Личность как диалог

(статья не моя, взята с христианского сайта)
-----------------------------------------------------------

Человек не может быть самодостаточным, это означало бы, что его нет.
Духовной жизни нет, когда человек один, ибо он создан нЕ для одиночества – он создан для общения, для диалога.

Удивительная и таинственная способность человека быть собеседником Богу укоренена во внутренней жизни Святой Троицы. Из внутренней жизни единства Троицы рождается мысль о человеке, как способном быть собеседником Богу.

Бытие  – это пребывание внутри разговора, внутри общения.
Есть нужда человека в Боге, и есть нужда Бога в человеке. Бог имеет в себе жизнь. Он есть общение, общение в Любви.
И человек создан для общения с Богом.
На Кресте Иисус Христос говорит: «Жажду!» Чего Он жаждет? Он жаждет человеческой любви и общения с человеком.

Так важно это понять, поверить в это реально,  чтобы мы вошли в молитвенное общение с Ним, в поток этой жажды.
Бог вложил в человека жажду духа, жажду по Себе.

Вся жизнь человека – в том, чтобы постоянно общаться с Богом. «Моя жизнь – в том, чтобы слушать, Его – в том, чтобы говорить», – писал один святой.
Любовь – это общение, и Господь хочет всегда быть с человеком, общаться с ним.
Диалог, который начался «в начале», должен длиться вечно, потому что Бог сотворил нас для вечной жизни.
Поэтому в каждом из нас имеется неистребимое желание жить всегда.

Личность, если её понимать как диалог, является  изначально данным, метафизическим зерном.
Но это только начаток личности, она должна пройти путь становления.
Когда Господь говорит: сотворим человека по образу Нашему (и) по подобию Нашему (Быт;1:26), эти слова содержат в себе направление, указание на то, что становление личности, человеческого духа будет происходить постепенно посредством диалога с Богом.

Образ внутри человека – как бы возможность диалога, а подобие – уподобление.
«Я» не есть еще личность. «Я» должно стать личностью. Общение между «я» и «ты» и «мы» помогает «я» стать личностью.
Личность укрепляется в общении, в выходе из себя в другого.

Одиночество человека преодолевается потому, что есть Бог.
В Боге человек обретает полноту и осмысленность своей жизни.
Человеку очень трудно беседовать с Богом. Партнёры диалога не равны. Господь говорит: Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои (Ис;55:8), то есть никогда человеческое «я» не может с Господом говорить как с равным.

Диалог может состояться тогда, когда независимое Существо, то есть «Я» Бога обращается к человеку как к «ты». Человек не может начать разговор с Богом, если Бог не создаст благоприятные условия для этого диалога.

Сам факт воплощения Сына Божия – это уже есть  шаг Господа к тому, чтобы развить диалог с человеком. «Я» Бога как бы уменьшается, ограничивает Себя, то есть становится досягаемым полю зрения человека. Истинный диалог становится возможным только тогда, когда более сильный становится в равное положение с более слабым.

У Бога нет трудностей заставить человека делать то, что Ему угодно.
Но почему же Господь этого не делает? Потому что Он сотворил человека свободным, для жизни вдвоём в этой свободе.
Принудить Бога к диалогу невозможно. Так же невозможно принудить человека к диалогу. Это будет уже допрос. Для того, чтобы диалог был полноценным, необходимы свобода, внимание и любовь.

Господь говорит с Адамом. Адам знает Бога, он живёт этим диалогом. Ему дана для жизни и пища, но основная суть жизни Адама – это разговор с Творцом.
Когда человек преодолевает свою самость, он достигает такого предела, что становится другом Бога.

Человеческий диалог с Богом иногда очень драматичен, трагичен.
Со стороны Бога препятствий к диалогу нет. Причина препятствий – в человеке.
Когда мы говорим Богу «Ты», то понимаем, что Он Личность. Если для меня Бог не живой, не реальный, а какое-то представление о Нём, то я беседую со своей выдумкой, которая приняла облик Бога.

Это попытка замены Бога. Получается диалог с самим собой.  Но человек не может молиться самому себе и разговаривать с самим собой: он не источник жизни.
Когда человек доходит до предельного самообожения, он попадает в прямую связь с бесовским миром.
Если человек принимает такую установку: я есть единственное начало,--- тогда, естественно, он не может принять Бога и Христа.

