Кузя

               

     Ранним осенним утром в двадцатых числах сентября Иван Папыч сидел на скамейке и приходил в себя после весьма бурного загула.  Вчерашний вечер, тем более, прошедшая ночь, оставались смутным, более того не было никакой надежды, что найдётся кто-то, кто ему  обо всём расскажет. Обрывки воспоминаний хаотично всплывали в памяти, не вызывая никакого  желания знать, что же там было на самом деле. Желание было одно, но из другой песни – пива и лечь поспать. Идти домой тоже не было никакого желания. Дома его опять никто не ждал.  Кваня до сих пор не мог понять как он впутался в эту историю, и тем более как выпутываться из её. Началось всё с того, что его кошка Варвара, появившаяся у него при чрезвычайно замысловатых обстоятельствах, сразу после Нового Года наелась мишуры и заболела. Чёрт знает, где она его нашла. Кваня Новый Год за праздник не считал, так, официальный повод хорошо выпить, и никогда не заморачивался наряжанием ёлки, украшением дома и тому подобной ерундой, поэтому где Варвара разыскала мишуру вероятно останется тайной во веки веков. Кошка стала вялой, отказывалась от любимой еды и не вылезала из-под кресла. Иван Папыч на третий день понял, что тут что-то не так и потащил Варвару в частную ветеринарную клинику, что недавно открылась на проспекте, около Лавки. Там за приличную сумму определили, что кошке уже больше десяти лет, у неё кишечная непроходимость, и посоветовали усыпить её, поскольку операция Кване не по карману, никаких гарантий никто дать не может и возиться с беспородной кошкой нет смысла. Кваня со скандалом высказал врачу, что он о нём думает, и поехал на другой конец города, в государственную ветклинику. Там Варваре без лишних слов сделали операцию и вытащили из кишечника ком мишуры и шерсти размером с кулак. Следующие две недели Папыч регулярно ездил за тридевять земель на осмотры и перевязки, и в один из таких дней в очереди познакомился с Таей. Это была избалованная чихуахуа, размером меньше Варвары, которую он чуть не раздавил, плюхнувшись на банкетку в коридоре ветеринарки. При Тае была симпатичная хозяйка Лариса лет 25-ти,  к которой Кваня тут же подкатил с далеко идущими планами. Роман развивался быстро и бурно, пока однажды им не повстречался на улице Ларискин муж. Выглядел он как типичный бандит начала 90-х. При виде этого питекантропического шкафа по самое не горюй набитого понятиями и безусловными рефлексами, Кваня тут же попрощался если не с жизнью, то с большей частью своего здоровья, и внезапно понял, что такое любовь по сравнению с бифштексом, если бифштекс будут делать из тебя. По счастию именно в этот момент он держал на руках Таю, причём поводок путался где-то под ногами. Девица в шесть секунд весьма убедительно сыграла экспромт «Спасибо, что поймали мою негодную собаку», муж же поведал, что как-то раз, они всей братвой гонялись по району за этой пучеглазой сикарахой. Иван Папыч получил 500 рублей за помощь и догадался, что нужно отсюда сваливать подобру-поздорову, далеко и навсегда. После этого случая он впал в депрессию, результатом которой стала интрижка с Катериной, супружницей Коперника. Как это всё произошло, Кваня не мог толком объяснить даже сейчас. Катерина была изрядно навеселе, у них на работе был корпоратив по поводу 8 марта, и она опоздала на последний троллейбус. Папыч же возвращался из ближайшей рюмочной, где безуспешно боролся с тоской и безысходностью при помощи коньяка, и ему было меланхолично и скучно. Коперник в этот момент лежал в больнице с флегмоной на ноге, и ни о чём не догадывался. Кваня рассматривал эту историю как забавный перепихон, пока однажды утром, Катерина не появилась у него на пороге с чемоданом и сковородками, объявив, что ушла от Коперника насовсем. Папыч настолько растерялся, что пустил её к себе, подумав, что всё это ненадолго. Однако же, через пару недель, достаточно случайно встретив Коперника в «Десятке» на концерте «Препинаков» он выяснил, что тот, хоть и находится после ухода жены во вселенском миноре, но возвращения её не хочет ни под каким соусом, а  к кому она сбежала, так тому и надо, сам виноват, и он здесь совсем ни при чём. Эта сентенция Коперника насторожила Ивана Папыча, к тому же его начинало напрягать, что  дома всё время присутствует кто-то кроме него. Да, в постели Катушка, как стал называть её Кваня, была неплоха, но со всем остальным было гораздо хуже. Примерно через месяц со стороны Катерины начались претензии по поводу и без повода, а ещё три недели спустя, после очередного скандала он, довольно-таки грубо, выставил её вон. Впереди было ещё всё лето, но в самом начале июня  Папыч остался без работы. Произошло это до безобразия незатейливо: они с писторсовым отцом  закончили остекление дачи какого-то приятеля их начальника. Такая халтура досталась им как самым лучшим и опытным работникам конторы. Остеклять там было чего, возились они почти неделю, но вот когда всё сделали и приехали в офис с деньгами за заказ, вышла накладка. Конторой заинтересовалась налоговая, и директор с бухгалтером ударились в бега. Писторсов  батя два раза пытался сдать выручку в кассу, и был посылаем фразой, мол, не до тебя сейчас, а на третий раз он обнаружил закрытый и опечатанный офис. Напарники подождали пару недель и разделили деньги пополам. Вышло по 930 долларов, что составляло примерно трёхмесячную зарплату. Для начала Папыч ударился в недельный загул, а потом решил поменять  машину. Катушка, перед тем как он её выгнал, проела ему всю плешь, что его «Жигули» это позорный дерибас и стыдно уже на таких ездить, вот он и решил купить иномарку пока деньги есть. Конечно, 930 долларов это немного, но он собирался продать свою старую машину, и занять у кого-нибудь ещё тысячи три, тогда как раз хватало  на не очень новую Toyota «Corolla», которую продавал какой-то знакомый Казимира Львовича. Денег удалось занять рублями на 3 месяца под 15%, с условием возврата в долларах у каких-то знакомых Ствола, даже скорее это были приятели какого-то его приятеля. В принципе на середину июня это были вполне приемлемые условия. Папыч быстро продал свою девятку, купил вожделенную иномарку и принялся таксовать по ночам. Вскоре он понял, что работа эта нервная, не особо прибыльная и очень многое зависит от везения, поэтому в начале августа он устроился в контору по установке дверей, состоявшую из директора Ашота Габриэловича, секретарши-диспетчера Сони, по совместительству являвшейся любовницей директора, и двух молдован-рабочих. А потом случился дефолт. Сначала Кваня не придал этому особого значения, но потом вдруг объявились кредиторы с требованием долга. На возражения, что до срока ещё месяц, они сказали, что не торопят события, а предупреждают, и при неуплате 28 сентября 3-х с половиной тысяч долларов отнимут у Квани квартиру. Методы у них есть. Потом  не стало заказов. Директор через неделю простоя отправил всех в неоплачиваемый отпуск до лучших времён и сразу после этого Папыч внезапно понял, в какую засаду он попал. Две небольшие халтуры, которые организовал ему писторсов батя, да частный извоз, конечно же, проблему никак не решали. Кваня успокаивал себя тем, что, в крайнем случае, сменяет квартиру на комнату в коммуналке, но когда неделю тому назад пропала Варвара, и трёхдневные поиски оказались безрезультатны, он потерял остатки душевного равновесия и напился в хлам. Однако  же это никак не решило его проблем, и вчера он отправился к Джунгару в смутной надежде что тот как-то сможет помочь. Результатом этой длинной  череды событий и совпадений стало сегодняшнее утро.
