Командировка в прошлое. Часть 2. 22 октября 1991 г

Командировка в прошлое. Часть 2. Самое жаркое место на планете.



                Ливийский дневник



 22 октября 1991 года


          Сегодня первый учебный день в Центре. Торжественная часть, в честь начала учебного года, подходила к завершению. После вступительного слова полковника Халифы, выступили все приглашённые, для этого мероприятия гости из руководства города, представители военного завода. Военный оркестр исполнил национальный гимн и  ученики в зелёной военной форме, своеобразно маршируя, выбрасывая вперёд выше головы прямые руки и отводя их назад, словно лыжники, неистово работающие палками, направились на занятия. Я уже находился в мастерской и ожидал учеников.


          В мастерскую зашли Мухаммад, Марат Юнусов, за ними строем двадцать пять смуглых ливийских пацанов. Два ученика были, кожей цвета антрацит. Я поинтересовался у Мухаммада, откуда негры. Он объяснил, что они из Туниса, но называть их так не следует, это оскорбление. Я ответил, что слово Niger, переводится, как блестящий, благородный, черный и что тут оскорбительного. Оскорбительным его сделали расисты. Почему-то в голове промелькнул самый короткий анекдот: негры загорают. Хотел рассказать его Мухаммаду, но передумал, посмотрев на его суровое лицо.


-Коман сова? Вот направили к тебе на вводный инструктаж, – произнёс Марат, протянув мне руку, широко улыбнулся и блеснул своей железной фиксой.
 
- Здорово, француз! Где зуб потерял? Усиленно грыз гранит науки?


Вопрос его сильно смутил, он мгновенно прикрыл рукой рот и покраснел.


- Да не расстраивайся, ты так, Марат, командировка закончится, золотой себе вставишь. Если, конечно, живой останешься.

- Умеешь ты, Владимир, на работу настроить.

- Кстати, на счёт работы, на кафедре текст вводного инструктажа, можешь узнать, что будешь переводить, а я пока с группой познакомлюсь.


          Ливийские ученики, своим поведением, ничем не отличались от советских пацанов,  такие же шебутные, озорники, у которых, шило в одном месте. Мухаммад задумчиво сидел в сторонке от учеников, с совершенно безразличным взглядом. Я представился и начал знакомство с  группой.


          Закончив перекличку и знакомство с учениками, начал вводный инструктаж. Объяснил ученикам правила техники безопасности при работе в мастерской, задачи сегодняшнего занятия и попросил переводчика перевести сказанное. После того как Марат, закончил перевод, задал ученикам вопрос:


- Фахимтани? (Вы меня поняли?)
 
- Ля! (Нет!) - хором ответили ученики.

          Марат стоял с испуганным лицом и растерянно смотрел на меня. Он перевел, практически, всё правильно, было понятно, что причина, тут в чём-то другом. Пришлось, всё сказанное, повторить уже на арабском, самому. Закончив, задал тот-же вопрос:


- Фахимтани? (Вы меня поняли?)
 
- Ля! (Нет!) - хором ответили ученики.


          По хитрым глазам учеников, не трудно было догадаться в причине их непонимания. Арабский мастер сидел, дремал, ученики пользовались моментом, чтобы побалдеть, посачковать. Пришлось обратиться к Мухаммаду, с тем же вопросом, понял-ли он меня и в чём причина забастовки группы. Он, молча, встал и грозно выкрикнул:


- Лилкийами! (Встать!)

 
          Ученики мгновенно встали и послушно замерли. Мухаммад подошёл к кафедре и взял толстую длинную указку, больше похожую на черенок от лопаты. Он подходил к каждому учащемуся, вытянувшему перед собой руки и лупил дубиной по ладоням. Парнишки корчились от боли, скулили, трясли руками, но вновь послушно подставляли ладони под удары. Это была настоящая экзекуция.


