Все будет хорошо

      Повторюсь, мой любимый жанр – короткие тексты, объединяющие несколько (как правило – три) зарисовок, связанных между собой только темой - триптихи. Вот почему-то не получается законченная вещь, даже если припомнилось не два, а четыре, пять или еще больше претендующих на увековечивание событий, фактов или просто авторских мыслей или вымыслов. Только – три.   
      Так и сейчас. Два наблюдения хранятся в памяти уже лет пятнадцать – двадцать, а вот еще одного, необходимого для завершения, никак не находилось. И вот сегодня… Но по порядку.
      Скорее, был выходной - я ехал в полупустой маршрутке. Через проход от меня сидели мамаша с мальчишкой лет шести – семи. Мальчик был беспокойный, канючил, постоянно что-то спрашивал у нее. Потом или она кому-то позвонила, или – ей кто-то. Говорила женщина раздраженно, на том конце «провода», чувствовалось, собеседник тоже не отличался воспитанием и нежностью. Все же я понял, что главная проблема в том, что мальчик проголодался («пацан жрать хочет») и там, дома, нужно что-то разогреть к их приезду. 
      Отдав распоряжение, женщина немного успокоилась и, чтобы занять ребенка, вытащила из сумки какой-то сверток и развернула перед сынишкой черные спортивные брючки, да еще приподняла их повыше, чтобы легче было любоваться. Я успел заметить знакомый кошачий силуэт, болталась и этикетка. «Пума».
«Новые, хороший подарок», - заключил я. А женщина снова порылась в сумке, вытащила оттуда то ли нож, то ли отвертку и принялась выковыривать что-то из «подарка». Слышался неприятный и какой-то тревожно-знакомый скрип. «Да это же датчик, сигнализатор, каковые в магазинах прикрепляются на товары для предотвращения краж, - понял я.  – Вот тебе и подарок!».
Из маршрутки я выходил раньше моих невольных попутчиков. Хотелось незаметно взглянуть на них. Это было не так уж и трудно – они были увлечены дармовым приобретением. Дармовым ли?
      Но не взглянул, нужно было протискиваться между пусть и немногочисленными, но стоящими прямо посреди прохода пассажирами, тоже выходящими и тоже, думаю, все видевшими. Выходил и думал, как буду рассказывать о только что увиденном жене, дочери, сыну, которые были постарше того мальчишки, в маршрутке, но все же. Думал о себе, о том, правильно ли я сделал, в очередной раз, следуя приобретенной житейской практике, «не заметив», не остановив, не предупредив… Думал о несчастном ребенке и обо всей этой семье. Думаю и сейчас. Дома тогда так ничего и не рассказал. Не рассказал и другим, как видите. Да и много ли кто просматривает Прозу.ру…
      И второй отобранный для описания случай произошел в общественном транспорт – в троллейбусе. Так же салон был не переполнен, были свободные места, я устроился у окна. Так же через проход от меня сидела мамаша с ребенком лет шести, позади них – интеллигентная женщина пенсионного возраста. В прошлом, скорее всего, она была учительницей. Или у нее не было детей, внуков. Такие предположения у меня возникли очевидно из-за ее внешнего вида – аккуратная гладкая прическа, спокойное лицо, минимум косметики, неброская, но в то же время вдумчиво подобранная одежда… А еще она пыталась заговорить с ребенком, который сидел перед ней. Сидел – это смело сказано! Он ни минуты не сидел спокойно, то прижимался лицом к стеклу, то вскакивал, дергал мать за плечо, что-то ей показывая за окном, постоянно что-то говорил. Мать не реагировала, уткнувшись в телефон, очевидно давно привыкнув к поведению сына. Вспомнил, что сейчас такое поведение считается чуть ли не болезнью  - синдром дефицита внимания и гиперактивности. Не так давно, лет десять назад, сам интересовался этим вопросом, соответствующую литературу просматривал, наблюдая за развитием подрастающих детей.
      Наконец, мальчишка отозвался на прикосновение учительницы к его плечу, повернулся, мельком глянул на нее и тут же отвернулся. Она еще раз позвала его, на этот раз заранее приветливо улыбнулась, протянула ему конфету и, как водится в таких случаях, поинтересовалась ласково, как его зовут, ходит ли он в садик.
      Женщина хотела еще что-то сказать, но вдруг осеклась и беспомощно глянула почему-то на меня. Наверно, все же заметила, что я, хоть и не открыто, но явно с интересом наблюдал за ними. 
