Разложение меньшевизма

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

…………………………………………………………………

Р.С.Ф.С.Р.

ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ

ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ

ЖУРНАЛ

ЛИТЕРАТУРЫ ИСКУССТВА
КРИТИКИ И БИБЛИОГРАФИИ

ПОД РЕДАКЦИЕЙ

А. В. ЛУНАЧАРСКОГО, Н. Л. МЕЩЕРЯКОВА, М. Н. ПОКРОВСКОГО, В. П. ПОЛОНСКОГО, И. И. СТЕПАНОВА-СКВОРЦОВА.

КНИГА СЕДЬМАЯ

ДЕКАБРЬ

Государственное издательство

Москва

1923

Напечатано 6.000 экз.

Всего страниц 352


                ОБЗОРЫ И СТАТЬИ

   17

                РАЗЛОЖЕНИЕ МЕНЬШЕВИЗМА

               
                А. Дивильковский

               
                I.

А. С. Мартынов.
Мои украинские впечатления и размышления.
Госиздат. Москва–Петроград. 1923 г.
Стр. 75. Тираж10.000 экз.


А. С. Мартынов.
О меньшевизме и большевизме
(доклад на Кутаисской конференции
бывших меньшевиков 9/;ІІ 23 г.),
Изд. 2-е, проверенное и исправленное автором,
Изд. «Красная Новь». Главполитпросвет.
М. 1923 г. Стр. 54, Тираж10.000 экз.


А. С. Мартынов.
Ликвидация меньшевизма в Грузии (доклад
на собрании Ответственных работников
в Москве 7 авг. 1923 г.).
Изд. «Красная Новь». Главполитпросвет.
М. 1923 г. Стр. 39, Тираж 10.000 экз.
 

       
   Три брошюрки тов. Мартынова имеют, по существу, одну и ту же тему: политический крах меньшевизма и подведение ему итогов.

   В первой из них тема эта ставится на более личную почву: тов. Мартынов рассказывает, как он лично пережил этот крах внутри себя, и на какую позицию стал после своих «исканий и блужданий».

   История их крайне поучительна и «общезначима» именно потому, что искренность автора в них не может быть подвергнута ни малейшему сомнению; конкретные его переживания из эпохи пребывания его на Украине (главным образом, Подольская губ., на границе Галиции) между 1918 и 1922 годом чрезвычайно ярки и типичны, дышат неподдельною исторической правдой.

   Пережив и видя всё это, живому человеку нельзя было не понять всей фальши и пагубности меньшевистских идеологий.

   Сами бывшие соратники автора по партии, и даже по ЦК, не подвергают сомнению его политическую честность в данном случае.

   Так, нынешний «главком» меньшевистской армии (или того, что еще от нее осталось) Дан в берлинском «Социалистическом Вестнике» объяснял уход Мартынова тем, что Мартынов-де несколько лет был оторван от партии, жил в захолустье, и в его памяти стерлись воспоминания о заслугах партии.

   Нет обычных в таком случае обливаний помоями, подозрения в истинных мотивах поступка и т. п.

   В действительности из данной брошюрки можно, повторяю, видеть достаточные причины для обращения старого народовольца (с 1885 г.)


   18


и социал-демократа Мартынова в коммуниста.

   Дело в том, что именно в захолустье, живя одной жизнью с окрестными крестьянами (автор был учителем на сахарном заводе) и отсталыми, «сырыми» рабочими, автор участвовал ближайшим образом в испытаниях и настроениях трудовой массы, и она-то научила его, старого лидера безнадежно заблудившейся партии, тому, что есть революция и как к ней относиться.

   Автор повествует нам, как над головой их местечка Ялтушкова прокатывались одна за другой волны революционных и контрреволюционных отрядов.

   Восемнадцать раз Ялтушков переходил из рук в руки.

   И при всех колебаниях в настроении крестьянской, по своему существу, массы населения, большевизм в этой отдаленной местности пользовался в общем огромным авторитетом и сочувствием.

