Светлой памяти Валентина Яковлевича Курбатова

       Псковский край – всё-таки русская провинция. Пусть и близкая к Питеру, но далёкая от Москвы. Валентин Яковлевич был как-бы связующим звеном с высокой московской литературой. И дух такой литературы он привносил в псковскую писательскую организацию, хотелось соответствовать. В его друзьях были великие русские писатели: Виктор Астафьев, Валентин Распутин, Василий Белов, творчество которых он исследовал и разложил, что называется, по полочкам. И в то же время ничего неизвестно об оценке Курбатовым творчества псковских писателей, за исключением коротких характеристик творчества Игоря Смолькина и Андрея Бениаминова. На этот счёт я думаю следующее: окунувшись в мир отечественной литературы, Валентин Яковлевич уже поставил отличные оценки русским гениям. Такие оценки он не мог поставить своим коллегам по Псковской писательской организации, потому что все оценки даются в сравнении, а сравнение будет не в пользу коллег-писателей. И не потому, что псковские писатели недостаточно хорошо пишут, а потому что высота корифеев и псковичей несравнима. Хвалить псковичей было не за что, как, впрочем, и ругать. Поэтому и отзывов о псковской литературе у Курбатова нет, даже о книгах его лучшего друга Александра Бологова. Так что всё, что мы имеем – это устные замечания, да и то короткие, как притчи. Сказал и повисли слова в воздухе. А вообще-то, к голосу Валентина Яковлевича прислушивались, хотя на собраниях псковских писателей он говорил мало и редко, но всегда по делу, и к месту. Но многие называли его псковским златоустом.
       Он не мог быть не писателем. К писательству он стремился всю жизнь. И добился того, чего хотел. Он - писатель всероссийского масштаба.
       Создаётся впечатление, что Валентину Яковлевичу были важны не только высокохудожественные произведения писателя, но и его моральный облик, жизненная позиция, твёрдость духа… Если человек был интересен Валентину Яковлевичу, то подписывая свои книги в подарок, он всегда с неизменным юмором делал акцент на жизненные ориентиры и устремления человека.
        Лично я относился к Валентину Яковлевичу с глубоким почтением, во-первых, как к старшему товарищу, а во-вторых, как к знаменитому писателю космического полёта. Признаюсь, что при встречах с ним, я испытывал робость, и понимал, что лучше помолчать, чем говорить. Хотя мне всегда импонировало умение Валентина Яковлевича увлечь аудиторию. Он умел говорить…
Говорил всегда с увлечением, интересно, с небольшой долей иронии и скепсиса, и с глубоким знанием предмета разговора. Его можно было заслушаться…
         Многие годы Валентин Яковлевич был руководителем и ведущим Всероссийского праздника фронтовой поэзии в деревне Борки Великолукского района, Псковской области. В этой деревне жил и работал лучший публицист СССР Иван Афанасьевич Васильев, с которым Валентин Яковлевич был дружен. Я несколько раз бывал на этом празднике в Борках. Он устраивался всегда в начале мая перед днём Победы.
         Поездка псковских поэтов на праздник всегда была с ночёвкой в гостевом домике. И вот однажды меня разместили на ночлег под самой крышей. Рано утром, часов в пять, меня разбудили своим пеньем птицы. Многоголосье поразило меня. Я встал, оделся и вышел на улицу. Домик стоял на высоком берегу озера, а чуть поодаль привольно росла берёзовая роща, где птичий хор прославлял весну. Слушая птиц, я медленно пошёл по тропинке к озеру, а навстречу мне уже поднимался Валентин Яковлевич. Он шёл при полном параде, в своём неизменном чёрном глухом сюртуке. Встретились, пожелали друг другу доброго утра и уже было разошлись. Но меня заинтересовала его столь ранняя прогулка и я спросил его об этом. Он ответил, что мысленно прокручивает весь сценарий предстоящего праздника, чтобы всё прошло без сучка и задоринки, а не с бухты-барахты. А в тишине майского утра так славно думается, никто не мешает. Ответственность у Валентина Яковлевича была бесподобной…
          Умение оставаться как бы в тени и в то же время на первом плане – особенность внутренней жизни российского Мэтра.
          Однажды, когда мы ехали назад из Борков в Псков, произошёл такой случай. На краю деревни Гораи, что стоит на тракте Санкт-Петербург – Одесса, решили немного передохнуть от дороги. Расположились на лужайке, невдалеке паслась лошадь с жеребёнком, резвым и жизнерадостным. Валентин Яковлевич решил угостить жеребёнка хлебом. Но кобыла по-видимому почувствовала агрессию и лягнула Валентина Яковлевича, но слава Богу, не достала его копытами и всё обошлось благополучно. Все участники поездки были напуганы случившимся и поспешили ретироваться подальше от агрессивного животного. Валентин Яковлевич побледнел, но улыбнулся своей доброй улыбкой и сказал: «Вот как надо защищать своих детей…» И обернул случившееся в шутку, хотя какая это шутка…
          Он остро чувствовал роль литературы в русском обществе и всей своей деятельностью пропагандировал лучшие её образцы. А ещё Валентин Яковлевич удивлял своей работоспособностью. Трудоголик он был отменный. Чтение книг и текстов он тоже считал трудом, а не приятным времяпровождением. Мне тоже случалось видеть его, идущем по улице и читающем книгу. Он часто говорил, что ему катастрофически не хватает времени на чтение. В книгах он искал веяние нового времени, искал тех авторов, которые бы чувствовали пульс времени. Наверное находил, но, как ему казалось – мало. Как-то ещё в 2010 году, встретившись на каком-то мероприятии с Валентином Яковлевичем, я посетовал что из-за жары не пишется, а от духоты некуда деться. На что он сказал, что опускается на дно колодца и там в холодке пишет. Я удивился и не нашёлся что ответить и о чём переспросить. Наверное, колодец пересох и был неглубокий.
           Три года как нет с нами Валентина Яковлевича, но остались: его образ, его слово: в книгах, в фильмах, в многочисленных видео-съёмках, в воспоминаниях коллег и современников и в нашей памяти. Тем самым он помогает нам, литераторам, найти правильный курс в наше суровое, трагическое время.