Сердце Чернобыльца 42 Памперс

   Со стороны Замошни к Полесскому пролетели несколько военных вертолётов. Один из них отделился и пролетел над крышей мехмастерских. Начал разворачиваться…
   – Гнейс, подствольник… на подлёте… – крикнул Мобила, – остальные по обстоятельствам.
   Но вертолёт выровнял курс и отправился вслед за основной группой.
   – Командир, надо делать ноги, – приподнялся Седой, – пока летуны нас не порешили.
   – Да, что-то в Зоне происходит, – проговорил медленно Мобила, оглядываясь на Ваську, – уже и в воздухе покоя нет, летают эскадрильями.
   – Я Рэбита на себе спущу, как ребёнка в люльке, – предложил Гремуха, – в нём весу то совсем нет.
   – Только Бандура пусть идёт последним, – хмыкнул, поднимаясь, Ширяка, – а то все перекладины пообрывает, и нам не спуститься будет.
   – Кто пообрывает, тит едрит, – засопел обиженно Бандура, – это у меня руки заскользнули…
   – Не до шуток, – глянул на них Мобила, – пеленаем Рэбита. Памперс и Седой первыми в охранение. Я с Гремухой в паре. Ширяка нас страхует. Гнейс и Бандура верхнее охранение.
   Но запеленать Ваську не удалось. Она вдруг открыла глаза, вскочила и лихорадочно заметалась по крыше.
   – Глюк, – шептала она, – я его не слышу… Я не могу потерять и его…
   Остановив Ваську на краю дыры в крыше, Седой легонько хлестнул её по щеке. Пощёчина получилась звонкой, девушка остановилась, глаза начали приобретать осмысленность.
   На Седого «смотрели» шесть автоматов, готовые выплюнуть по девять грамм смерти.
   – Ты ет чё… – ощетинился Памперс, но его остановило движение руки командира. Мобила знаками показал команде рассредоточиться. Автоматы опустились. У Памперса тряслись от напряжения руки.
   – Вспомни, – медленно говорил Седой, – Магистр говорил, что тебе нужны горячее сердце и холодный рассудок. Успокойся… Сосредоточься… Что ты сейчас чувствуешь?
   Девушка расслабилась, закрыла глаза, помолчала...
   – У него нет выхода…
   – Ты его слышишь?
   – Нет.
   – А если через «антенну»? Помнишь, я был у тебя «антенной»?
   Ресницы распахнулись, на Андрея смотрели чёрные глаза. Взгляд был необыкновенно светлым и каким-то глубоким.
   – Может быть вначале спустимся вниз, – предложил Гнейс, – а то вертушки могут вернуться.
   – Отсюда лучше слышно, – уже спокойно произнесла Васька.
   Она покрутилась вокруг себя, постояла с закрытыми глазами.
   – Дядя Порфентий здесь, – заулыбалась она, потом сникла, – а Кэпа и Глюка не слышу.
   Открыла глаза и виновато сказала:
   – Я не хочу больше никого терять. Я пойду к Полесскому.
   – Глюк велел нам с тобой выводить группу, – отрицательно покачал головой Мобила. – Видишь, какие дела закручиваются, а в них я бессилен. Что ты говорила про Магистра?
   – Он в «Медпроме».
   – Там же неубиваемые…
   – Потому он там со всеми… Там война…
   – Тит едрит, чего мы тут высиживаем, – засобирался Бандура, – там братья сталкеры гибнут, помочь надо! А, командир?
   – Выдвигаемся, – подхватил свой рюкзак, Мобила, – порядок прежний.

   Группа шла к «Медпрому». Надо было успеть на помощь. Со стороны Полесского послышался нарастающий тягучий гул. «Медпром» тоже не молчал, то и дело огрызаясь автоматным лаем и уханьем гранат. Бой шёл не шуточный.
