Сны - изнанка жизни?

Сон... Очередной сон... Вещий? Снилось много всего, один эпизод сменял другой, потом - третий, четвертый, и все они были связаны между собой какой-то единой темой, действующими лицами... Странный сон, страшный, о котором и рассказать-то    подругам, родным, дневнику, наконец, страшно или... стыдно? Почему? Что же в нем такого, что и сегодня вспоминания о нем живы, ярки и тревожны? Что?
 
...Разорванные билеты на концерт известного зарубежного музыканта, огромный зал, куда все же, несмотря на отсутствие билета, я вошла вместе с немногочисленной компанией. Сережка Петров, бывший одноклассник, который стоит  возле сцены и весело разговаривает с двумя молодыми девушками. Мысль, которая кольнула меня: "Как же так... Он только что похоронил жену". Потом и она, его Марина мелькнула где-то. Молодая, с гривкой рыжих волос... Живая...

Но не этот эпизод натолкнул меня на мысль о том, что можно, а чего нельзя доверять дневнику и подругам... Пару эпизодов, в которых фигурируют двое маленьких мальчиков, которые тоже пришли с нами на этот концерт, пропущу. Один ребенок сидел в одиночестве, в первом ряду амфитеатра, довольно далеко от взрослых, и плакал. Там были и горькие слезы, и разговоры, и заполненный зал, и выступление знаменитого музыканта, что-то еще... Но опять это не те эпизоды, которые заставили задуматься. Просто фон...

Потом появились странные люди в черном: террорист и террористка, с пистолетами и автоматами в руках. Они подчинили себе весь зал. Что-то громко кричали, размахивая оружием, но пока не стреляли. Зал притих, будто загипнотизированный...

А вот и тот эпизод, который вижу будто наяву и помню до сих пор. Страшный и физически, и психологически...

Зрителей разбили на пары и приказали самим выбирать, кто из пары останется в живых. Мы с мужем – одна из таких пар. Первый выбор за мной. Я громко и отчетливо говорю: муж! Тогда меня ставят к стенке, лицом к террористу и под дулом пистолета внушают, что мой ответ неправильный. Я пытаюсь понять аргументы террориста, убедить себя в его правоте: конечно, муж уже старый, я – моложе, мне еще жить и жить... Поддерживать детей, растить внуков. Но я все равно твердо повторяю: муж!  Тогда мне велят закрыть глаза и буквально гипнотизируют, настаивая на том, чтобы я дала иной ответ...

Я, пытаясь противостоять гипнозу, мысленно представляю не те картины, которые мне внушают, а совсем другие: своих детей, внуков, картины будущей спокойной, благополучной жизни, и мысленно твержу имя мужа: Саша... Саша... Саша... Пусть его оставят в живых. Его, не меня! Террорист недоволен, говорит, чтобы я еще подумала и уходит куда-то...

Потом были новые эпизоды: спасение одного из детей, того мальчика, что плакал. Он выходит из театра вместе с дедушкой, их обступает толпа. Радостная. Возбужденная. И я где-то среди этой толпы. Успокоенная? Нет!

Но речь сейчас не об этом. Речь о другом!

Итак, вопрос? Написала бы я о том страшном и странном эпизоде сна, где мне предлагали сделать выбор, если бы сделала иной: оставила  жизнь себе? Вот и не знаю... Думаю, рука бы не поднялась. И  рассказать родным, друзьям-подругам о  своем выборе я бы тоже вряд ли посмела...

Надо подумать, почитать что-нибудь у психологов, почему я всегда делаю выбор в пользу других, в ущерб себе? Это отсутствие любви к самой себе? Или это суть советского воспитания? Помните, как в одной из советских песен: «Раньше думай о Родине, а потом о себе...»

Вот и думай, душа моя... Думай!