Карты, деньги два ствола

(«Brothers Karamazov» in a minute)


  Стволы папаши и старшего сынка. Нацелены на «роковую» бабешку Аграфену. В быту Грушеньку – лежит Груша, нельзя скушать. Ничего нельзя. Только гадать, кто выстрелит последним. 
Деньги папашины, много денег, в рулетку зараз не проиграешь. Частично заныканы под тюфяком: конверт с тремя тысячами: «Ангелу моему Грушеньке, если захочет прийти", а потом, дня три спустя подписали еще: “и цыпленочку”… Проверяли – нету! Зато есть пресс-папье, раскроившее похотливому папаше череп. И медный пестик, которым старший сынок, в ту ночь убегая, угостил старого слугу Григория.
Карты пророчат «дальнюю дорогу», «казённый дом» и «бубнового валета» по фамилии Мусялович.
Фамилий много: Ракитин (кузен Аграфены), Красоткин (гимназист), Хохлаковы (парализованная девица, её верящая в чудеса maman), Миусов (двоюродный дядька старшего сынка)…
Есть другие сынки: средний, младший и «под вопросом». Второго и третьего произвела на свет следующая папашина жена. Четвёртого («сомнительного») - юродивая Лизавета.
Имя старшего Димитрий. Служил, «дрался» на дуэли. Без гроша за душой. Имеет невесту. Не дай бог такого женишка, но любовь зла. Дурак страшный. С такими горы свернёшь, если умело использовать. Если не умеешь, держись подальше.
Средний Иван. Угрюмый, злобный очкарик с университетским образованием.   Самый из всей братвы гнусный. Пишет религиозно-философские статейки. Ищет смыслы там, где быть их не может.
Младший Алёша. Несостоявшийся инок. Бывший келейник старца Зосимы, святость коего обнулилась посмертным конфузом – завонял.
Смердела и Лизавета, чем привлекла папашу-копрофила. Как он её и сколько – авторская тайна. Но родился Павел. Презренный пошляк, импотент, лакей, повар, эпилептик. «Истинный» убийца папаши (почему пресс-папье, а не отрава в борщ, непонятно). Что не мешало ему быть умнее Ивана, честнее Алёши и во сто крат благороднее Митяя.  После последнего разговора с единокровным братцем Иваном, остановил планету и сошёл.
Жаль человека, никогда по-человечески не жившего. Никогда!
И Илюшу Снегирёва жаль. Как стало бы жалко Акакия Акакиевича, если бы в детстве тот умер от чахотки.
А Митьку-дурня ни капельки не жаль. И его упёртую невесту Катерину. Грушку-потаскушку тем более. 
И обезумевшего на суде Ивана не жалко также.
С ним и унисекса-Алёшу. Ангелов жалеть не принято.
Принято считать, что «Братья Карамазовы» лучшее у Достоевского.
27.09