Как вьетнамского певца злобным самцом обозвали

Анатолий Судаков. Исторические параллели.
Почему в Волгограде вьетнамского певца злобным самцом обозвали
(Текст передачи на «Ютубе» https://youtu.be/DnKpk4sk198)

С.Г. – Здравствуйте! Сегодня наш спикер из Волгограда Анатолий Судаков продолжает свои исторические параллели в сфере эстрадной песни Вьетнама и Западной Европы и одновременно знакомит нас с творчеством любимой во Вьетнаме и им самим и широко известной в европейско-американском мире певицы Ле Куен. Сегодня вторая лекция на эту тему. Те, кто слушал предыдущую лекцию, наверняка посмотрели рекомендованные видео и обратили внимание на очень необычный голос и броскую внешность этой звезды эстрады. Поэтому, я думаю, самое время рассказать о ней.

А.С. – Известная под сценическим псевдонимом Le Quyen знаменитая северо-вьетнамская певица Vu Le Quyen родилась 2 апреля 1981 г. в Ханое в многодетной семье профессиональных вокалистов и была младшей среди пяти братьев и сестёр. Музыке и пению она училась с детства. Успешно пройдя конкурсы в Музыкальный институт и Университет культуры в Ханое, она выбрала для обучения второй. С точки зрения жителя России или стран СНГ этот выбор выглядит далеко не лучшим. Ну в самом деле, любая консерватория в общественном восприятии у нас имеет гораздо более высокий статус, чем любой институт культуры. Основная задача консерватории всё-таки научить академическому пению и довести это умение до филигранного совершенства. А главная задача второго научить организационно-практической деятельности в сфере культуры, без которых самые выдающиеся таланты могут прожить свою жизнь в безвестности.
Но Ле Куен, умеющая хорошо петь, не планировала становиться оперной дивой, зато, наряду с певческим талантом, имеет выдающиеся организаторские способности, которые позволили её в полной мере воспользоваться плодами своего дарования. Немаловажным мотивом выбора была и более глубокая теоретическая подготовка по музыкальной теории в институте культуры, что демонстрирует её вдумчивое отношение к музыкальному искусству и интерес к его истории и эволюции. В дальнейшем такое образование помогло певице 
Концертную деятельность Ле Куен начала в 1998 г. в студенческих кафе, где исполняла популярные песни знаменитых южновьетнамских исполнителей семидесятых годов. И к моменту выхода в свет её первого альбома «Истинная мечта» она уже была достаточно известна в Ханое и Сайгоне – двух крупнейших городах Вьетнама. По первой ссылке вы можете прослушать этот альбом целиком. На мой взгляд в нём нет выдающихся песен, и это был просто умелый маркетинговый ход для привлечения и приручения к себе широкой, прежде всего, молодёжной, аудитории, которая была настроена на максимально облегчённую попсу, не обременённую национальными музыкальными традициями. И этот ход оказался удачным. У Ле Куен появилась массовая аудитория, на которую она тщательно работала, поднимая из года в год планку своего репертуара. Первая ссылка под этим эфиром как раз на этот альбом. Я даю её исключительно из принципа историзма, но думаю, что лучше сразу открыть вторую ссылку на альбом «Всегда говори о любви». Он, как и первый, сделан в стиле акустик. Его песни светлые и лёгкие и обязательно вам понравится.
К настоящему времени Ле Куен выпустила более двадцати альбомов, в которых собраны самые популярные песенные произведения, ставшие неотъемлемой частью вьетнамской музыкальной культуры. Все эти альбомы, бесспорно, входят в золотой фонд азиатской поп-музыки, и каждый из них представляет собой заметное явление в культурной жизни Вьетнама. Круг творческих интересов Ле Куен охватывает преимущественно песенные направления европейского происхождения: болеро, поп-рок, акустик, фолк, которые, впрочем, имеют очень выраженный национальный колорит и яркие индивидуальные особенности певицы.

С.Г. – Европейские песенные традиции в далёкой и очень самобытной азиатской стране – это вьетнамский феномен, или тенденция?