Не может устроить человека и тот диалог, который ведут с ним современные средства массовой информации. Это информация в никуда, то есть ни к кому лично не обращена.
Мой знакомый говорил: я не люблю слушать радио, смотреть телевизор, читать газеты, --
потому что я чувствую, что там, за исключением некоторых передач и статей, со мной никто не разговаривает, всё говорится не ко мне, то есть этой информации безразлично, что я думаю, как себя чувствую, чего я хочу.
Мне дают информацию, которая заседает в памяти или даже глубже – в сфере подсознания,
и тем самым они хотят изменить русло моей жизни. Ко мне относятся не как к личности, то есть не спрашивают разрешения, согласия, хочу ли я это знать. Я могу выключить радио или телевизор, но сам поток информации, который идёт, отнюдь не способствует диалогу между людьми.

Если в жизни нет присутствия Логоса, смысла, то жизнь превращается в бессмысленное столкновение немых масс. Все что-то кричат, и никто ничего не слышит, не слушает, все хотят перекричать друг друга, а смысла от этого – никакого.
Вся новая европейская культура являет драму этого псевдодиалога, этого раскола личности, которая уже не умеет находиться в диалоге, выпадает из него и потому мучается.

Препятствия со стороны Бога начинаются тогда, когда человек говорит с Богом в приказной форме, начинает командовать, настаивать, то есть ведёт себя как язычник: он идола о чём-то попросил, тот не выполнил – за это его срубают, сжигают, рассчитываются с ним.

Когда такое языческое отношение начинает действовать в молитве, то есть мы от Бога чего-то требуем, сразу появляются препятствия со стороны Бога, потому что Бог не раб наших страстей. Бог не может изменить Своей природе. Он не даст Собой манипулировать.
Человек может капризничать до упаду, и очень часто эти людские капризы заканчиваются трагически. Но Бог остается Богом.

Если человек обоготворяет себя, ставит самого себя на место Бога, то ему не с кем вступить в молитвенный диалог. Его человеческий логос торжествует, но он оказывается в пустоте.
Можно ли выйти из диалога с самим собой? Или это тупик?
Начало восстановления личности – вступление в диалог со Священным Писанием -- со Словом Божьим. Когда мы читаем Священное Писание, то с нами говорит Сам Господь. Если мы принимаем Слово жизни, то оно созидает нас, формирует нашу личность.

В Ветхом Завете больше всего диалогов с Господом у Авраама.
Чтобы человек вступил в разговор с Богом, он должен стать «простым».
В Библии об Аврааме сказано: «человек простой». Простой – не значит глупый, а – целостный.

Диалогу с Богом предшествует вера человека, акт веры, в котором человек выходит за границы собственных знаний.
Если диалог истинный, он всегда совершается в духе веры.
Дух веры – это самая суть, кровь диалога, потому что диалог в высшем смысле не может проходить в духе знания.
Знание всегда предполагает как бы объективистскую установку, объективное наблюдение и корректировку своего поведения.

Господь Иисус Христос приходит в этот мир в духе веры, то есть Господь так любит мир, что доверяет этому миру, приносит в Дар
Сына Своего Единородного, чтобы стало возможным возобновить утерянный диалог.
Иисус Христос призывает нас к вере, просит не терять её, потому что в духе веры есть жизнь, есть возможность обретать всё новый и новый опыт, новое общение, новое измерение своей жизни.

То слышание, к которому мы призваны, совершается в сердце. Господь выбирает для этого наше сердце. В нём Он являет Свое присутствие и Свою Любовь. Только в сердце Слово может стать плотью и преобразить человека.

Нам всем дана возможность погрузиться в глубины нашего сердца, в глубину молчания и обрести Божественное безмолвие.
КАк мы слушаем, и чтО мы слушаем?
Часто мы охотнее слушаем слова лукавого, нежели слова жизни. Поэтому нам нужно очищать свой слух, учиться различению духов, о приходящей мысли спрашивать себя – от Бога ли она, от плоти, или от бесов.

Мысль, идущая от ума, почти не затрагивает наше сердце, она уходит и приходит, уступая место другой.
Христианину необходимо каждый день поддерживать в себе состояние открытости к присутствию Господа. Уходить с поверхности жизни, где мы подвергаемся постоянно разным прельщениям, в глубину её – вот то постоянное усилие, которое мы должны совершать. Нужно возвращаться в своё сердце, в то место, где пребывает Бог и где Он нас ждёт.

Когда мы находимся в присутствии Отца, предстоим перед Ним, можно ничего не говорить, только погрузиться в молчание, и в нём может прозвучать Его Слово.
Господь избрал в храме нашего тела место, чтобы говорить к нам и являть Свое присутствие. Он говорит нашему сердцу.
Человек создан для общения с Богом, для жизни вдвоём с Ним.
Диалог, который начался «в начале», должен длиться вечно, ибо сам диалог вечен.

Слова: сотворим человека по образу Нашему (и) по подобию Нашему (Быт;1:26) подразумевают, что Бог есть общение, общение в любви.
Вторая ипостась Святой Троицы называется Логосом, по-гречески – Слово, от того же корня происходит слово «диалогос» – то есть «слово двоих».
Человек несёт в себе возможность диалога, он тяготеет к диалогу, он изначально погружен в первожизнь.

