Клочок девятнадцатый. Дофамин

За время своих странствий я убедился в том, что дом человека в сущности своей является самостоятельным организмом. Спальня в этом случае представляет разум, кухня — желудок, прихожая — печень, гостиная — сердце. При жизни я привык писать свои рассказы в спальне, ведь там, куда мы кладем голову, рождаются и сны, и мысли. Однако я не спал с тех пор как умер и все происходящее напоминало мне один большой кошмар, от которого я просыпался и засыпал снова. И снова, и снова, и снова, пока не проснусь окончательно. Сколько еще слоев горя я должен был снять с себя, чтобы проснуться? Казалось бы, мне и Джеку больше нечего терять. И всё же, я ошибался.

Я снова проснулся в своей квартире, ощущая ускользающее тепло Арчер со своих пальцев. В окно ломился ветер, улицы обросли мехом первого снега. Джек был здесь, куда ж ему деться, разве что выглядел ещё более придурковатым, чем до этого был. Взглянув на календарь, я совершил нехитрое умозаключение, вычислив, что его не было  примерно два дня. Тогда же, нервно покачиваясь и вздрагивая, он только вернулся домой. Что он делал в квартире покойной Арчер целых два дня меня не сильно заботило. Меня, честно говоря, не заботило ничего. Вместе с Арчер ушел мой поношенный и жизненно необходимый кусок, который вечно за что-то волновался. Тогда я смотрел на Джека как на вольный кораблик, несущийся по ручью к неминуемой гибели. Выглядел он просто отвратно, будто его поездом переехало. Однако был в этих глазах тот незнакомый, новообретенный блеск.

Не нравился мне этот блеск, однако в этот раз я поспешил с выводами.

Совершенно неожиданно для меня время полилось нескончаемым потоком недель. Так долго я ещё не жил в этом кошмаре, между прочим. Но ни пиявок, ни диких псов, ни Хайденов, жаждущих окончить мои страдания, я нигде не нашёл. Дела Джека вдруг пошли в гору, приведя его обратно в Лисиум, за его излюбленный стол. Каждый день я таскался за ним по Лондонским улицам до дверей клуба, ждал его несколько часов, а после возвращался домой. Дорогу через Тисовую аллею он благополучно позабыл, перестав посещать дом Сигха. Даже я немного соскучился по тенистой дороге через аллею, а Джек будто наизнанку вывернулся. Таким счастливым я не видел его даже при живой Арчер.

Ближе к вечеру Джек садился за переводы, присланные ему толстым конвертом. Я даже умудрился увидеть старого доброго чучельника, приятеля моего отца. Его павиан совсем запылился, когда я снова сидел в старом кресле старика. За окном давно раскинулась ночь, растекшись по небу густой кляксой. В ее непроглядных объятиях восседали Джек и Чучельник, маленькая свеча скромно трепетала между ними.

— Это что же получается. Присутствие мое уже никому не сдалось, — размышлял я, покачивая ногами. Мой верный пернатый приятель глядел на меня с явным сочувствием, блестящим в его маленьких черных глазах. В последнее время он таинственно появлялся и исчезал, когда ему вздумается. Впрочем, при жизни я его таким и помнил. В его компании мне было не так уж и спокойно, учитывая,  каким переменчивым был мой ручной ворон. Подумать только, как я умудрялся быть одиноким даже после смерти. Кажется, ещё вчера я кичился своим независимым одиночеством. Теперь же вид счастливого, ничем не обремененного Джека, вызывал во мне жгучее чувство зависти.

— Мальчик мой, — неожиданно сказал старик с нежной укоризной. — Не мог бы ты не дымить на моего павиана?

В этот раз он обращался не ко мне, а к Джеку, который таращился на часы с глупой улыбкой. Старик откашлялся, постучал пальцами по столу.

— Джек, — нетерпеливо позвал он и, протянув руку, потряс прошлого меня за плечо. — Слышишь меня или нет?

Джека тряхнуло и он резко обернулся. Со зрачками его при этом творилось что-то необъяснимое. В какой-то момент я засомневался были ли они вообще, так сильно две точки сузились в глубине его желтых глаз.

— Ты в порядке, мальчик? — спросил старик, наклоняясь вперёд в своём кресле, чтобы рассмотреть бледное лицо напротив. — Что-то ты неважно выглядишь.

