Заброшка

Когда-то еще в девяностых у нас в городе на берегу Волги построили роскошную высотку. Квартиры там были безумно дорогие, их могли позволить себе лишь ,,новые русские", депутаты или бандиты. Еще бы, дом был окружен прекрасным лиственным лесом, в нескольких минутах ходьбы был пляж. Район был тихий и чистый, не было слышно рева заводских конвейеров, а по утрам над землей не стоял химический смог. В общем о жилье в таком доме можно было только мечтать и я, будучи тогда еще ребенком, часто проезжая мимо на автобусе, молча завидовала тем детям, чье детство проходит в его стенах. Я понимала, что для меня это недостижимо, как небеса.

Но вдруг обнаружилась беда: из-за близости к реке дом начал коситься и медленно погружаться в землю, словно в болото. Ну как медленно... У нас в городе есть старинные двухэтажки, у которых также фундамент ушел под землю в течение лет, наверное, пятидесяти. Это было не страшно. А эта высотка погружалась в землю так стремительно, что примерно через год после обнаружения несчастья дом объявили аварийным и выселили всех жильцов. Тихо и одиноко стояло на берегу реки покинутое здание, несчастное и пустое, как осиротевший ребенок. Потом появились мародеры и вынесли оттуда все, что только можно: дорогие двери, пластиковые оконные рамы, балконные перекрытия - словом, все, что можно было сдать и получить за это какие-то средства. Теперь несчастная высотка стояла, как мертвое дерево, зияя пустыми глазницами выбитых окон. При взгляде на нее становилось неуютно и жутко.

Мне недавно исполнилось тринадцать лет и, как все дети в этом возрасте, я была уверена в себе и любопытна. Мысль посетить эту высотку несколько месяцев будоражила мое воображение, это казалось мне невероятным, немыслимым приключением, настоящим квестом. Конечно, одна я туда пойти не могла и уговорила свою лучшую подругу Катю.

- Может, не стоит? - с неуверенностью произнесла Катя, - там говорят, живут наркоманы и бомжи.

От этого мне стало еще любопытнее, Катины слова произвели на меня совершенно обратный эффект.

- Ух ты! - у меня аж дух захватило, - вот это да! Ну давай сходим. Возьмем перцовые баллончики.

- Ты меня слышишь вообще? Там опасно!

- Но ведь это так интересно! - я ничего не соображала от энтузиазма, - ну неужели тебе самой совсем туда не хочется?

- Нет, ну хочется, конечно, - ответила Катя, - ну хорошо, пойдем.

Мы договорились на ближайшие выходные. За день до назначенного времени Катя позвонила мне и решила все отменить.

- Я сегодня ехала мимо высотки, ты представляешь, там горит свет! Там кто-то живет!

- Как там может гореть свет, там нет электричества, - ответила я со смехом.

- Я не знаю, я видела свет, - повторила Катя, - Света, мне очень страшно. Я боюсь туда идти. Меня родители убьют, если узнают. Да и к тому же говорят, что эта высотка вот-вот упадет. Она даже, говорят, от сильного ветра качается.

- Глупости какие! - ответила я, хотя мне тоже стало не по себе, - это что тебе, Пизанская башня?

- Ну честное слово, говорят, что если, например, начнется ураган, она не выдержит и упадет прямо в реку.

- Хорошо, я позову кого-нибудь другого, - сказала я с притворным безразличием, хотя мне было очень жаль и я блефовала. Никто, кроме Кати со мной бы не пошел и я это знала.

- Ладно, пойдем, - в конце концов согласилась Катя, - скажу матери, что иду с тобой в кино.

Я была в восторге. Я тогда еще не понимала, что если с Катей вдруг что-то случится, виновата в этом буду только я.

В назначенный день мы собрались и поехали к Волге. Доехали до конечной и пошли пешком. Некогда ровная асфальтированная дорога здесь была покрыта трещинами и ямами, а кое-где сквозь асфальт пробивалась трава. Было видно, что сюда давно никто не ходит. У дома виднелась полуразрушенная детская площадка. Ржавые погнувшиеся качели жалобно скрипели на ветру.