– А.С. – Для зарубежной Азии это тенденция. И просматриваться она начала ещё в конце XIX в. на фоне роста политического и экономического влияния европейских держав на азиатские дела. Нам в школах и вузах много говорили об ужасах колониализма, о тяжкой судьбе азиатских рабочих, например в угольных шахтах и на плантациях кофе и гевеи, о сломе национальных традиций и жизненных укладов. И колониализм представлялся в виде злобного мордатого европейского буржуина с засаленными от денег руками и котелком на покрытой перхотью лысине. Всё это антизападная идеология коммунистической империи, которая не хотела признавать, что Россия со своими колониями сама недалеко ушла от феодальной отсталости, и только чудом, благодаря пронырливости проевропейски ориентированной феодальной и буржуазной элиты ещё царского времени, успела во второй половине XIX в. после позорного поражения Николая I в Крымской войне (1853 – 1856) заскочить в последний вагон поезда, уносящего западную цивилизацию по пути промышленной революции и прогресса демократических институтов. При этом за последним вагоном с российской элитой летела, громыхая и разваливаясь, рассыпая прогнившие феодальные скрепы, огромная телега Российской империи, привязанная к нему толстой верёвкой.
При определённых неизбежных издержках колониализма, он способствовал развитию покорённых стран. К примеру, за четверть века после окончательной колонизации Вьетнама французские власти построили 2600 км железных дорог, 14 тыс. км телеграфных линий, которых ранее не было. Было развёрнуто современное гражданское строительство, создана система грузовых портов, судоходных каналов, появились пароходы, горно-обогатительные, ткацкие и бумагоделательные фабрики, лесопильные, кирпичные и рисоочистительные заводы, газеты, современные учебные заведения. Страна преображалась на глазах, становясь частью мирового сообщества и занимая прочное место в международном разделении труда.
А что касается европейских песенных традиций во Вьетнаме, то это глубоко индивидуальное по своей культурологической конфигурации явление. Это вполне европейская песня, выполненная при совместном участии вьетнамских и европейских музыкальных инструментов с богатым визуальным оформлением исполнителей и сцены в национальном стиле и обязательно на вьетнамском языке. Оно национальное по происхождению, языку и оформлению эстрадного номера. А без такого антуража, в гастрольном варианте, вьетнамские песни подавно совершенно комплементарны европейскому слушателю, который даже и не воспринимает современную вьетнамскую песню в европейском музыкальном жанре как инокультурное явление. Послушайте, например, по третьей ссылке вьетнамское по происхождению «Осеннее танго» в исполнении Ле Куен во время гастролей в Австралию в 2015 г. Оно абсолютно интернационально по музыкальной форме и сценической подаче.

С.Г. – Я думаю, что многих любителей музыки может смущать сам вьетнамский язык, который, как многие другие языки этого региона может с непривычки восприниматься как некомфортный, даже в какой-то степени мяукающий. Расскажите немного о языке, а котором поёт героиня наших передач Ле Куен.

А.В. – В психологии есть эффект первого впечатления. Россияне, вьетнамскую речь впервые в жизни услышали на городском рынке из уст вьетнамских торговцев всяким барахлом. Я думаю, что не знакомому с русским языком иностранцу, услышавшему разговор двух русских грузчиков на производстве, или спич брызгающего бешеной слюной с телеэкрана Владимира Соловьёва русский язык покажется омерзительным. А если он впервые познакомится с языком, например, через песни Валерия Ободзинского или Марии Пахоменко, то впечатление будет противоположное. Поэтому призываю отбросить первое впечатление и слушать Ле Куен, у которой исключительно чёткая артикуляция слов в тексте песен и классический ханойский диалект, являющийся официальной нормой вьетнамской устной речи.
А так называемый «эффект мяукания», смущающий слабо-толерантного и склонного высмеивать любую инакость носителя пудовых скреп мракобесия, объясняется особенностью языков аусторазийской семьи, которые являются родными более, чем для 100 млн. чел. Кстати, их носителям русская и другая славянская речь кажутся монотонными и плоскими. Каждое слово имеет однообразное ударение. Послушайте сами: «Папа у Васи силён в математике. Учится папа за Васю весь год», или «Товарищи учёные! Кончайте ваши опыты!». Ну ей богу, такое впечатление, как будто колёса трамвая по рельсам стучат! В чешском языке и того больше: в любом слове ударение на первом слоге.
Вьетнамский язык имеет развитую тональную систему, при которой характер тона, которым артикулирован гласный звук, а также долгота гласного при произношении, играют смыслоразличительную роль.  В ханойском диалекте вьетнамского языка шесть вокальных тонов. И от того, как сказано слово, зависит его смысл. Поясню на примере слова из трёх букв. Нет, не того, какое неприлично говорить на публике, а из букв “B”, “A” и “О”. Это слово можно произнести шестью способами.
Ровный тон – мешок, сумка. Нисходящий тон – строгать. Восходящий – газета. Вопросительный – сказать. остро-вопросительный – тайфун. тяжёлый тон – храбрый.
А ещё смысл слова зависит от долготы гласного. Например, the с длинным концевым гласным означает – кислый, с коротким – холодный.
Различия в произношении не столь велики, и в беглой речи очень условны. Тем более, что у каждого человека индивидуальная манера говорения. Поэтому у всех вьетнамцев с детства формируется очень хороший музыкальный слух, при отсутствии которого просто невозможно понять чужую речь.
Резкая смена вокалей в соседних словах делает вьетнамский язык очень мелодичным. Хотя мяукающим я бы назвал китайский, в котором согласные звуки произносятся исключительно мягко и почти не артикулируются. Во вьетнамском, напротив, согласные звуки произносятся напряжённо и отчётливо, а в южном диалекте звук «з» замещается в различных позициях характерным для него «р» и «ж». Кстати, вокальный строй характерен для всех аустроазиатских языков, кроме кхмерского. Но в последнем сохраняется смыслоразличительная роль долгих и кратких гласных.
А вот для славянских языков вокализм не характерен. Правда и тут есть исключение – сербохорватский и отдельные диалекты словенского языка, которые имеют лексическую систему высоты и долготы тона. Современный сербохорватский язык различает повышающийся и понижающийся тон в словах с долгими и краткими гласными. Таким образом он имеет четыре смыслоразличительных вокальных акцента. Но это гораздо более простой уровень фонетического вокализма.

