Земной поклон глава 4

В колхозе «Фрунзе» поразил меня сразу же председатель Шепп Карл Карлович. Молод, энергичен, прост в общении, настолько прост, что кажется своим человеком, которого ты знаешь уже давно. Сам повёз меня показывать квартиру, мастерские, детский садик, заведовать которым чуть позже предстояло моей жене, Ольге Ивановне. Жили в Чапаевке русские, немцы, а у немцев, как всем известно, везде и всегда порядок. Познакомился и со специалистами инженерной службы заведующим МТМ Оденбахом Василием Христиановичем, механиком по СХМ Оденбахом Андреем Христиановичем, автомехаником Жидровым Григорием Григорьевичем, энергетиком Поваровым Александром Алексеевич, механиком по эксплуатации К-700 Шерером Александром Александровичем. Все молоды, энергичны. Только где-то глубоко внутри шевельнулся вопрос: «А почему из них нельзя было выбрать главного инженера?» Со временем ответ найдётся на этот вопрос; они все считали, как и я когда-то на планёрке в «Буртинском», что неправильно выбрали профессию, и избегали лишних нервных нагрузок: не хотели быть кругом виноватыми.
Не буду рассказывать про работу свою, потому как цель у меня другая сейчас: о людях земли Сакмарской рассказать.

Я тогда молод был, полон планов всяких, а они часто рушились, оттого настроения часто было хуже-некуда. Подошёл ко мне Андрей Оденбах, приобнял и уверенно тихо сказал: "Не отчаивайся, Фёдорович, всё разгребём, тут вот я сделаю то-то, тут Вася разберётся, а тут Гришу пинай и всё наладится". Разве забудешь такую поддержку? Конечно же нет.

А как забудешь Шерера Карла Александровича с братьями? Получили мы три новых комбайна «Нива» с измельчителями соломы. Только начали обмолачивать рожь, комбайн Карла Александровича загорелся; шёл под ветер, полова попала на выпускной коллектор и -  пожар. Списать по осени предстояло комбайн, я так и сказал Карлу Александровичу. Сказал и забыл, дел немерено. Через неделю приехал в поле и удивлению моему не было предела; все три «Нивы» подбирали валки ячменя, а сгоревшая была даже покрашена, только измельчитель был заменён на копнитель. «Ну как?» - улыбался довольный произведённым эффектом Карл Александрович. «Братья помогли. А копнитель поставил, чтоб больше не загораться. Жалко технику, новая же». Я его даже обнял, не сдерживая эмоций. Меня бы Гостехнадзор затаскал, когда акт на списание нового комбайна им привёз. 
- Почему сгорел? Кто наказан? Метёлки, огнетушители были? -
Да что там я?! Нашёл бы слова, чтобы убедить смотрителей в том, что нет в данном случае виноватых. Меня тогда гордость обуяла, что есть такие скромные люди, которые дело своё любят, честью дорожат.

Впервые я увидел в Чапаевке подвесной мостик через Среднюю  Каргалку. Долго шёл по нему первый раз, останавливался, качаясь, за поручни хватался, боясь свалиться в воду. По мостику животноводы на ферму ходили и ничего – десятилетиями ходили и ходят, никто не свалился. Узнал позже, что мостики такие есть и в Егорьевке, и в Орловке. А в Егорьевке даже ЧП со мной случилось: поскользнулся на таком мостике и грохнулся в речку вместе с ведром, наполовину заполненным отборными Ельцами. Забрала их речка обратно к себе, но мы не огорчились – ещё столько же поймали.
Впервые же я увидел на колхозной ферме помещение для приготовления кормов; цехом его трудно назвать: в небольшом помещении стояли три котла из нержавеющей стали. Котёл паровой стоял в отдельном помещении, куда я и пришёл, чтобы узнать, а куда это столько дизтоплива списывается на ферме? Котлы такие же, но поменьше, были на моём корабле, вспомнил как кок наш Муса вкуснейший плов в них готовил.
Ну тут в колхозе варила всем патоку тётя Маша.
Работала такая кухня давно, с десяток и больше лет, видно было, что котлы старенькие уже.

