Немного влажного гуманизма

Я обещал сегодня держаться и не писать в пространство русских читателей ни слова. В замен этого - прочесть хоть один рассказ или полповести, но увы... У "литераторов" свои бесы: только ты благоговейно касаешься зрением чужого текста, как из тебя прет привычный поток, бурная река твоей грязной словесной воды. Удержать ее не представляется возможным. Так вот, принимайте. Самое сокрушительное гуманитарное развлечение текущего года - это хоспис. В одном богоугодном учреждении с неким молодым гражданином мы омываем стариков. Облачившись в белые халаты и маски, мы скачем по скорбным палатам, выхватываем немощных престарелых россиян (ведь они не способны нам сопротивляться), на коляске или носилках увлекаем их в душевой узел, и там наша власть над ними становится безгранична! Разоблаченные от маек и подгузников, они предстают пред нами в первозданном виде. Морщинистая кожа, претерпевшая много испытаний, готовится принять еще одно - водное! Мы превращаемся в каких-то биоинженеров: работаем над подопытными мужчинами и женщинами блестящими предметами, шампунями и мочалами, после чего настроение и запах у пожилого населения заметно меняется, пар перестает быть зловонным, кожа розовеет, кровь веселей бежит по капиллярам, и улыбки на измученных старческих лицах распускаются как апрельские цветы. Деды и бабули довольные колесят в свои палаты и бухаются на чистые простынки.
Наше словесное издевательское радио, стилизованное под советские телепередачи утренней гимнастики, не только нам поднимает настроение, но и подневольным старикам. И все же мы думаем о благоговении. Когда немощный дедушка предстает пред нами на носилках под душем, мы моем его спящего, я говорю:
- Иван, перед нами - святыня. Вот седые редкие волосы, которые побелели от избытка стресса и непосильной работы; вот руки и ноги, иссушенные сначала тяжелой работой, а потом - болезнью; вот глаза под веками, которые видели столько чужой боли и мук, что сейчас им легче быть закрытыми; вот губы, у которых нет сил жаловаться на издевательства над пенсионерами, они потресканы и иссушены. Этот старик - образ Божий. Представляй Христа, которого мертвым снимают с креста.
Старик начинает облегченно дышать, когда струя теплой воды летит на худую грудь. Мы выходим из душевой чуть-чуть чище тех, что вошли сюда 15 минут назад. Наши руки подобрели. Когда мы перекладываем несчастного в кровать и одеваем ему детский подгузник, наши движения уже не так резки и нервны. Заряженные чем-то великим, мы скидываем халаты и летим прочь. Иван - в кукольный театр, а ваш покорный слуга - к написанию тупых рассказов и книг, которые вы тут и читаете. Мира вам и благословений.