 «Чёртова дура, если бы она не трындела мне про дерибас, ездил на своей девятке и горя бы не знал!» - в сердцах подумал Иван Папыч и поморщился от головной боли.
 Всё ж таки последняя бутылка шампанского была явно лишняя. Образовалась она тоже достаточно случайно. Кваня, когда вчера вечером покупал коньяк, познакомился в магазине с женщиной примерно своих лет, которая пришла туда за двумя бутылками красного полусладкого, и они пошли к ней в гости культурно отохнуть. После этого вспоминалась только большая родинка у неё под левой лопаткой и полное отсутствие растительности на лобке. Полтретьего ночи у них закончились сигареты и алкоголь, и Папыч отправился в круглосуточный лабаз на углу, а из приличной выпивки там было только шампанское. Вернувшись из магазина, он долго звонился в дверь, никто не отвечал, потом заспанный мужской голос спросил «Кто там?». Кваня тут же сказал, что ошибся и поспешно ретировался. Выйдя на улицу, он понял, что каких-то осмысленных вариантов проживания своей новой подружки он не имеет, и пошёл пить шампанское на ближайшую скамейку.
«Квартиру всё-таки придётся продавать»- подумал Иван Папыч и принялся шарить по карманам в поисках зажигалки и сигарет.
Ни того, ни другого сразу не сыскалось, и он довольно долго возился, прежде чем нашёл  непочатую пачку L&M. Папыч такие никогда не покупал, но вспомнил, что их курила его случайная подружка. Зажигалка нашлась в заднем кармане джинсов. Он вскрыл пачку, сунул в рот сигарету, крутанул колёсико зажигалки и извлёк слабый синеватый огонёк, который, впрочем,  тут же погас, стоило Кване поднести к нему сигарету. Добыть огонь по-новой не удалось.
- Ё* твою мать! – выругался Иван Папыч.
Куда-то идти в поисках работающего в такую рань магазина было выше его сил. Он потряс зажигалку, надеясь, что та не умерла насовсем, и сумел всё-таки подпалить сигарету. Папыч жадно затянулся, откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза. Так он сидел и курил некоторое время, без единой мысли в голове.
- Разрешите прикурить, - вдруг раздался откуда-то слева хриплый мужской голос.
Кваня не меняя позы, слегка повернул голову, и увидел стоявшего в метре от него щуплого, небритого мужичка лет сорока в ветровке и тренировочных штанах. Кроссовки на босу ногу, в правой руке пакет с мусором,  в левой мятая беломорина. Папыч молча затянулся, стряхнул пепел, и протянул свою сигарету незнакомцу, надеясь, что мужичок прикурит и сам уйдет восвояси. Тот, однако же, вздохнув, уселся рядом на скамейку.
«Б***ь, вот ведь свезло! Сейчас разговоры разговаривать начнёт!» - подумал Папыч. 
Эта простая мысль вызвала у него в голове болезненный спазм, и он поморщился.
- Погоды нынче стоят замечательные! – сказал мужичок, - Как будто и не осень вовсе. Днём опять к двадцати градусам нагреет, почти как летом… Правда, на послезавтра обещали дождь, но потом ещё лето для баб наверняка будет…
Кваня, прикурив ещё одну сигарету, смотрел себе под ноги и ничего не отвечал.
- А вот в Северной Америке баб нет, там индейцы, - продолжил сосед по скамейке после некоторой паузы, - и там Indian summer, вместо нашего бабьего…А бабы у них теперь woman-американцы, и называть в их честь тёплую погоду в начале осени по крайней мере коряво, настоящему же индейцу завсегда везде ништяк! А осень пусть зимой будет…
Папыч опять промолчал, надеясь, что монолог вскоре надоест собеседнику. Голос же его показался Кване смутно знакомым, но  никаких эмоций по этому поводу его организм произвести не смог. Опять повисла пауза.
«Ну вали же уже отсюда!» - зло подумал Иван Папыч и опять сморщился от головной боли.
- Что, Кваня, совсем нехорошо после вчерашнего? – вдруг спросил незнакомец.
Папыч вздрогнул, выронил скуренную на две трети сигарету, и посмотрел на мужичка.
- Может по пиву, для поправки самочувствия? – предложил мужичок, дёрнул головой и улыбнулся, приподняв левую бровь. Это телодвижение запустило в мозгу Квани непростой и практически неуправляемый процесс узнавания собеседника, результатом которого стал осторожный вопрос:
- Кузя, это ты что ли?
Кузя был барабанщиком  группы «Дед Банзай и зайцы» и пропал года три тому назад. Его подружка Вика рассказала, что однажды вечером он прибежал домой посреди ночной смены, сказал, что ему нужно на некоторое время исчезнуть, забрал все деньги в доме и ушёл.  Вообще же эта история удивляла и настораживала, потому что Кузя был спокойный и осторожный человек, долгов не имел, в авантюры не впутывался, работал в порту на автопогрузчике за приличную зарплату и горя не знал. Тусовка была взбудоражена и терялась в догадках, что же заставило его бросить всё и удариться в бега. Поначалу его искали по всяким друзьям-знакомым, потом  пронёсся слух, что его вроде как видели в Москве. Позапрошлой осенью Писторс по секрету рассказал, что,  где-то через месяц после исчезновения Кузи, к нему приходили очень серьёзные люди в малиновых пиджаках и  интересовались им.
- Не знаю, во что впутался этот пень, - сказал тогда приятель, - но кажется мне, что его уже давно грохнули.
Постепенно эта точка зрения возобладала, и всё успокоилось. Год назад Кузина подружка Вика вышла замуж, и история Кузи отошла в область легенд, хотя периодически кто-то из знакомых Папыча нет-нет, да и спрашивал про него.
- Так ты живой, зараза! – выдал Кваня и опять скривился от боли.
- Ну вроде как пока да, - кивнул ударник, и закашлялся.
Кашлял он долго и надсадно.
- Чёртов бронхит, - просипел Кузя прокашлявшись, - пойдём за пивом сходим, а то на тебя смотреть больно, только вот мусор выкину…
Он встал, подхватил пакет с мусором и быстро направился куда-то вглубь двора. Кваня тоже встал, сделал десяток шагов, и вдруг понял, что понятия не имеет, где он оказался, куда идти и где Кузя. Папыч в нерешительности остановился и принялся крутить головой по сторонам. Он стоял посреди маленького сквера обсаженного кустами сирени, слева и справа виднелись трехэтажные дома сталинской постройки, впереди, там, куда ушёл его приятель, был двор, кончавшийся высокой аркой, за которой чувствовалось интенсивное автомобильное движение и большое открытое пространство.
- Ну пойдём уже, а то чего-то холодно, - сказал ему Кузя, вынырнув откуда-то из-за кустов.
Он повёл Кваню к дальней парадной дома, что был слева.
- Вот меньше всего ожидал увидеть тебя в этом дворе полдевятого утра  в воскресенье. Ты как, вообще, здесь оказался? – спросил его приятель на ходу.
- Здесь это где? – поинтересовался в ответ Иван Папыч.
- Ха! Сколько лет прошло, а вилы всё те же! – усмехнулся в ответ Кузя, - Улица Оскаленко, три остановки от Чёрной речки.
- Чёрной речки? – переспросил Кваня, - Я вроде как к Джунгару вчера собирался…
- Опять с деньгами напряг? – поинтересовался приятель.
