Машинка ч. 3

 Наконец тропинка вывела нас к лесной дороге. Судя по следам, здесь недавно проезжала машина. Я взглянул на проводницу, и она не выдержала:
— Да, я была на месте усадьбы пару недель назад.
— Отчего же тогда мы идем пешком с этими тележками?!
— Оттого, что несколько дней назад сильным ветром повалило деревья, и теперь по этой дороге с большака никому не проехать!
— Что ж, видимо, такое оно — наше цыганское счастье...

При этих словах девушка не смогла сохранять наигранное равнодушие. В ее глазах вспыхнул и тут же погас нехороший огонек.
Конечно, я мог спросить, откуда ей известно про поваленные деревья. Но она, словно опережая мой вопрос, вдруг произнесла:
— Вы интересовались моим именем. Так вот, меня зовут Анастасия.
— Приятно познакомиться. Я Павел, а нашего спутника зовут Николай.
— Да, шеф вкратце передал мне цель вашего визита и попросил сопровождать вас.
— Вот как? А нам он сказал, что нас довезут до места и через неделю заберут обратно в Андреаполь.
— Тогда я могу оставить вас прямо здесь и прямо сейчас.
— Ну что вы, Анастасия... обиделись, как ребенок. Если у вас есть свободное время на пару дней и желание — оставайтесь с нами.

Господи, вышло двусмысленно и пошло. Меня выручил Николай:
— Конечно, глупо с нашей стороны отказываться от вашей помощи, Анастасия. Тем более что вы здесь недавно бывали. Только скажите прямо — удалось найти на развалинах усадьбы что-то ценное?

Она ответила не сразу, чувствовалось, что тщательно подбирает слова:
— Если вы про золотые и серебряные монеты... то да, мы их уже нашли. Правда, было их совсем немного и в очень плохом состоянии. Сдали только по цене металла. Может, тогда прямо сейчас повернем назад?

Николай помрачнел и промолчал, но я опрометчиво произнес:
— Ну что вы? Машинка очень странно вернулась к жизни на участке вашего шефа, а предчувствия, которые меня никогда не обманывали, побуждают продолжать нашу экспедицию. Только предупреждаю: денег у нас нет, и расплатиться нам нечем...
— Понимаю. Но меня тоже влечет возможность разгадать мои семейные тайны. Что ж, тогда продолжим наш путь.

Дорога привела нас к двум озерам, между которыми была неширокая, метров пятнадцать, протока. Когда-то через нее был мост, а теперь лишь обуглившиеся опоры. Я в недоумении посмотрел на Анастасию. Выражение ее лица не оставляло сомнений: для нее это была полная неожиданность. Видимо, в ее голове проносились мрачные мысли. Тут Николай произнес:
— Что теперь? Возвращаемся?
— Как вам угодно. Но если хотите перебраться на тот берег — придется строить плот.
— А обойти озеро не судьба? — спросил я.
— Налегке можно, конечно. Только налево — по болоту пару верст, а направо, через ближайшее село, — все десять. А уж с вашими вещами...
— Да уж, облагодетельствовал нас ваш шеф! — это опять Николай.
— Ладно, Коля, солнце еще высоко. Жаль только, что у нас с собой один топор на двоих, да и тот не слишком подходит для рубки леса. На плот-то ведь надо минимум шесть двадцатисантиметровых стволов. Эдак нам до вечера рубить предстоит, а потом еще чем-то связывать.
— У меня в машине где-то валялся моток толстой веревки, — сказала Анастасия.
— Вот и хорошо. Мы тогда начнем лес рубить, благо почти у самой воды вон вырос. И лагерь разобьем на этом берегу. А завтра, с Божьей помощью, переправимся.

Анастасия ушла к машине, а мы с Николаем обсудили ситуацию.
— Как думаешь, Николай, случайно это все? Мне кажется, все нарочно устроено.
— Точно, и я прихожу к такому же выводу. Давайте тогда берите топор и вон ту елочку, что ближе к озеру и потоньше в стволе, рубите. Мы от дороги недалеко отошли. Когда дерево упадет, она услышит и вернется сюда нескоро со своей веревкой. А мне кое-что предстоит в нашем волшебном компе покодить. Так, на всякий случай.