   Понятно: он бил панов, отнимал у них землю для мужиков, гнал с завода буржуев, вводил восьмичасовой рабочий день.

   Мужик кое-в чем сам, можно сказать, шел впереди: дотла разорял дворцы «панов» и притом с глубочайшим политическим смыслом.

   Когда автор спрашивал крестьян:

   «Почему вы, прогнав панов, не использовали их усадьбы для своих общественных нужд?» – ему отвечали:
   «А мы для того сжигали их гнезда, чтобы эти птицы никогда к нам назад не прилетели».

   Нельзя сказать, чтобы этот революционный урок крестьянской
массы был особо нов.

   Но нет сомнения, что для автора он был одним из решающих толчков от меньшевизма.

   Поэтому, если дальнейшие страницы брошюрки на читателя производят впечатление некоторой «азбучности», то вы чувствуете все же всю психологическую правду этого пути.

   Да, для искреннего меньшевика все это должно было быть и ново, и поразительно, и равносильно откровению.

   Крестьянская революционная практика вместе с массовым сочувствием местного пролетариата большевикам, вместе с разбойничьим поведением австрийских, польских, петлюровских войск, тютюнниковских, фроловских и прочих банд, в атмосфере тяжких личных испытаний от них (жена автора, врач больницы, была тяжело ранена на его глазах, сам он едва спасся), при свете неожиданно «культурного», героического поведения Красной армии, – все это пробило, наконец, кору «меньшевистских предрассудков».

   Автор пришел, наконец, «к убеждению, что в одном пункте (по меньшей мере! – А. Д.) мы, меньшевики, были совершенно слепы, – что наш взгляд на демократию и диктатуру в эпоху революции есть взгляд маниловский, кабинетный, безжизненно-доктринёрский».

   И дальше автор, имея в виду, очевидно, в первую голову других «колебнувшихся» меньшевиков, посвящает целые страницы горячей защите большевиков против обвинений в нарушении принципов «демократии» и прочего – что, конечно, звучит тоже азбучной истиной...

   Но тем ценнее эти страницы несколько позднего (лучше все же, чем никогда!) раскаяния, тем вернее посодействуют они обращению многих и многих искренно заблудшихся.

   Последнее, впрочем, и видно из массового успеха, какой имел автор в своей
агитационной поездке летом текущего года в Грузию с целью добить там
полуразвалившуюся партию бывших «демократических» владык этой страны.

   Старый борец проявил себя на этом факте: коли десятки лет


   19


сам заблуждался, так теперь все сделаю, чтобы ошибочно шедшие за мной не оставались во власти заблуждения!

   Можно только с величайшим уважением отнестись к этой  последовательности автора в проведении того, что он считает своим новым – пусть и тяжело заработанным – убеждением.

   И надо с радостью отметить весь «мартыновский» эпизод, как признак великой мощи нашей революции, великой ее «заразительности» для всех честных сердец.

   Нет сомнения, найдется в этой брошюрке тов. Мартынова, как и в следующей – «О меньшевизме и большевизме», – немало и шероховатостей по части взгляда на роль, большевизма в развитии революции.

   Вещь, впрочем, вполне естественная у автора, столь долго имевшего дело с методами соглашательства – в один день, понятно, их с себя не стряхнешь.

   Но именно поэтому нельзя не отметить этих невольных «отрыжек» старого.

   Так, тов. Мартынов и сейчас все старается как бы извинить большевиков за то, что под их управлением происходили «эксцессы» в деревне против помещиков и в городах против буржуазии.

   Он старается показать, что это было неизбежно, что не большевики, а сами массы тут виноваты, наконец, что и в массах этих виновниками  «перекалённой атмосферы революции» были отнюдь не пролетарии, а их «мелкобуржуазные союзники» и так далее.
 
   Как будто все это так уж существенно!
 