Духовная жизнь не может развиваться в одиночку, ибо человек создан для общения.
Конечная цель человека – соединение с Богом, обожение, одухотворение. Это единение есть тайна, совершающаяся в каждом из истинно верующих.

Все мы когда-то становились на первую ступень этого диалога. Это наше общение с самыми близкими людьми – с отцом и матерью. Когда человек появляется на свет, мать и отец являются для него зримыми образами невидимого Бога. Через них он получает дар жизни, с ними он вступает в первое, еще дословесное общение – через прикосновения, ласку, внимание, заботу.

Но сотворённый для общения в любви человек вдруг добровольно разрывает общение с Богом, отказывается слушать и быть услышанным. Творение Божие оставляет Творца.
Сатана, имитируя Бога, начинает говорить с Евой. В этом разговоре мы видим манипуляцию.
В истинном диалоге нет своекорыстия, нет намёка на манипуляцию. В словах змея Еве мы видим не диалог, а как бы антидиалог. Это попытка проникнуть, как-то втиснуться в человека, в душу его, подавить человека, попрать его свободу. Сатана, соблазняя Еву, всевает в неё семя самодостаточности.

Вы, – говорит он, – вкусив запрещённый плод, станете как боги, будете самодостаточны, самоопределены. Когда же идея самодостаточности входит в человека, и он принимает её, захвачен ею, это калечит его врождённую способность к общению с Богом. Вследствие выпадения из диалога человек стал смертным.

После грехопадения Господь не оставляет человека, не молчит, как это представляли себе деисты (и о чём говорят некоторые современные мыслители).
Бог хочет продолжить диалог с человеком: Богу нужно многое нам сказать и Ему есть,  что услышать от человека.
Разговор продолжается. Это потому, что Бог жаждет общения с человеком.  Любовь Божия не может забыть человека.
Но человек становится не способным на диалог.
Точка встречи Адама с Богом при вторжении сатаны исчезает. Прежняя возможность войти в более глубокую, обширную реальность, чем «ты», потеряна. Адам уже не находится в этой точке встречи. Там Господь его ищет: «Где ты?», но не находит.

До грехопадения Адам пребывал в свободных отношениях со всем творением. Он был поставлен во главу угла творения как предстоятель диалога всей твари. Когда Адам нарекает имена, он вводит тварь в общение с Богом. Он сам имеет дар разговора с Богом, дар понимания. И он этот дар сообщает и другой твари. Через Адама вся тварь входит в эту симфонию прославления Бога, сущность которой есть радость.

Можно сказать, что синоним диалога – это радость. Митрополит Антоний пишет, что Сретение (встреча) по-сербски значит «радость».
То есть каждая личность в этом мире, которая несёт в себе свет общения, свет созидательного диалога, является источником радости для другого человека, как Адам с Богом были был радостью друг для друга.
Изначально диалог есть только радость.

После падения Адам, нагой и бессильный, стал скорбью для Бога. Так и общение с любимыми ближними для нас является радостью, а потеря общения, разговора с ними – скорбь для нас.
Общение при утрате общности есть скорбь, поэтому диалог после грехопадения – иной.

Во-первых, это скорбь Бога: «Где ты, Адам?» В этом призыве есть внутренняя боль, даже вопль о человеке.
Для Адама диалог с Богом тоже является уже не радостью, а мучением. Он чувствует, как его наполняет страх, он прячется, он уже не свободен. В диалоге он уже не может предстоять.
Он всё время как бы падает, и это – онтологическое падение. Он потерял возможность самостоять. Он должен опереть своё существо, своё существование на какие-то объекты.

Человек уже не является свободным, и смысл своего бытия находит в подчинении других личностей себе, потому что он уже не живёт Богом, не имеет радости внутри себя.
Но Господь неизменно любит мир, человека, возводит его к утерянному диалогу через своих глашатаев – Ноя, Авраама и Моисея, судей, пророков….
В конце концов, по исполнении времён Господь говорит через Сына Своего Единородного – Иисуса Христа, Которого принёс в Дар, чтобы стало возможно возобновить утерянный диалог.

Как человек может начать восстанавливать общение с Богом?
Обновиться диалог может опять только через дух веры, потому что в духе веры есть жизнь, есть возможность обрести новый опыт, новое общение, новое измерение своей жизни.
Когда Иисус Христос говорит: «Станьте как дети!», это означает, что ребёнок – райский Адам – есть сама жажда диалога. Он, как Адам, прикасается к чему-то, хочет говорить с вещами, с солнцем, с людьми, с животными.
Жизнь ребёнка дышит духом доверия. Важно не потерять этот дух, ибо только он рождает истинное общение, истинную молитву.

