Сокровищница Бо

I

- Все, умерла! - громко и весело заявила Бо.

Девочки подняли головы. Бо тошнило, она потела, но спину держала прямо и ноги расставила широко, поэтому равновесие сохраняла. Девочки пахли вороньими перьями и пометом, подгнившей малиной и железом.

- Кто умерла? - спросила самая крупная из них, звавшаяся Иркой.
- Баба умерла, - Бо смотрела ей прямо в глаза и не моргала, повторяя внутри себя “я друг-я друг-я друг”. Нужно было убедить главную, тогда она даст сигнал остальным.

Девочки-вороны переглянулись и зашевелились. От них потянулись тени и шепотки, что означало первую маленькую победу Бо - она их зачаровала.

- Ну жалко ее, - протянула, поерзав, Ирка. Она уже было собралась отвернуться, как Бо сделала к ней  уверенный шаг. Большая ворона застыла в недоумении, а вместе с ней и остальные, ожидая сигнала, что делать дальше.

- Хорошо, что секрет она успела шепнуть мне перед этим, - доверительно тихо проговорила Бо, чуть наклоняясь, - а то бы так никто и не узнал…
- Чего не узнал? - настороженно уточнила Ирка.
- Ну про сундучок с ее драгоценностями…

Бо вернулась в исходную позицию, как репетировала, подняла подбородок и заглянула в глаза каждой, чтобы до них дошел смысл ее слов. Девочки заволновались.

- Врешь ты все, - каркнула Ирка.
- Может вру, а может и нет, - равнодушно пожала плечами Бо и снова взглянула ей в глаза, - только карта есть, где она его закопала. И карта эта - ну чисто наш двор, потому что до того как я родилась баба тут жила. А там, ну время такое было, что надо было все прятать, чтобы не отобрали, вот она и закопала мне наследство.
- А ну принеси посмотреть, - не вытерпела тощая девочка с злыми жадными глазенками. Имени ее Бо не знала, как впрочем и других из Иркиной свиты.
- Надо чтобы родители папку с документами привезли из бабиного дома. А то я ее на похоронах не успела вытащить, - деловито проговорила Бо.
- И когда они ее привезут? - уточнила Ирка, грозно зыркнув на доходягу-выскочку.
- На следующей неделе поедем мама говорила. Они сами хотели, но я напрошусь помочь и вытащу карту. Там надо только рассмотреть все как следует, самой мне не разобраться, почерк непонятный, - Бо зачастила, заволновалась и резко замолчала, чтобы все не испортить.
- Ладно, - судя по тону, Ирка что-то себе поняла и приняла какое-то решение, - поможем тебе разобраться. Но тогда делим на всех.
- Конечно, на всех, - закивала Бо, - так будет честно и справедливо. Я пошла тогда пока, мне там надо что-то. В общем, пока. Круто, что вы в деле!

Бо сияла. Она окинула стайку финальным торжествующим взглядом, развернулась и направилась в сторону дома. Сердце громыхало громом, в ушах шумело штормом, по лицу ползла змея-улыбка, и Бо едва сдерживалась, чтобы не поскакать. У подъезда она размашисто открыла дверь, чтобы инерция развернула ее естественным образом как бы ненароком в сторону площадки с девочками. Они смотрели в ее сторону и про что-то между собой переговаривались на вороньем. Бо помахала им рукой, торопливо отвернулась, чтобы не увидеть, если они не махали в ответ, и скрылась в сырой темноте плесневеющего подъезда.

- И чо ты думаешь, там чо-то есть? - насупленно каркнула тощая девочка Ирке.
- Бабка вроде в этой дуре души не чаяла, а сыночка с женкой ее с квартиры спихнули. Может и правда что-то оставила внучке, - Ирка поерзала задом на лавке как на насесте, - пусть делится с подружками, чо уж.

II

Бо ковыряла обгрызенным ногтем меловую побелку стены и остывала, прижимаясь всем телом к холодному равнодушию камня. Улицу выжигал неожиданно жаркий июнь, а еще она потратила очень много сил на то, чтобы зачаровать девочек. Подняться до квартиры Бо пока что не могла, но внутри нее ликование переливалось золотинками и радугой. Ей удалось!

