Канал

В темноте, которую нарушает лишь мерцание звезд, трудится Матушка Жаба. Вяжет она свои узелки, плетет одеяло, которое укроет ее детей от боли, от зла, от всего плохого, что есть снаружи и может оказаться внутри. Вокруг нее постоянно движется космос, образуя новые узоры из света, так отчетливо напоминающие лучи, пробивающиеся сквозь неплотно прикрытые веки, если лежать на горячих бетонных плитах, как ящерица, подставляя лицо и тело ласковым лучам солнца. Тебе кажется, что оно ласковое, но уже вечером на твоих плечах вспухнут волдыри ожогов, которые бабушка будет мазать пахучим подсолнечным маслом, попутно ругая тебя за то, что ты опять без разрешения сбежала на канал.

Она даже не подозревает, что ты не просто сбежала на канал, а ездила на багажнике старого велосипеда Оксаны, который та выпросила у дедушки, прямо к железнодорожному мосту над каналом, откуда в воду прыгали самые смелые дети вашего поселка. Тогда, в детстве, все было так просто. Скажи в любой компании, что ты прыгала с моста, как сразу тебе почет и уважение. Мост был огромным, как и весь мир, когда ты маленькая. По нему со свистом проносились поезда, а местные мальчишки подкладывали на рельсы монетки, чтобы получить сплюснутые кругляшки. Это был самый классный пляж, потому что здесь в воду можно было зайти по огромным бетонным плитам, которые служили основанием мосту, а не утопая в скользкой жиже, как на других берегах канала. Мост был практически неприступным. Практически, потому что на одной из опор была оборудована техническая площадка, к которой можно было подобраться по лестнице, уходящей в воду. С нее также можно было прыгать, но главный плюс был в том, что находилась она где-то на две трети ниже к воде, чем перила моста. С этой платформы не стеснялась сигать даже малышня, но это было, конечно, не так почетно. В тот день, когда вы с Оксаной обгорели, ты приехала к мосту уже третий раз. На пляже никого не было, кроме вас, но большой роли это не сыграло - храбрости вы так и не набрались. Тогда было не очень важно, есть вокруг люди или нет. С тобой была Оксана, которая смогла бы подтвердить, что ты прыгнула, если бы ты решилась, но страх разбиться об воду, удариться о платформу, нырнуть слишком глубоко и покалечиться об дно - все это было гораздо страшнее, чем даже если бы тут была толпа народу, которая бы увидела, что ты струсила. Ведь быть живым трусом, который ходит на собственных ногах гораздо круче, чем быть мертвым храбрецом или калекой.

Мост был неприступен, но ты продолжала ездить туда, внимательно наблюдая, как прыгают сверху ребята постарше. Чтобы чем-то занять себя в остальное время, ты шаталась по округе, придумывая план, как перехитрить дурацкий мост. В один из дней ты бродила недалеко от рынка, где обнаружила играющих в салки младших - сестру Оксаны Сашку и своего двоюродного брата Женьку. Рынок тут сделали недавно и, по сути, это были просто бетонные плиты, которые стояли на каменных опорах с промежутком примерно в метр друг от друга. Однажды ты даже торговала тут семечками, поддавшись порыву помогать бабушке не только пропалывая грядки. Вы тогда ехали с дачи - дома, где жила дедушкина мама, когда была жива - и остановились рядом с полем подсолнухов. Бабушка дала мешок и нож, взяла такой же набор себе, и вы отправились в поле, рубить головы подсолнухам. В поселке это была обычная история: вас, малышню, отправляли на гороховые поля стайками, собирать созревшие стручки, вы обирали яблоневые сады в любое время - зеленые для скотины, спелые для пирогов, могли не появляться дома с раннего утра до поздней ночи, питаясь подножным кормом, которого было в избытке кругом. Пара грушевых деревьев возле вашего дома была местом собраний и обмена последних новостей. Если ты слышала, как в окно тебе швыряют огрызки, а ветки трещат на уровне второго и третьего этажа, это значило, что пора выходить на улицу, чтобы подбирать груши, которые те, кто посмелее, обрывал с самых верхних веток и швырял вниз остальным. Вы были настоящей хорошо слаженной бандой разбойников, перед которыми не устоял даже больничный сад вместе с его зеленым волосатым чудовищем. Но иногда приходилось действовать в одиночку или помогать бабушке. Набрав подсолнухов, вы привезли их домой, и несколько дней подряд в квартире стоял невероятный запах жареных семечек. Ты к тому моменту есть их уже не могла, так что бабушка без особого страха за продукт отправила тебя на рынок торговать черным золотом. Все бы ничего, но почему-то в поселке все вставали невероятно рано, поэтому основная торговля шла на рынке с 6 утра до 12 дня. Это стало стимулом проявить чудеса предпринимательства и продать все семечки за один день, потому что вставать в такую рань было, конечно, невозможно.