С непривычки я возился с деревом довольно долго, стараясь при этом шуметь изо всех сил. С дороги это, конечно, не было слышно, но мне казалось, что враждебные глаза и уши прячутся в лесу вокруг нас.
Николай все это время был в сеансе с Машинкой, и я молился, чтобы это не навредило его мозгу и не остановило сердце. Только бы у Машинки не было суровых мер против такого вмешательства.

Наконец дерево заскрипело и начало падать в сторону озера. Затем хлестко ударило макушкой о воду, распугав рыбьи стаи. Я надеялся, что этот звук донесется до машины на дороге. Николай еще какое-то время лежал на спине, и на его губах играла счастливая улыбка. Значит, все у него получилось — и это уняло мою панику. Наконец он открыл глаза и с трудом поднялся на ноги.
— А теперь берем из нашей поклажи самое необходимое и уносим отсюда ноги, — промолвил Николай.
— В обход озер, в сторону деревни?
— Зачем? Чтобы попасть в руки ее сообщников? До ближайшего села за озерами пятнадцать верст. Думаю, с одним привалом доберемся — и назад в Питер!
— Без денег?
— Вот наши деньги! — Николай погладил рукой Машинку. — Причем, как выяснилось, такие, что нам и не снилось. И вот за такие деньги нас без колебаний могут отправить к праотцам, не откладывая в долгий ящик! Теперь я в этом уверен на все сто!
— Хорошо. Мир не без добрых людей. Авось в куске хлеба не откажут. Тогда быстро собираемся — и вдоль берега озера, через бывшую усадьбу моего предка.

Лицо Николая посмурнело.
— Что? Что не так?
— В вашем плане есть один плюс. Бандиты не сразу бросятся по этому маршруту в погоню. Им в голову не придет, что мы на это отважимся!
— А что не так с этим болотом? Непроходимые топи?
— Нет, этого, слава Богу, нет.
— Тогда что же?
— А то, из-за чего эти земли и были подарены вашему предку и его однополчанам.
— Постой, но ведь это была благодарность за спасение родственницы...
— Да, я это знаю. Все, что Машинка сумела восстановить для вас, доступно и для системного администратора, к которому смог добраться я.
— Вот как? А что еще из этой истории тебе известно, чего не успел узнать я?
— Мы в цейтноте. Поэтому быстро берем рюкзаки и шагаем вдоль берега озера к болоту. Попытаем удачу.

Берег у самого озера был песчаным. Идти тяжело, но все же лучше, чем проламываться сквозь бурелом в возвышенной части. За лесом тут никто не ухаживал, рубить его все равно было нельзя. Николай рассказывал на ходу:
— Интересные подробности, кстати, про нашу новую знакомую.
— Анастасию?
— Никакая она не Анастасия. Зовут ее Зинаида. А прабабушка ее была в услужении у брата вашего прадеда!
— Вот как? Никогда не думал, что у личных дворян-однодворцев могла быть прислуга.
— Не путайте. Личным дворянином, потерявшим ногу до колена, был ваш прапрадед. По наследству он свое дворянство передать не мог! Зато старшему сыну достались его земля с лесом.
— А кто были его дети?
— Ни пришей ни пристегни. С ними занимался кто-то из бездетных сослуживцев-однополчан вашего прапрадеда. Учил грамоте и счету, сказки сказывал. Детишки росли сиротами. А мать их, невинно убиенная, была цыганка!
— Ну ты даешь, Николай! Выходит, у меня цыганские корти! А откуда она взялась? Ах да, тот странный сон... Значит, все это правда? Невероятно! И что же с ней произошло?

— Трагедия. В соседних деревнях в тот год был падеж скота. Видно, кто-то из крестьян с ярмарки заразу притащил. А коновал местный с перепою в колодец угодил как раз накануне. Вот и пошли слухи, что дело нечистое. Крестьяне принялись жечь знахарок и колдуний, а те, словно сговорившись, указали на вашу прапрабабушку. Вот и вышла ей лютая смерть: забросали камнями. Да еще грозились детей вилами заколоть, а одноногого мужа ее повесить. Так бы и случилось, но подоспела пара сотских на конях с уставными нагайками — разогнали беснующуюся толпу. А самых дерзких участников расправы потом отправили на каторгу в Сибирь. Но прапрадеду вашему от этого было не легче. Жить оставалось только ради детей. И главное, чему он их учил, — быть благодарными за то, что имеешь от Бога.
«Вот, дети мои, хорошо, что люди о нас редко вспоминают. Хотя они и свои, русские, но когда на них находит...»
И дети держали отца за руки и сочувственно молчали.