В прошлый раз подружиться с девочками не вышло. Они также сидели кружком на площадке, склонив головы над мерцающим экраном, и хихикали. Бо было так любопытно, что она забыла про стратегию и просто подошла. Завидев ее воронья стайка перемигнулась, и самая большая - которую все звали Иркой - поманила Бо пальцем. Когда Бо оказалась в кругу девочек, голова поплыла, ноги размякли, а руки обвисли плетьми. Ее обступили со всех сторон, а их предводительница почти ворковала, предлагая посмотреть в волшебный мерцающий экран. Бо была в стае и в восторге! Она была частью чего-то живого и общего. Вороний запах душил до тошноты, но кого бы это заботило. Может быть когда-то можно было бы тоже стать вороной, и это был бы и ее запах, кто знает. Окончательно разомлев, Бо заглянула в экран. Она окаменела от ужаса.

Что-то скользкое, липкое, чавкающее переплеталась человеческими отростками и издавало мерзкие стонущие звуки. То ли люди, то ли слизни хлюпали, шлепали, слизывали и кряхтели. Небо стало не видно из-за сомкнувшихся над Бо голов, хихикающих и шепчущих: “ну штаа, тебе нравитсссааа? Хочешшшь также? Скажшиииии…” Она перестала дышать. Бо чуяла - ее вырвет, ей не вырваться, зато это слюнявое и сиплое сейчас кинется из сдерживающего экрана, облепит, облапит, опорочит, осквернит…
- Ингеборга! А ну, марш домой, - разудалый родной голос отца прорезал воздух, и все вокруг Бо снова стало четким. Она очнулась и со всех ног, расталкивая каркающих девочек, припустилась к подъезду, где он ждал ее с едва покачивающимся, виновато позвякивающим пакетом. Вдогонку ей неслись заливистый хохот, пыль и железный запах презрения.

III
 
Дома Бо заперлась в ванной. Отдышавшись, вспомнила, что так делать нельзя и открыла задвижку. Отмывая руки от позора и остывая под холодными струями воды, она ругала себя внутри на чем свет стоит. Девочки хихикали, а значит то, что так напугало Бо, было смешным, а не ужасным. Воспоминание было в пыли, поэтому ей сложно было понять, чего она и в правду испугалось. Бо заулыбалась и даже подхихикнула. Решение было принято: она во что бы то ни стало подружится с этими девочками.

Из кухни слышался шум. Бо никак не могла прошмыгнуть мимо, чтобы спрятаться от него на балконе, поэтому пришлось выйти и взглянуть. Мама кричала на папу, папа огрызался на маму. Воздух дребезжал, пах подгоревшим луком и рыбьими головами. Бо закрыла ушки руками, как учила бабушка.

Когда Бо была маленькая, бабушка сама закрывала ей ушки. Ладони у нее были сухие и теплые, пахли воском, ладаном и мукой. Мир вокруг становился черно-белым, а в голове у Бо начинали играть на пианино быструю веселую мелодию. В таких фильмах, - говорила бабушка, - дерутся и умирают не по настоящему. За это она их и любила. Однажды Бо вернулась из школы в конце весны, а бабушки в квартире не оказалось. Она стала жить в домике, куда Бо с тех пор возили каждый год в начале лета на двух автобусах по бескрайним полям. Потом бабушка умерла.

Бо крепко прижимала ладошки к ушкам и глядела на родителей. Ей очень хотелось, чтобы это кино уже скорее закончилось и можно было бы попасть в кухню поковыряться в банке с вареньем. Желание обволакивало, щекотно заполняя до самой макушки, пока Бо не осенило. Она набрала в легкие побольше воздуха и кухня наполнилась стонущими слизневыми звуками, так насмешившими девочек со двора. Идея была простой - родители тоже посмеются и забудут, что ругались. Расчет оправдался не так, как думала Бо.

Они оба резко обернулись. Глаза округлились, из полуоткрытых ртов все еще сочился запах грязных тряпок и масляных пятен на клеенке. Мама очнулась первой, кинулась к Бо ястребицей, вонзила острые коготки в плечо и начала трясти:

- Прекрати! Прекрати сейчас же! Что это? Где ты это слышала?
- Не ори на дочь, - орал очухавшийся отец. Он тоже начал приближаться, медленно и страшно, с грохотом, как цунами или горный обвал. Бо вжала в себя все, что можно - голову в шею, шею в плечи, в плечи руки, внутрь живот. На подгибающихся коленях она начала опускаться на пол, но цепкая лапка матери не давала ей собраться в спасительный комок.
- Инга! Говори сейчас же, где ты это слышала!
- Не называй ее так, ей не нравится!
- Запахни, а? Вот в самом деле, ты вообще отлетевший? Ты что не слышал?
- Да слышал я, хватит ее трясти, она же вон сейчас упадет!