   Как будто автор все еще считает, что может быть какая-то «подлинная», «настоящая» революция, где «эксцессы» исключаются, а наша-де революция – конечно «рассейская», дикая, неблагоустроенная...
 
   Как будто сама революция, как таковая, по самой сути своей не есть колоссальнейший «эксцесс» – массовое насилие, с нарушением всех существующих, привычных порядков и законов, «хаос», из которого лишь потом, ценою крайних усилий, вырабатывается мало-мальски новый «порядок».
 
   Так что извинять кого-либо в том, что принципиально входит в состав понятия «революция», по меньшей мере излишне.
 
   Не будь «эксцессов», не было бы и советской России.

   Можно сказать также, что в брошюре «О меньшевизме и большевизме» автор недостаточно для марксиста освещает истинную, «глубинную» разницу между обеими партиями.
 
   Так, в разделе, озаглавленном (несколько негладко):
 
   «Меньшевики заучили, что наша революция – буржуазная – большевики (выходит, тоже «заучили»?) – что ее совершит пролетариат», говорится лишь о том, как «рассуждали» меньшевики и как  «рассуждали» большевики; но ни слова о том, какова действительная, объективная, классовая (с одной стороны, пролетарски-революционная, а с другой – мелкобуржуазно-реакционная) позиция тех и других в пролетарской революции.

   И в этом разделе, и во всех брошюрках тов. Мартынова вообще – ни слова об этой, повторяю, объективной позиции.
 
   Дело имеет такой вид, как будто весь вопрос в субъективные воззрениях, субъективных ошибках по части оценки положения со стороны того или другого товарища или партии.
 
   Что между обоими, лагерями – бездна непримиримой классовой борьбы, баррикада гражданской войны, об этом, как это ни странно, автор совершенно забывает сказать.

   Получается нечаянно слишком благодушное освещение дела.


   20


   Тот же упрек можно сделать и относительно полного отсутствия классового освещения по национальному вопросу (см. разделы: «Национальная программа Ленина» – и, следовательно, «единственное исключение»).

   Здесь, может быть, сказывается старый, основной теоретический грех тов. Мартынова, очевидно, и державший его так долго в другом стане, – недостаток конкретного, классового анализа текущих явлений жизни, более охотное обращение в области идеологических взаимоотношений.

   Так или иначе брошюра «О большевизме и меньшевизме» в общем, весьма много дает в смысле критики меньшевизма фактами опять-таки живой революционной действительности и прошлой революционной истории, начиная с 1905 года.
 
   Тут автор мимоходом высказывает немало интересных отдельных взглядов на события.

   Так, он разрушает «меньшевистскую легенду о Февральской революции», то есть, утверждение меньшевиков, будто они сделали Февральскую революцию, в отличие от Октябрьской – дела рук большевиков.
 
   «Неправда, – говорит он: – поскольку вообще Февральская революция была вызвана не стихийным ходом событий, а работой партии, ее подготовляли только большевики.
 
   Меньшевики же за все время войны всячески тормозили развитие массового движения пролетариата, всячески гасили его революционный дух из боязни распада государства и увеличения разрухи и «анархии».
 
   Затем поведение меньшевиков в течение 1917 года он метко называет «Шаг на месте», подтверждая это откровенным признанием такого правого меньшевика, как Далин, что даже буржуазная революция (в смысле полного реального свержения власти помещиков) на деле совершена не ими, а большевиками, после Октябрьского переворота.

   Немало и других интересных замечаний найдется в обеих брошюрах, в частности – личных наблюдений над участием масс в нашей революции на окраинах.
 
   Всюду автор, как очевидец, отмечает высокий героический подъем в среде этих масс, – несмотря даже на сильные колебания настроений, особенно среди крестьян.
 
   В общем эти брошюрки останутся живым документом нашего исторического времени.

   Третья брошюра—«Ликвидация меньшевизма в Грузии» убеждает нас, что и с массовыми, пролетарско-крестьянскими сторонниками меньшевизма в цитадели последнего, в Грузии, произошел и происходит тот же процесс быстрого «обольшевичения», как и с автором.

