Концерт

     Эта забавная история произошла в 63-м году.
     Да не в 1963-м, когда в Москву приезжал Фидель Кастро, а Индонезия напала на Малайзию. И не в 1863-м, когда в Японии родился Акутагава Рюноскэ, а во Франции умер Тургенев. А в самом что ни на есть 63-м. То есть получается две тысячи лет тому назад. Без каких-то копеек.
     И даже как-то с трудом верится, что в те тяжёлые времена, когда, заснув в театре, вы могли проснуться с отрубленной головой, а христиан обливали смолой, прибивали повыше и  жгли вместо факелов - могли быть какие-либо забавные истории. Но относительно забавные всё же случались.
     Как, например, эта.

     В то далёкое утро 8 августа 63-го года, или, как тогда высокопарно выражались, 23-го гекатомбеона 2-го года 210-й олимпиады, лишь только  лучи солнца заиграли  на кровлях, статуях и триумфальных арках Рима, этой столицы необъятной Римской империи, как в кварталах, лежащих по соседству с новым городским театром, послышались движенье, звуки команд и негромкие крики.
     Молодые люди гладиаторского вида вламывались в дома, бегом поднимались в верхние, четвёртый, пятый, а то и седьмой, этажи и принимались сгонять сонных жильцов в одну нестройную толпу, как это делают пастушьи собаки с овцами, и, постепенно спускаясь с этажа на этаж, устремляли её по лестницам вниз - и на улицу.
     Исключений не делалось ни для бедноты, ютившейся в каморках под самой крышей, ни для богачей с нижних этажей, занимавших апартаменты с внутренним двориком и фонтаном.
     Отстающих или роптавших били по выям, раменам и чреслам* пучками розог - фасциями.
     Впрочем, особого недовольства или возмущения римские граждане не выказывали, так как театральный сезон был в разгаре, и они уже стали привыкать к этой регулярной процедуре.
     Поддерживая под руки беременных и больных, неся на носилках немощных, толпы римлян двигались к театру, вливались в него через гостеприимно распахнутые двери и занимали места - не согласно купленным билетам, ибо мероприятие было бесплатным, но согласно своему положению - богатые и знатные опять внизу, на мраморных скамьях, полукругом обступивших пульпитум, или, по-современному говоря, сцену; победнее и попроще на скамьях деревянных, начинавшихся с пятнадцатого ряда, а женщины, рабы и охлос* на галёрке.
     Солнце встало над Римом, этим Вечным городом, как назвал его поэт Тибулл. Невидимые за высокой стеной, журчали фонтаны Суллы,  и воробьи уже  бранились и дрались в роскошных кронах пиний.
     Но - чу! - взревели трубы, в орхестру* на почётные места перед сценой гуськом проследовала группа сенаторов с довольно кислыми лицами, а преторианцы*, стукнув древками копий о пол, развернулись и, стуча калигами*, вышли из театра, крепко заперев его снаружи.
     Ещё рявкнули букцины*, лязгнули литавры*, брязгнули кимвалы*, и занавес, дрогнув - не распахнулся и не взвился, но, по  тогдашним театральным порядкам - исчез в щели в полу.
     Рыжебородый детина в артистической хламиде и золотых котурнах*, в вычурной позе стоящий на проскениуме*, ударил по струнам кифары* и гнусаво запел.
     Хотя слабый его голос не разносился дальше первых десяти рядов, пение носатого, с капризно оттопыренной губой, кифареда* вызвало такую бешеную эмоцию у всех без исключения слушателей, как будто перед ними выступал не кто иной как бог Дионис собственной персоной. Впрочем, Дионис, как известно, больше налегал не на кифару, а на авлос*, так что, скорее всего, это пел сам Аполлон, что, естественно, не могло не вызывать у простых смертных сильных чувств, исполненных священного трепета.
     Вдохновенный певец на скениуме довёл до конца арию из «Антигоны» /«Много на свете сил, но сильней человека нет»/, блаженно жмурясь как сытый кот, выслушал вопли и рукоплескания своих фанатов, раскланялся и снова ударил по струнам, затянув на этот раз популярные и всеми любимые куплеты «На гибель Трои».
     Публика неистовствовала. Самый видный из сенаторов вскочил в орхестре и, сорвав с себя лавровый венок, метнул на сцену. Затем простер руки к гнусавящему и фальшивящему кифареду, подкатил глаза и рухнул на мраморную скамью, как бы изнемогши от наслаждения. Две весталки* на балкончике рыдали в объятиях друг у друга.
     Рядовые слушатели  выражали восторг более непосредственно, но не менее бурно: одна из рожениц разродилась двойней, а какого-то старикашку всадника* поволокли на носилках ногами вперёд, что уже и тогда означало то же, что и сейчас. У выхода пара неприметных людей, похожих на либертинцев*, зачем-то кольнули мёртвое тело кинжалом и лишь после этого позволили вынести бренные останки жертвы искусства за порог.
     Другие неприметные люди в это же время шныряли меж рядов и клиньев-секторов, зорко наблюдая за любителями музыки. Время от времени они хватали уснувшего или просто пребывавшего в недостаточном экстазе слушателя под белы руки и уволакивали куда-то в подсобные помещения, причем этого несчастного больше никто и никогда не видел.
     Часов через шесть певец охрип и пошёл за кулису передохнуть, сменить мокрую от пота кифаредскую паллу* на сухую и заодно натянуть новые струны на кифару, ибо из четырнадцати на ней оставалось уже не более трёх струн.
     Во время короткого обеденного перерыва рабы обнесли  ряды театралов коробами с ломтями хлеба и амфорами с водой из фонтана.
     Убийцы с кинжалами куда-то пропали, видимо, тоже подкрепляя силы и среди зрителей, жующих, пьющих и украдкой справлявших нужду под скамьи, завелись тихие разговоры вроде этих:
     - О, Луллий! - слышалось в одном месте. - Если он попоёт ещё хотя бы пол-часа, я вскрою себе вены или перережу глотку!
     - Замолчи, Квинт Нумерий, несчастный ты человек! Тебя ждут дома дети! Подумай, какую будущность готовит им отец, малодушно хотящий умереть!
     Через два ряда трое говорили, сблизив стриженые римские головы:
     - Рыжий сегодня в ударе, Аид его забери! Теперь будет драть глотку до вечерней стражи!
     - Это точно. На прошлой неделе в театре Марцелла этот Поющий Геркулес разорялся до первой звезды и изорвал струны на двух кифарах, причём три старца и пятеро тяжелобольных померли, две беременные скинули, а один раб с галерки, старый греческий учитель музыки, сошёл с ума, полез на стену и бросился с неё прямиком на подставленные копья!
     - Господи боже, Юпитер Статор! Что  будет с нами?..
     В сенаторской ложе шли другие разговоры, но вряд ли хоть один из ораторов прошёл бы тест на детекторе лжи, который в те времена заменяли пытки:
     - Ио! Господа мои, сенаторы! Я, Марк Валерий Мессала Корвин, говорю вам: возликуйте и вострепещите! Истинно говорю вам, ибо такого божественного, другого слова не подберёшь, владения музыкальным инструментом и такого несравненного, чисто орфеевского, вокала, как у нашего дорогого принсепса Сената, великого консулярного трибуна, да что там - просто любимого всеми  императора Нерона*, Клавдия Цезаря Августа Германика, вы никогда не слышали и не услышите! Насладимся же  игрой великого артиста, пока это возможно! Не пропустим, даже по уважительной причине, ни одного из великолепных концертов в этом величественном храме искусства его имени! Ио! Триумф, господа!
     Остальные сенаторы пришибленно молчали, изредка, спохватившись, вворачивали словечко-другое:
     - Великолепно!.. Неописуемо!.. Пусть живёт и поёт вечно!.. Ио! Триумф!
     Весталки грызли хлеб у себя на балкончике и тараторили как сороки:
     - Ах! Как обожаю я нашего душку императора!
     - А я, - перебила подругу другая, - люблю нашего певунчика, нашего красунчика, нашего здоровячка императора Нерона в сто тысяч раз больше!
     Но тут взревели букцины музыкантов Пятого столичного легиона, разговоры прекратились, и занавес, суля  грядущие наслаждения, провалился в половую щель.