Бо вообще перестала что-либо понимать и заплакала. Рыдала она сочно, с воем, громко, так, чтобы слышно было на лестничной клетке. С мамой это всегда срабатывало, она больше всего не любила, когда приходили соседи спрашивать, все ли у них хорошо. Хватка разжалась, Бо полетела куда-то, где ее подхватили руки отца. Потом мир запульсировал и заморгал, а Бо в этом всем совсем запуталась. Вспышка: папа сидит в кресле, чуть покачиваясь. Вспышка: мама носится по комнате, сметая все на своем пути. Вспышка: весь мир перевернут горизонтально, лицо папы тоже, он спрашивает, Бо говорит, размазывая сопли по подушке. Вспышка: папа кричит - я этим паршивкам головы поотрываю! Вспышка: мама перед Бо на коленях в слезах зло шепчет - никогда, слышишь меня?! Никогда! Дальше - тьма.

Бо очнулась от резкого запаха вонючей сигареты. Мама сидела в кресле, смотрела перед собой и курила. Она не повернула головы, когда Бо поднялась и на полусогнутых в полутьме поплелась к открытой балконной двери. Балкон выходил во двор и оттуда слышался злой, встревоженный голос папы. Ее затошнило. Она поняла. Чтобы окончательно убедиться, Бо на карачках проползла на балкон и подтянулась, выглядывая так, чтобы остаться незамеченной. От увиденного из ее груди вырвался бессильный хриплый стон. Папа стоял на площадке рядом девочками и кричал, что есть мочь. Они каркали и хохлились в ответ. Из других балконов начали высовываться люди. Над домом повисла жирная жадная лярва, питавшаяся ненавистью. Бо опустилась на колени и поползла с балкона вглубь комнаты. Мимо мамы, которая даже не посмотрела в ее сторону, мимо кухни, где застыл запах подгоревшего лука, рыбьих голов и трагической ошибки Бо. В ванной комнате она залезла в чугунную купель и прижалась щекой к шершавой поверхности с запахом извести и мыла.

IV

С того дня девочки-вороны не подпускали к себе Бо. Стоило ей оказаться поблизости, они щетинились, хохлились и каркали наперебой, кто кого перекричит. Бо исчезала, но только лишь для того, чтобы появиться вновь на другой день. Она наворачивала круги, то отдаляясь, то приближаясь, с равнодушным видом ковыряла палкой землю, гнала приблудившуюся ко двору Найду так, чтобы она лениво трусила мимо площадки. Когда стало получаться подходить совсем близко, Бо перешла к новой тактике. Она оставляла на площадке нарисованные от руки открытки с многозначительными цитатами о дружбе, как будто случайно забывала стекляшки и бусинки, сложенные в красивые кучки и приносила девочкам собранные за домом груши. Но они швыряли в нее огрызками и все равно прогоняли Бо от себя. Лето вступило в свои права, девочки торчали на площадке день напролет, а Бо тосковала, подглядывая за ними с балкона.

Раньше она проводила лето у бабы и не было у нее таких забот. Та жила в удивительном доме с выбеленными кривыми стенами, в окружении цветов, кустов и деревьев. Там жирные осы слетались к жестяной миске с собранными ягодами, из уличного крана весело капала вода, а бестолковый пес носился по двору и орал дурниной про свои какие-то собачьи дела. Бо собирала жучков в баночку, подносила бабе то тяпку, то лейку, висела русалкой на ветвях фруктовых деревьев и объедалась всем, что росло и зрело. Дни поедала ночь, баба зажигала свечки у портрета темноликой женщины в углу, чтобы прогнать от порога упырей да кикимор, а Бо сладко засыпала в выбеленной накрахмаленной кровати с запахом мыла.

