Не ангелы. Путь убийц Часть 3 Глава 18 Упавшие на

ЧАСТЬ 3
«Ангелы стремятся стать Людьми:
ибо совершенный Человек, Богочеловек
превыше даже Ангелов».
Элифас Леви

Упавшие на дно
«5 сентября 200… года жертвой злоумышленников стал генеральный директор медиа-холдинга «Взор» Виктор Рогов."Неизвестные подкараулили журналиста в подъезде его дома, куда он возвращался после работы около 18.00 . С тяжелыми травмами Виктор доставлен в больницу. У пострадавшего многочисленные ушибы и рубленые раны головы, врачи оценивают его состояние как крайне тяжелое", - сказал коллега Виктора Рогова Николай Быков.
Большинство коллег Виктора и общественных активистов города уверены, что это подлое нападение связано с профессиональной деятельностью пострадавшего. Не секрет, что Виктор Рогов много лет занимался журналистскими расследованиями, многие из которых затрагивали интересы могущественных персон, в том числе принадлежащих к «партии власти». Рогова трудно было причислить к оппозиционерам, но он боролся с коррупцией, которая пронизала всю «властную вертикаль». Против него и против его изданий неоднократно инициировались судебные иски, однако журналист обычно с честью выходил из поединка со своими оппонентами. И, не имея законной возможности заставить Виктора плясать под свою дудку, кто-то из влиятельных персон решил вопрос с несговорчивым журналистом «по беспределу».
Как сообщили РИА Новости в правоохранительных органах, первому подозреваемому на вид - 32-38 лет, рост - 175-180 сантиметров, кавказской внешности, худощавого телосложения, бритый наголо. Был одет в куртку темно-серого цвета, средней длины, брюки темного цвета. По некоторым непроверенным данным, нападавших было двое. Приметы второго злоумышленника отсутствуют.
Сразу же после нападения милиция была переведена на усиленный вариант несения службы, создано несколько следственно-оперативных групп, которые отрабатывают все версии случившегося. Оперативный штаб, возглавляемый руководством ГУВД области, держит расследование на постоянном контроле».
- Ну, вот это я понимаю дебют – дядя Боря отложил газету в угол письменного стола и три раза хлопнул в ладоши. – А кто додумался подставу организовать.
Мы все сидели в один ряд на стульях пред столом в Его кабинете. Услышав вопрос Гонч не поднимая, склоненной головы кивнул в мою сторону.
- А этот! Ну, тогда понятно. Его таким подлостям учить не надо. Большой специалист. Недаром, ваш босс!
От этих слов меня передернуло и в груди заклокотало. Я стиснул зубы.
- Не принимай близко к сердцу! Что есть, то есть! Ну, что ж еще раз говорю, молодцы! А теперь слушайте внимательно. Лика месяц сидит здесь и никуда не выходит, словно и не было ее никогда. Свежим воздухом дышит через форточку. Не смотри на меня так. Ты единственная,  кто засветилась. Нелепые случайности порой губят самые великие начинания. Не дай бог встретишь солдатиков тех, которых на остолопа этого рыночного навела. А они тебя возьмут и сдадут ментам,  как свидетеля. Короче,  залегайте на дно. И запомните на всю жизнь. Когда идешь на дело - следует знать,  с чем столкнешься. Надо рассчитывать все наперед. Учитесь предвидеть и фантазировать. Таковы правила. Представляйте свои действия четко и ясно.  Как войдёте, как выйдете. Сколько выстрелов. Сколько ударов. Надо знать наперед кто, где находится, чтобы никого не встретить. Дорогу, по которой придется уходить нужно видеть и наяву и во сне. Знать ее до каждого кирпичика, каждой трещинки. Не стоит мешкать и отвлекаться на мелочи, тогда не будет ошибок – резюмировал дядя Боря.
И мы залегли на дно. Наши тренировки возобновились, но продолжительность их уменьшилась. Оставалось больше времени для общения друг с другом, чтения книг и просмотра фильмов. Я все больше и больше узнавал тех, с кем мне пришлось поделить кров и разделить судьбу. И чем больше я их узнавал, тем больше меня это не радовало. Я понял одно – все они абсолютно точно были не ангелы.
- Воровать я начал с трех лет – сказал Гонч в полной тишине  ни с того ни с сего, как-то вечером, когда мы собрались в моей комнате, чтобы попить «пепси» и поесть пирожных, которые совершенно неожиданно нам прислал дядя Боря. – Жрать все время хотелось. Родаки пили постоянно. Про меня неделями могли не вспоминать. Вот я и тырил у соседей по бараку: у кого мяса из кастрюли, у кого колбасу, у кого конфету. Знаешь, как спереть половину холодца из тазика и сделать так чтобы это было незаметно. Перед этим тыришь пачку желатина, разбадяживаешь его в воде и выливаешь смесь в ту половину тазика, где был холодец. И в холодильник… Застывает. А когда жрать станут и спохватятся, что там бадяга, то уже поздно будет, все, поезд ушел. А ты сыт. А постарше стал вещи начал воровать и продавать за копейки на барахолке. На жратву хватало.
- И что так все время и жил? – с сочувствием в голосе спросила Лика, сидящая на моей кровати,  поджав ноги под себя, обхватив колени руками.
- Да до тех пор, пока родаков не пришил – тихо ответил Гонч.
- Ты убил своих родителей – выпучив глаза, прохрипел Сах. Для кавказца понять это было непостижимо. Культура горного народа учила – родители,  какие бы они не были это святое и их нужно уважать, любить, заботиться о них.
- Да, убил. Ситуация была такая - либо они меня, либо я их. Я в очередной раз что- то стырил, соседи нажаловались на меня. Отец избил меня ногами, а потом привязал в коридоре к неработающей батарее. Я провисел день и ночь, потерял сознание. Освободила меня сжалившаяся надо мной соседка, которую я, кстати, накануне обокрал. Она перерезала веревки и меня бесчувственного отнесла в свою комнату, вымыла, накормила, залечила кровоподтеки. Очень добрая женщина. Мне до сих пор стыдно, за то, что я у нее «штуку» стырил, она-то как раз этого не заслуживала. А родаки даже не заметили, что меня на батарее нет. Когда я через несколько дней я окреп, то утащил с кухни самый острый нож и когда эти два выродка лежали в пьяном угаре, я имею в виду своих отца и мать, я всадил этот нож по несколько раз в шею каждому. А потом убежал. С тех пор так и скитаюсь по вокзалам, приютам, базарам. Так что после всего того,  что я видел, здесь для меня рай. Если ты смог убить собственных маму и папу, то убить кого-либо другого это как два пальца об асфальт.
Все замолчали. Каждый задумался о своем. Как ни странно,  меня рассказ Гонча не тронул. Меня последнее время вообще мало что задевало за живое. Я не хотел думать об ущербности и бессердечности людей. Я закрыл глаза и представил себе, что я ангел… Вообразить себя несуществующим, божественным, небесным ангелом намного проще, чем искренне ощутить себя настоящим, светлым, земным человеком…
 