   Факты, сообщаемые им об его поездке по городам и весям Грузинской республики, говорят об этом достаточно.

   Собрания иногда на открытом воздухе, в количестве от 500 до 2000 человек.
 
   Выступали по докладу автора все больше старые меньшевистские рабочие и крестьяне—всюду с величайшим сочувствием докладчику.

   Меньшевистская партия из-за кулис всеми средствами пыталась сорвать эти доклады.

   Против «изменников» проводился даже террор, о чем автору сообщили сидящие в Метехском замке (Тифлис) меньшевики, желавшие покаяться перед Советской властью, но боявшиеся террора.

   А что он действительно применялся, видно из примера старого меньшевика Бенделлиани, на которого в его квартире напали с


   21


ножами посланцы ЦК меньшевиков, и лишь случайно он спасся.

   Несмотря на это, множество рабочих и крестьян, меньшевиков с 1905 года и ранее, приветствовали автора, лишь горько упрекая за то, что он вместе с другими лидерами так долго вел их по ложному пути.

   В Кутаиси же один старый рабочий в ответ на презрительные слова в листке меньшевистского ЦК по адресу выходящих из партии – что выходят-де люди, «никому неизвестные», как революционеры, с возмущением заявил:
 
   «ЦК говорит – мы не знаем, кто эти люди, кто эти изменники...
А тогда, когда я еще при Николае с бомбами и револьвером сражался именем ЦК, он хорошо знал, кто я такой!
Когда я проводил лучшие годы своей жизни на каторге и в Сибирской тайге, он знал, кто я такой!..
   Нет, товарищи, теперь я изменяю лишь буржуазии и возвращаюсь в ряды революционного пролетариата, я изменяю лишь нашему бывшему ЦК, который стал ЦК буржуазии, и я сожалею, что только сегодня стал таким изменником!»

   Словом, – картина настоящей, широкой и главное реальной исторической драмы, где в развязке трудовые массы, наконец, находят свое надлежащее место.

   Во второй части брошюры находим разъяснение, «почему он (меньшевизм в Грузии) ликвидируется».

   Здесь рассказывается, впрочем, более или менее известная, бесславная, предательская, лицемерная история «демократической республики» грузинских соглашателей.

   Рассказанная, однако, бывшим их единомышленником, она приобретает какой-то особо едкий, горький отпечаток.

   Как будто обанкротившаяся партия совершает на наших глазах свой грозный самосуд...

   Все три вместе брошюры т. Мартынова говорят много – гораздо больше, чем сказано им самим в немногих страницах.

   Автор это, несомненно, живо чувствует и по праву борца, не отступившего перед необходимостью признать многое и многое в своей политической жизни за ужасную ошибку, за тяжкое заблуждение, ставит ребром перед своими бывшими товарищами по руководству партией вопрос: «кто из нас изменился?»

   Он припоминает им, каковы были грузинские меньшевики в эпоху 1905 года — «они гордились своей ролью застрельщиков русской революции»; а потом, с Октября, стали националистами, шовинистами, застрельщиками буржуазии против Советской власти.
 
   «Я думаю, товарищи, что если бы мы в то время Ною Жордания, Ираклию Церетели и другим показали их будущий портрет, через 10 лет, — они бы с возмущением отвернулись и сказали бы, что это – злая карикатура».

    «Меньшевики меня упрекают, почему я изменился. Они не замечают, что они также сильно изменились; все члены II Интернационала изменились, только в разных направлениях!»...

   Читатель признает, что тов. Мартынов сумел все же найти надлежащее направление, когда другие – «продали шпагу свою» врагам пролетарской революции.


   22


                II.

«Разложение меньшевизма».
(Сборник статей меньшевиков и письма
и резолюции рабочих и крестьян.)
Изд. Тифлисского Комитета К. П. (б.) Грузии.
Тифлис. 1923 г. Стр. 120, Тираж 3000 экз.
 