      А у меня в ушах так и стояло слово, не очень громко, но внятно произнесенное в ее адрес - «Дурка?!» - как-то утверждающе-вопросительно, и сразу за ним – короткий нервный смешок мальчишки. И тишина. Ребенок еще некоторое время смотрел на нее, успев, впрочем, скользнуть взглядом и в мою сторону. Как будто ожидал оценки. Или мне это показалось. Я быстро отвел глаза. И от мальчика, и от растерянной женщины, которая, пребывая явно в шоке, тем не менее машинально глянула по сторонам – не видел ли кто произошедшее. Мальчик снова уткнулся в окно. А мать сунула телефон в сумку и стала готовиться к выходу. Приехали…
      Не помню, я ли вышел раньше учительницы, или она выходила первой… Больше я ее не встречал, хотя не пренебрегаю общественным транспортом до сих пор. Скорее, не узнал бы, если бы даже встретил – я редко запоминаю незнакомых людей с первого раза. А вот сценка эта намертво врезалась в память. И вот сейчас она здорово пригодилась, когда вдруг почувствовал возможность составить свой очередной триптих. Итак, уже недоставало только одного эпизода.
      И вот, несколько дней назад вышел, как всегда, на утреннюю прогулку. Вышел пораньше, минут за пятнадцать до предполагаемой встречи с постоянным попутчиком – таким же не обремененным делами и обязанностями приятелем-пенсионером. Погода чудесная – ранняя осень, солнечно, легкий освежающий ветерок с Волги…
      Практически пустая набережная. У нас роскошная набережная, тремя широкими террасами протянувшаяся по высокому берегу Волги. Ее кардинально преобразили прошлым летом, построили великолепные досуговые площадки – с тренажерами, лежаками – для взрослых, с всевозможными качелями, лесенками и горками, перекладинами и канатами – для детишек… Это на второй террасе. Нижняя, самая близкая к реке, практически не изменилась. Там все лето – рыбаки. На верхней, ближе к проезжей части – широкий тротуар, «карманы» с лавочками, велодорожка…
      На площадках какое-то удачное покрытие, благородного темно-синего цвета, почти не загрязняющееся в любое время года, упругое, безопасное. За прошедшие почти два года – ни одной трещины, ни одной рванинки… Соорудили, кстати, и площадки для занятий с собаками – в отдалении от человеческих.
      И масса удобных лавок. Вот на одной из них, на верхней террасе, присел и я в ожидании Олега Семеновича. Мы беседуем с ним обо всем. Мне интересно его актерское прошлое, его философия сегодняшнего дня. В каких-то случаях нуждаюсь в его оценках.
      Ближе к осени мы стали выходить позднее, к этому времени уже завершали свой моцион многочисленные четвероногие – собаки, а также их хозяева. И те, и другие у меня всякий раз вызывают раздражение. По многим причинам. Накопилась за долгую жизнь. Впрочем, я сам порой корю себя за это. Упомянутые выше специальные площадки ни собак, ни «собачников» не устроили, и они успешно продолжают экспансию на всю прилегающую к реке территорию, на все террасы, дорожки и площадки…
      Вот показалась пара из нашего подъезда – довольно крупный неопределенной породы пес грязновато-серого цвета и молодой человек, его хозяин, тоже какой-то обыденный, сероватый. Иногда собаку прогуливает его жена. Детей не замечал. Они живут на втором этаже, тоже пользуются лифтом, встречаемся часто. Но почему-то не здороваемся, приязнь не ощущается ни с одной стороны. Надо отдать должное, собака всегда на солидном ремешке, хоть и без намордника. За все годы я ни разу не слышал ее голоса, не замечал агрессии. Часто вижу ее сидящую на балконе, она внимательно, но спокойно смотрит на прохожих. И все равно соседство ее меня не радует.
      Собака, как и все они здесь, обследует редкие кустики и деревца, у каких-то приостанавливается на время, поднимает заднюю ногу, как водится. Хозяин терпеливо ждет – за тем и пришли. Побежали дальше, не спеша. Длина поводка дает собаке свободу, возможность не зависеть от хозяина, не раздражать без нужды его. Впрочем, он по-утреннему спокоен. Возможно, он спокоен всегда, как вот сейчас, когда псина начала кружить вокруг сооружений на детской площадке. Здесь – разнообразные лазалки, высокие, на мощных опорах из целиковых древесных стволов.  Здесь же – качели и качельки, которые у детворы и у родителей всегда пользуются спросом. Мне кажется, к этим сооружениям притягивает детишек, да и родителей, не столько их функционал, сколько вот эти мощные и надежные стволы, чуть изогнутые причудливо, идеально обработанные, к которым так и хочется прикоснуться. Они всегда, даже зимой по-живому теплые!