С.Г. – То есть, при разговоре на вьетнамском языке нужно не только за словами следить, но и за интонацией, да?

А.С. – За интонацией особенно, иначе можно попасть в очень конфузные ситуации. Расскажу об одной, свидетелем которой мне довелось быть. В июне 2016 г. в Волгограде проходили дни вьетнамской культуры. Гала-концерт проходил в местном оперном театре. Я едва нашёл свободное место. Кажется, пришли все вьетнамцы, которые находились в Волгограде –  практически полный зал. Ну и немного местного населения на галёрки подтянулось. Из Ханоя приехал крепкий боеспособный культурный десант, и в его составе был певец, имя которого в программе по-русски написали Мань Дык.
С этим Мань Дыком произошёл жуткий конфуз. Русская ведущая концерта очень празднично назвала его имя, и, разделив слова, словно опытный конферансье, намекающий на бо-о-ольшую интригу, картинно, нараспев, выдохнула: "М-а-ань" (точка) и затем "Дык!" с убедительно-солидным тяжёлым тоном, как будто пудовую гирю уронила!
Вьетнамская публика разразилась гомерическим хохотом! Не знающая её языка русская часть присутствующих причину этого громоподобного смеха не поняла, конечно. А я, со студенческих лет довольно хорошо знакомый с фокусами вьетнамского произношения, напрягся, и в моей голове возникло очень нехорошее подозрение...
Вернувшись домой, я решил его проверить. Полез в словарь. Да, так и есть! Сказанное нараспев прозвучало в остро-вопросительном тоне – "Мань", а "Дык" в тяжёлом тоне. В лучшем случае эти два слова в той тональности, к какой их произнесла ведущая, означают «сильный мужчина», но с определённым подтекстом - «злобный самец». А лет сто назад это словосочетание означало "умерший холостяком молодой мужчина". Вьетнамские студентки моём ряду с кресел буквально на пол сползли от хохота! А я уже дома хохотал так, что сначала сам на пол свалился, а потом уже и словарь мне с дивана на голову упал! А имя у певца вообще-то красивое: Мань (тяжёлый тон) Дык (восходящий тон). И означает оно «крепкая добродетель».

С.Г. – На этом, пожалуй, закончим, наш увлекательный экскурс в фонетику. Но, по крайней мере, стало понятно, почему вьетнамские песни звучат так необычно.