     *По выям, раменам и чреслам /старинн./ - по шеям, горбам и  задницам.

     *Охлос - древнеримский люмпен-пролетариат.

     *Орхестра - места для сенаторов в римском театре.

     *Преторианцы - гвардия римских цезарей.

     *Калиги - солдатская обувь, открытые полусапоги.

     *Букцины, литавры, кимвалы - музыкальные инструменты -медные трубы, барабаны и тарелки.
 
     *Котурны - высокие открытые сапоги на высокой подошве. Надевались актёрами трагедии, изображавшими богов.

     *Проскениум /просцениум, просцений, проскений/ - передняя, ближайшая к зрителям часть сцены.

     *Кифара - др.греч. струнный щипковый муз.инструмент.

     *Кифаред - музыкант, играющий  на кифаре и поющий под её аккомпанемент.

     *Авлос - др.греч. духовой муз. инструмент вроде двойной свирели.

     *Всадники - одно из привилегированных сословий в Древнем Риме.

     *Либертинцы /вольноотпущенники/ - отпущенные на волю или выкупившиеся рабы.

     *Палла - сценическая одежда кифареда, длинное платье, надеваемое поверх туники.

     *Весталки - жрицы богини очага Весты в Древнем Риме, пользовавшиеся большим уважением и почётом.


     *По свидетельству историка Светония, когда император Нерон давал музыкальные концерты, зрителям запрещалось выходить с них. Запрет был настолько строг, что беременным женщинам приходилось рожать прямо во время представления. Некоторые люди приходили в такое отчаяние от многочасового  прослушивания Нерона, что притворялись умершими, чтобы их тела вытащили с концерта. Выражавших неудовольствие могли убить, на этот раз по-настоящему.


         2023 г.