- Ой, не то слово…
- Ладно, сейчас поправим здоровье – расскажешь…
Они зашли в парадную и поднялись на третий этаж. Кузя достал ключ и открыл дверь в квартиру за номером 18. В метре за дверью была ещё одна дверь и небольшая кладовка, устроенная в междверном пространстве, дальше был коридор с высоким потолком. С левой стороны из открытой двери комнаты и из кухни светило Солнце, в его лучах лениво плавали пылинки. Справа была вешалка, увешанная каким-то старьём, тумба с жёлтым телефоном и ещё одна дверь, закрытая на висячий замок. Приятель снял ветровку, одетую как оказалось на голое тело, и пристроил её на вешалку.
- Туалет за углом, - Кузя махнул рукой в сторону кухни и скрылся в комнате, вызвав быстрый и хаотичный танец пыли в солнечных лучах.
Папыч сначала не понял, зачем ударник сказал ему про туалет, но тут же почувствовал, что это действительно необходимо. Когда он зашёл в комнату, Кузя уже переоделся в джинсы и бадлон с капюшоном. Под ногами у него вертелся рыжий котёнок-подросток и пытался играть со шнурками кроссовок. В комнате ощутимо попахивало дерьмом.
- Фу, блин, Бублятина, опять насрал! – сказал приятель, вытащил из-за шкафа голубой лоток и отправился его чистить.
Кваня огляделся. Комната была большая, метров 25, на два окна. Слева стояла кровать, рядом с ней стол с компьютером и старый шкаф с зеркалом на двери. У стены напротив стояла шикарная ударная установка со сдвоенным басовым барабаном. Остальное пространство, где-то около 10 квадратных метров, было заставлено пустыми пивными бутылками. Котёнок, тем временем, подошёл к Кваниным ногам и принялся их подробно обнюхивать. Папыч присел и попытался его погладить. Котёнок повалился на спину и принялся махать всеми четырьмя лапами. Вернулся Кузя.
- Вот знаешь, пока я тут от всех шифровался, я стал кошатником и научился играть на бирже, - сказал он.
- Через Интернет? – догадался Кваня.
- Да, - кивнул приятель, - у меня такое впечатление, что скоро всё можно будет делать через компьютер.
Он вытащил из шкафа две большие клеёнчатые сумки и одну из них протянул Папычу.
- На, держи, - сказал он.
- Это зачем? – не понял Папыч.
- Бутылки сдадим и пива попьём. Я, так думаю, денег у тебя нет, ну и у меня тоже.
Они набили сумки пустыми бутылками, и вышли на лестницу. На улице заметно потеплело, Кузя от парадной повернул налево и повёл приятеля через двор к арке, около которой оказался пункт приёма стеклотары. Выручив 77 рублей, они зашли в ближайший магазин, купили четыре бутылки пива, курева и чипсов и вернулись во двор, на скамейку в скверике. Некоторое время они сидели и молча пили пиво, жмурясь на солнце.
- Ну, и как тебя занесло сюда? – прерывая молчание, поинтересовался Кузя.
- Честно говоря, я и сам не очень понимаю, - ответил Кваня, закуривая сигарету, - я к Джунгару в «Старую козу» пришёл, а его на месте не было… ждал два часа..
- Так «Старая коза» это же в Автово!
- А потом Клюня приехал и сказал что хозяин сейчас в Лахте, так вот мы и поехали…
- Уже ближе, - кивнул ударник.
- Приехали, а там у Джунгара разгуляйлово, какого-то Скоблика убили…
- Кого? – удивлённо переспросил Кузя.
- Скоблика, - ответил Папыч.
- Точно?
- Что?
- Ну, Скоблика этого того…убили?
- Да раз сорок слышал. Авторитет какой-то, ликвидирован в результате оперативно-розыскной работы вместе с подельниками и нарколабораторией. Они новости по телеку постоянно смотрели, каналы переключали специально каждые полчаса,  как про это скажут, новую бутылку шампанского открывали… Вот почему ни черта не помню…
-Ё* твою мать…- с каким-то малопонятным облегчением выдохнул Кузя и закашлялся.
- А что такое? Тебе то до этих разборок какое дело?
- Потом расскажу, - отмахнулся Кузя, с трудом сдерживая кашель,  – дальше что?
- Чего дальше…- замялся Кваня. – Дальше я покупал себе продолжение банкета  и с девицей познакомился, а она меня к себе домой, ну и того…Потом ночью я в магазин пошёл и потерялся, на скамейку сел и уснул, а тут ты…
Тут он вдруг вспомнил, что к Джунгару он ездил занять денег в счёт будущих курьерских услуг, но, удалось ли ему о чём-то договориться, Иван Папыч не помнил. Это его сильно озадачило, поскольку Джунгар не тот человек, у которого стоит спрашивать дважды.
- А девица брюнетка или блондинка? – поинтересовался Кузя.
- Светлая, - рассеянно ответил Папыч.
- Ага, - кивнул приятель, - Высокая или колобок?
- Не, не колобок явно…
- Тогда это Лена А или Лена В…Асафьева или Воропаева.
- Какая разница?
- Принципиальная. А у неё лобок бритый был или лохматый?
- Бритый, - ответил Кваня.
Честно говоря, его уже начал раздражать этот допрос.
-  Асафьева. Кстати, знаешь почему она лобок бреет?
- Почему?
- Чтобы быть похожей на античные скульптуры. Да и мустангов так не подцепишь.
- Уехал милый в сторону Нила, ой что нам СПИД, да мало ли чем я болел…- вяло отозвался Кваня.
 - «Аукцыон»? Я просто думаю, к кому вечерком податься. У меня сегодня вроде как праздник
- Какой? – без особого энтузиазма спросил Иван Папыч.
- Помнишь, как мы со Стволом его от армии отписывали?
Папыч хмыкнул. Эта история в своё время в нескольких вариантах и с немыслимыми подробностями широко гуляла по неформальной тусовке и, в конце концов, стала восприниматься как голимая байка не имеющая никакой связи с реальностью. На самом же деле у Квани было три независимых свидетеля произошедшего, и не верить им, у него не было никаких оснований. Как известно  из Интернета, если два дебила это сила, то один из них масса, а другой ускорение. Весной 88-го года бас-гитарист Ствол получил повестку из военкомата. В армию ему идти совершенно не хотелось, тем более что вовсю ходили слухи, про то, что с осени студентам будут давать отсрочку на время учёбы. Ствол же худо-бедно учился в лесотехнической академии и очень рассчитывал на это. Накануне призыва Ствол с Кузей пьянствовали у знакомых девиц в общаге ХимФарма. Тогда Кузя  рассказал, что один его приятель ещё осенью прямо в военкомате поскользнулся, сломал ключицу, и в результате его забирают только сейчас.
- Давай я сломаю тебе руку! – предложил Кузя  приятелю, разливая водку по стопкам.
- Как сломаешь? – не понял Ствол.
- Ну ты положишь руку на унитаз, а я сверху прыгну…
Говорят, они оба к тому времени были изрядно навеселе, поэтому очевидная бредовость идеи никого не смутила. Они накатили ещё по сто пятьдесят для храбрости, взяли табуретку и отправились в туалет. Не остановили их и крики соседки, которая принялась вопить, что это женский туалет.
- А ты попробуй, пописай в эти хреновинки! – парировал её нападки Кузя, указывая соседке на привинченные к стене писсуары.