А.С. – Я бы сказал, гипнотически завораживающе звучат. Причём ведь, в песне есть своя логика музыкального ударения на те или иные слова текста. И безошибочно предать вокализм вьетнамской устной речи под музыку может только настоящий мастер песенного жанра. У Ле Куен это получается филигранно. По её песням можно произношение тренировать! Это можно увидеть в песне «Судьба», которую певица исполняет с филигранным мастерством. Посмотрите по третьей ссылке как Ле Куен спела эту легендарную песню на гастролях в Хьюстоне в 2019 году.
Это очень своеобразное меланхоличное болеро, приближающееся по своей концепции к иберийскому фадо, японской энке и русскому трагическому романсу. Оно повествует о любви деревенской девушки, которой пришло время выходить замуж и покидать родной дом. Название песни - это не просто слово «Судьба». Это важное культурологическое понятие во вьетнамской культуре, описывающее потенциал человеческого предназначения, возможности и удачи в выполнении своей миссии на этом свете, близкое к понятию кармы в буддизме. Это очень старая песня. Её написал Зуй Туен, о котором я, к сожалению, ничего не могу сказать. Песня исполняется уже лет семьдесят или больше. Она берёт за сердце своей ненавязчивой, но неотвратимо проникновенной мелодией, символизирующей рок, карму, судьбу, предназначение вьетнамской женщины, обречённой в традиционном восточном обществе на короткую молодость, изнурительный труд и рождение многочисленных детей, которых она была обязана отдавать в жертву молоху нескончаемо долгих Индокитайских войн. Её пели и слушали в обеих частях разделённого Вьетнама.
 
С.Г. – Правы те, кто говорит, что песня – это душа народа! В ней отражаются все испытания и невзгоды, повседневные радости и победы. А душу народа формирует его история. И возникновению современной вьетнамской эстрады, в значительной степени принявшей европейско-американский облик, но остающейся глубоко национальной по содержанию, конечно же, предшествовали определённые исторические события. Почему всё-таки, как Вы сказали в первой части лекции, она сформировалась в Южном Вьетнаме, а не в Северном?

А.С. – Дело в том, что искусство в условиях несвободы развивается плохо, подобно тому, как большой баобаб не может вырасти в маленьком цветочном горшке. А Южный Вьетнам, при всех издержках, свойственных его военно-политическому режиму, был гораздо более свободным, нежели коммунистическая ДРВ, буржуазным государством.
Мы же не удивляемся, что легендарные «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Дип Пёпл» и «Пинк Флойд» появились на Западе! А в СССР появились только легендарные «Весёлые ребята», «Цветы» и «Лейся, песня!». Вот и здесь так же. То, что появлялось в шестидесятые-семидесятые годы в ДРВ, сейчас мало кому интересная музыкальная история. А то, что породила культурная среда европеизированного и американизированного Шайгона, оказалось основой живучего и перспективного направления современной вьетнамской эстрады. В середине 70-х гг. основная часть музыкальной интеллигенции с ужасом бежала от коммунистического режима и стала заметным фактором развития западной музыкальной среды. И уже оттуда в формате безыдейного порождения тлетворного Запада вестернизированная южновьетнамская эстрада просачивалась в Социалистическую Республику Вьетнам, возвращая её населения из мира лающих бравурных маршей в мир нормальной песни, в которых вместо обрыдшего обывателю патриотизма была живая человеческая душа.

С.Г. – Те, кто жил в СССР, помнят, что с телеэкранов всегда пели правильные песни «Ленин, партия, комсомол!», «Я гражданин Советского Союза», «Байкало-Амурская магистраль», «Главное, ребята, сердцем не стареть», а на магнитной ленте бобин домашних магнитофонов была записана совсем другая музыка. И чем закончилась борьба с буржуазной музыкой в нашей стране, мы тоже знаем. А как разрешился этот культурологический конфликт в сфере музыки в коммунистическом Вьетнаме после объединения страны в 1975 г.?