      Одна из качелей приспособлена для самых маленьких, сидение в виде креслица, с вертикальной перемычкой, не позволяющей малышу сползти при раскачивании качели, с высокими бортиками, застегивающееся спереди. В общем, малыш в таких качелях – в полной безопасности, что не может не добавлять им популярности у родителей.
      И вот именно эта качелька привлекла в то пока еще малолюдное утро внимание соседского пса, чему его хозяин ничуть не препятствовал.  Далее все по привычному сценарию: обнюхивание столбика, поднятие ноги, собственно процедура… Она продолжалась довольно долго, целью собаки было не только обновить свою метку на этом приметном объекте. К слову сказать, даже издалека было заметно, что этот объект уже давно привлекает к себе пробегающих мимо собак. Только у этого столба основание почернело от частого употребления. Хозяин равнодушно смотрел на Волгу.
      Я представил, как выбравшийся с маминой помощью из коляски карапуз просит покатать его на качельке, обхватывает своими ручонками скользкую опору, не раз помеченную собаками, пытается безуспешно вскарабкаться по ней, сползает и долго на четвереньках ждет помощи.
      Верю, что собаки особенно бережно относятся к малышам, о чем часто читаю в интернете. Согласен, что собака – друг человека! Стараюсь любить собак. И это почти получается. Во-всяком случае, отношусь к ним лояльнее, чем к их хозяевам.
Часто всплывает в памяти впечатление, полученное еще в школьные годы. К нам в колхоз приехала группа писателей из Алма-Аты. В те годы такие группы творческих людей навещали нас часто. Возможно, потому что у нас была Целина. Но, скорее, это была практика идеологической работы партии. Так, в 80-х на ледоколе мы принимали такую же группу, но федерального(!) масштаба: Сергей Залыгин, Владимир Крупнов, Валентин Распутин…  А тогда казахстанский союз писателей представлял летчик-фронтовик с обожженным лицом по фамилии Белоусов, по-моему, вторым членом группы был писатель Орлов (больше о нем я ничего не запомнил), а третьим – невысокий человек, в очках с очень большими диоптриями (тогда такого слова я не знал). Когда он читал свои стихи, то держал книжку почти у глаз. Запомнил я его не только из-за этой его слепоты, но еще и из-за смешной фамилии – Рябуха, а еще из-за рубанувших подростковое сознание завершающих строчек одного из стихотворений: «Хорошо, когда собака – друг, только плохо, когда друг – собака!». Думаю, эту тему развивал и озвучивал, в том числе, поэтически, не только Дмитрий Рябуха. Поэтизированное утверждение настолько очевидно и бесспорно, что не нуждается в ссылках на авторство, для большей убедительности. Но я запомнил и автора. А вот применить опять не решился. И сосед, и собака удалялись в сторону дома…
      А я в те минуты уже решил, что мой замысел, мой отдающий безысходностью триптих близок к завершению. Так оно и получилось. Почти так. Но не сразу, а на следующий день. 
      Была такой же чудесной погода. Я прогуливался по той же набережной, снова ожидая приятеля. Вокруг – все то же, даже собаки. Но чуть пониже моей дорожки, там, где в очередной раз кто-то высадил десяток чахлых сосенок, защитив их, правда, от человека пирамидками из деревянных реек, ходил мужчина с охапкой пластиковых бутылок и поливал деревца, приседая у каждой лунки… Почва здесь – песок, да и жары особой нет – ранняя осень, вот-вот пойдут дожди. Но как приятно было смотреть на этого мужчину! Вот он закончил полив и не спеша, с опорожненными бутылками, пошел к своему автомобилю, стоящему невдалеке на обочине дороги. А я поймал себя на том, что нарушу на этот раз свою традицию, вставлю в текст еще один эпизод. Ну и что, что это уже будет не триптих!
      Поведал о завершении своих творческих мук вскоре подошедшему Олегу. Выслушав, он, как всегда в таких случаях, встрепенулся восторженно: «Вот видишь! Все будет хорошо!».
      Пришел домой, собрал воедино отлежавшиеся, много раз правленые куски задуманного произведения, перечитал еще раз, добавил оптимистичные строчки о сосенках, о незнакомце, и загрузил все это в интернет, к себе на страничку.   
      
Нижний Новгород,
2024, сентябрь