Если человек любит Господа, то всегда Его помнит, а память о Боге рождает молитву. Любящая душа не может не молиться, ибо она влечётся к Богу благодатью, которую познала в молитве.
Если человек делает в своей жизни иной акцент – на «самодостаточности»: я буду жить сам по себе,  научусь  манипулировать миром, – то ему кажется, что он станет свободным и независимым.

Тем самым он одевается в броню самодостаточности и надевает маску. Он обращён не к Богу, а к своей воле. Она становится для него богом, и человек слушает только себя. Такой человек может даже сказать: «Господи, не мешай мне, я молюсь!» Здесь – настоящая беда: человек мешает Богу любить себя, не вступает с Ним в общение, то есть лишает себя жизни.

Диалог – это жизнь. Жизнь с Богом диалогична.  Вступивший в диалог с Богом живёт, умножает в себе жизнь. Не вступивший – заходит в тупик. Отказавшийся от диалога может впасть в безумие.
Иисус призывает нас к другому – к пути истинной Любви.
Церковь является проводником Слова Божьего в этом мире, её составляют личности, которые услышали Богом обращённое к себе слово, то есть вступили в личный диалог со Христом, вступили на ту стезю, где диалог стал сущностью человеческой жизни, и поняли, почему Иисус Христос называет Своих учеников друзьями.

Иисус Христос всё сообщил, всё открыл им. Рабы не понимают, чего хочет Господин, а друзья уже живут в духе веры, в духе доверия, в духе взаимопонимания и любви.  Это единение – не внешнее: можно быть физически вместе, а сердцем отстоять друг от друга, как «восток от запада». Церковь – это единая жизнь, жизнь в Духе Святом.

Человек веры входит в божественную тайну троичности, божественного общения. В этом общении он обретает своё глубинное измерение и становится способным беседовать, понимать Творца и находить личности в этом падшем мире.
Но основа этого – общение с Богом, молитва. Одним из её условий является внимание.
Внимать – это значит войти, вобрать что-то или кого-то в себя. Внимание – одно из наиболее важных условий того, чтобы наше молитвенное общение с Богом состоялось. Внимание – это как бы кровеносная система молитвы. Если есть внимание, молитва всегда будет жизненной, реальной. Не будет его – молитва станет сухой и рассеянной.
Внимание как стояние ума. Стояние ума – это не приём, а углубленное состояние души.
Когда ум обретает некий корень, происходит  соединение ума с сердцем. Это означает, что человек вошёл в некую внутреннюю цельность.
Есть такой предел в общении, когда человек уже становится другом Бога, когда он преодолевает некую приземленную самость, предает себя воле Божией. Тогда в его уме уже ничего нет, кроме Бога, и душа чистым умом предстоит пред Богом.

«Однажды, еще в студенческие годы, – вспоминал внук архимандрита Серафима (Димитрий), – я собирался уезжать на учёбу и зашёл к дедушке за наставлением и благословением на дорогу. Он отдыхал. Вслед за мной вошел архиепископ Соликамский Николай, старый друг дедушки.
Они были почти ровесники. Дедушка начал подниматься навстречу владыке, но тот попросил его не вставать, и мы сели на стулья.
Так мы вдвоём и сидели минут двадцать. Потом дедушка сказал мне: «Ты пока собирайся, а мы с владыкой побеседуем. Потом зайдёшь». Я подождал за дверью минут десять, но не слыша никакого разговора, снова вошёл. Владыка Николай сидел с закрытыми глазами. Дедушка, казалось, спал. Но только я вошёл, владыка встал и говорит: « Ваше преподобие, вы пока проводите внука, а то он торопится (я действительно торопился), а я потом зайду, мы ещё побеседуем».
Я был очень удивлен этой неземной беседой. За тридцать минут они не сказали друг другу пяти слов».

Благодать научила их такому общению – непрерывному молчанию. Они радовались лицезрению друг друга и разговаривали сердцами. У нас нет ни образов, ни мыслей, ни слов, чтобы объяснить -- как будет проходить это общение уже за эсхатологическими пределами: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1Кор;2:9).

Что самое главное в нашем общении с Богом? Некоторые люди полагают, что – ответ Бога на наши вопрошания. Но, как заметил один святой человек, ответ Бога – лишь следствие, и притом не самое важное.

Самое важное – соединить  жизнь с Богом. В молитве человек призван искать Бога – быть в напряжении и в борении, разделяя скорбь другого, разлучённого с нами, разделяя скорбь Бога, потерявшего меня. Этим и восстанавливается общение. В молитве мы призваны искать Бога так, как Он ищет нас, потому в молитве мы и постигаем любовь Божию, Его милосердие изнутри в своём сердце. Такая молитва ведёт к обожению».

