Орел или решка. Глава 3. Россия в слезах

Ко дню прибытия Верховного правителя России город (Пермь) принял праздничный вид. Вокзалы и станции изящно декорировали. Везде реют русские национальные флаги.

Александр Васильевич Колчак и его возлюбленная Анна Тимирёва вошли в ротонду над Камой. Статный военный средних лет чуть обнял молодую, прелестную женщину. Он почти не сводил с нее восхищенного взгляда, морозный румянец очень шел ей; живые, выразительные глаза улыбались в ответ. Анна взглянула вниз:
- Александр Васильевич! Смотрите, как высоко! Какой простор!

Адмирал обвел взглядом расстилающую даль:
- Мне сообщили, что эту ротонду посещали его Величество Император Александр Первый и цесаревич Александр Второй во время своих визитов в Пермь. И вот так же любовались на красоту земли Пермской…

Белесое декабрьское солнце скрылось за тучами, готовясь укрыться за горизонтом. Белая мгла, белые просторы, белая бескрайняя даль. На белом снегу черные черточки лесов, точки деревьев, изломанные линии домов. Ротонда открыта всем ветрам. Анна зябко поежилась. Александр Васильевич ласково потрогал ее руки:
- Замерзла?
- Немного, но мы так редко гуляем вдвоем…
- Анна Васильевна, я не заслужил Вашей милости, во-первых, я много старше Вас…
Анна рассмеялась и быстро перебила:
-Зато Вы самый молодой адмирал России…
- Что верно, то верно.
- И Вам исполнится всего сорок четыре года. Жаль, что идет война, кто знает, где мы будем 6 февраля в ваш день рождения…
- Да, Анна Васильевна, война, но теперь, я думаю, нам удастся спасти Россию от большевизма.
-Вы служите отечеству, Александр Васильевич, Господь Вам поможет... Видано ли дело, свергли Его Императорское Величество, а теперь еще и расстреляли…
- И еще обвиняют меня в этом, мол, если б я не пошел на Екатеринбург, их бы не потрогали…
- Все перевернулось в этом мире с ног на голову. «Правда с ложью обнялись в одночасье…»

К ним приблизился офицер:
- Господин Верховный Правитель, вам донесение, - и подал письмо на серебряном подносе.
Адмирал торопливо вскрыл его, кивком головы отпустив офицера.
Прочел письмо, скомкал его в руках:
- Вот ведь, что удумали, Финляндию им отдай, если окажут мне помощь…. Я Россией не торгую.

Колчак возмущенно и быстро прошел по ротонде.
- Как прошел день? Я вижу, Вы устали, - Анна озабоченно взглянула на него.
Александр Васильевич остановился и улыбнулся:
- Сегодня я принимал военный парад, как и положено Адмиралу, на белом коне, - он шутливо выпрямился, - затем был в женской Мариинской гимназии.
- Мне сказали, что она красиво декорирована, а на одной из стен висит Ваш большой портрет.

- Да, а гимназистки подарили мне живые цветы. Это было так трогательно…. Но мне пришлось их огорчить. Я им сказал, что «смутное» время закончится еще не скоро, что молодые люди окажутся на пепелище, им возрождать Россию, а раны, появившиеся после кровавой бойни, затянутся через десятилетия…»

- Это горькая правда, - Анна нахмурилась и глубже засунула руки в меховую муфту, помолчав, спросила -  но когда все это закончится, как же возрождать Россию?
- Я уже думаю над этим. Рассчитываю добиться классового, гражданского примирения различных слоев населения. Разрабатываю экономическую программу регулируемой государством рыночной экономики, в том числе создание индустриальной базы в Центральной и Западной Сибири, освоение пахотных земель, природных богатств.

- А как же Ваши научные  работы по освоению Северных широт?
- Да…. Я ведь так и не успел до конца систематизировать свои записи, сделанные в полярной экспедиции с бароном Толлем , и в последующей экспедиции по его поискам. За годы полярных исследований накопилось очень много материала…. Возможно, мне удастся заняться этим позже.