Когда он залез на табурет и прыгнул вниз, Стволу вдруг стало страшно, и он убрал руку с унитаза, возможно предотвратив ещё более тяжкие последствия их необдуманных действий. Так всё обошлось открытым оскольчатым переломом ноги  у Кузи, синяками у Ствола и разбитым унитазом.  Бас-гитарист Ствол, кстати говоря, в армию так и не попал, но уже совершенно по другой причине…
- Так вот, - сказал Кузя, - здесь те же яйца, только в профиль. Работал бы себе спокойно, работа не особо пыльная и деньги неплохие, но вот дёрнул же чёрт ввязаться в дурацкую историю. Примерно раз в два месяца левый груз приходил юго-восточная Азия или Латинская Америка,  иногда Австралия, пара контейнеров. Я их ныкал с глаз подальше, грузил когда за ними приезжали. Имел с этого сотку бакинских и был доволен.  Забирали их быстро, на второй-третий день, почему-то всегда ночью. А в тот раз пришло аж восемь контейнеров и увезли только через неделю, а я как раз приболел и начсмены сам их грузил. Так вот, вышел я с больняка иду к начальнику за премией, ну полдела-то я сделал, значит, полтинник мой, а он меня на хер послал в оскорбительных выражениях. А в обед вижу, один контейнер из этого левака так и стоит на месте. Там два серых рядом были и номера похожи, только у одного вторая шестёрка, а у другого восьмёрка. Я  его подцепил, подальше на складе закопал, а ночью вскрыл. Груз из Колумбии, я подумал там кокс…
- А на самом деле?
- Бананы. А в серёдке пластиковые короба с пистолетами и патронами. Много. О, думаю, сейчас я  свои деньги с походом отобью! Ну, я оттуда кое-что тиснул, контейнер обратно левой пломбой опечатал, и свёз на место. У приятеля моего, Шмурдяка, много знакомых чёрных копателей, приторговывали оружием, через него я вполцены часть и скинул.  На следующей неделе, ночью на терминал приезжают три гелика с братвой и папик. Начальника приволокли, перепуганного до усрачки, начали контейнер искать. Нашли, вскрыли, бананы выкинули и тут ОМОН. Стрельба началась. Кого-то подстелили, кого-то повязали, начальник от сердечного приступа кони двинул… Ну, думаю, теперь концы в воду, хрен меня найдут. А потом прибегает бледный как полотно Шмурдяк и говорит, что его друзей за эти стволы какие-то бандосы трясут, говорят это товар Глота.
- С планеты Мадрук? – вставил Кваня.
- Ох, если бы, - отмахнулся Кузя, - Самый отмороженный отморозок во всём Питере. У Глота все разговоры известно как заканчиваются. Думаю, сейчас они через Шмурдяка и до меня доберутся. Ну, я остатки товара со своей нычки на складе забрал и в бега подался. Даже Вичке ничего не сказал, страшно было и за себя и за неё. У сеструхи на даче жил, потом совсем холодно стало, и жрать нечего, я сюда перебрался.
- А Скоблик тут причём?
- Скоблик вроде как эти стволы Глоту продал, или наоборот, не знаю, но один не получил товар, а другой денег, и разборки по этому поводу там, говорят, были весьма нешуточные. Когда Глот пару лет назад утонул со своей новой «Паджерой»…Прикинь, купил джип и в конце марта, нажравшись, поехал кататься по льду на заливе…   я думал, что про меня забудут, но Скоблик по новой стал копать эту историю. Дались им эти дурацкие стволы...
- А откуда ты всё это знаешь?
- Шмурдяк не так прост как кажется…Короче, некому больше претензии по этому делу мне предъявлять…Я вот сейчас, первым делом, куда-нибудь съезжу недели на две отдохнуть…
-Устал?
- Знаешь, я три года нигде дальше Чёрной речки не бывал, и то стрём немереный.  Хочется куда-нибудь прошвырнуться, а потом куплю лесопилку…Недалеко здесь, в Ольгино.
-Зачем? – не понял Папыч.
- Лесопилка это хорошо, - мечтательно сказал Кузя, - Сейчас кризис и она копейки стоит…просто пройдёт пара лет, всё устаканится и народ начнёт строиться, материал понадобится – доска, брус, профиль…Золотое дно…
- А деньги? Ты же говорил у тебя нет денег, – спросил Кваня.
- Рублей нет, а зелень есть, - ответил приятель и снова зашелся кашлем.
- Откуда? – удивился Папыч.
- Стволы... продал… и на бирже… приподнялся…- сквозь приступы кашля ответил Кузя.
- Слушай, Кузя…- замялся Папыч, - можно у тебя пару тысяч бакинских перехватить?
- А что ты умеешь? Ну, кроме как на гитаре играть?
- Я по окнам работал…В принципе и дверь смогу установить. Права есть, машина…
- Неплохо, - сказал приятель, после некоторого раздумья, - я возьму тебя к себе работать. Пока на вот, пива попей.
Он протянул Иван Папычу открытую бутылку пива.
- У меня ещё есть, - сказал Кваня.
- Ну так что же ты отстаёшь-то?
Папыч двумя глотками допил пиво и отправил пустую бутылку в урну. Где-то хлопнула дверь подъезда, и почти сразу бодрой трусцой мимо них продефилировал тощий бородатый мужик в бордовом спортивном костюме.
 - Привет, Брюква! В здоровом теле – здоровый дух! – поприветствовал его Кузя
- Здоровое тело не гарантия здорового духа! – слегка замедлив бег, ответил Брюква, -  В оригинале «Надо Богов молить, чтобы ум был здравый в здоровом теле»!
- Как скажешь, умник, - отозвался приятель, - Урожай позрел?
- Вечером заходи, попробуем! –  донеслось откуда-то из-за кустов.
- Марек Брюквин, одноклассник, - пояснил Кузя, когда бегун удалился, - я с ним  до восьмого класса учился, а потом тут вдруг пересеклись. Отличник, гордость школы, золотой медалист, политех с красным дипломом…Если бы Совдепия не похерилась, сидел бы он в секретном ящике, за приличные деньги соображал новую бомбу, ездил на чёрной «Волге», и жрал бутерброды с красной икрой…Теперь вот живёт на мамкину пенсию, роется по свалкам, травой приторговывает, которую сам и растит, а  после того как от него жена ушла, подглядывает в бинокль за девками из дома напротив.
- Вуайерист?
- Знаешь, у него тут такая стиральная трагедия была, - усмехнулся Кузя, - он весь вечер торчал с биноклем на чердаке, караулил одну деваху, а она заявилась ночью пьяная в как балалайка и не раздеваясь завалилась спать…Так вот он хоть вроде как и не тронулся рассудком, но дезадаптация явная. Скажи кто ему лет десять назад что у него всё так повернётся…И ведь не скажешь что он сам в этом виноват, просто не смог приспособится к новым обстоятельствам и сломался. Может потому, что всю дорогу был отличником и привык что у него всё лучше всех, а тут такой кромешный слом устоев и ценностей… Одна моя знакомая в 90-м году замуж вышла, и ей кольцо с брюликом подарили, дорогущее, красивое, так она его на видик сменяла. Хороший видик, до сих пор наверное работает, только вот через год, ну может чуть больше, это кольцо стоило как однушка в пригороде… И ведь Брюква он, в общем-то, безобидный, плохого никому не делает, а сколько таких, у которых весь мир виноват, что они такие все обиженные-обиженные и недооценённые по заслугам. А принять, что всё поменялось и обратно уже не будет, как-то невдомёк. Причём непременно хотят, чтобы оно само стало, так, как, по их мнению, должно быть, или кто-то за них  сделал,  и злятся на всё и вся вокруг. Всё у них несправедливо, всё не так, и всё всегда плохо, и солнце грёбаный фонарь, и луна на небе светится  как дырка в заднице…
- Подожди, - оборвал его Папыч, - дырка в заднице не может светится…
- Это зависит от того, с какой стороны жопы мы находимся, - пояснил приятель, - просто мы все вместе переживаем один и тот же горький катаклизм, а выхлоп с этого у каждого свой. Но вот заметь, как ни крути, а на лице явная и несомненная деградация всего, чего только можно. Полная примивитизация стремлений.  Думалось-то, что КПСС-ку скинем, будет свобода и рванём к вершинам культуры и благосостояния, а по факту срём теперь с открытой дверью… Ради какой-то не вполне понятной возможности улучшения жизни, нас заставили выйти из какой-никакой зоны комфорта, когда всё  может и не так просто, но была уверенность в завтрашнем дне,  но лучше от этого не стало, да ещё вдобавок и некомфортно теперь. Со времён как кончилась совдепия, в плане искусства, не то что нового, ничего стоящего не появилось. А ведь нынче можно всё – твори не хочу, но не творится почему-то. Музыкальные вкусы поражают своей безвкусицей. За девяностые годы ни у нас, ни на Западе не появилось ни одной значимой рок-группы. Книги ещё изредка попадаются интересные, но их никто не читает, зато куча всякой детективной ерунды, которую впору на туалетной бумаге печатать… По телеку какой-то сплошной бандитский треш – я порой новости от сериала про разбитые фонари отличить не могу…
- Ну, а чего ты хочешь? – отозвался Папыч, - Песни про три кусочека колбаски или дым сигарет с ментолом просты и понятны бухому обывателю, а Б.Г.  своими стенаниями и умствованиями раздражает и наводит на мысль, что он просто издевается над всеми.