Молитва только тогда войдёт в меру и силу, когда будет это объединение жизни, жизнь вдвоём.
Если мы живём в доверии к Богу, то не будем беспокоиться, чего-то страшиться, постоянно искать Его ответов, коллекционировать их.
Для веры ничто не страшно. Она знает, что происходит лишь то, чего хочет Бог. А то, чего хочет Бог, направлено только ко благу. Вера заранее радуется и ничего не боится. Она точно знает, что Бог всегда с нами и всегда будет вести нас, чувствуем ли мы это или нет.

Чувство заботится о завтрашнем дне. Человек начинает мелочиться, ищет ответов, постоянно спрашивает: «Что произойдёт?», «Господи, есть мне сегодня завтрак или не есть?», «Господи, покупать мне эту вещь или не покупать?»
Такой подход к Богу – это непонимание того, что вся наша жизнь есть присутствие Бога; всё, что с нами происходит, есть наше общение в любви с Богом. Вера свободна от всякого беспокойства. «Не заботьтесь!» – говорит Иисус.

Когда вся наша жизнь становится молитвой, становится благодарностью,   даром Богу, тогда у нас уже нет внутреннего конфликта, разлада, тогда мы целостны.
Конечно, есть препятствия на этом пути молитвы, но к совершенству ведёт только этот путь – путь любви.
Любовь дарует истинное самоотречение, истинную нищету духовную, потому что она изгоняет из души всё ненужное и оставляет место только Богу.
Нужно, чтобы из фрагмента нашей жизни, где говорятся просто некие слова, молитва превратилась в нашу жизнь, в наше дыхание. Истинная молитва – это дыхание Духа Божьего в нас.

Освящённый дух человека молится, в этом освящении он становится богоподобным. Во мне живёт Христос. Если я имею Дух Христов, то могу обратиться только к Тому, Кого знаю. Через Иисуса Христа я могу обращаться к Его Отцу, и Он становится моим Отцом. По мере того, как мы освобождаемся от всех препон, греховных узлов нашей души, мы обретаем чувство пространства, лёгкости, внутренней свободы.

Писание сохранило несколько молитв Авраама, отца веры. В молитве о Содоме и Гоморре, где Авраам требует ясного ответа от Бога, он ходатайствует за жизнь этих городов; потом он просит о сыне, затем о жене для сына.
Всё остальное время своей жизни он доверяет себя провидению Божьему. Он живёт в сознании того, что Господь всегда с ним, любит Его, и что эту любовь ничто не может поколебать. Господь сказал ему: ходи предо Мною и будь непорочен (Быт;17:1).

Мы видим, что Господь в основном всегда первый обращается к Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего [и иди] в землю, которую Я укажу тебе (Быт;12:1).
Авраам слышит голос Бога, призыв Его, и этот опыт даже короткого диалога с Творцом является для него столь потрясающим, что полностью изменяет его жизнь. Он приобретает детское доверие, то есть полное упование на Вышнего, Который начал диалог.
Господь всегда первый выявляет желание беседовать с человеком.
Предоставление возможности Богу первым начать диалог – это очень трезвое познание своей ограниченности, то есть Господь единственный видит нашу жизнь во всём её объеме, а мы сами видим её только отчасти.

Самое главное в этих отношениях – это довериться Богу предельно, то есть довериться Ему во всём. Доверившийся Богу знает, что его немощь становится источником силы. Как раз в тот момент, когда этот человек переносит самое тяжелое страдание, он больше всего освящает себя и других. Бог пользуется этой немощью, чтобы нас привести к Себе. Бог может, если мы этого захотим, пробудить в нас того беспомощного дитя, который спрятан глубоко внутри и тоскует о Боге.

Доверие Богу – это самое высокое состояние, в котором может пребывать человек.
Человек живёт в нищете и каждый день хвалит Бога за то, что Он его богатыми дарами облагодетельствовал, и когда кто-нибудь спрашивает его: «Бог тебе ничего не дал, за что же ты Его благодаришь?», то из предельного доверия человек отвечает: «Бог видит меня, все мои искушения, силы и возможности, и Он мне даёт то, что меня духовно обогащает и совершает».

Вера, хотя и имеет некоторый уровень познания, не есть рассудочное знание, она – свет во тьме. Наше прошлое, наше будущее укореняются в таких далях, которые мы усмотреть не можем.
Если мы доверяем Богу, то поступаем куда более мудро, чем пытаясь своим умом понять, где и кАк Бог действует. В истинной молитве есть трезвое, смиренное сознание, что её исполнение зависит вовсе не от нас, не от нашего духовного состояния, не от нашего достоинства.

