала на печке.
   Мама Таня топила печь даже летом и готовила на ней вкусные каши, пекла пироги.
   Она готовилась к нашему приезду. Думаю, Алла ездила к ней за деревенским молоком и сметаной, да и кормила мама Таня её от души.
   Помню, ходили мы там на деревенские танцы в клуб. Почти все деревенские парни на танцах были под выпивкой. Для меня это было страшно неприятно.
   Пристал тогда ко мне один парень Витя, шофёр в местном колхозе. Всю дорогу что-то лепетал несуразное.
- Я бля блю! Я бля блю!

  Думаю, это было признание в любви: «Я тебя люблю!»
У меня женихов в те года было больше, чем у Аллы и я раньше её вышла замуж. Ещё в бараке. Тогда Толик ушёл в армию и мы стали жить в нашей комнате опять втроём. Только теперь это были: моя мама, я и мой муж.
   Раньше я спала на раскладушке, а мама на кровати, а после моей свадьбы, я с мужем стала спать на кровати, а мама переместилась на раскладушку.
   Между кроватью и раскладушкой ногу негде было поставить, поэтому мы ночами не вставали по нужде. Терпели до утра. Часто мама уходила ночевать к своей замужней сестре, и у нас был праздник, после которого и родилась дочка.

    Алла тоже вышла замуж, когда бараки уже снесли и нам дали квартиры. Только с той лишь разницей, что Алла  с братом и матерью получили отдельную двухкомнатную квартиру, а нам дали комнаты с подселением, потому что бараки относились к заводу Тяжмаш  и квартиры давал завод, а моя мама тогда работала на железной дороге буфетчицей в ДЭПовской столовой.

   Мама Аллы работала на заводе. Алла всегда была в выигрыше, но мы почему-то  помогали ей, считали, что ей надо помогать.

      Муж у неё оказался замечательным. Красивый, умный, закончил институт и работал на заводе инженером.
     Выйдя замуж, она ушла жить к нему в их с матерью  собственный дом. Был у Жени Романова родной брат, но к тому времени он уже был женат и жил отдельно.
    Алла стала полноправной хозяйкой в доме мужа. Но я жила со своей мамой, а она со свекровью.
    Опять, я стала жалеть её. Конечно, как и предсказывала моя мама, Алла была хорошей хозяйкой. У неё всё всегда было выстирано и приготовлено кушанье на столе, а я только училась варить щи и жарить картошку, но, видимо, не только это надо для семейной жизни, потому что она развелась с мужем, когда их сыну было всего четыре года.

    Удивительный мир, удивительные судьбы!
  Я опять стала жалеть её. Так как я была свидетельницей на её свадьбе, то мне и заступаться  за неё положено. Я поехала к Женьке для разговора.  Мы гуляли по улице и я пыталась его уговорить не разводиться, постоянно повторяя, что у них сын.
-  Лида, для семьи нужна любовь, а её у нас уже нет.
  Вот и всё, что я могла добиться. 
 
Но Алла не пропала. Она закончила курсы секретарей-машинисток и устроилась в институт.
 Затем нашла себе подработку с проживанием, устроилась ухаживать за престарелой бабушкой и жить в её квартире. Это была небольшая однокомнатная квартирка с перегородкой, за которой и лежала бабушка, а Алла с сыном спала в комнате на диване. Комната находилась на втором этаже двухэтажного деревянного дома в центре города. У неё был отдельный вход с улицы и сени.
    Я навещала её, утешала, но в тоже время я чувствовала, что она не пропадёт.
    Я приходила к ней в гости.  В то время моей дочке было пять лет и я водила её в спортивную школу. Чаще всего я сидела в раздевалке с другими родителями, читала книгу или вязала, а иногда уходила к Алле. Её дом был рядом со спортивной школой.

    Её хозяйственность порой угнетала. Захожу к ней и боюсь шаг ступить, чтобы что-то не испачкать, не сорить. Сижу на диване, встаю, а она тут же поправляет диванное покрывало. Помяла я его. Уроню крошку печенья на пол, она тут же несёт веник и совок, подбирает.  Я бы это сделала после того, как гость уйдёт, а такая забота о чистоте, напрягает и я не стала больше к ней ходить, сидела в раздевалке, читала и вязала.

   Через год бабушка, за которой Алла ухаживала,  умирает и Алла получает эту квартиру в личное пользование по завещанию.
   Вот, как повезло, Господи прости! И как так получилось, что завещание было на Аллу?