- О! Гребень это отдельная субстанция. Его золотое время прошло навсегда и безвозвратно. В начале 80-х мне казалось, что он один из нас, просто есть у него дар писать неплохие песни, навевающие мысли, ностальгии и просто попадающие в унисон мировоззрений думающей части населения. А он не наш, он свой собственный. Он просто цинично делает деньги, производя интеллектуальный туман и всё! Причём качество тумана с каждым годом всё хуже и теперь это просто мешанина ничего не значащих фраз, из которой слушатель, в меру своих умственных способностей, пытается сам скроить что-то осмысленное, и сдается мне, что когда сойдет на нет поколение тех, кто пил чай на полночных кухнях, Б.Г. совсем потеряет аудиторию. Он страшно далёк от народа и его, как ты правильно заметил, стенания и умствования станут совсем никому не интересны, поскольку неискренни. И вот тогда он метнётся туда, где платят, насрав на всё остальное.
- Куда это? – не понял Кваня.
- Один раз его уже использовали для внесения смятения в неокрепшие умы. Думаю, будет дубль два. Но только вряд ли что выйдет. Он уже слишком чужд народным массам.
- Зачем? – удивился Папыч.
- Запад нас в покое не оставит, - ответил Кузя, - сейчас они расслабились, но стоит у нас появиться сильному лидеру и всё начнётся по-новой.
- Сильный лидер? Не смеши меня! Откуда?
- Скорее всего, на место КПСС придёт Госбезопасность.  Просто это, пожалуй, последний реальный оплот государства – ну посуди сам – не будет государства и Госбезопасность никому будет не нужна… Нас ждёт вариант андроповщины, может более либеральный в свете новых реалий, не знаю. В конце концов, вероятно, стоит вспомнить максиму Октавиана Августа – пусть говорят всё что угодно, главное ничего плохого они сделать нам не могут.  Сейчас есть реальный шанс надрать задницу америкосам. Запад в погоне за прибылями выносит производство за границу. Ну понятно в Китае или Пуэрто-Рико работяге можно платить в разы меньше и он будет доволен, но по факту завода в Америке или там в Европе уже нет, нужно решать куда девать  работяг. Ну будут им какие-то ништяки от государства перепадать за примерное поведение, как в древнем Риме хлебные раздачи для плебса… Поэтому делается всё, чтобы плебса стало меньше и он стал покладистей. Так что вот тебе причина всей этой ерунды с педерастизмом, глобализацией и тотальным оглуплением общества. Тупым и рефлекторным обществом легче управлять. К тому же педерасты не размножаются. Кстати и засилье попсни отсюда же. Попса, в отличие от рока, в принципе не может быть остросоциальной…Но ведь это до поры, до времени. Халява она деморализует,  в конце концов, становится лень оторвать задницу переключить канал на телеке, и придумывают пульты дистанционного управления. А потом пульт теряется, или ломается, а как без него обходиться уже никто и не помнит…Провинции просто однажды решат, что им незачем кормить центр. Предположим, Пуэрто-Рико такое вряд ли потянет, у америкосов всё-таки флот и армия, а Китай вполне способен указать пиносам на дверь. Причём англосаксы и их прихвостни на войну вдолгую не способны, заводы-то в Китае, а то, что законсервировано, без работяг просто куча железа…а кто попало там работать не может, это образование нужно какое-никакое, а его нет.
 - Б***ь, Кузя, откуда ты такой херни нахватался?
- Ты бы с моё с Брюквой погандубасил, - ответил приятель, - у него пять баллов по политэкономии. Пойдём, ещё бутылок сдадим…
Они встали и направились к подъезду. Перед дверьми кузиной квартиры сидел большой ухоженный рыжий кот.
- О! Батон с гулянки пришёл! – обрадовался Кузя, - Сейчас родной, покушаешь и отдохнешь.
- Тоже твой? – спросил Кваня.
- Мой, - кивнул ударник, открывая дверь,
Кот, едва приоткрылась щель в квартиру, просочился внутрь и пропал. В коридоре Кузя принялся, было, снимать ботинки, но потом передумал и потопал дальше в комнату.
- Весной жениться ушёл, и только месяц как вернулся, - продолжал он рассказывать, - сытый и ухоженный. Где-то кормится – не знаю где. Похоже на два дома живёт. Я думал Батон насовсем пропал, и Бублятину в соседнем дворе подобрал, а потом этот заявился, так что теперь у меня двое – Батон и Бублик. А дней десять как, я на местной женской общаге завода «Вибратор», что само по себе уже звучит несколько двусмысленно, я обнаружил объявление «Пожалуйста, не пускайте в общежитие рыжего кота, у нас и так все кошки беременные!». Так вот думаю, не про Батона ли это?
- Я в сортир, - сказал приятелю   Папыч, и направился в туалет, две бутылки пива уже  давали о себе знать.
Когда он зашёл в комнату, Кузя уже набил порожней тарой сумки.
- Ну, я сейчас тоже в клозет схожу, и пойдём, - сказал он Кване, и вышел.
В комнате, несмотря на открытую форточку,  было душно. Солнце заметно передвинулось и светило теперь справой стороны. На Кузиной кровати намывал себя Батон, Бублик пытался играть с его хвостом. Где-то за стеной заработал перфоратор, на что коты никак не отреагировали. На столе, рядом с компьютерной клавиатурой лежала книга в кожаной обложке. Папыч машинально взял её, открыл на первом попавшемся месте и прочитал:
«…На самом деле гены не являются символами, поскольку как раз они представляют собой тот особый случай, когда носитель информации одновременно является начальным этапом её более позднего значения. Можно условиться, что они являются символами, - это вопрос дефиниции, но не эмпирического исследования; никакое эмпирическое исследование не может обнаружить, является ли ген символом голубых глаз или только носителем информации о голубых глазах. Такое определение непрактично: слово «ген» будет тогда символом символа; кроме того, в обычном понимании символы не способны к самопроизвольным изменениям (символы в химическом уравнении не вступают друг с другом в химическую реакцию). Поэтому лучше назвать ген информационным знаком, способным к самостоятельным превращениям. Следовательно, знак это более общее понятие».
Из прочитанного, Кваня мало что понял, и почему-то ему вспомнился случай, как однажды лет десять тому назад Ствол накормил его циклодолом. Помнится, тогда полночи мужской голос в голове дикторским тоном читал Папычу что-то подобное. Смысл явно был, но он постоянно ускользал, стоило начать вслушиваться.