Очень часто человек чувствует себя оставленным Богом. Что делать в этих случаях?
В акте веры мы можем преодолеть это состояние через осознание, что Господь нас не оставил и никогда не оставляет. Его любовь неизменна и всегда с нами.
Когда мы чувствуем себя оставленными, то должны понять, что это только чувство, и в молитве можем сказать: «Господи, я не чувствую Тебя!» Это будет верное и искреннее определение своего  состояния. Но нельзя сказать: «Господи, Ты меня оставил, Ты меня бросил!»

Через акт веры, просветлённой и продуманной, мы понимаем, что такого просто быть не может, нет полной оставленности.
Когда реально проявляется то, что человек не может помолиться, то уже само определение: «Господи, я не могу Тебе помолиться!» – это тоже искренняя молитва.
«Господи, я не могу в Тебя поверить, потому что мне кажется, что Ты несправедлив ко мне, что я страдаю безвинно!» Господь такую молитву принимает, как драгоценный дар. Не просто кричать Богу: «Ты несправедлив!», потому что знать этого мы не можем, но искренно сказать: «Я не могу поверить Тебе, потому что по своей жизни, по своим страданиям, испытаниям я считаю, что Ты несправедливо ко мне относишься».

Такая молитва уже будет диалогом. Она раскрывает наши предрассудки. Если мы скажем: «Господи, я не хочу молиться», то это уже – установка: молитва мне не нужна, Бог мне не нужен.
Нам всем надо учиться думать о Боге, как о своём Отце, а себя ощущать Его сыном или дочерью.
Душа наша хочет «знать» Его более, чем отца родного, потому что родной отец видится вне нас, а Дух Святой проникает всю душу, и ум, и тело.
Тогда появляется в нашем общении с Богом готовность к прозрачности, к такой открытости, когда другая Личность в тебя смотрит, и ты не боишься, а раскрываешь всю свою сущность, потому что ты чувствуешь, что эта Личность тебя любит .

Нам, живущим в мире сем, доступен опыт молитвы падшего человека и только в какой-то мере – человека райского.
Это – проникновение Духом в тайну бытия. Частные просьбы, полные забот и боязни, исчезают, кажутся уже ненужными, душа постепенно сосредоточивается, мы всецело предаем себя воле Божьей, Его всеобъемлющему промыслу.

Как скоро ум сподобится ощутить будущее блаженство, забудет он и самого себя, и не будет уже иметь в себе движения к чему-нибудь.
Может быть, в этом мы прикасаемся к тайне молитвы воскресшего человека, к тайне его общения с Богом и с ближними, к тайне полноты бытия в Царствии Божием, где Бог будет всё во всем, где праведники воссияют, как солнце (Мф;13:43).

В чём эта полнота нашей жизни в Царстве Божьем? В том, что мы преодолеем нашу ограниченность жизни в этом падшем мире, которая есть следствие первородного греха. Даже самые великие святые, живя в этом мире и молясь о всех людях, предельно расширяя своё сердце, всё же не могут иметь личное общение с каждым человеком, живущим на земле.
Чем больше мы соединяемся с Богом,  тем более мы познаем Его непознаваемость, чем становимся совершеннее, тем больше сознаем своё несовершенство.

Все будут в любви, и от смирения Христова все будут рады видеть других. Это и будет наше соучастие в Божественной жизни – диалог каждого с каждым, то есть вершина общения, вечного диалога во Христе. В итоге молитва исчезнет за ненадобностью, ибо будет Бог всё во всём (1Кор;15:28), всем для всех, и все будут для Бога.
Церковь – это мы, а не я. Суть христианства – не в том, что оно каждому даёт возможность «личного совершенствования», а в том, что христианам дано и заповедано быть Церковью, родом избранным, царственным священством, народом святым (1Пет;2:9). Выражение «отдельный христианин», «христианин-одиночка» лишено смысла, так как Христу принадлежат все вместе.  Каждому из нас дана возможность пережить это таинство единения со Христом и друг с другом, выше которого нет ничего.

Человек таит в себе жажду общения. Это именно жажда, а не просто желание, потому что жаждем мы того, без чего невозможно жить. Чтобы утолить эту жажду, человек на протяжении истории искал разные формы единения. И, казалось бы, ныне мир, как никогда, стремится к единению.
Он поистине стал теснее: в любом крупном аэропорту мира можно встретить людей со всего земного шара. Есть потребность жить без государственных границ, иметь одну валюту, например евро.
Предельно сократились расстояния, очень усовершенствовалась связь: не выходя из своей квартиры можно побывать всюду и вступить в контакт с любым человеком. Сидя на пеньке в лесу, можно с помощью компьютера сообщаться с любым человеком на земном шаре, осуществлять любые деловые операции, участвовать в конференциях и т. д.