- Пришли... - тихо произнесла Катя.

Весь первый этаж дома был изрисован распылителем. Виднелись неумелые граффити и естественно, нецензурные слова. Входной двери в подъезд не было, ветер гнал прямо в дом пыль и желтые листья.

- Посмотри, свет! - Катя подняла руку и показала наверх. Я увидела, что действительно, в доме кто-то живет. Некоторые окна были затянуты полиэтиленовой пленкой, некоторые - забиты досками. В некоторых окнах за пленкой виднелся тусклый свет.

- Они что, костры там что ли жгут? - удивилась я.

- Может, пойдем домой, пока не поздно? - уже в который раз пыталась достучаться до меня Катя.

Честно говоря, я сама хотела домой. Мне стало страшно. Но я была упрямой и глупой. Нехорошие качества, особенно когда они вместе.

- Давай зайдем на пять минут и пойдем, хорошо? - предложила я, пытаясь выглядеть спокойной, - а то получится, что мы зря сюда ехали.

- Хорошо... - печально выдохнула Катя. Я взяла ее за руку и мы вошли в подъезд. Стены были ужасно обшарпаны, исписаны и истыканы сигаретами. По углам валялись пустые бутылки и прочий мусор. Мы подошли к лифту, но он, естественно, не работал. Мы пошли пешком на второй этаж. Перед нами возник узкий темный коридор, по обеим сторонам которого были двери или то, что от них осталось. Ничего не было видно. Некоторые двери были частично забиты досками, некоторые вообще отсутствовали.

- Света, смотри, там кто-то сидит! - прошептала Катя.

Я посмотрела в самый конец коридора и действительно увидела человеческий силуэт, сидящий на корточках. Только для взрослого он был какой-то слишком маленький.

- Это ребенок... - тихо ответила я, - он что, тут живет?... Давай подойдем поближе, может он болен.

Я схватила Катю покрепче за руку и она покорно поплелась за мной по коридору. Мы подошли поближе к ребенку и увидели, что это мальчик лет десяти, смуглый, явно не русский и скорее всего бездомный. Он был весь грязный, его бедная, изорванная одежда была местами прожжена огнем.

- Бедняжка... - прошептала Катя.

- Не подходи к нему... - как можно тише ответила я ей, - посмотри, что он делает...

Перед ребенком стояла белая эмалированная кастрюля. Мальчик держал над ней голову и часто дышал.

- Господи, он нюхает клей!... - в ужасе вскрикнула Катя, - эй, малыш... - попыталась она позвать его.

Ребенок медленно поднял лицо от кастрюли. Его глаза были пустые и абсолютно нечеловеческие, будто глаза мертвеца. Казалось, он не видит ни меня, ни Катю, ни вообще что бы то ни было. Его лицо было бледным как мел. С его губ прямо в кастрюлю капали слюни. Он открыл рот и странно, глухо замычал. Стоял тошнотворный запах клея.

- Пойдем отсюда... - прошептала я, - он может напасть...

Кто-то из друзей как-то рассказывал мне, что дети-токсикоманы под клеем полностью теряют человеческий облик и бывают очень опасны. Они абсолютно лишаются страха и могут напасть даже на взрослого человека.
Ребенок посмотрел то ли на меня, то ли на Катю и снова жутко замычал.

- Уходим, быстрее! - вскрикнула я и мы с Катей бросились по коридору назад, к лестнице.

Внезапно дверь одной из квартир распахнулась, из нее выскочил мужчина и перегородил нам дорогу. Он выглядел, как типичный бомж, грязный, со страшной свалявшейся бородой и безумным пропитым лицом. Сколько ему было лет, определить было невозможно. Он заполнил собою весь коридор, и от запаха немытого тела и перегара меня едва не стошнило.

- У-тю-тю... - он страшно улыбнулся беззубым ртом и потянул ко мне распухшие грязные руки, - не так быстро, лярвочки.... Погостить пришли?