Закат был скрыт от их домика могучими елями. Зато с юга было озеро, и ласковое солнце пригревало, утешало маленькую семейку. Отец был удачливым рыбаком, потому свежая рыба всегда была на столе. А хлеб, молоко, картошку и квашеную капусту сыновья покупали за деньги отца на соседних хуторах, где хозяйствовали выросшие дети его бывших однополчан. В своем лесу летом собирали грибы и ягоды, в силки ловили зайцев. А еще вместе с отцом парни строили дорогу. Ближний путь через соседнее болото был доступен, только когда оно замерзало. В другое время года их лошаденка отказывалась везти туда повозку, а ходить пешком отец строго-настрого запрещал. Росли на том болоте травы, способные своим запахом лишить человека сознания. Пока не было дороги, приходилось переправляться через озеро на плотах.

Так и подрастали оба брата. Час занятий арифметикой и языком в день и несколько часов физического труда с отцом на строительстве дороги. Тот мог помочь им лишь добрыми советами и поощрениями. В минуты отдыха рассказывал о своей жизни и жизни своих предков, что запомнил из рассказов бабушки. Летом в жару посылал младшего сына домой за простым хлебным квасом. После пары часов труда все втроем шли к домику, готовили еду и спали. А когда жара спадала, возвращались еще на пару часов поработать. Мальчишки росли сильными и умелыми. С топорами, лопатами, мотыгами управлялись не хуже взрослых мужиков — чем несказанно радовали отца. Но так же страстно любили лошадей. Хотя их собственная лошаденка была неказистой, они и ее любили и баловали сахарком.
«Эх, цыганята мои, — говаривал отец со слезой в голосе, — тяжко вам придется в этом мире, как не станет меня».

Был их отец еще не стар, но, видно, жизненные невзгоды, тяготы военной службы и суровая одинокая жизнь в лесу подорвали его силы. Вот как-то под осень почуял он скорую кончину и решил устроить дела сыновей, чтобы не было между ними обид при разделе наследства. Старшему, Михаилу, отписал всю землю, домишко и лесок.
«Ты, мальчик мой, лес продай на вывоз, а после посади новый. А на вырученные деньги дострой дорогу, сооруди мост через протоку и уж сам придумай, как построить на истоке нашей речушки запруду и мельничку. Что на этом заработаешь — помоги брату получить приличное образование. А там, глядишь, и пристроишь его куда на службу. Вот хоть к соседней барыне в лесничие. У нее леса без краю, озеро большое, да и река побольше нашей. О брате помни всегда! Никого у него, кроме тебя, нет. Да вот тебе еще перстень драгоценный. Его не продавай. Заложи в банк, да проценты по ссуде, которую получишь, — гляди, исправно плати. Когда есть деньги, нет нужды во все тяжкие пускаться, чтобы их добыть. А теперь поезжайте за попом. Путь неблизкий. Коли помру, вас не дождавшись, отслужите здесь. И рядом с матушкой вашей похороните. Она не крещеная, не дали на кладбище ей клочка земли. А я все одно хочу рядом с ней лежать... Крест тогда уж не ставьте надо мной. А просто камень с дороги нашей положите».

Песчаный берег внезапно кончился, и перед нами предстала широкая протока. Мы попытались переправиться через нее, но быстро оказались по грудь в воде. А на что мы, собственно, рассчитывали? Ведь если бы можно было так добраться до усадьбы прапрадеда, зачем бы ему было строить дорогу на другом берегу? Разводить костер, чтобы высушить вещи, было некогда. Чертыхаясь, мы взобрались на заросший лесом берег. Деревьев здесь было уже меньше, поэтому удалось довольно быстро пройти с полкилометра по направлению к болоту.
Удивительно, но болото оказалось почти сухим, и было непонятно, откуда взялась полноводная протока с течением в сторону озера. Еще страннее было то, что, несмотря на «комариный сезон», комаров и прочих летающих тварей в воздухе не было.
— Отчего, как думаешь, нет комаров? Передохли что ли все? — спросил я.
— Скорее уснули, — позевывая, ответил Николай. — Вот и бандиты возьмут нас голыми руками, когда мы вырубимся от этого дурмана. Кстати, в нашей экипировке респираторов не было. Видимо, не случайно.
— Что же ты предлагаешь?
Он на минуту задумался.
— Не зря я с Машинкой возился, пока вы лес рубили.