«Что за дичь читает Кузя?» - с раздражением подумал Иван  Папыч и посмотрел название книги.
«Станислав Лем. Сумма технологий» - прочитал он на титульном листе. Рядом, на форзаце книги было написано «Лёня ходячий труп». Ниже была подпись «С. Курёхин» и дата 26.07.92.
В комнату вернулся Кузя.
- Забавно, - сказал ему Кваня, - Автограф настоящий?
- Самый что ни на есть! – подтвердил приятель.
- Откуда?
- Смешная история…Летом 92-го Шмурдяк…впрочем, это он позже стал Шмурдяком, когда почти год проторговал левой алкашкой, а тогда он ещё был Филя, потому что чем-то напоминал пса из «Спокойной ночи», или Павля, потому что фамилия у него Павленко…Так вот, на  Шмурдяка какие-то бандосы наехали, а он тогда книгами торговал… представь времена были когда книгами торговать выгодно было… а у него аж три ларька…Ну он от таких обычно отписывался,что мол я уже плачу Сизому, к нему все вопросы, мне по фигу кому отстёгивать…А никакого Сизого не было, и как правило на этом все наезды заканчивались, а тут ребята настырные оказались, и Шмурдяк попал в очень щекотливую ситуацию, когда ему срочно требовалось предъявить этого самого Сизого, или его пообещали прибить на хер. В общем, сидим мы с ним на книжном складе где-то на Петроградке и думаем, как выпутываться из этой жопы… А! Ёщё Хрюн был, он у него тогда в ларьке у Горьковской работал… Вдруг открывается дверь, а там Курёхин собственной персоной, стоит и улыбается… Знаешь, вот из всего этого сюра больше всего меня поразили Курёхинские зелёные ботинки…Шмурдяк тоже на мгновение в осадок выпал. Тут Хрюн, давай его чай пить усаживать……В общем когда суматоха чуть улеглась,  я думаю, надо у Курёхина книгу, что ли, подписать, а то ведь никто не поверит, что я вместе с ним чай пил. Разорвал я  первую попавшуюся пачку книг и прошу его что-нибудь написать на память. Курёхин берёт ручку, долго вертит её в руках, смотрит на книгу, просто в пространство, улыбается при этом, потом говорит:
- Ребята, у меня сегодня так всё не просто, не знаю, что написать…
- Ну тогда просто распишись! - в отчаянии выдаю я.
Курёхин так неспешно старательно выводит автограф, ставит дату, и тут Хрюн и говорит:
- Сергей Анатольевич, а ты напиши «Лёня ходячий труп».
Курёхин послушно и так же не спеша выводит чуть выше подписи «Лёня ходячий труп», после чего отдаёт мне книгу, встаёт, и, улыбаясь, молча уходит. Шмурдяк потом не один раз пытался вытребовать у меня эту книжку, мотивируя это тем, что ходячий труп это он…
- А откуда Курёхин-то взялся?
- Он жил неподалёку. Хрюн как-то ненароком с ним познакомился и пригласил заходить в гости, ну вот он взял и пришел…
- И как вы с бандюков соскочили?
- А никак. То есть Шмурдяк придумал, чтобы я стал Сизым. Помнишь, я наголо побрился? Вот, это по этому поводу. Я полгода надувал щёки и пудрил им мозг, а потом книжная торговля похерилась и Шмурдяк принялся торговать палёным портвейном уже где-то на Уделке.
- Кстати, ты знаешь, что Курёхин года два как умер?
- Знаю, - ответил Кузя, - и от этого ценность книги с его автографом только выросла.
Опять заработал перфоратор, потом начали стучать в стену кувалдой.
- Задолбали же как! – возмутился приятель, - третью неделю никакого житья от ихнего ремонта! Позавчера вечером прихожу домой, а из стенки на кухне торчит арматурина в два пальца толщиной и холодильник из-за неё не открывается.
- И что?
- Забил эту мандуловину обратно, да дыру замазал шпатлёвкой.
Звук ударов сменился с глухого на более звонкий, а потом на кухне что-то с грохотом упало.
- Это ещё что за хрень? – обеспокоился Кузя и бросился из комнаты прочь.
Кваня побежал за ним следом. На кухне, около плиты на полу валялся приличный кусок штукатурки, из стены на уровне плеча сантиметров на сорок выступал стальной прут.
- Ну, вот опять! – взвыл барабанщик, и потянул прут на себя.
Арматурина слегка подалась, потом застряла намертво. Кузя упёрся ногой в стену и вытащил еще десяток сантиметров, после чего на помощь ему пришёл Иван Папыч, и вместе они вы тянули из стены полутораметровый прут. За стеной что-то с дребезгом рухнуло, потом донеслись крики и ругань.
- Ну, это уже не наша проблема, - откомментировал произошедшее Кузя, - надо переодеться, а то вон, перепачкался весь, да за пивом идти.
-А прут? – спросил его Кваня.
- В угол поставь, потом выкину, - ответил приятель.
Кузя сменил толстовку на клетчатую рубашку и джинсовую куртку. С правой стороны куртки, на лацкане, был приколот значок «Ударник коммунистического труда». Он  сунул в карман куртки книгу, и они пошли сдавать бутылки. На этот раз получилось 75 рублей, которые тут же потратили на пиво, к которому на закусь взяли вяленого леща.
- Что-то не хочу я на двор возвращаться, - сказал Кузя Папычу когда они вышли из магазина, - пойдём к реке.
Приятели не спеша направились к пешеходному переходу, который был метрах в ста пятидесяти от магазина.
- Фу, жарко…Как летом. Не люблю лето, - сказал Кваня, когда они остановились у светофора.
- Что так?
- Потно. Работать потно, спать потно, трахаться потно. Летом не трах, а какое-то водное поло.
- Город в Белоруссии…
- Что? – не понял Иван Папыч.
- Город такой в Белоруссии – Потно. Ковно, Ровно, Вильно и Потно, -  пояснил приятель.
- Ага, и Джек-Потно,  пригород Лас-Вегаса…- согласился Кваня.
- Интересная мысль. Надо будет запатентовать, - усмехнулся Кузя, - а водное поло я сейчас тебе покажу.
Они дождались зелёного сигнала светофора, перешли Приморское шоссе и спустились к реке. Прямо у самого парапета стоял полузатопленный автомобиль.
- Вот, местная достопримечательность, - прокомментировал приятель, - Volkswagen водное Polo. На прошлой неделе утопили, до сих пор вытащить не могут.
- Как же это им удалось?
- Шашлык-машлык жарили… знаешь, Шмурдяк долгое время думал что хмели-сунели это такая присказка типа павлин-мавлин, шашлык-машлык или сиськи-масиськи…За последнее, кстати, отдельное спасибо товарищу Брежневу…
- И за сосиськи сраны тоже, - вставил Папыч.
- Да, за социалистические страны тоже, - согласился приятель, - ну так вот, а машина там вот, на верху стояла, и вдруг поехала под гору… Ох, ты бы видел какое мапет-шоу было, когда компания поняла, что это их машина в реку съехала! Пытались кран подогнать, его тоже чуть не утопили…А потом один из них говорит другому «Ладно, пока на моём старом «Опеле» поездишь». И пошли пустую водку пить, поскольку мясо к тому времени безнадёжно сгорело.
Кваня хмыкнул и ничего не ответил.
«Квартиру всё-таки придётся продавать» - грустно подумал он.
- Пойдём, тут метров сто – будет скамеечка, - предложил барабанщик.
Скамейка стояла у большой ивы, и вид с неё открывался самый, что ни на есть, умиротворяющий. Кузя открыл пиво и сделал большой глоток.
- Хорошо! – сказал он, откинулся на спинку скамейки, прикурил очередную «беломорину»и опять закашлялся.