- Слава Богу, Вы остались живы,- вздохнула Анна,- хотя, именно с тех пор пневмония и ревматизм – Ваши постоянные спутники. Анна с сочувствием взглянула  на него.
Они немного помолчали, вглядываясь в горизонт, затем Александр Васильевич благодарно произнес:
- Анна Васильевна, Вы многим жертвуете ради меня, развелись с мужем, чтоб быть здесь со мной на войне. Я ценю это…
- Может быть, когда-нибудь, мой сын Володенька поймет меня…

Они опять помолчали.
- Мне пора, Анна Васильевна…
- Мне тоже. В штабе много писем, которые требуют перевода. А завтра я буду шить одежду для солдат, - она взглянула на него, а затем нерешительно продолжила, - Александр Васильевич…. Вы…. получили…. письмо от жены?

-Мне передали письмо от Софьи. Они с сыном в Севастополе. Софья прячет Ростислава в надежном месте, сама же под чужими фамилиями живет в семьях моряков…. Им очень трудно.
- Я понимаю…. - Анна наклонила голову, потом снова посмотрела на Адмирала, - Софья была, есть и будет Вашей женой…. Ничего не надо менять.
Их взгляды соединились. Он нежно пожал ей руки и взглянул в сторону офицера.
Они любили друг друга и не желали видеть, сколько горя принесла эта любовь их близким.

В Перми начался колчаковский террор.

***

Кунгур защищала 30 дивизия комдива Блюхера.Перед этим Василий Константинович Блюхер возглавил партизанское движение на Южном Урале. Объединил отряды в полки, батальоны и роты. С боями преодолел Уральский хребет, присоединил к себе еще несколько партизанских отрядов и вышел к Красноуфимску. Отряд стал армией с железной дисциплиной и прошел полторы тысячи километров по лесам, горам и болотам.

Семнадцатого сентября армия Блюхера торжественно вошла в Орду. Бойцов, нуждающихся в отдыхе, расквартировали в Янчиках, Михино, Медянке и других селах.
Двадцать четвертого сентября армия прибыла в Кунгур. За легендарный поход по тылам белогвардейцев В.К. Блюхер, бывший рабочий, был награжден высшей наградой РСФСР орденом Красного Знамени под №1.

В Орду прибыл Коршунов Павел Степанович для проведения призыва в Красную Армию.

Белые наступали и уже в декабре взяли Медянку и Кунгур. Орда же оказалась в окружении и через нее от Кунгура на Ашап отходили красноармейские части. Военный комиссар Павел Степанович Коршунов с небольшим отрядом остался прикрывать отход основных сил. Двадцать второго декабря с утра до глубоких сумерек шел ожесточенный бой. Перед рассветом все пути отхода из Орды были отрезаны. Красноармейцы укрылись у жителей села.


Утром двадцать третьего декабря 1918 года Орду захватили колчаковцы. Начались аресты всех сочувствующих Советской власти. Арестовали и Коршунова Павла Степановича со всеми, не успевшими отойти красноармейцами. Их расстреляли утром 27 декабря, и лишь через несколько дней разрешили захоронить на кладбище для скота.

К марту 1919 года колчаковцы зверствовали на всей Кунгурской территории.
В апреле красные снова перешли в наступление. Кунгур, Орда, Медянка, Ашап, Покровский Ясыл переходили из рук в руки.

 Белые возвращали зажиточным крестьянам землю, имущество и расстреливали всех, кто сочувствовал красным. Красные перекладывали тяжесть налогов на зажиточных крестьян и расстреливали тех, кто помогал белым. И белые и красные продолжали отбирать у крестьян зерно и лошадей.
 
На красных территориях проходила массовая мобилизация на Восточный фронт: Казань – Урал - Самара. На белых территориях проводили мобилизацию в армию Колчака.

***

В апреле 1919 года Михаила мобилизовали в Красную армию. Он записал в своем дневнике: «28 опять мобилизовали». «17 отправка в Кунгур и вступление в Красную Армию»
Близорукость его была очень заметна, поэтому его определили в гужевую часть. Наверное, это и спасло Мишу от безвестной гибели в огне гражданской войны. Он ездил с обозами в Красноуфимск, Нижний Тагил, Кунгур.