    Мы в это время жили  в коммунальной квартире с кухней на двоих в соседстве с алкоголиком. Нашими соседями была семья с двумя мальчишками семи лет, жена и муж-пьяница.  Каждый день скандалы жены с пьяным мужем.
   Жена хватает детей и убегает, а я с грудным ребёнком оставалась один на один с чужим пьяным мужиком. Мой муж в это время был в армии. Мама  работала сутками и через двое суток в ночную смену.  Это было самое страшное время для меня.

   А Алла тем временем налаживает свою семейную жизнь. К ней возвращается муж и у них без любви рождается ещё один сын.
   Так как их уже четверо в маленькой квартире, то вскоре они получают трёхкомнатную в новом доме и в новом районе.

    Мои чувства успокоились. Всё у моей подруги теперь хорошо.
 Обо мне она не вспоминала.
    Приходила я как-то к ней в новую квартиру, но дома был только младший сын и он меня не пустил:
- Мне мама не разрешает открывать дверь, когда взрослых дома нет.
 С тем я и ушла.

  Прошло много лет, я вдруг узнаю, что Алла лежит в психиатрической больнице. Я тут же поехала к ней, купила фрукты, конфеты.
 «Свидание разрешили, значит, всё не так уж плохо» - подумала я, но у Аллы спросила:
- Что случилось? Как ты тут оказалась?
- Не помню. Помню я варила суп на кухне. Лёша был в институте, Женя на работе, Юра в комнате играл. Очнулась уже тут в больнице.  Говорят, я ушла из дома, оставила горящую плиту, суп подгорел. Юра позвонил отцу на работу, а меня нашли на улице далеко от дома в домашнем халате без документов в зимнее время, в невменяемом состоянии и привезли сюда.
- Как же муж узнал, что ты здесь?
- Он звонил во все больницы и даже в морг.
- Как ты сейчас себя чувствуешь?
- Хорошо! Скоро выпишут.
- Что же это было с тобой? Почему?
- Не знаю.

  И, действительно, её скоро выписали. Вроде всё наладилось, но у меня появились нехорошие мысли. Вспоминая наше детство, я, кажется, поняла причину её психического заболевания.
   Иногда к её маме по выходным дням приходил мужчина дядя Володя и она отправляла дочь ночевать ко мне, то есть к подруге. Нам было лет по двенадцать. Братик Славик был маленький, поэтому им не мешал.
   Но иногда, ей всё-таки приходилось ночевать с мамой и дядей Володей. Поэтому Алла рано поняла что такое половой акт и в те ночи, когда мы были в моей комнате вдвоём, были такие ночи, мой двоюродный брат ушёл в армию, мама моя работала по скользящему графику сутками и были у неё ночные смены. Столовая была железнодорожная. Они кормили машинистов поездов, которые ходили мимо города круглосуточно.
   Так вот, когда моя мама была в ночную смену, а к маме Аллы приходил дядя Володя, Алла показывала мне, что делает с её мамой дядя Володя.
   Она руками массировала мой клитор, ласкала грудь, которой, конечно же, не было и в помине. Я всегда была худенькой девочкой и стала оформляться, как девушка очень поздно, лет к семнадцати.
  Алла в нашем детском половом акте была дядей Володей, то есть, брала на себя роль мужчины и ей это нравилось. Как я уже писала, она и внешне была больше похожа на мужчину. Рано отрезала косы, ходила с короткой стрижкой, как у мальчиков, носила брюки в то время, когда мы ещё носили сарафаны и юбочки.
   Она чувствовала себя мальчиком. Я подросла и стала отвергать её ухаживания. У меня появился мальчик из соседнего барака. Алла ревновала и однажды, когда наша молодёжная компания собралась на встречу нового года в доме моей тётки, тётка с мужем и детьми ушли в другой дом к родственникам, Алла что-то подлила мне в шампанское. Я отпила всего два гладка, но тут же у меня закружилась голова и я ушла за ширму, легла на кровать и пролежала так всю новогоднюю ночь.
  В эту ночь мой парень провёл с другой моей подругой, после чего она забеременела  в четырнадцать лет и ему пришлось жениться на ней, чтобы не попасть в тюрьму.
   Так Алла отомстила мне за то, что я прекратила с ней лесбиянство.
   Я очень долго переживала неудачную первую любовь, заболела. Алла была рядом, но прежней дружбы у нас уже не было.
   Мы по-прежнему жили в одном бараке, пока обе не вышли замуж.
    Думаю, что даже после замужества у неё не пропала тяга к женскому телу. Она вышла из положения таким образом. Закончила курсы массажа и стала практиковать, как массажист на дому.
   И, как вы уже, наверное, поняли, массировала она женщин. Руки у неё с детства были натружены. Пальцы её были крупные и сильные.  Женщинам это нравилось.