- Ты много куришь, - заметил ему Папыч.
- Есть такое, - кивнул Кузя, - у меня по две пачки в день улетало.. Мне тут спрей от курения насоветовали, но от него не то что курить, жить не хочется…да и курить всё равно хочется…
- Это как? – не понял Папыч.
- Ну курить хочется, а закуришь – и не лезет… Завязывать надо, а то сердце покалывает. Вот сосед своих таблеток отсыпал, вроде помогает…
Ударник открыл очередную бутылку пива и принялся чистить вяленого леща.
- Знаешь, Кваня, сейчас даже бухают как-то буднично, безрадостно, - говорил приятель, обирая шкуру с рыбы.
- Ну да, - согласился Папыч, - раньше бухали от скуки, а нынче чтобы забыться.
- Вот именно! – кивнул Кузя, - На вот лещика покушай. Пересолен, конечно, и пересушен, но другого всё равно нет. Я вот пока взаперях сидел, понял, что мы со своими проблемами никому на хер не нужны. Сначала и Ствол заглядывал, и Шмурдяк, и Ирка котлеты возила каждую неделю, даже Вичка пару раз приезжала, а потом все пропали, я с весны никого не видел. Ну ладно Вика замуж вышла, а остальные-то?
- А! То есть про Вику ты всё знаешь…
- Ну а что, её тоже можно понять, -  пожал плечами Кузя, – Бог знает, сколько я буду так бегать, а у неё жизнь уходит. Вот и получается, что в этом мире ты один, и никому, кроме папы и мамы не нужен. А с родителями я,  как они в Приозерск подались, всего пару раз и виделся…Весьма возможно, что Ирка им ничего и не рассказывала про мои обстоятельства. Так что по большому счёту в жизни стоит рассчитывать только на себя…Ну и чуть-чуть на стечение обстоятельств…Больше того, я понял то и мне по большому счёту тоже никто не нужен. Кстати,  оптимальной  формой общения с женщинами является гостевой алкобрак.
- Побухать вместе и разбежаться до следующего раза? – догадался Папыч.
- Не вынося друг другу мозгов, - кивнул Кузя, - а потом я поднял денег на форексе и купил себе ударную установку…Ну научился я стучать Space truckin’ как Йэн Пэйс и что? Кому это нужно? Кому интересно? Денег заработать? Деньги сами по себе ничего не значат, их мало уметь заработать. Деньги надо успеть потратить на впечатления и удовольствия, потому что мёртвому деньги ни к чему.
- Это хорошо, когда есть что тратить…
- Деньги сейчас валяются везде, нужно только подобрать, а вот воспользоваться ими с умом гораздо сложнее. У нас если деньги у кого появились первое, почти рефлекторное действие это нажраться. В зависимости от суммы варьируются обстоятельства и масштаб пьянки. Если денег много, то начинается покупка машин, квартир, дач, и тому подобное. А вот на этом фантазия заканчивается и снова начинается пьянка. И вот теперь я ловлю себя на мысли, что имея всякие возможности позволить себе то, да сё, мне ничего не хочется!
- А лесопилка? – спросил Папыч.
- Это просто такой способ как можно меньше зависеть от общества. На самом еле человеку не так много в жизни и нужно…Выпить, закусить, поговорить с кем по душам, крыша над головой…ну комфорт мало-мальский…А вот все эти ремонты под Версаль с золотыми унитазами, дорогущие часы, шмотки и клёвые машины это просто попытка компенсировать духовное убожество и добавить пафосу своему ничтожеству. На кой хер мне 600-ый «Меркедес», когда я и на каком-нибудь «Ниссане» за те же деньги с такой же скоростью доеду туда же?
«Это точно» - кисло подумал Иван Папыч и ничего не сказал.
 - Вот скажи мне Кваня, в последний раз когда ты был  чисто по-человечески счастлив? – вдруг спросил Кузя.
- Как же и не упомнить сразу…- растерялся Папыч, - наверное, когда кошку вылечил…
- Вот, а мне даже и вспомнить нечего. Восемь лет назад в конце августа мы с Вичкой к моим родичам ездили. Ну посидели, выпили, потом в саду на скамейке целовались…ну не только целовались конечно…тепло было, наверное последняя тёплая ночь перед осенью…Луна светила, яблоки падали…Яблок в тот год было просто безумное количество, везде были сумки и пакеты с яблоками, а от яблочного духа деваться было некуда…Помню  отец тогда сказал, что самое страшное в жизни это глупость вкупе со скукой. Я не поверил, теперь мне кажется, что он был прав…И вот после этого ничего…Даже сегодня как-то никак…Ну вышел я сухим из воды, могу теперь почти всё, и при деньгах ещё…Не радует… и ничего не хочется…
Кузя оторвал от рыбьего хребта кусок мяса и принялся его жевать, запивая пивом. Папыч тоже оторвал себе вяленой рыбы. Некоторое время они молча пили пиво и закусывали лещом.
- В прошлом году, в конце мая на Елагином острове джампинг установили, - сказал, наконец, Кузя, прикуривая очередную папиросу, - ну знаешь это такая вышка над водой, метров 30 высоты, на неё забираешься, привязываешь к ногам резиновый канат и прыгаешь вниз. Длина и упругость каната рассчитаны так, чтобы до воды не долететь примерно метр. Аттракцион такой… Хозяин этой штуки уж и так, и этак расхваливал её, показательно  прыгнул сам. Так вот, зевак собралось много, но желающих попробовать не нашлось. Тогда он предложил первому желающему прыгнуть бесплатно. Ну, там была весёлая гоп-компания, и один весьма пьяный чел решил покрасоваться перед дамами, тем более денег платить не надо. Дальше всё как в старом кино было, только он всё-таки прыгнул…Как он орал! Потом его  плавно выдернуло вверх перед самой водой, а содержимое-то желудка продолжило движение вниз…
- Так себе реклама – хмыкнул Папыч.
- Рыбы были довольны. Народ поржал и разбежался, причём гоп-компания тоже не дождалась, пока их дружбана выловят. Так знаешь, через неделю хозяин джампинга сделал соответствующие выводы и на сей раз доброволец подставной был. И вот это сработало. Народ в очередь стоял. Это к тому, что адреналину в жизни не хватает, вот и изгаляются, кто во что горазд. Хотя, что за удовольствие болтаться вниз головой на резинке, мне не понять.
- Да, сейчас по жизни много непонятного, - согласился Папыч,
-Много, - согласился приятель, - ну вот скажи мне, Кваня,  на кой ляд тебе понадобилось крутить шашни с коперниковой супружницей? Тебе что, баб, что ли, мало на белом свете?
- Ты и об этом в  курсе дела… – хмыкнул Папыч.
Он, если честно, был неприятно удивлён кузиной осведомлённостью по этому вопросу. Не то что бы его очень сильно трогали моральные аспекты данной ситуации, но лучше бы всего этого не было вовсе.
- Не на ровном месте всё это произошло, - сказал Кваня, - свербело у неё, что она достойна лучшего, чем скучный Коперник, и если не я, то был бы кто-нибудь ещё…Просто искала случай…Знаешь, на редкость тупая и самодовольная баба, с совершенно убогими представлениями обо всём на свете, и главное, такая позиция по жизни, что все ей должны…а с ней после постели и поговорить-то было не о чем… Не пойму как Коперник прожил с ней почти два года?
- Да, трахаться можно час, полтора, а что вы будете делать потом? Может, он её просто любил? – пожав плечами, произнёс Кузя.
- Зато у Коперника есть теперь своя песня прошлого лета…
- Это какая? – поинтересовался барабанщик.