   Добрую половину данного сборника представляет перепечатка брошюры тов. Мартынова «Мои украинские впечатления и размышления», о которой мы выше говорили.
 
   Перед ней помещено предисловие Агитпропа Тифлисского Комитета К. П. Грузии о разложении меньшевизма в этой республике.
 
   Вкратце рассказан весь процесс поразительного истинно-хамелеонового «линяния» всех этих «бывших людей» – Жордания, Церетели, Гегечкори и прочих «демократов» на службе Деникиных и Ллойд-Джорджей.

   Еще в начале Февральской революции они борются со всякими сепаратными стремлениями, упрекая большевиков, что те, видите ли, раскалывают Россию, признавая за отдельными народами право на самоопределение, «вплоть до отделения».
 
   С октября—мгновенный поворот на 180°.

   Жордания на собрании в тифлисском Народном Доме проводит – пользуясь, как послушным ослом, эсером Донским («интернационалистом», видите ли, и не-грузином)—отделение Закавказья.
 
   Тут же заодно проводится и уничтожение власти Советов в «демократизованном» Закавказье: наступило, мол, время создания «законных форм» – «национального собрания».

   Несколько позже, однако, эта форма показалась недостаточно «законной»: раздробили Закавказье на ряд «национальных» республик.
 
   Как выкидыш этого «интернационалистического» процесса беззастенчивого контрреволюционного политиканства, и народилась «независимая» Грузия.
 
   Советы в ней, впрочем, остались, но исключительно для «парадных» случаев.
 
   Приехал, например, Каутский, в честь его созвали «совет»; но даже сия премудрая крыса, понюхав воздух, выразила свое авторитетное мнение, что «Советы эти влиянием не пользуются».

   Еще бы!

   Всем известно, как затем эти «демократы до мозга костей» поддерживали оружием, продовольствием, транспортом, наконец, прямо военной силой всех белогвардейских проходимцев, начиная от генерала Алексеева и кончая остатками Деникина.
 
   «Одна у нас цель—борьба с большевиками», говорил Гегечкори ген. Алексееву при переговорах о совместных действиях.

   Шовинизм и национализм процвели махровым цветом в царстве бывших руководителей петроградского меньшевистского совета.

   Беспрерывные войны за расширение территории, армянские погромы (жаль, евреев в Грузии было мало!); о русских газета «Эртоба» теперь писала: «русских мы знаем только по взяточникам-чиновникам и пьяным, развратным бабам»...

   Словом, «интернационалисты» показали себя на все 100 процентов!

   Мы уж не говорим о защите землевладения князей и собственности капиталистов, о расстрелах крестьян и рабочих, сожжении восставших дере-


   23


вень. Наконец, и мнимая «национальная независимость» нашла достаточное выражение в отвратительном политическом холуйстве перед немцами, потом англичанами, даже турками.
 
   Шла форменная распродажа любезной Грузии оптом и в розницу, когда, наконец, подоспело большевистское восстание и буквально спасло Грузию от окончательного уничтожения.

   На этом фоне понятно массовое движение среди бывших меньшевистских рабочих и крестьян Грузии.
 
   Помещенные во второй части сборника 32 резолюции, заявления и письма, подписанные сотнями бывших членов меньшевистской партии, начиная с 1898 года, в огромном числе массовиков, ярко рисуют этот катастрофический для бывшей партии процесс.
 
   Лучший отряд, так называемая РСДРП, с оружием и знаменами целиком перешел на сторону Советской власти: грозное предсказание для всей международной «социал-демократии»...

   Характерно также лаконическое письмо известного, старого лидера грузинских меньшевиков члена Ц. К. партии Виктора Тевзая.
 
   Вот оно:

   «Согласно вполне сознательно мною принятому решению заявляю об отказе от всякой политической деятельности. Считаю необходимым добавить к этому, что я был всегда и теперь являюсь противником вооруженной борьбы против существующей власти и всякого вида империалистической интервенции в дела Грузии».