    Заказов у неё было много. К тому же она умела клянчить, изображать из себя несчастную, вечно голодную.
    Не все же знали её семейное положение и усаживали за стол, поили и кормили, дарили подарки.
    Но лесбиянство надорвало её психику. Думаю, что и муж это чувствовал.
   Спустя совсем немного времени после того, как она выписалась из психиатрической больницы, у неё умирает муж.
     Ему и сорока лет не было. Так Алла осталась опять одна.
    Но я уже не бежала к ней, сломя голову. Мы расстались. Её психика меня стала пугать.
    У меня нормальная семья, муж и двое детей, дача, мама уже на пенсии. Я старалась не вспоминать странную подругу детства.

    Но она нашлась сама.
   Когда мой муж ушёл на пенсию, он потерял смысл жизни, очень переживал. И тут на улице Советской я столкнулась с Аллой.
- Сколько лет, сколько зим?
- Заходи ко мне, расскажи, как ты жила все эти годы. Как сыновья? - это я сказала зря.
 Она в этот же вечер приехала ко мне и стала приезжать каждую пятницу, жила у нас до понедельника. Я молчала, привечала, потому что чувствовала себя ей обязанной. Она устроила моего мужа на работу к себе в институт. Теперь он стал называться Университетом. Она устроила его лаборантом. Он когда-то сам закончил этот университет с красным дипломом и очень обрадовался этой работе.

   Алла тоже поняла, что здесь можно поживиться, что я теперь перед ней в долгу и никуда не увернусь от её желаний. Она предлагала мне делать массаж, но, помня, её притязания в детстве, я  не соглашалась.
   Однако в остальном подчинялась ей. На наших вечерних посиделках она рассказала мне о своей жизни в последние годы, когда мы не общались.
   Когда мать её умерла, брат остался один в двухкомнатной квартире, стал пить, пропил эту квартиру, оказался в какой-то деревне, а потом совсем сгинул. Через много лет появился в её новой квартире оборванный, грязный, пьяный.
- Я выгнала его и больше ничего о нём не знаю.
- Как ты могла выгнать родного брата?
- Ты бы видела его. Он хуже бомжа. Сам виноват, пить надо было меньше.
- Семья у него была? Он женился? Дети есть?
- Что ты , какие дети, кому он нужен?
- Нет, Алла, так нельзя. Как можно бросить брата?
- Можно! Я ничего не хочу о нём знать.
- А помнишь в детстве ты ему суп носила, ты  его купала в детской ванночке. Не жалко?
- А он меня пожалел, когда пропил мамину квартиру? Он, наверное, уже где-нибудь умер. Хватит, о нём!
- Ладно! Не будем о нём. А где твои сыновья?
- Мой старший закончил в Самаре университет с отличием, сейчас преподаёт в этом же университете, женат, два сына Костик и Павлик. Живёт в Самаре.  Мой младший сын живёт в Казани, тоже имеет высшее образование, купил квартиру, дачу,  женат, есть дочка Злата. У меня трое внуков. Я живу одна в трёхкомнатной квартире. Свекровь болеет, помогаю ей, но у неё ещё есть старшая сноха и старший сын. Они ещё ей помогают. Она одна живёт в своём доме. Мой муж Женька был её младшим сыном.
- Ты богатая бабушка. У меня всего одна внучка от дочери. Они живут в Санкт- Петербурге, но у них там коммуналка. Как я не хотела больше вспоминать барак и коммуналку, но судьба меня опять столкнула с этими пережитками прошлого.  Мой сын, как видишь, живёт с нами. Был женат, развёлся. Давай спать. Завтра вам на работу. Я давно на пенсии и уже работать не хочу. Тридцать два года я отдала заводу, а меня сократили и пенсию мне оформляла уже Служба занятости, поэтому из  списков заводских пенсионеров меня вычеркнули, будто и не было этих тридцать два года.
- Давай спать!