В Подберезово не было военных действий, но отряды то белых, то красных наведывались в их некогда тихую деревеньку, и начиналась стрельба. Жители бросали работу, прятались по домам. Мужчин, один за другим куда-то увозили, и больше о них никто ничего не слышал.

***

Глебова Игнатия Кузьмича большевики выбрали председателем волостного правления. Это было ему не по душе, но не станешь же спорить, власть–то с наганами. Он обдумывал, как бы ему выйти из этого положения, но ничего не получалось. Стоит только отказаться от должности как его расстреляют.

 Утром двадцать девятого июля 1919 года Игнатий, как обычно, отправился в Шляпники в волостную управу, как вдруг его догнал сосед Сергей Феденев:
- Белые тебя ищут, Игнат! Уходи! Беги в лес, лошадь я уведу.
Он, чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, торопливо забрал вожжи из рук Игната и сел в телегу.

Игнатий был не робкого десятка, но решил на время спрятаться. Едва он успел добежать до ельника, как услышал за собой стук копыт. Его догоняли. Игнат спрятался среди деревьев. Конные спешились, послышалась команда прочесать лес.

Игнат бросился в сторону болота. Его заметили, сзади затрещали ветки. Игнат, не раздумывая, побежал в сторону болота, он знал там одно место, где было не так топко. Лег в воду, виднелась только одна голова, прикрыл её сверху ветками ивы.

Белые и не думали уходить. Они окружили болото и стали ждать. Хоть и лето, но Игнат не выдержит долго в воде, она холодная, особенно ночью. По деревне быстро разнеслось, что Глебов Игнат в западне. Мария тихонько плакала и молила Бога о помощи. Бабушка, как могла, успокаивала Гришу и Фису.

Двое суток Игнат лежал в болоте, в холодной воде. Двое суток семья не смыкала глаз. К болоту никого не подпускали. Игнат почувствовал, что если сейчас же не выйдет из воды, то замерзнет и помрет. А ведь у него дети. Мария, как же она без него? И Аграфена - его любовь - на сносях….

 Игнат встал и вышел на сухое место. Вся его одежда была облеплена илом, тело словно кололо иголками. Белые волосы покрылись грязью, губы посинели. Завидев его, часовые загоготали:
- Ну, чё, замерз все же! Давай сюда, поехали с нами.

Игнату связали руки, посадили на лошадь и увезли. Больше Мария его не видела. Люди сказывали, что похожего на Игната мужика расстреляли где-то около Алтыннного…

Еще спустя какое-то время, в деревне опять появился отряд белых и направился прямиком к дому Глебовых. Застучали прикладами в дверь:
- Эй, хозяйка, выходи, где ты?
Испуганная Мария вышла им на встречу. Вперед подался неказистый с виду мужичок:
- Ну, чё, вдовушка, есть в доме деньги? Давай их сюда, а то плохо будет,- и он направил на нее штык винтовки.

У Марии ёкнуло сердце. Она не знала, куда Игнат перепрятал деньги. Мужичонка задел её штыком, холодная сталь больно обожгла. Мария закричала:
- Гриша, Гриша, поди-ко сюда!
Гриша вышел из-за дверей. От ужаса у него побелели губы. Хорошо, что тут нет сестры, она где-то в огороде.

- Гриша, коли  ты знаешь, где деньги, отдай им,- еле выговорила Мария. Сын повел солдат в конюшню. Там, за старой колодой, лежал кожаный мешок с деньгами. Он отодвинул колоду в сторону. Мужичонка схватил мешок, пнул парнишку, и они ускакали. Мария плакала навзрыд. Прибежала из огорода Фиса, недоуменно посмотрела на мать, на брата и тоже собралась заплакать.

Сано и Ефимка Серьгины испуганно выглядывали из-за амбара.
Теперь Григорий оказался старшим в семье. Фисе не рассказывали, о том, что произошло, она только знала, что отца где-то убили. Но больше всего семью угнетало то, что они так никогда и не узнали, где могила Игната.