   При всей неясности некоторых выражений этого письма, в нем достаточно виден полный моральный крах, этого «лидера» и полное осуждение им своей партии.
 
   Не даром эта партия объявляет его «сумасшедшим», а другой раскаявшийся видный меньшевик, А. В. Бенделлиани (о попытке его убийства подпольными меньшевиками мы говорили выше) в другом письме объясняет нам, в чем тут дело.

   «Тевзая,—говорит он,—в партии являлся тем членом, который не раз спасал Грузию от вооруженных восстаний, замышлявшихся меньшевиками. Сегодня для меня и для многих меньшевиков ясно, что он не сумел по обыкновению повлиять на партию в этом направлении, и поэтому искусный политический деятель вынужден отказаться от всякой политической деятельности».

   Для нас же ясно, что В. Тевзая был действительно наиболее предусмотрительным из меньшевиков и понял, что восстаниями их партия уронит себя окончательно в глазах рабочих и крестьянских масс, увидевших сейчас на деле, что только Советская власть дала ими землю, и восьмичасовой рабочий день, и даже – впервые! – действительное обеспечение национальной самостоятельности и культуры, и поспешил оставить лагерь глупцов, теряющих последнее.

   В сборнике есть еще статья известного профессора Н. Рожкова.
 
   О ней, однако, надо сказать, что она далеко уступает брошюрам тов. Мартынова.
 
   Если последний решительно и открыто, целиком порвал с меньшевизмом, то проф. Рожков не находит в себе такой храбрости и поступает по знаменитой формуле либералов у Салтыкова: «с одной стороны, надо сознаться, с другой—нельзя не признаться».


   24

   
   В статье «Новая позиция российского меньшевизма» он вполне признает его заблуждения: «отрицательное отношение к ближайшим задачам, которые ставит себе социал-демократическая партия, обязательно для каждого марксиста—даже не коммуниста» (?).

   Но в то же время никак не решается распрощаться раз навсегда с прогнившей «партией».
 
   Твердит об ошибочности, мол, только «тактики» меньшевизма, а не об его полном крахе.

   Старается взобраться на позицию какого-то «революционного марксизма», отнюдь не коммунистического и ясно—по существу опять-таки меньшевистского, стоящего, однако, как видно, по мнению автора, все еще выше коммунизма.
 
   «Пишущий эти строки», видите ли, готов «способствовать исправлению тех недостатков, которые в таком изобилии свойственны разным сторонам хозяйственной, политической и культурной организации советской России» и т. д.
 
   Проповедует «сотрудничество»(?) «всех революционно-марксистских(?) элементов» и тому подобное.

   Товарищ Рожков!
 
   Бросьте вы все эти виляния, выбросьте в окошко свое профессорское высокомерие, не лезьте вы «на высокого коня» (как выражаются немцы).
 
   Коли вы—действительный революционер, а не просто бесхарактерное отражение его в зеркале книжных мудрствований, – то поступите, как тов. Мартынов.

   Без всяких околичностей и оговорочек скажите себе и другим: да, напутал, прозевал, был близорук, теперь увидал – лучше поздно, чем никогда—где истина, и иду, куда велит революционный долг: к коммунистам.
 
   Так оно будет попросту, по-пролетарски.
 
   А не по академическим экивокам.

   Учиться у революции, у властвующего рабочего класса даже и профессору отнюдь не стыдно.

   Так или иначе, и статья проф. Рожкова прибавляет свое ударение к общей формуле меньшевистского разложения, хорошо отраженной и документально иллюстрированной в данном сборнике.


               
                А. Дивильковский**

                …………………………………………………………………………


Для цитирования:


А. Дивильковский, РАЗЛОЖЕНИЕ МЕНЬШЕВИЗМА, ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ, 1923, Книга седьмая, Декабрь, стр. 17 – 24


         Примечания


      * Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. В Женеве 18 марта 1908 года Владимир Ильич Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.