Можно романтизировать картину общения в современном мире и представить её как невиданный прогресс – пространство преодолено, люди приблизились друг к другу, наступило всеобщее единение. Достоевский пророчествовал: «Не верьте этому единению». И, действительно, в наступивший век информации к человеку относятся как к некоему объекту, которым можно манипулировать. Человек стремился к общению, а попал в мировую паутину, в сеть сообщений.

Сообщения устанавливаются без общения, без интуиции и любви. Общение онтологически реально, сообщение – символично».
Человек одинок.
Значит, эта жажда – особой природы. «Общение выходит за пределы органической природы, оно есть духовный феномен. Выход из одиночества есть выход в Дух Божий.  У мира нет Воды Живой, которая способна её утолить, чтобы не жаждать вовек. Поэтому нужно прийти к Источнику Живой Воды.

Когда человек осознает, что Бог является источником жизни, что без Него жизнь – не жизнь, а умирание, тогда он может принять всерьез это решение жить с Богом. Об этом говорят евангельские притчи.
Ещё подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нём идет и продает всё, что имеет, и покупает поле то (Мф;13:44).
Когда душа увидит Бога, возрадуется Его милосердию и уже ничего другого не может и не хочет любить так, как полюбила Господа. Она прилепляется к Богу, как ребёнок к любящей его матери, и нет такой силы на свете, которая могла бы её оторвать от Господа.

Человек отдаёт Богу всё, чтобы всегда видеть Его, слышать Его. Он входит в такое состояние свободы, которое позволяет действовать Творцу. «Господи, Сам во мне живи, Сам говори, Сам действуй».
Всякий грех препятствует общению с Богом, но возобновляет это общение при истинном покаянии и смирении..
 
Что мешает человеку реально общаться с Богом? Наша «самость». Две ее главные формы – эгоизм и эгоцентризм.
Для любого общения, и для общения с Богом как самого глубокого из общений, – эгоизм и эгоцентризм равно губительны.
Эгоизм – явное, очевидное, постыдное торжество самого низменного в человеке; а эгоцентризм, переориентируя на иллюзию весь внутренний состав человека, способен обратить в ложь и возвышенное в нём.
Находящийся в'прелести'эгоцентрик может весь замирать от восторга перед собственной готовностью на жертву ради Бога и ближнего. Но его необходимое условие при этом – чтобы и ближний, и Бог были его фантазиями, проекциями вовне его собственной психики. Ни реального ближнего, ни реального Бога эгоцентризм не принимает».

«Самость», посягая на свободу Бога, пытается обладать Богом. Прося ежедневно воли Божией, мы в действительности не желаем её, она нас пугает; нам кажется, что Бог у нас хочет что-то отнять, нам сладка наша человеческая воля. Находясь в её власти, мы начинаем решать всё за Бога: учить Его, подсказывать Ему, то есть пытаемся управлять Им.

Как, оказывается, трудно человеку принять свободу Бога. Она уязвляет даже праведников, о чём свидетельствуют многие примеры из Священного Писания. Вспомним, как пророк Иона, уязвясь свободой Бога, пытался воспрепятствовать Ему проявить милосердие к врагам его народа – ниневитянам.
Лишая Бога свободы, мы творим себе кумира, то есть божество, которым можно манипулировать.

Но вот, преодолевая все эти искушения «самости», святой соединяется с Богом в истинном общении. Чего ещё желать? Но почему-то и сам человек, и Бог хочет для человека чего-то ещё – общения с другим человеком. Адам был не один, с Богом, а Бог, тем не менее, сказал: Не хорошо быть человеку одному (Быт;2:18). В этом – тайна. Дар общения – главный, центральный, важнейший дар, который подаётся каждому человеку Богом. В своей полноте он раскрывается только в Церкви Святого Духа.

Имея издревле заповедь любви, до Христа люди не знали в полной мере, что значит Любовь.
Христос Своей жизнью явил её, Любовь абсолютную, Любовь неизменную, которая не ищет своего. Только такая Любовь в силах прервать бесконечную цепь зла, способна перевести людей в другой план жизни.
Только ученики Христа, только в школе Христа, а не на страницах газет или по радио, или телевидению нам правильно объяснят происшедшее зло мира и покажут истинный путь из нравственного тупика.

Христос дает нам Свою любовь, не имеющую ни границ, ни предела, освобождающую от рабства грехам и правилам падшего мира, и делает возможным то, что невозможно для закона.
Но совершенство Отца невозможно мыслить как норму, как правило для грешного мира.
По слову апостола, нас закон не может сделать совершенными (Евр;10:1). Закон всегда относится ко греху, совершенство всегда относится к Богу, к Его любви.