Все изменилось в начале этого лета. В один день внезапно грубо и быстро родители подхватили Бо и помчались на автовокзал, не дав ей собрать свои игрушки. Ехали молча, даже не одергивая Бо, которая всю дорогу конючила от того, что друг и собачка Ластик проведет целое лето один. В доме бабы было много чужих, которые суетились, что-то носили, стряпали и постанывали. Среди незнакомцев Бо бабу не находила, а когда спросила про нее маму, та шикнула и сказала: “Скоро пойдем к ней, сиди смирно”.

Вскоре и правда пошли. Бо подскакивала и лепетала, прикрываясь огромным лопухом как зонтиком от солнца. Остальные шли молча и были очень скучными. Впереди показались березы, среди них Бо увидела мужчин и папу. Она бросилась со всех ног и врезалась в него смешная и радостная. Папа едва взглянул на нее, взял за руку и подвел к матери, а сам подошел к большой деревянной коробке, где лежала восковая кукла с лицом бабы. Стало очень тихо. Бо слышала жужжание шмеля, шелест березовых листьев и шепотки у себя за спиной. Пахло тоской и воском. К коробке подошел папа и поцеловал куклу в лоб. За ним следом подошла одна из бабушек и проделала то же самое. Люди задвигались и захлюпали носами, к коробке образовалась целая очередь. Бо сама не заметила, как стала частью этой скорбной змеи. Мама крепко держала ее за руку, коробка неумолимо приближалась, ноги становились тяжелыми. Бо поравнялась с коробкой и осмотрелась. Все смотрели на нее и снова как будто стало очень тихо.

- Иди попрощайся с бабушкой, - прошипела мама.
- Я не буду.
- Да что ты за человек такой, как тебе не стыдно!
- Не хочу, мамочка, - Бо жалобно заглянула в глаза матери.
- Не надо заставлять, если не хочет, - произнесла из толпы какая-то бабушка.

В маминых глазах Бо увидела то жуткое, что всегда заставляло все внутри нее булькать и проваливаться в черную дыру. В висках стучало, внутри кричало и было только одно мгновение, чтобы все закончить здесь и сейчас. Бо со всей силы дернула руку, которую цепко сжимала мама. На коже остались красные полоски ее когтей, но ноги уже несли Бо, едва касаясь земли. Ей вслед что-то кричали, но она не разбирала, задыхаясь от восторга. Мимо берез, по дороге, мимо гаражей и сараев, мимо домов и огородов, туда, вглубь посадки, где царствовали лопухи. Это было их тайное место, и баба ждала ее там. Бо кинулась к ней, упала на колени, вцепилась в юбку и тараторила про все-все-все. Про куклу, про чужих бабушек, про то как сидели на кровати в уличной одежде, чего баба никогда не позволяла. Баба гладила Бо по голове, улыбалась ясно, и что-то ворковала. Прошло много времени и ночь уже разинула пасть, чтобы съесть вкусное сливочное солнце. Баба пригладила волосы Бо, поцеловала в лоб и строго настрого наказала никому про то, что она прячется тут, не рассказывать. Бо поклялась жизнью.

С тех пор баба появлялась то тут, то там. Когда родители громко кричали, она заглядывала в окно с улицы и подмигивала Бо, напоминая, что нужно закрыть ушки. Ночью, когда была гроза и все снаружи громыхало, грозя обвалиться, баба пробиралась в постель к Бо и крепко обнимала ее, чтобы та ничего не боялась и скорее засыпала. А когда Бо совсем затосковала и отчаялась стать вороненком, баба шепнула ей на ухо, как быть и чего делать. Нужно всего-то было с девочками поиграть. Тогда они поймут, какая Бо веселая и выдумщица, и сами захотят с ней дружить.

V

Всю следующую неделю Бо была ужасно занята. По утрам после завтрака она выстраивала форт из стопки книг о картах, пиратах и сокровищах, выданных ей соседкой Ксенией Ивановной. В них она пропадала до тех пор, пока не щелкал замок входной двери, сообщая, что папа пришел на обед. Бо взахлеб рассказывала истории, которые успела прочитать, папа хмыкал в усы, наливал суп и снова уходил. Бо убирала книги, доставала краски, линейки и карандаши. Постепенно коробка из-под обуви с бусинками, камешками, стекляшками и ракушками, которые Бо собирала, перебирала и отбирала несколько лет подряд, превращалась в деревянный сундук с железными креплениями и навесным замком. А простая схема двора с каждым днем становилась все больше похожей на древнюю карту. Ближе к вечеру приходила мама, которой было неинтересно про карты и сокровища, и Бо выходила во двор во двор. Дела с новыми подружками шли лучше некуда. Они разрешали подойти, расспрашивали про бабины сокровища и не прогоняли после. Бо жадно ловила каждое слово про пацанов из соседнего двора, бегала с поручениями в магазин за газировкой и жвачками, а однажды ей даже накрасили ногти. Она была совершенно счастлива.