- Дайте пройти! - крикнула я как можно более грозно, хотя внутри у меня все тряслось.

- Ну зачем же вы так невежливы, мадам?... - тут он вдруг схватил меня за волосы и потянул к себе. Я услышала, как Катя заплакала от страха, - это ведь нехорошо... И неуважительно по отношению к старшим... - тут он растянул свой беззубый рот в такую страшную ухмылку, что еще немного, и я бы упала в обморок.

- Пожалуйста, дайте пройти, - повторила я как можно спокойнее.

- А как же составить компанию? - осклабился бомж, - а, сладенькая ты моя цыпочка?.. - с этими словами он с силой дернул меня за волосы и потянул за собой.

Мне пришлось подчиниться и пройти за ним. Мы вошли в ужасно грязную, заваленную мусором комнату. Окна были затянуты пленкой, на древнем, покосившемся столе горела керосиновая лампа. В углу стоял изрезанный ножом и пожженный сигаретами диван, явно принесенный с мусорки. Повсюду валялись пустые бутылки. Бомж с силой толкнул меня на диван.

- Отпустите ее! - зарыдала Катя и тут же оказалась рядом со мной.

- Сколько тебе лет, цыпа? - бомж бесцеремонно начал расстегивать мою куртку.

- Я несовершеннолетняя, ты, скотина, тебе за меня дадут больше, чем ты весишь! - выкрикнула я. Он размахнулся и ударил меня по лицу. Катя закричала от страха.

- Пожалуйста, не бейте ее! - застонала она, - позвольте нам уйти....

- Конечно....конечно позволю.... - опять мерзко ухмыляясь, произнес бомж, - ну что, готовы порадовать дядю? Кто из вас будет первой?

- Помогите! Кто-нибудь! - истерически закричала Катя и сама тотчас же получила пощечину.

- Ори, ори, лярва... - отморозок грубо схватил ее за бедро, - сейчас еще соседа позовем, веселее будет...

Вдруг из темного угла комнаты появился еще один человек. Это была женщина. Ее лицо было синим от побоев и распухшим от пьянства. Она бросилась на бомжа со спины.

- Не трогай, тварь, детей! Не позволю! - она вцепилась ему в волосы.

- Ах ты шмара, чего ты вылезла?! - он попытался оттолкнуть ее, но тщетно.

- Девчонки! Бегите! Он не шутит! - закричала бомжиха. Они вцепились друг в друга и упали на пол.

- Бежим, Катя! - я схватила подругу за руку, мы быстрее ветра выбежали из страшной квартиры и понеслись по коридору. Однако не пробежали мы и десяти метров, как Катя завизжала, как резаная. Из другой квартиры вышел худой, как скелет, человек, казалось, больной дистрофией в самой последней степени. Но самым страшным было не это. Он был абсолютно голым, хотя была поздняя осень. Он стоял, пошатываясь и смотрел на нас.

- Бежим быстрее в другую сторону, там тоже есть лестница! - закричала я и мы бросились обратно. Добежав до лестницы, мы стали спускаться, но вдруг что-то непонятное преградило нам путь. Что-то лежало на ступеньках.

- Что это? - спросила Катя

- Я не знаю... - прошептала я, наклоняясь. И вот тут меня по-настоящему стошнило.

- Господи, это труп! - заорала я не своим голосом.

На ступеньках лежал труп. Мы бы могли понять это по запаху, но было очень холодно и видимо из-за этого он не так быстро гнил. Его рот был открыт, оттуда выползали опарыши.

- Перешагивай, Катя! - чуть ли не в слезах попросила я, - пойдем домой!

Катя была в шоке. Ее зубы стучали и она будто бы меня не слышала.

- Да пойдем же! - закричала я еще громче.

И вдруг мы услышали еще один голос:

- Девчата! Девочки! Спускайтесь скорее!

На первом этаже мы увидели старика в тулупе и шапке-ушанке. Он был с бородой, как и тот бомж, но вид у него был абсолютно трезвый.

- Ну что вы ждете? - позвал он еще раз, - перешагните через него, это не так страшно!