Мы сейчас живём в мире, где всё определяется волей, стремлением человека не к Богу, а к власти, и способностью эту власть осуществлять, удерживать.
Человек жаждет оказаться на виду, стать влиятельным, стяжать себе имя и славу.
Сатана поощряет его в этом, говорит: «Смотри, сколько в тебе силы, возможностей. Не довольствуйся малым, у тебя будет власть над людьми».

И кому-то кажется, что это – единственный способ жизни, и можно не заметить, пройти мимо тех случаев, когда видим, что человек, живущий такой напряженной жаждой и удерживанием власти, истощает себя, калечит себя и очень многих людей вокруг.

Для лучшего понимания тайны умаления я хотел бы вдуматься в опыт общения с ребёнком и его отношения к жизни.
Что поражает нас в этих отношениях?
В общении с ребёнком не действуют те маски, те личины, те знаки отличия, которыми пользуются взрослые в своём общении друг с другом.
Ребёнок способен пробудить в нас того младенца, который спрятан глубоко, сидит как бы в тюрьме, связан, но который хочет играть, радоваться, и который хочет быть беззащитным, не вооружаться, не надевать на себя латы.

Если начальник, придя домой после работы, попробует говорить и общаться со своим ребёнком, как со своим подчинённым, то эти отношения очень скоро потеряют под собой реальность любви, то есть реальность всякой жизни, они станут искусственными, неестественными.

Очень многие люди могут свидетельствовать о том, как дитя и опыт общения с ним приводили их к опыту Божественного, потому что ребёнок желает любви,  реального отношения к себе, и он очень остро чувствует, когда мы притворяемся.
Родители начинают понимать, что если они хотят реально общаться со своим ребёнком, им, взрослым, нужно умаляться, учиться жить всей глубиной детства.
Умаляться – не значит, будучи зрелым человеком, играть роль незрелого.

Духовное детство есть плод зрелой веры: человек сходит с того пьедестала, на который он сам себя поставил в безличностных отношениях с обществом.

Умалиться на самом деле – это не значит считать себя меньше всех, но просто отказаться от своей мании величия, которая тебя вольно или невольно заразила, от своей самости, которая привыкла властвовать и владеть чем-то, кем-то, навязывать кому-то что-то,…. и обрести своё истинное величие.

Умалиться – это прежде всего означает отбросить то лишнее, что мешает человеку быть собой. Когда мы освободимся от всего лишнего в себе, Любовь Божия поспешит наполнить наше сердце, все заполнить Собою.

Царство Божие – это Царство Отца. Если ты себя чувствуешь в этом Царстве как ребёнок, вот в этом и есть умаление. Ты себя ощущаешь не только сыном человеческим, но и сыном Божьим, ведёшь себя, как ребёнок.

Но если в человека не входит Божественное начало и человек не соединяется с Богом, то это замыкание на себе порождает страх перед другим человеком, невозможность по-детски относиться к нему. Он не может в другом видеть дитя, проникнуть в его глубины, для него другой – это или конкурент, соперник и в каком-то смысле враг.

Сын Божий – это не сила, не насилие. Сын Божий – это полнота любви к Отцу, как сына к отцу.
В  глазах новорождённого ребёнка ты видишь одну только любовь,  это вся его суть, и он не может её скрыть, как тот человек, который уже вырастает и искажает её. Он только что пришёл в мир, ещё не имеет имени, слов не различает, не прожил этой жизни, не вкусил её опыта, его сознание ещё не отделено от полноты Божества, того образа, который в нём посеян, а в нём дано уже то, что мы всю жизнь ищем. Это – откровение Божие.

Если богатый в мире сем есть тот, кто старается побольше приобрести и поменьше отдавать, то Господь действует совершенно иначе: Он, наоборот, хочет всё отдать.
Умаление не есть ничтожество.

Умаление возможно только тогда, когда человек знает свое достоинство, находится в самом себе, является самим собой. Человек может ложно понять умаление и, тем самым, впасть в какое-то чувство малоценности. Читая аскетические книги, он может подумать, что чем хуже, невнятнее, грешнее я буду представляться самому себе, тем более я умалился пред Богом. Но в действительности он культивирует в себе вину и непрощение.

Самоуничижение – это искажение реальности, искажение души. А умаление состоит в том, чтобы принять своё бытие как истинную реальность, как дар, данный Богом.
Сказать вслед за апостолом Павлом: Я… ничто (2Кор;12:11), отнюдь не значит сказать: «Я – ничтожество».

Самое главное – в том, чтобы бытие не стало самозамкнутым и самодостаточным. Личность может жить только встречей с Богом, общением с Ним. Для этого она должна войти в состояние, которое предоставляет право действовать Творцу. В этом и есть умаление.