Это было лучшее место для игры в салки, потому что убегать от во;ды нужно было лихо перепрыгивая с плиты на плиту. Естественно, ты тут же начала убегать от водившей в тот момент Сашки. И все бы было ничего, если бы за день до этого на плиты не установили железные крыши от солнца. К тому времени на рынке прошла ни одна, ни даже десять игр, и, конечно, у тебя был свой отточенный прыжок. Ты точно знала, с какой скоростью нужно бежать, в какой момент прыгать, какой силы должен быть толчок, чтобы точно перелететь через промежуток между плитами и придать себе ускорения для дальнейшего бега. Но, естественно, в эту сложную формулу вообще не входил жестяной козырек, в который ты врезалась головой в полете. Очнулась ты на земле, тебя на руках держал какой-то незнакомый дедушка, а за его спиной маячили испуганные лица младших. Дедушка зачем-то встряхнул тебя, дал по заднице и что-то сказал про то, что сдаст тебя бабушке. Голова гудела, в глазах были круги как у Рокфора, когда он видел сыр, гнев бабушки волновал тебя меньше всего, ведь где-то внутри тебя уже завязывался новый узелок. Ответ, который ты так долго искала, нашел тебя здесь где-то во время бесконечного полета между бетонными плитами. Не страшно разбиться об воду, удариться о платформу, нырнуть слишком глубоко и покалечиться об дно, потому что опасности подстерегают тебя даже в самых знакомых и проверенных местах, где нет воды и высокого моста, а тогда какой смысл боятся прыгать.

На следующий день ты снова была у моста. Погода не подвела: жара пригнала сюда всю окрестную детвору и даже некоторое количество взрослых. Вода будто бы кипела из-за мальчишек, играющих в сифу, с платформы каждую минуту кто-то шлепался об воду, а в воздухе стоял гул десятка голосов и запах железной дороги, который ни с чем не спутать. Вы с Оксаной залезли на мост и сидели, свесив ноги, рассматривая всех вокруг и, главное, мутную синеву воды под собой. Мальчишки внизу сначала подбадривали вас, но им надоело ждать, и они вернулись к своей игре. Мы с Оксаной медлили, потому что одно дело решить в голове, что ты точно сегодня прыгнешь, и совсем другое - стоять прямо над бездной. Оксана не выдержала и прыгнула первой. Конечно, она прыгнула не с перил, а с основания моста, но это была ее победа, а для меня не было пути назад, потому что это залог детской дружбы: если решили что-то делать вместе, то идете до конца. Тем более она выжила, а это означало, что у тебя тоже был шанс. Счастливое рыжее лицо Оксаны с улыбкой до ушей дрейфовало в сторону берега. Где-то в далеке слышался гудок паровоза, а рельсы начали слегка подрагивать. Это был один из самых важных моментов в твоей жизни. Ты прыгнула с моста.

Ощущение полета прекрасно, но ничто не сравнится с парением в невесомости. Если присмотреться, то может показаться, что Матушка Жаба слегка улыбается каждый раз, когда завязывает свой узелок. Она точно знает, что в этот момент дети ее становятся другими. Не испугаются там, где будет страшно, решатся там, где все против них, перехитрят смерть, победят монстров, достанут самую спелую грушу на самой верхушке дерева и не предадут друга, даже если друг - абсолютный псих.

2016