   Ходоки прибавили шагу. Толпа мутантов вытоптала широченную дорогу, очистив её от аномалий. Следы этой очистки были видны то тут, то там, отмечая положение восстанавливающийся островов геомагнитных и химических отклонений от нормы.
   – Как-то не привычно уж идём, – буркнул Гремуха.
   – Не сглазь, – оборвал его акробат.
   – Не расслабляться, – металлическим голосом сказал командир. – Мы ещё в Зоне, не на бульваре.
   Сзади сухо щёлкнул автомат.
   – А-а-а, щенок, ты мне ещё и осечку…
   Метнулся вперёд Памперс, толкнул Ваську и выстрелил. Два выстрела слились в один звук. Уже вдогонку полетели автоматные очереди сталкеров. В кустах послышался треск веток, это падало тело неизвестного стрелка.
   Гнейс успел подхватить оседающего Памперса. Подскочила Васька. Маленький сталкер попытался подняться, но не смог. Левая сторона комбинезона быстро намокала.
   – Ты моя дочушка… – стынущими губами шептал умирающий, – Вашехон… адрес… Только не говори…
   Ему не хватило жизни договорить фразу.
   Рядом присел на корточки Мобила, закрыл глаза компаньону, погладил Ваську по плечу.
   – Ты сталкер, Рэбит!
   В чёрных глазах девушки плескались слёзы. Они ручьём стекали по щекам и падали на руку Памперса, всё ещё сжимающую оружие.
   – Кто? – тихо спросила Васька.
   – Тормозач, – ответил, подошедший Ширяка. – Видно с катушек совсем слетел. Ничего у него нет: ни ЛДА, ни защиты… Ободранный, как зомби.
   – Как же, тит едрит, теперь пацаны его? – шмыгнул носом Бандура.
   – Помните, Памперс говорил: «Сын полка». Вот теперь у нас есть сыны полка, – твёрдо ответил Седой.

   Пока хоронили погибшего сталкера, Васька сидела в стороне и смотрела в одну точку.
   – Может, тит едрит, дать ей… ему глотнуть, – сочувственно проговорил Бандура, отвинчивая крышечку фляжки.
   – Иди ты со своими «глотнуть», – отмахнул его Ширяка. – У неё обоих родителей на глазах убили, а теперь вот ещё и Памперс…
   – Как он успел? Тит едрит, ещё бы чуток… А с виду и не скажешь…
   – У него реакция, как у кошки, и стрелок он… был, дай бог…
   – Тормозачу, не видя, влепил точно меж глаз, – поддержал разговор Мобила. – Мы потом уже в убитого придурка палили.
   – Просил же я тебя, командир, пристрелить эту падлу, – в сердцах сказал Ширяка. – Такого сталкера загубили…
   – Он тогда был безоружен, – прошелестел голос Васьки, – а мы не убийцы. Дядя Памперс и Глюк этого бы не одобрили.
   – Как ты? – присел рядом Седой.
   Уткнувшись в его грудь, Васька зашлась рыданиями.
   – Поплачь, поплачь, – гладил её по голове Андрей, – легче станет.
   Так в детстве его утешала мама.
   Девушка коснулась лбом кармана с пластинкой Блэка, вздрогнула, замерла на всхлипе. Подняла воспаленные глаза на сталкера, оглянулась на запад, туда, где к самым тучам поднимался столб дыма.
   – Побудь антенной, – сухо бросила она и положила руку на грудь Седого.
    «Глюк, ты живой? Ответь…» – полетели в эфир слова. В пространстве царил хаос. Стрелы черноты пронзали голубое поле, взлетали вверх и рассыпались красными искрами.
   Поискала Кэпа…
    «Ва-аська-а! – взорвался эфир. – Ты где-е-е?»
    «Кэп, ты в одной точке с Глюком. Найди его!»
    «Тут всё взрывается… Кругом огонь».
    «Найди Глюка!»
    «Я его не знаю».