А.С. – Официальное отношение северо-вьетнамских чиновников от культуры к южновьетнамской эстраде было резко отрицательным. Считалось, что она несёт в себе черты буржуазного разложения и упадка, низкопоклонства перед Западом, а самих исполнителей северо-вьетнамская пропаганда клеймила как безыдейных и жадных до денег дельцов шоу-бизнеса, разлагающих публику «низкопробной» музыкой и обслуживавших прогнивший режим американского ставленника – президента Южного Вьетнама Нгуен Ван Тхиеу.
Но, несмотря на это, в первой пол. 70-х гг. максимальной творческой популярности достигли исполнители из столицы Южного Вьетнама г. Шайгона. Любимыми направлениями эстрадной песни там стали перепетые на вьетнамском языке французские и англо-американские хиты. Но одновременно с этим сформировалось удивительно своеобразное синкретическое национальное музыкальное направление няк мой – новая музыка. Оно вьетнамизировало европейские песенные стили, привнеся в них национальный колорит. В основе этого стиля лежат болеро, румба, баллады, рок, городские романсы и лёгкая попса. Няк мой - это не жанр, а именно концептуальное направление, соединяющее вьетнамские и европейские традиции в эстрадной песне. Оно сделало вьетнамскую эстраду популярной в западном мире, а западную эстраду понятой во Вьетнаме. Через синтез двух культур в эстрадном песнопении удалось заглушить в исстрадавшемся от войн народе ненависть к западному миру, который вёл во Вьетнаме цивилизационную войну с СССР и заразой мирового коммунизма, расползавшегося, благодаря Коминтерну, по странам третьего мира. Няк мой стал хорошим лекарством для общества, которое, восприняв западную цивилизацию как вариант социального мироустройства и взяв в качестве образца её экономические модели, строит успешную страну, ставшую одним из азиатских тигров второй волны.
Исполнители этого направления до конца прошлого века не приветствовались министерством культуры СРВ. Причиной такой культурной политики были исторические события недавнего времени: жесточайшая многолетняя гражданская война между севером и югом и характерное для последней четверти XX в. идеологическое противостояние с англо-американским и европейским миром как носителем чуждой идеологии, подрывающий идеи ортодоксального коммунизма, который исповедовала КПВ в годы, когда ею руководил Ле Зуан. Однако в итоге искусство победило идеологию. И это способствовало превращению Вьетнама из нищего барака на отшибе социалистического лагеря в современную динамично развивающуюся страну.

С.Г. – То есть, вы хотите сказать, что и без демократии и гласности в дальнем азиатском бараке социалистического лагеря социально-экономические вопросы решались более успешно, чем в главном бараке, который, в конце концов, развалился?

А.С. – Верхушка Коммунистической партии Вьетнама не совершила главной ошибки Михаила Горбачёва. Она не допустила торжества охлократии в стране, сохранила влияние в обществе и контроль над экономическими процессами. В 1986 г., когда в СССР началась погубившая страну горбачёвская перестройка, СРВ начала экономические преобразования по китайскому образцу. В стране были проведены успешные рыночные реформы при сохранении и дальнейшем укреплении роли Коммунистической партии Вьетнама и безусловном экономическом и политическом контроле государства над иностранным капиталом. Гласность не объявляли, социальный строй и политических деятелей коммунистического режима не хаяли, хотя в ДРВ случались и насильственная коллективизация, и политические репрессии, и критиков правящего режима за язык хватали безжалостно.
Духовным базисом вьетнамского общества стали осовремененный и вьетнамизированный марксизм, включивший в свою структуру конфуцианские традиции Китая, либертарианские традиции Великой французской буржуазной и американских антиколониальных революций, три принципа великого китайского государственника Сунь Ят Сена (национализм, народовластие, народное благосостояние), воззрения ряда традиционных дальневосточных философских школ. Всё это было систематизировано на основе исторически сложившихся национальных духовных ценностях и связано с именем великого сына вьетнамского народа Хо Ши Мина.
 Кроме всего прочего, экономическая либерализация привела в начале XXI в. к либерализации и коммерциализации эстрадного искусства, и южновьетнамские хиты стали как раз теми трамплинами, с которых Ле Куен покорила свои первые высоты на профессиональной эстраде. Впоследствии как в творчестве Ле Куен, так и других исполнителей прослеживается дальнейшее развитие эстрадного песенного жанра с национальной спецификой.

С.Г. – Спасибо, Анатолий Викторович! Сегодня сказано очень много интересного, над чем следует хорошо поразмыслить. И в заключении этой, не последней лекции о новой музыке Вьетнама какую песню из репертуара Ле Куен вы порекомендуете послушать?

А.С. – И послушать, и посмотреть. Лёгкую и позитивную, которую Ле Куен с неподражаемым оптимизмом спела полтора года назад на концерте под открытым небом в прекрасном курортном Далате в популярном у вьетнамцев и малоизвестном россиянам макрорегионе Центрального нагорья (Вунг Тэй Нгуен). Песня называется «Мирное небо». Всем взаимопонимания, мирного неба над головой и победы над тёмными силами зла! Открывайте пятую ссылку!
 
https://youtu.be/sldliw8qyps Альбом «Истинная мечта».
https://youtu.be/ieD7Pj83ldM Альбом «Всегда говори о любви».
https://youtu.be/t4PlR2X17BM Осеннее танго.
https://youtu.be/XY9T4keTM_Q Судьба.
https://youtu.be/xsir0hp-F5w Мирное небо.