Тут показалась Зинаида с раскрасневшимся лицом.
— Наконец-то я вас нашла! Зачем вы сюда забрели? Здесь небезопасно.
— Слышишь, Николай? Она решила нас «спасать».
— Зинаида, мы все про вас знаем, — подал голос Николай, собиравшийся отдать Машинке команду.
Она смутилась лишь на секунду.
— Ну, если все знаете, отдайте мне эту штуковину, — кивнула она на Машинку, — и вас никто не тронет! Я приемная дочь Олега.
— И правнучка прислуги моего прадеда, — невозмутимо произнес я.
— Но вы не можете знать всю историю! — парировала Зинаида. — Это наше родовое предание. Если хотите, я расскажу вам его.
— У нас нет времени. Пока вы заговариваете нам зубы, ваши сообщники будут здесь.
— Отец приказал вас не трогать, я должна уговорить вас отдать Машинку.
— И что же такого ценного в вашей истории?
— Предок Олега был послан командовать продотрядом в этой местности. Ему пришла в голову идея обратиться за помощью к мельнику — брату вашего прадеда, — чтобы тот выдал крестьян, которые обмолачивали зерно на его мельнице. Но тот никого не выдал, даже под пытками, на глазах у своей дочери. Невольной свидетельницей этого была моя прабабушка. Когда мельника и его дочку убили у нее на глазах, предок Олега сказал ей: «Поедешь со мной и будешь молчать, или ты следующая...»
— И все же она не молчала.
— Молчала. И на исповедях молчала. Только перед смертью рассказала моей бабушке, почему они так стремительно уехали с мельницы, и взяла с нее зарок — никогда в это место не возвращаться!
— Ну, а вы узнали это от матери?
— Да. Предки Олега всегда держали нас под плотной опекой, решали, за кого выходить замуж... Все были перед ними в страхе. Они грозились, в случае чего, сжечь ночью.
— И никто не пробовал от него бежать?
— А вы собачку у него во дворе видели? Думаете, она первая такая?
— Зина, не бойтесь, — промолвил Николай. — У нас есть средство разорвать этот порочный круг. И освободить навсегда и вас, и нас.
И он нажал кнопку.

Когда дети моего прапрадеда вернулись с попом, отходивший в мир иной старый одноногий артиллерист жестом подозвал к себе старшего сына.
«Вот что, сынок, — с трудом вымолвил он, — обещай мне, ради памяти матери и всего святого, лес не продавать и мельницу не строить! Мне было видение...»
И это были его последние слова.

Эпилог

Поезд «Ленинград — Полоцк» прибыл к первой платформе. «Стоянка поезда — десять минут», — донеслось из репродуктора на станции Андреаполь в летний погожий день. На платформе среди встречающих стояла хрупкая девушка с миловидным лицом, в платье в горошек. В руке она держала плакатик «Экотур». Из вагона с небольшим рюкзаком за плечами вышел молодой мужчина спортивного телосложения. Заметив девушку, он улыбнулся и помахал рукой.
Она подошла ближе.
— Вы Николай?
— Да, а вы Зинаида?
Зина улыбнулась.
— Вы мой первый турист из Ленинграда.
— Да, ваша реклама в газете случайно попалась на глаза. Решил вот отвлечься от компьютера и провести несколько дней на природе, вдали от городской суеты.
— Чудесно! Я отвезу вас к прекрасным озерам, вековому лесу и местному старожилу-отшельнику. Он живет в доме, которому больше ста пятидесяти лет.
— И который построен без единого гвоздя? — с улыбкой произнес Николай.
И они оба радостно рассмеялись.