Поголовье скота росло, и патоки уже не хватало, закрыли кухню, но построили новый кормоцех, и я тоже принимал в этом участие. Не цех, а просто загляденье, мини заводик получился. Вот что значит – немцы! Технически развитой народ! В других колхозах в нашей округе и в помине ничего подобного не было.

Был там и участок по изготовлению подсолнечного масла, в то время он уже не работал, но оборудование стояло целым. Уже в девяностые годы фермер Поваров Сергей Алексеевич возродил производство масла. Сами знаете, как вкусно пахнет такое масло. Лучку нашего сакмарского, лучше -  беловского или гребенского, покрошишь, маслом таким зальёшь, да с картошечкой нашей скороспелочкой рассыпчатой, да с селёдочкой, да с сальцом розовым с тоненькими мясными прожилками, да ещё хлебушек белый-пребелый макнёшь в масло, лучок размякший цепляя, ну а если ещё и сто грамм – вааще улёт! Тьфу, чёрт (прости, Господи), расписался-размечтался – чуть слюной не подавился.

  Недавно спросил старшего сына Алёшу: «А что ты помнишь о Чапаевке?» «Пескарей жирных. Помню, как ловил их с пацанами в речке».
А я не забуду карасей в полкило, которых ловил в заводях Каргалки. Заезжал как-то, уже в сегодняшние дни, в Чапаевку, спросил у Василия Егоровича Петрова про рыбалку. «Нету, Фёдорович, рыбы. Выбили электроудочками приезжие рыбаки».

Завидовал я тогда Шеппу Карлу Карловичу, белой завистью завидовал и радовался за него: он работал на Родине, в родной деревне и работал очень даже хорошо. Молодчина! Домов построено много, школа новая двухэтажная, улицы заасфальтированы, газ проведён. Даже и мечту мою чапаевскую воплотил в жизнь; построил общественную баню, только вот помыться в ней мне не пришлось - перевели меня на другую работу в Тимашево.
 Многие из Чапаевки уехали потом в Германию. Уехал и Шепп, специалисты все почти уехали. Я так и не понял - зачем? Сейчас общаюсь с некоторыми в соцсетях и понимаю, что тоскуют они по Родине и по-прежнему любят её. Вот такая она земля наша Сакмарская – не отпускает чад своих.

О людях, названных в нижеприведённом списке, я мог бы рассказывать долго, о тех конкретных делах, поступках, которыми они помогали мне, да и не только мне, о том, чем они интересны, но тогда рассказ станет бесконечным, а потому я только говорю им спасибо, что были в моей жизни. Знаю – многих уже нет на свете, поклон вам и царствие небесное. Живым – здравия и многие лета!

Шеппу Карлу Карловичу, Петровым Василию Егоровичу, Михаилу Егоровичу, Николаю Егоровичу, Поповым Павлу Александровичу, Ивану Николаевичу и Александру Николаевичу, Владимиру Дмитриевичу, Надежде Фёдоровне, Шерерам Александру Александровичу, Карлу Александровичу, Андрею Александровичу, Эманнуилу Александровичу, Оденбахам Василию Христиановичу, Нине Алексеевне, Андрею Христиановичу, Роберту Христиановичу, Рауту Александру Ивановичу, Гейнцу Давиду Давидовичу, Гейнц Марие Васильевне, братьям Александру Алексеевичу и Сергею Алексеевичу Поваровым, Михаилу Кузьмичу Дорогину, Виктору Константиновичу Поварову, Башкатову дяде Мише, Григорьевым Ивану Михайловичу и сыну его – Мише, Ивану Андреевичу Гроссу, Лигновскому Альберту Германовичу,  Лигновскому Артуру Робертовичу, Владимиру Эдуардовичу Шумахеру, Николаю Викторовичу Шихатову, Лопину Фёдору Сергеевичу, Брауну Андрею Ивановичу и сыну его Виктору.  Светлане Фёдоровне Солодовниковой, Юмашеву Николаю.