    «Позови его…»
   Эфир пошёл волнами, через них временами прорывался голос Кэпа: «Отец… двигались… заберём… Связи…»
   Со стороны Полесского из облаков вынырнули серебристые «стрекозы» и пошли прямиком к сталкерам. Укрыться от вояк было негде: голое поле с проплешинами чахлых кустов.
   – Тудыт твою «Душу», – ругнулся командир, – дождались! К бою!
   Сталкеры встали спиной к спине, заслонив собой Ваську и ещё не подвижного Седого. Они всегда готовы к последнему бою, готовы закрыть своей жизнью товарища, друга, ребёнка. По-другому сталкеры не умеют.
   Один из вертолётов завис над группой, словно раздумывал, что ему делать, потом стал снижаться чуть в стороне. Волны воздуха от винтов окатывали мужчин, но те не пригибались, и не опускали оружия.
   Открылась дверь, и на землю спрыгнул невысокий человек в сером комбинезоне. Пригнувшись под напором воздушных волн, побежал к сталкерам.
   – Васька-а-а! – орал он, стараясь перекричать шум двигателей. – Где Васька?
   – Ты Кэп, – спросил Мобила, не опуская автомат.
   – Откуда вы знаете? – недоверчиво остановился парень. – Где Васька? Я знаю, она здесь…
   – Тит едрит, вот и познакомились, – хмыкнул Бандура. – Где же тебя носило-то.
   – Я же тебе кричала: «Пиндосы!», – из-за мужских спин устало проговорила Васька.
   – Ты ранена? – подбежал к ней парень, потрогал кровяные пятна на куртке, схватил за руки. – Что вы с ней сделали? Где болит?
   – Это кровь Памперса, – тяжело произнесла девушка. – Помогите поднять Седого.
   Тот сидел, отрешённо глядя в пространство.
   – Дядя Седой, дядя Седой… – тормошила она сталкера.
   – Глюк погиб, – пробормотал наконец Седой. – Я видел…
   – Как погиб, откуда ты знаешь?
   – Я видел… такой каменный мешок, из-под ног Глюка столб пламени, взрыв и Тень ползёт…
   – Нет! Не-е-ет! – отрицательно помотала головой Васька. – Он жив, я это чувствую.
   – Конечно, жив! – помаячил сталкерам над головой девушки Мобила. – Глюк не тот человек, чтобы сдаваться.
   Все поспешно закивали головами.
   – Прошу прощения, – раздался рядом густой баритон, – давайте грузиться. Нам ещё в Замошню надо.
   Рядом с группой стоял среднего роста, крепкий мужчина в потрёпанном, перемазанном грязью светлом костюме.
   – Мой отец Игорь Юрьевич Сапожко – с тайной гордостью представил незнакомца Кэп. – Он за нами целую армию привёл. Давайте в вертолёт…
   – Мы транвая ждём, – почти одновременно проговорили Ширяка и Седой.
   – У нас ещё дела, – пояснил Мобила.
   – Как знаете, – пожал плечами Игорь Юрьевич. – Вячеслав, бери свою подругу и грузитесь. Нет времени на разговоры…
   – Рэбита мы вам не отдадим, – загородил девушку Гремуха, – сами выведем.
   – Други, всё нормально, – поднялась Васька, – они не пиндосы и забросят нас, куда скажем.
   – И на «Медпром»? – недоверчиво протянул Ширяка, поглаживая автомат.
   – Можно и туда, – кивнул головой Игорь Юрьевич. – Только там сейчас идёт зачистка мутантов и бандитов. Вас, я вижу, тоже потрепало.
   Оглянувшись, Мобила вопросительно посмотрел на Ваську:
   – Там Порфентий?
   – Это тот дядька, с которым я говорил? – встрепенулся Кэп. – Клёвый дядька! Связь держит, будто по мобиле говорит.
   – Где он сейчас? – Васька смотрела испытывающе.
   – На юг движется. Но как-то странно, как будто идёт с земли на небо пешком, – развел руки парень.