***

Летом 1919 года колчаковцы под натиском отрядов Блюхера начали отступать. Уходя, сожгли за собой мост у Покровского Ясыла, обложив его несколькими возами сена. С ними ушла часть населения.

Люди потихоньку начали возвращаться к своим повседневным делам. Спешно сенокосили, готовились убирать хлеб, какой еще остался не вытоптанным, подсчитывали убытки и сокрушались о безвременно погибших.

***

Британские союзники снабдили Софью Колчак деньгами и предоставили возможность выехать вместе с сыном на корабле из Севастополя в Констанцу. После этого они перебрались в Бухарест, а затем в Париж.

В 1919 году все боеспособные части красной Армии были брошены против Колчака.
Правительство Ленина начало секретные переговоры с Антантой .
В это же время в войсках Колчака началась страшная эпидемия тифа, а поставки оружия и медикаментов были прекращены.

Антанта аннулировала все прежние соглашения оплаченные золотом, вынудила Колчака отказаться от прав Верховного правителя России, и передать эшелон с золотом под контроль чехословацкого корпуса.
Затем чехи в обмен на свободный проезд, выдали Колчака. За это им отдали часть золотого запаса России.

Анна Тимирева добровольно пошла в тюрьму вместе с Адмиралом. Их привезли в Иркутск.

За несколько часов до расстрела Колчак писал Анне: «Дорогая моя, спасибо за твою ласку и заботу обо мне. Я чувствую себя лучше. Простуды проходят. Думаю только о тебе и твоей участи. О себе не беспокоюсь, все известно заранее…. До свидания. Целую твои руки».
Записку ей не передали.

Седьмого февраля 1920 года адмирала А. В. Колчака расстреляли на берегу реки Ушаковки (приток Иртыша). Перед расстрелом Колчак отказался завязать глаза повязкой и подарил свой серебряный портсигар командиру расстрельной команды. Его последняя просьба: прошу передать моей жене, она живет в Париже, что я благословляю своего сына Ростислава.

Гражданская война закончилась полной победой Советской власти. Мужчины возвращались домой из-под Екатеринбурга, Красноярска, Иркутска. Некоторые решили не возвращаться и остались на чужбине.

Баяли , что Настасье Володихе с Бела Озера пришло письмо от мужа. Пишет, что решил остаться в Маньчжурии, там де лучше жить…. А как будут жить его робята здесь, видать не подумал…

***

Сергей Феденев поехал на базар в Орду, и взял с собой Сашу. Торговая площадь располагалась за храмом пророка Илии. Торговые ряды, множество привязанных лошадей, шум, крики, обмен новостями, душевные разговоры встретившихся друзей, неспешные торги и быстрые взгляды влюбленных - все это напоминало какой-то муравейник. Пока отец торговался, Сано встретил знакомых мальчишек и убежал с ними за церковь. Ребята присели на дрова между домами, а потом вдруг тихонько запели песню:

В красном Питере кружится, бесится белая вьюга,
Белый иней по стенам московских церквей.
В белом небе ни радости нет, ни испуга,
Только скорбь Божьей Матери по России моей.

Вот уж год мы не спим,
Под мундирами прячем обиду.
Ждем холопскую пулю пониже петлиц.
Вот уж год, как Тобольск
Отзвонил по царю панихиду,
И предали анафеме души убийц.

Все теперь против нас,
Будто мы и креста не носили.
Словно аспиды мы бусурманской крови.
Даже места нам нет в ошалевшей от горя России.
И Господь нас не слышит, зови, не зови.


Сано удивленно слушал:
- Не слыхал такой песни.
- Это белогвардейские офицеры пели вечером у костра. Мы как–то однажды подобрались к ним поближе и услышали. Хотели стащить оружие, но не получилось, а песню запомнили.