 Утром она с моим мужем на нашей машине уехали на работу, ведь теперь они работают в одном университете.
  Алла фактически поселилась у нас. Мама мне сказала:
- Не пускай её в свою семью. Она же вытянет у тебя всё, каждый день будет что-то просить.
 Я убедилась в её словах уже на следующее утро.
  Алла ночевала у нас с пятницы, потому что в своей квартире она вставила счётчик воды, а у меня не было счётчика и она вполне убедительно предложила мне пускать её по пятницам купаться в моей ванне, ведь у неё счётчик будет крутить за каждый кубометр воды.
  А ещё по субботам к нам приезжает из ближайшей деревни молочник и привозит деревенское молоко, творог и сметану. Алла, когда узнала об этом, тут же смекнула, что тут можно насладиться
  натуральными продуктами.

  Она даже честно и откровенно заявила мне:
- Я люблю деревенское молоко. Помнишь мам Таню? Какое вкусное было у неё молоко! 
  И затем каждую субботу она выпивала всё наше молоко и съедала творог со сметаной. Мало того у неё в сумке всегда была пластмассовая бутылочка, в которую она просила по понедельникам наливать ей остатки молока в эту бутылочку для обеда на работе.
   В это утро мой муж не поехал на работу, взял отгул для личных дел. Алла не ожидала такого поворота. Ведь каждый понедельник они вдвоём уезжали на работу на нашей машине, а теперь ей надо ехать одной на автобусе.
- Что же ты мне не позвонила в четверг, что твой муж в понедельник не поедет на работу?  Я же не взяла с собой денег на автобус. Как же я без денег доберусь до работы?
- Я тебе дам денег до университета.

  И я дала ей и молока, и хлеба, и денег на автобус. Мама была права. Она ест, пьёт у меня четыре дня в неделю. Не пора ли прекратить это? Деревенское молоко, творог и сметана стоят не дёшево. Нам самим ничего не достаётся. Я как-то подала ей маленький стакан с молоком. Она даже обиделась. Встала, взяла с посудной полки самый большой бокал, перелила туда молоко и добавила из трёхлитровой банки до самого верха.

  «Вот, я дура! - подумала я — С детства она ела у нас в бараке, да ещё брату носила мамин суп и с детства она уверена, что я должна её угощать, потому что мы подруги!» Но что делать , я не знала.

   И вдруг однажды в пятницу я нашла маму в луже крови, вызвали скорую, и через неделю она умерла. Я так и не поняла, что случилось, почему маму стукнул инсульт и она уже не смогла ничего мне сказать.

   Алла продолжала к нам приезжать теперь каждый день, чтобы поддержать меня, утешить в горе. Всё также с моим мужем уезжала в университет.
  Я не ревновала, я понимала, что мой муж ей не нужен. Скорее ей нужна я.
 Это ужасно. И вот наступил кульминационный день. У моего мужа был день рождения. Так совпало, что его студенты сдали сессию и тоже решили проставиться, принесли ему в лабораторию спиртное. Я с вечера приготовила салаты, торт. Всё это он взял на работу. Вечером поступил звонок из больницы.
- Ваш муж доставлен к нам. Приезжайте и привезите его паспорт и  страховой полис.
- Он жив?
Жив, но в критическом состоянии. Его привезли преподаватели университета.
 Больше мне ничего не сказали. Потом я узнала, что они выпили, ему стало плохо и он вышел на улицу  подышать свежим воздухом, упал на асфальт и разбил себе голову. К тому же у него была сильная форма опьянения.
   Я не могла в это поверить. Он никогда не был пьяницей. Всю жизнь мне подруги завидовали, что у меня такой хороший муж. У многих мужья были пьяницами.
   Что могло случиться с моим мужем? Врачи сказали — инсульт.
  И только тут я стала подозревать Аллу. Слишком много совпадений. Смерть мамы, инвалидность мужа, хотя ей было выгоднее, чтобы он жил и возил её на работу. «А может, он ей высказал всё, что я тогда уже думала, может, он запретил ей приезжать к нам и она его хотела убить? Моя мама же предупредила меня, а может и ей эти же слова говорила, не знаю, но с появлением Алла в моей жизни у меня последовали беда за бедой» - вот какие мысли уже стали меня одолевать.

    Муж выжил, а Алла вдруг пропала. Я пошла в университет и узнала, что она уволилась, мало того, продала квартиру и уехала жить в Казань. Здесь продала трёхкомнатную квартиру, а в Казани ей хватило денег только на однокомнатную.
   Я осталась жить с парализованным мужем. Искать её я не стала. Разве можно теперь доказать, что она подлила моему мужу, как когда-то мне в новогоднюю ночь? И ведь после психиатрической больницы, у неё был доступ к сильнодействующим препаратам. Чтобы она нас больше не нашла, мы уехали из того города.