— Я? — медленно моргнул Джек и вдруг встрепенулся, мотая головой. Он хохотнул и швырнул сигарету в окно. — Старик, ты хоть знаешь, как мне хорошо? Лучше я себя не чувствовал в этом проклятом городе!

Старик выгнул седую бровь с подозрением, смотря на Джека как на настоящего лунатика. Было что-то неприятное в этой улыбке, тянущейся от одного уха до другого. Что-то неустойчивое, я бы сказал, истеричное.

— И с чего ж ты такой довольный? — Спросил старик опасливо.

— Любопытный ты старикашка, — усмехнулся Джек, сгребая растрепанные рыжие волосы ладонью. Его черный и дрожащий силуэт заметался по стене, когда пламя свечи дрогнуло. От вида этих больших, практически лишенных зрачков глаз, холодок взобрался вверх по моему позвоночнику. Было в этом что-то дьявольское.

— Я скоро уйду, — похвастал Джек, снова смотря на часы мечтательным взглядом. — Уже очень скоро.

— Но куда?

— А тебе бы очень хотелось знать, а? — хохотнул Джек, не отрывая взгляда от циферблата и неподвижных стрелок. — Я всегда хотел туда, где ты бывал с отцом, помнишь?

— В Северную Америку? — Фыркнул старик, звеня ложкой пока мешал чай. — Мальчик, ты знаешь, это нелепая затея. Что тебе делать в этой глуши?

Джек не ответил, сжимая щеку клыками изнутри. Улыбка его заметно поубавилась, становясь натянутой как канат.

— Это пустые земли, населенные дикарями, — продолжил старик сухим голосом. — Чего нам только стоило добраться туда. Твой бедный папаша, знаешь же, каким отчаянным он может быть. Вечно цеплялся к этим паршивым дикарям и что же? Ничего путного он оттуда так и не привез!

— Он привёз меня, — резко перебил Джек и в глазах его мелькнула ненависть. Ее чистейший сорт, настоявшийся за все эти годы как хорошее вино. Он поднялся из кресла, сжимая ладони в кулаки. — Там мне самое место.

— Не пори чушь, Джек. Твоё место здесь! — Рявкнул старик, ударяя кулаком по столу. — Твоё место в Англии, в Лондоне. В Портсмуте в конце концов!

От слов чучельника Джека шарахнуло как молнией. Он отчаянно замотал головой, зажимая уши руками как мальчишка.

— Заткнись! — заорал он. — Заткнись! Заткнись, чёрт возьми. Я ни за что не вернусь туда!

Я не успел опомниться, когда Джек вылетел из комнаты. Его рыжая макушка мелькнула по кромешной улице и я последовал за ним как послушная тень. Я долго преследовал его, петляя по опустевшим закоулкам Лондона, пока, наконец, он не остановился. Перед нами лежал порт, мрачный и безмятежный. Чайки кружились над водой как бумажные ошметки. Вдалеке дремали старые посудины на цепи. Маленький ветхий мостик скрипнул, когда Джек уселся на него и я последовал его примеру, смотря больше на воду, чем на самого себя. Передо мной теперь было не мое прекрасное “куда-то”, это был мой приют. Родной запах дохлой рыбы, тины и гнилых досок убаюкивал мои тревоги. Я был бы не прочь утонуть в этой черной, гладкой воде, если бы это подарило мне бесконечное спокойствие. Ведь даже здесь, в смерти, я не мог найти покоя.

Я сидел рядом с самим собой, слушая как Джек пытается отдышаться. Мне снова не хотелось смотреть на него, видеть боль и ненависть на его лице. Всё-таки похожие люди недолюбливают друг друга, а я не лучшая партия для самого себя.

— И как вы только переносите этот смрад, господин Тэтлер, — сказал чей-то голос позади меня.

Джек обернулся так резко что чуть не сорвался в воду, благо его во время поймали за шиворот.

— Чёрт возьми, — пробормотал Джек, смотря на знакомого мужчину круглыми от удивления глазами.  — Ты что здесь делаешь?

— Я думал, что заслуживаю тёплого приветствия, — усмехаясь, покачал головой Сигх. Его ладонь опустилась на плечо Джека, чтобы уравновесить его. — Разве ты совсем не рад меня видеть, Джек?