Почему-то его голос вселил в меня доверие. Я помогла Кате перешагнуть через труп и мы спустились вниз по лестнице. Старик открывал дверь в одну из квартир.

- Пойдемте ко мне ненадолго, потом я вас провожу.

Голос старика был ласковый и печальный. Я сразу поняла, что он добрый человек. Мы зашли в его квартиру. В ней, конечно, тоже царила нищета, но было видно, что хозяин все же, как может, пытается поддерживать порядок. Окна также были забиты полиэтиленовой пленкой, на столе стояла какая-то железная бочка и в ней горел огонь. Под потолком висели пучки высушенных трав и грибы. Запаха грязи не было, пахло травами и костром.

Старик усадил нас за стол.

- Зачем вы пришли сюда? - печально спросил он.

От его тона нам обеим стало стыдно. Не скажешь же, что мы пришли сюда пощекотать нервы оттого, что нам скучно. Мы опустили глаза.

- Вам здесь нечего делать, девочки... - тихо произнес старик, - вам очень повезло, что я оказался дома.

- Мы сейчас уйдем, - сгорая от стыда, сказала я.

- Это ведь не баловство... - продолжал тихо старик, - не фильм ужасов... Это реальная жизнь. Сейчас я налью вам чаю.

Старик поставил на бочку с огнем решетку, а сверху три стакана с водой. Потом оторвал немного травы со стены и бросил в кипяток.

- Пейте, это душица. Она успокаивает.

Мы несмело принялись за чай. Нас по-прежнему не оставляло чувство стыда.

- Зачем же вы сами здесь живете? - в конце концов спросила я.

- Мне негде жить... - печально вздохнул старик, - мои дети хотели сдать меня в дом престарелых, но я ушел сюда. Уж лучше здесь...

- Ваши дети вас выгнали?! - была поражена я.

- Да, девочка, такое нередко встречается, - старик грустно улыбнулся и смахнул слезу, - они уже два года как получают мою пенсию, говорят на почте, что я лежу в больнице. А на самом деле я здесь.

- Но.. - несмело возразила я, - ведь в доме престарелых лучше... Там тепло, там кормят...

- Милая девочка... - старик протянул свою морщинистую ладонь и погладил меня по руке, - это неправда. Уж лучше я останусь здесь. Здесь я сам себе хозяин и меня никто не обидит.

- А эти ваши...соседи? Они вас не обижают? - тихо спросила Катя.

- Нет, они меня не трогают. Меня Бог хранит, - старик надолго замолчал.

- А чем вы питаетесь? - спросила я.

- Летом рыбу ловлю, река ведь рядом. Грибы в лесу собираю, ягоды. Ну и так.. кто что выбросит...

- Как же так! Ваши дети вас выгнали! Как же вам должно быть обидно! - сказала я с чувством.

- Нет, я их простил... - тихо ответил старик, - и вы знаете, я счастлив. Вы думаете, счастливым можно быть, только имея много денег? Нет. Это не так. Я живу здесь уже два года и я счастлив.

У меня на глаза навернулись слезы. Мне казалось, что передо мной сидит святой.

- Как вам это удается? - только и могла я спросить.

- Я просто смирился. И все. Все очень просто. А теперь вам пора идти.

- Дедушка! - вдруг спросила я, вставая, - можно мне помочь вам? Принести что-нибудь поесть... или деньги?

- Нет, милая, не нужно, - с мягкой улыбкой ответил старик, - не приходите больше сюда, здесь опасно. Здесь живут еще...люди, - он сделал паузу, будто хотел произнести другое слово, - но все равно спасибо...

Мы допили чай и старик проводил нас до дороги.

- Спасибо вам огромное, - сказали мы и по очереди пожали его морщинистую руку.

- Всего вам доброго, девочки. Да хранит вас Бог.

Мы молча шли по разбитой дороге. За этот вечер мы слишком много пережили, чтобы что-то говорить. И вдруг я остановилась, как громом пораженная.

- Катя! - произнесла я чуть не плача, - мы ведь даже не узнали, как его зовут!