К концу недели Бо закапала коробку за гаражами, отметив место на карте жирным красным крестом. Карта была готова. Бо замочила ее в чайной воде, чтобы придать состаренный вид. Надписи слегка поплыли, но это только улучшило всю композицию. Бо не могла отвести глаз от поделки и предвкушала восторг подружек. Ночью она засыпала с картой под подушкой и видела сны, полные пиратов и приключений.

Назначенный день был желтым и солнечным. Улица пахла мокрым асфальтом, озоном и свежим ветром странствий. Бо вышла из дома с картой под мышкой и направилась прямо к девочкам, сияя как лучшие стекляшки из ее коллекции. Вороны заволновались и нетерпеливо задвигались. Их запах прорезал свежесть утра, и Бо почувствовала в знакомом аккорде нотки слюны и желчи.

- Принесла? - за спиной Ирки как головы гидры двигались остальные.
- Ну! - деловито и по-взрослому коротко ответила Бо и протянула карту.

Ирка развернула карту. Ее глаза шарили по бумаге, а ноздри раздувались. Гидро-головы шептались, переглядывались и похихикивали. Большая ворона подняла тяжелый взгляд на Бо.

- Ты что это удумала, тварь?
- Чегоо? - голова Бо предательски дернулась.
- Это что за хрень? Ты это сама что ли?
- Красиво, правда? - тихо сказала Бо, опуская глаза.
- Вот дура! - сзади кто-то мерзенько прыснул.

Сказано это было про Бо, но Ирка приняла на свой счет. Это она решила, что придурошная не врет и приказала остальным нянькаться с нею. Хлопковое облачко набежало на солнце и все вокруг слегка потеряло в цвете. Ирка стала пахнуть дегтем и кровью.

- Ну держись, дебилка, - лениво сказала она, комкая бумагу.

VI

Ксения Ивановна неторопливо возвращалась с прогулки, когда почуяла что-то неладное. То ли погода, то ли давление, но все живое как будто противилось какому-то злу, вырвавшемуся на поверхность. Свернув за дом, она тут же увидела это зло во всей красе. В закутке за гаражами, под деревом, вдали от чужих глаз зло клокотали местные девочки, воронами сгрудившись над скулящей подвывающей Бо.

- Вы что творите, чертовки, а ну отойдите от нее! - закричала она не своим срывающимся голосом. Вышло все равно тихо, а внезапный порыв ветра еще предательски унес слова куда-то в сторону.

Ксения Ивановна торопилась, насколько позволяли ноги, но приближалась она медленно. А дородные дочки заводских рабочих, получивших в их доме казенные метры, плевали, пинали и кричали. Одна из них - то ли Валька, то ли Светка - заметила старуху и каркнула. Остальные кинулись в рассыпную, гогоча и повизгивая.

Бо лежала на земле и смотрела в небо, раскинув руки и выгнув саднящее тело. Было немножко больно и очень уж досадно. Девочки даже не стали выкапывать коробку, просто порвали карту и заставили Бо ее съесть. Может оно и к лучшему, ведь теперь сокровища им не достанутся без карты их не найти, а место знает только Бо, но им уж точно не расскажет. Над ней склонилось озабоченное лицо соседки. Она помогла Бо сесть, осмотрела ее со всех сторон, нежно прикасаясь к саднящей коже.

- У тебя что-то болит?
- У меня болит душа, Ксенивановна.

Женщина обняла Бо, прижала к груди. Бо утонула в запахе мыльной пены, сладких цветов и чая. От Ксении Ивановны всегда удивительно пахло, она была добрая и часто обнимала Бо, когда никто не видит. На душе стало полегче.

- Ксенивановна.
- Да, моя хорошая.
- Хотите покажу вам, где спрятаны сокровища?

2024