М. Инсаров-Вакс. Мои документы

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

…………………………………………………………………

ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ

Журнал литературы искусства критики и библиографии

Книга вторая
 
М А Р Т

При ближайшем участии
 
А. В. Луначарского, Н. Л. Мещерякова, М. Н. Покровского, В. П. Полонского, И. И. Степанова-Скворцова

Государственное издательство

Москва
 
1928

Тираж 4.500 экз.

Всего страниц: 245

                История революционного движения в России

   170

   
М. ИНСАРОВ-ВАКС. Мои документы.
Изд. «Прибой». Год не указан. Стр. 160,
Тир. 7 000 экз., Цена 1 руб.


   Читатель, ожидающий найти в этой книжке на самом деле ряд документов, очень ошибётся.

   Документов здесь почти нет: несколько фронтовых листков военного времени, два-три мелких белогвардейских или бандитских «документа» – вот, кажется, и все.

   Впрочем, автор своим заглавием преследовал другую, так сказать, лирическую цель.

   Как можно понять из некоторых записей (книга имеет скорее всего характер наскоро обработанного сборника беглых заметок), сохранившиеся у автора документы о пребывании в той или другой фронтовой части приводят ему, один за другим, па память разные волнующие переживания и эпизоды, и по поводу каждого документа — вовсе в тексте не приводимого — он дает нам то картинку, то штришок, то просто даже едва уловимый «кино-момент».

   Но все это — густо-окрашенное субъективным чувством и словом, по существу, — лирика.

   Самая манера письма, усвоенная автором, как нельзя более, согласуется с таким общим обликом книги.

   Манера – чисто-импрессионистская, изредка доходящая до крайностей.

   Пример — очерк «Тоже субботник», где рисуется в 1920 г., где-то в Самаре, на фоне напряженной боевой обстановки, оргия каких-то разложившихся элементов из числа, по-видимому, бывших царских офицеров.

   Вот ее окончание: «Дуло...Висок...Собачка... Курок... К осколкам разбитой бутылки быстро приближалась кровавая жижа...»

   Это значит: самоубийство в пьяном угаре.

   Манера эта действует на самую даже «постройку» книги.

   Вся она — из неравномерных, то довольно больших, то крохотных главок, причем заглавие их далеко не всегда определяет содержание.

   Наиболее горячее впечатление бросается под перо, автор ставит его в заголовок, а сам потом увлекается в сторону, вслед за другим впечатлением, и в главу, скажем, «Набожные» (т. е. еврейские буржуа в городе Б., на Украине) попадает историйка о бандитах, — потом несколько воспоминаний о брате автора и т. п.

   Даже, наконец, на редакционно-корректорской стороне книги отражается этот «взъерошенный» импрессионизм: вовсе нет оглавления, нет какого-либо предисловия, поясняющего, хоть вкратце, необходимые фактические обстоятельства.


   171 


   Теперь о самом содержании.

   Если сначала же принять к сведению, что «документальности» в этих «Моих документах» искать нечего, то воспоминания автора о гражданской войне, главным образом, в западной Украине с 1918 по 1921 год, имеют свою цену, наряду со многими другими воспоминаниями этого рода.

   Но надо прямо сказать: цена эта значительно ниже того огромного материала личного опыта, кровавого и непосредственного опыта, какой находится, так сказать, в распоряжении автора.

   Упомянутая погоня за литературным импрессионизмом вместо простой и точной записи событий оказывается значительным минусом.

   А между тем материал-то богатейший!

   Тут есть и самые яркие приключения, где автору едва удалось спасти жизнь в самый момент расстрела («Знакомство с бандитами»).

   И проявление на фронте, среди самых жарких боев массовой религиозной заразы в рядах красноармейцев; борьбы с этой заразой; победы — путем своеобразного и трагического «испытания огнестрельным оружием» — опытного материализма над мнимым волшебством (гл. «Бог-богов, царь-царей»).

   Есть и прекрасно переданная автором – признаем это в данном случае – картина спектакля для красноармейцев и для населения, где-то на линии реки Тетерева.

   «Настроение праздничное, ребята шумят, веселятся» — а «за кулисами лежат винтовки, в углу неуклюже приютился пулемёт»...

   «В суфлерскую будку влез начальник пулеметной команды; приставив к рукописи свечку и положив около нее наган, он суфлирует»...

   «Вдруг за стенами выстрел, за ним другие, пачками, в публике паника... Скрипка полетела в сторону, в руках винтовка...».

   И таких «опытов» из фронтовой тогдашней «культуры», опытов буквально между жизнью и смертью, немало внес в книгу

   Впрочем, и «импрессионистская» форма несет с собой некоторое — одностороннее, к сожалению — преимущество.

   Книга, как ряд быстрых-и ударяющих по нервам «кино-снимков», должна все же действовать на широкую массу читателей, для которой, впрочем, очевидно, и назначается.

   Эта ее чисто агитационная сторона должна искупить несомненный все же её недостаток: недостаток точно-документированного описания пережитых, – нередко весьма значительных самих по себе, – исторических фактов.

  Того, что с избытком сохранено, например, в таком по форме «беллетристическом» произведении, как «Мятеж» Фурманова.

               
                А. Дивильковский**

                …………………………………………………………………………


Для цитирования:


А. Дивильковский, М. ИНСАРОВ-ВАКС, Мои документы, ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ, 1928, Книга вторая, Март, стр. 170 – 171

         
         Примечания


      * Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. В Женеве 18 марта 1908 года Владимир Ильич Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.