 Правда, родители запрещают её петь. Жаль, что часовые у них бдительные оказались, и слышат как кошки. Нам чуть не всю ночь пришлось около них пролежать. Чуть что за ружья хватаются и орут: « Стой, кто идет!».
Саша задумался, невольно примеряя услышанную песню к своей семье: «Белогвардейские офицеры…. Они ведь выполняли приказ, мой брат тоже мог оказаться на стороне белых…»

- А еще, - загадочно зашептали ребята,- бают, Колчак где-то в наших краях золото спрятал!
-На-а вот!- удивился Саша, - золото? И где же?
- Не знамо никому, а мы весной пойдем искать. Тут много где можно спрятать. Кругом пещеры да пустоты в земле, того и гляди провалишься.

Саша еще немного поговорил с ребятами и вернулся к отцу.
- Будь ты трою ! Давно уж домой пора, садись на телегу, - сердито сказал отец понужая  лошадь - но, пошла!
Кобыла рванула, было, рысью, но тут же передумала и перешла на шаг. Отец уселся удобнее и о чем-то задумался. Саша тоже углубился в свои мысли.

Позднее поползли слухи, что царя вместе с семьей расстреляли где-то в Екатеринбурге. Верующие оплакивали невинно убиенных.

***
В начале 1920 года в бане своего дома в Шляпниках, разрешилась от бремени Аграфена. На свет появилась внебрачная дочь Глебова Игнатия Кузьмича - Афанасия. Не довелось Игнату увидеть дочку, его косточки гнили в лесу и даже креста над ними не было.


Надежа и Тая секретничали, уединившись на лавочке перед домом:
- Тая, а че, Миша теперь дома будет?
- Нет, он пока все еще ездит с обозами.
- Вот бы поговорить с ним.
- Ты, знаешь, Надя, а у него в Австрии есть жена и ребенок…. .Лонись  он показывал фотографию…. Я не хотела тебе говорить, но он мечтает вернуться туда. Я случайно прочитала его записную книжку. Вот послушай, о чем он пишет: «Моя, моя была, моя вся… часы, минуты, ждешь ты меня, ждешь все время. Когда я один, то не могу, не могу, успокоить свое сердце…, думаю о тебе».

Надя удивленно смотрела на подругу, карие глаза наполнялись слезами.
- Да, полно, тебе, Надя, что теперь делать…
Надежда вытирала щеки, но слезы все бежали и бежали. Оказывается, он ее совсем-совсем не любит…

- Надежа, - погладила ее по руке Тая, - встретишь еще своего суженого…
Надя молча всхлипывала, Тая сочувственно молчала.
Наконец, кое-как успокоившись, Надежда перевела разговор на другую тему:
- Тая, а ты как? Что с Петром решили?
- На днях он засылает сватов, я выхожу замуж. Буду жить в Соломатах.
Видеться с тобой будем нечасто, это единственное, что меня огорчает.
Тая обняла подругу за плечи.
- Я желаю тебе счастья! - Надежда снова вытерла слезы и искренне улыбнулась подруге.

***

Продотряды выгребли у населения все запасы продуктов. Из-за засухи 1921 года случился неурожай. Люди начали умирать от голода.

В семье Феденевых умер младший сын Ефим. Гликерия поседела от горя: ее маленький ласковый мальчик, ее умница и вот его нет…. Михаил записывал в дневнике:
«28 октября день заболевания у брата моего».

«1 ноября заболевание скарлатина».
«День печали и жестокого заболевания брата моего».

«14 ноября кончина брата моего подобно буре пронеслась над моей жизнью, от которой через года и вёсны следы».
«Горе, мое горе, кровью облито сердце мое, не могу выразить все горе свое из-за смерти брата тринадцати лет…».

Вся семья оплакивала маленького Ефима.
А впереди была следующая голодная зима. Люди начали заготовлять на зиму еловую кору, крапиву, мякину, лебеду.

***

В 1922 году голодало население в Челябинской, Пермской, Уфимской губерниях. Всего свыше двух с половиной миллиона человек, половина из них старики и дети. Были открыты столовые для детей в Ашапе, Карьево, Малом Ашапе, всего на триста пайков. В меню – сладкий какао с мукой или рисовый пудинг или рис с лапшой - невиданные для сельской глубинки блюда.
В Подберезово голодали самые бедные семьи. Щербинины как-то еще крепились, а вот Глебовы и Феденевы подскребали по сусекам последние горсти муки.