- Please don`t leave me…
- Сайкс и Фил Лайнотт? Коперник растёт над собой!
- Как же! Pretty maids её перепели!
- Да? Не знаю таких, но всё равно песня зачётная.
- Что-то меня разморило…- сказал Кваня, зевая, - Я же нынче часа четыре, в лучшем случае, спал.
- Ну так покемарь немного, я пока почитаю, - предложил ему приятель, достав из кармана книгу.
Папыч прикрыл глаза, провалился в сон, и почти сразу проснулся. По крайней мере, так ему показалось. На самом деле уже смеркалось,  на противоположный берег спускался туман. Кваня зябко поёжился. Кузя сидел рядом на скамейке,  читал книгу и не заметил, как проснулся приятель.
«Неужто ему и впрямь интересна эта херь?» - подумал Кваня, глядя на него.
- Вот знаешь, интересная мысль, - сказал приятель отрываясь от книги, - механическая эволюция происходит по тем же законам и правилам, что и биологическая, только в сотни раз быстрее. Взять к примеру плёночные мыльницы – они появились лет пять-семь тому назад, и сейчас вытеснили другие аппараты из широкого обихода на переферию, туда где требуется реально хороший снимок. Они примитивны по устройству и качество снимка мягко говоря херовое, но они дёшевы и с ними может совладать и ребёнок. Однако же вот сделали цифровые фотики, дорогие пока, но год от года они дешевеют, и качество съёмки всё лучше, так что вскорости, сдаётся мне, плёночные мыльницы, как и все аналоговые фотоаппараты, безвозвратно канут в Лету…а вместе с ними и вся эта возня с плёнками, проявителями, фиксаторами…
- Не знаю, - ответил Кваня, - я в биологии не силён.
Словосочетание «плёночные мыльницы» вызывало в его воображении картинку не то голубой стрекозы, не то зелёной бабочки с большими прозрачными крыльями.
- Что-то я взмёрз! – сказал Папыч и поёжился.
- Ну так пойдём уже, - ответил Кузя, закрывая книгу.
Они встали и пошли к пешеходному переходу.
- Долго я спал? – спросил Иван Папыч.
- Ну, часа два, - сказал приятель, - планы есть?
«Денег у тебя занять» - мелькнуло у Квани в голове. Впрочем, он тотчас решил, что сейчас для этого не самый удачный момент.
- А деньги? – ответил Папыч вопросом на вопрос.
 - Сейчас в обменник сходим, потом к Брюкве за травенцией и к Лене А. пойдём, у неё есть симпатичная подруга…
- Лена В.?
- Нет, Лена С. Сабурова. Прикольная девица, тебе понравится. Только надо курева купить, а то у меня опять кончились.
Пока Кузя ходил в магазин, Папыч без единой связной мысли бродил по дорожке, пиная падшие листья.
Совсем стемнело, зажглись уличные фонари.
- Ну что, мой юный друг, - сказал приятель, выйдя из магазина, - готов нажраться в говно и выдать пару старых хитов?
- Это обязательно?
- Не знаю, посмотрим, как пойдёт…
Они свернули во двор. Папыч предложил покурить.
- И то верно, - согласился Кузя, вскрыл пачку, достал из неё беломорину, обмял её, прикурил  и тут же начал надсадно кашлять.
- Ух, чего-то совсем зажало, - вдруг сказал приятель, хватаясь за грудь, - надо посидеть…
Он плюхнулся на скамейку. Кваня поглядел на него, и ему стало не по себе. Кузя сидел на краю скамейки и пытался расстегнуть пуговицу на рубашке. Он был бледен, лоб покрылся испариной, несмотря на то, что было уже довольно прохладно.
- Дышать нечем, - прохрипел ударник, - ты…скорую вызови, что ли…телефон на углу, около сберкассы…и эта… кошек покорми…
- Так, ты здесь сиди, я сейчас, - сказал Кваня, выходя из оцепенения.
Он выплюнул неприкуренную сигарету и побежал искать телефон. Телефон нашёлся быстро, и даже работал, труднее оказалось сообразить какой здесь адрес. Когда Кваня вернулся, Кузя уже не дышал. Он повалился на левый бок, взгляд немигающ, глаза стеклянисто блестели в свете фонаря. В правой руке, в полузажатой ладони виднелась маленькая жёлтая таблетка, под ногами на земле валялись ключи от дома. Папыч на мгновенье замер, осознавая всё, а потом увидел поворачивающую во двор скорую. Тогда он подобрал ключи и быстро пошёл прочь пока его никто не заметил. Едва Кваня открыл дверь квартиры №18, на лестницу вырвался Батон и убежал на чердак.
«С этим понятно,  этот сам о себе позаботится», - подумал Иван Папыч.
Он зашел в комнату и включил свет. Котёнка нигде не было видно.
- Бублик! – осторожно позвал его Кваня.
В ответ ему громко муркнули со стула у стола с компьютером. Папыч сбегал на кухню, взял из шкафчика пакетик кошачьего корма . Взгляд его задержался на дыре в стенке и стоящем рядом металлическом пруте.
«Кузя ещё живой был. Всего несколько часов прошло», - мелькнуло в голове у Квани.
Он вернулся в комнату, выдавил корм в миску и поставил перед зевавшим во всю пасть Бубликом. Котёнок тут же принялся за еду. Папыч же совершенно на автопилоте подхватил кошачий туалет и направился, было, менять наполнитель, как вдруг до него дошло, что в этом нет никакого смысла. Бублятина осиротел и его надо забирать отсюда.
«Будет вместо Варвары. Почему-то кошаки мне в наследство достаются…» - меланхолично подумал Кваня.
Он вымыл лоток, нашёл в коридоре большой полиэтиленовый мешок и сунул его туда вместе с кошачьим кормом и миской. Её мыть не понадобилось, Бублик вылизал посудину дочиста. Папыч ещё с утра заприметил на шкафу кошачью переноску, оставалось упаковать туда клиента, который, наевшись, возлежал на кровати и умывался. Кваня поставил переноску на стул и открыл верхний люк. Под фланелевой подстилкой, обнаружился небольшой свёрток, сантиметров 5 толщиной, перетянутый серой тесёмкой,  и весом около полукилограмма. Внутри были деньги. Много. Шесть пачек стодолларовых купюр и тысячи полторы россыпью. Иван Папыч некоторое время ошарашенно смотрел на это дело, потом он взял пару сотенных купюр и положил их в нагрудный карман джинсухи, остальные   деньги упаковал как было, положил их в переноску под фланельку, сверху посадил котёнка. В голове назойливо вертелась неизвестно откуда выскочившая мысль, что лесопилка это хорошо.
     Когда он вышел из парадной, во дворе, кроме скорой, уже присутствовала милиция и некоторое количество любопытсвующих.
 «Молодой совсем…Нет, не криминал, сердечный приступ…из 18-ой, снимал у Козенко…вежливый, здоровался всегда…» - донеслись до Папыча причитания собравшейся публики.
Он вышел со двора. Вдруг Кване стало безумно жаль книги с автографом Курёхина, которая наверняка ещё была в кармане Кузиной куртки. Бублик в переноске засуетился и принялся орать дурным голосом.
- Ну что ты расшумелся? – сказал ему Кваня, - Домой едем…
Папыч хотел закурить, и даже достал сигареты, но тут увидел, как из-за поворота выезжает трамвай. Он сунул пачку обратно в карман и поспешил к остановке.
«Мёртвому деньги ни к чему… Три остановки до «Чёрной речки, там наверняка круглосуточные обменники есть…мотор поймаем, через час уже дома будем …Лесопилка это хорошо…» - хороводили в его голове не вызывая никаких особых эмоций, обрывки мыслей.



                Спб 2024