          Марат подошёл ко мне с совершенно белым лицом с трясущимися руками и с дрожью в голосе спросил, можно ли ему покинуть мастерскую. Я ответил, что это невозможно, таковы обычаи страны. Вначале разберутся с нерадивыми учениками, а затем с теми, кто не смог, доходчиво, объяснить учебный материал.

 
- Нас тоже будут бить? – с дрожью в голосе прошептал Марат.


- Нет, только переводчиков, - как можно серьёзней, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, прошептал в ответ.

- Это же какая-то дикость! Надо же что-то делать! – в голосе переводчика была явная паника.

- Я тоже хочу, чтобы все люди были добрыми, а не злыми.

          Конечно, для меня, эта сцена была крайне омерзительна, но как гласит пословица: в чужой монастырь со своим уставом не суйся. Пока шло избиение, чтобы успокоить Марата, рассказал случай произошедший у нас с одним агрессивным зам. директором по производству. Он отличался тем, что раздавал пендали, нерадивым ученикам.

 
          В какой-то день, количество затрещин превысило критическую массу и они их,с благодарностью, вернули. Как рассказывала одна сотрудница, они с мужем пошли в кино и около гаражей заметили, как молодёжь избивает одного хорошо одетого мужчину. Возвращаются после сеанса домой, мужика продолжают усердно мутузить. Выглядел он очень плохо, его невозможно было узнать. Лечение было достаточно продолжительным, он, в конце концов, поправился и, что самое интересное, стал исключительно доброжелательным и вежливым с учениками.

 
         Удары палкой и стоны стихли лишь после того, как сломалась указка. Мухаммад, словно ничего не произошло, посадил учащихся на место и принял прежнюю позу сонного слушателя.


Я повторил ученикам вопрос, заданный, до палочной терапии:


- Фахимтани? (Вы меня поняли?)

- Наам, мафум, мафум, мистер Владимир! ( Да, понятно, понятно, мистер Владимир!)


          Продолжился дальше урок без всяких физических эксцессов. Возник, правда, один конфуз по вине переводчика, он вызвал гомерический хохот не только у учащихся, но даже сурового Мухаммада, с его каменным выражением лица, заставил заулыбаться. Я тоже не отказал себе в удовольствии от души посмеяться.

 
          При знакомстве с оборудованием мастерской, в терминологии назначения узлов токарного станка, Марат допустил свободный перевод технических терминов: передняя бабка и задняя бабка.

          Он, попросту, не знал, как они переводятся, заканчивая филологический, поэтому решил, это сделать описательно. Его вольный перевод прозвучал так: «У старой женщины есть перед и зад, в дырку ей вставляется цилиндрическая деталь, она его зажимает кулачками и вращает. Если деталь очень длинная, то её необходимо вставить взад старой женщине».

 
           Хохот стоял такой, что из других мастерских заглядывали мастера, узнать, что происходит. Представьте на секунду такую картину, стоит группа учащихся и вместе с мастерами закатывается от смеха, глядя.... на станок.

 
          Всю дорогу, из Центра домой, в автобусе мастера интересовались у Марата, где ему посчастливилось найти такую сексуальную бабу с кулачками во влагалище, да еще, чтобы могла ими умело вращать. Другие считали, что переводчику не повезло в жизни, он попросту альфонс, раз вынужден жить со старой женщиной, хоть и обладательницей такой удивительной ватрушки. Но большинство обвиняли его в надругательстве над старой женщиной, мучительно переносящей невыносимую боль в заднице, от его сильно длинного полового аппарата.

          Вольный перевод Марата выплеснул столько сексуальных фантазий у мастеров, находившихся уже несколько месяцев без жён, что всю дорогу, до самого КПП, все закатывались от смеха. Марат выскочил из автобуса с багрово красным лицом, быстро зашагал к дому, слыша за спиной выкрики; «Эх! Марат, Марат! Ты зачем засунул бабке в зад металлопрокат?», «Марат, у тебя огромный аппарат!»,  «Марат, дырка бывает только в жопе, а в патроне технологическое отверстие».