   Сталкеры понимающе переглянулись.
   – Так что? – приветливо раскрыл руки старший Сапожко. – Добро пожаловать на борт.

   Люк закрылся и сталкерам показалось, что закрылась дверь в прошлую жизнь. Слишком прозаично заканчивалась их ходка. Все опасности были отрезаны этим куском металла. В иллюминаторах осталась картинка: изъеденное воронками и рытвинами пегое поле, сиротски торчащие кусты и холмик из камней, с возвышающимся над ним деревянным крестом.
   Оторваться от этой картинки Васька никак не могла. Почти ничего не слышала из того, что говорил ей Кэп, только согласно кивала головой.
   Винты набирали обороты, пожирая посторонние звуки. Вот вертолёт слегка подпрыгнул, как воробей на ветке, чуть опустился и полетел боком, набирая высоту. Ветром смахнуло с холмика букет бурых трав. Высохшие ветки, захваченные потоком воздуха, понеслись вслед за машиной.
   – Досталось ребятишкам, – сочувственно покачал головой Игорь Юрьевич. – Я всегда доверял сыну и старался не надоедать ему. Хотелось, чтобы он вырос самостоятельным, а не просто богатым сынком. Его мобильный телефон был оснащен маяком, и потому я всегда знал, где он.
   – Вы следили за пацаном? – хмыкнул Ширяка.
   – Во, тит едрит, всю жизнь под колпаком, – поддержал его Бандура.
   – Не следил, – слегка недовольно проговорил Сапожко, – просто знал, где он находится.
   – Лучше бы, папаша, звонил чаще ребёнку, – глянул в иллюминатор на сопровождающие вертушки Гремуха, – не пришлось бы бороздить небо Зоны с таким эскортом.
   – Может и лучше, – согласно кивнул головой Игорь Юрьевич, – но, честно сказать, если бы не сын, мы никогда бы не узнали о том, что здесь творится. Он на многое открыл нам глаза. И сейчас мы можем с удовлетворением отметить, что прекращена деятельность подпольной лаборатории. Здесь велись ужаснейшие, но уникальные эксперименты, – в голосе Сапожко появились откровенные нотки сожаления. – Огонь уничтожил всё и всех. Там погиб и мой служащий, очень ценный работник… Большая потеря для нас.
   – Неужели никто не спасся? – переглянулись Седой и Мобила.
   – Отчего же. Охрана и лаборанты некоторые успели выскочить из этого ада. Их военные забрали. Был там профессор, он всё про какие-то тетради говорил. Вроде бы в Зоне у кого-то есть записи опытов из этой лаборатории. Не слыхали?
   – Как не слыхали, – прокашлялся Гнейс, – о них в Зоне каждый мут знает.
   Сапожко весь напрягся и подался вперёд.
   – Только никто эти тетради не видел, – развёл руками Ширяка. – Одна из легенд Зоны.
   – А сталкера Глюка вы знали?
   Резко повернулась Васька, вцепилась в руку Седого. Глаза её начали лихорадочно гореть.
   – Вы видели Глюка?
   – Нет, к сожалению, мне не удалось с ним познакомиться. Профессор говорил, что Глюк был внизу в лаборатории, когда она взорвалась. Говорят, что он был уникальным сталкером.
   – Он был уникальным другом, – ответил за Ваську Мобила.
   – Зачем Глюк пошёл в лабораторию?
   – Это были его проблемы… А болтать сталкер без дела не любил.
   Повисло молчание. Васька стала задремывать под мерный шум винтов. На границе полудремы она вдруг увидела в памяти Сапожко образ Глюка: в военной форме, гладко выбритый, подтянутый он молча кого-то слушал. Несколько раз кивнул головой. Потом снова Глюк, но уже на какой-то крыше и, похоже, здесь в Зоне. Вокруг солдаты в чёрных камуфляжах. Сапожко трясёт за грудки Павла Петровича, затем что-то говорит Глюку, и тот убегает вниз.

   Тем же вертолётом ребят отправляли на Большую землю. Вместе с ними собрались Гнейс и Ширяка. Короткие рукопожатия, ничего не значащие слова, обещания встретиться когда-нибудь.
   – Главное, доставь Ваську до места, – в сотый раз Ширяке говорил Мобила, – посмотри за ней, помоги если что. А то приеду, и памперсы не помогут.
   – Не кипятись, командир, – делал весёлый вид акробат, – в детский дом она точно не поедет.
   – А ты, Васька, смотри, учись как надо, – ткнул девушку легонько в плечо Седой. – Учёной стань, так Памперс и Глюк хотели.
   – Дай слово, что найдёшь Глюка, – чёрные глаза блеснули влагой.
   – Слово сталкера!
   У всех было ощущение пустоты и недоговоренности, все слова казались лишними.
   Пошёл к вертолёту Гнейс. Остановился.
   – Мужики, вы настоящие! Если что…
   – Ну, разумеется…
   Подошли Гремуха и Бандура, и говорить стало не о чем.
   – Привет от меня скажите дяде Порфентию, тёте Гале, Глаше и Бобке, – подняла глаза полные слёз Василиса. – Я их всегда буду помнить.
   Мобила повернул её к вертолёту, подтолкнул, махнул на Ширяку и Гнейса.
   – Идите уже, не рвите душу. Вон и Кэп маячит вам. Лететь надо…
   Девушка медленно шла по земле отчуждения. Берцы поднимали пыль, сшибали сухие травинки. Сквозь облака просияло солнце, упало лучами на траву и кусты, расцветив их золотом осени. Где-то крикнула турында, ей ответила ещё одна… Зона прощалась со сталкерами. Она их любила.
В кармане у Васьки лежало последнее письмо Глюка, адрес семьи Памперса и подарок Мобилы – маленький серый кусочек от Избы Старца. Она погладила письмо, бумажку с адресом, покрутила камешек…
«Уходишь?» – пришли к ней слова печали.
«Ухожу».
«А поцелуй на прощанье».
«Я не прощаюсь. Я обязательно вернусь. Я потеряла здесь всех».
«Всех ли?»
«Я приношу одни несчастья»…
«Хочешь, чтобы тебя пожалели?»

   – Васька, давай руку, – Кэп ей улыбался. – Представляешь, конец этому кошмару. Отец обещал нас учиться вместе отправить заграницу.
   – Туда транваи ещё не провели, – резко крикнула девушка.
   – Какие транваи? Ты сдвинулась? Это же заграница!!
   – Я не хочу, чтобы меня жалели, – вскинулась вдруг Васька. – Лети один, я остаюсь.
   – С ума сошла, отец больше сюда вертолёты не погонит.
   – Ничего, – засмеялась девушка, – я транвая подожду.
   Она круто развернулась и побежала обратно. Обхватила Мобилу и Седого.
   – Я не могу сейчас улететь, не могу их предать.
   – Ты предаёшь их тем, что остаёшься, – жёстко сказал Седой. – Памперс погиб, чтобы ты могла вернуться и учиться. Чтобы он сейчас тебе сказал?
   – Васька, поторопись, а то улетят без тебя, – нахмурился Мобила. – Мы с тобой свяжемся.

   Эпилог

   Гремуха примкнул к группе Мобилы, Бандура наконец добился благосклонности Лизоньки.
   Семья Памперса исправно в течение многих лет получала денежные переводы и весточки о том, что их отец жив, здоров.
   Кэп, но теперь уже Сапожко Вячеслав Игоревич, благополучно поступил в Оксфордский университет. Ширяка вернулся в цирк, женился и обзавёлся детьми. Гнейс растворился в просторах гор, где он разыскивал месторождения полезных ископаемых.
   Васька… Но это уже другая история.