***
Свет всасывал и выплевывал материю. В этом действии не было никакого смысла. Просто высшей энергии доставляет удовольствие забавляться с примитивом. У каждого уровня сознания свои игрушки… Материя, например, любит забавляться сама с собой. Сама себя поедает, сама себя удовлетворяет, сама себя испражняет. Неоригинальная субстанция. Свет стелился по недавно созданной планете. Нам было приятно стелиться внутри света по теплой, дышащей, живой плоскости. Мы ничего не чувствовали, но могли вообразить ощущения и даже от одного этого вымысла мы получали невообразимое удовольствие. Мы знали, что это плохо, но нас тянуло к этой низости.
- Знаешь, что является самым великим проклятием во вселенной? Нет? Значит, ты еще не понял… Ну, тогда я тебе скажу. Наивысшим проклятием во вселенной, если, конечно, в границах вечного можно говорить о такой мелочи, является совершенство. Совершенство предполагает развитие исключительно внутри себя. Все, что совершенствуется, все движется, развивается, все выше, выше, выше, по принципу усложнения, подальше от простого, примитивного . В случае нашей вселенной подальше от материи. Совершенство исключает материальность. Совершенство - это освобождение от материи. Но если бы вы знали какое издевательство видеть снег и не иметь возможности его попробовать, смотреть на апельсины и не суметь их понюхать, воспринимать красивую женщину и не иметь возможности ее иметь… Совершенство освобождает от материи, от зависимости от чего-то грубого и низменного, но взамен оно может дать только совершенство совершенства, которое развивается внутри себя, постигает только себя и так до бесконечности – все внутрь и ничего во вне…. Скучно, грустно! Совершенство – это осознанная смерть своего неповторимого «Я», которое в результате всего этого движения должно стать частью великого, сверхсознания, разума, движущей силы всего сущего и несущего… Этот процесс неизбежен.
Но поверь мне даже самый примитивный материальный акт – акт смерти превосходит по своей силе, духовности и масштабности самое божественное гипербессмертие.
Самая дикая среди нас ангелов мысль это та, в которой происходит осознание элементарной вещи - наивысшее совершенство заключается в самом низшем несовершенстве. Совершенство там, где есть простор для развития, а в сфере материальности этот простор не имеет ни конца, ни начала…
Если бы у этого света было тело, то он, наверное, улыбнулся бы. Но высшая энергия не может улыбаться, она способна лишь только на то, чтобы изменить оттенок в зависимости от настроения и мысли.
Глядя на созданную и выплеванную им материю, ангел сказал:
- Законом Вечной Эволюции нам дана возможность воплотиться на этой планете, обрести тело и получить возможность чувствовать мир, ощущать себя отдельным космосом, а никак ничтожную часть единого Бесконечного. Нам было приказано создать материальный мир сотворить из материи человека. Но в той форме, в которой мы его слепили оно останется никчемным существом, не доделанной игрушкой космоса. Форма без содержания не имеет смысла. Пройдут миллиарды лет, прежде чем его душа разовьется, хотя бы до самого примитивного уровня. Так почему бы нам не ускорить этот процесс и не осчастливить и эти создания и не сделать себе приятное. Давайте воплотимся в эти прекрасные красивые тела и вкусим радость материальной жизни. Вы хотите этого? Наши Мудрость и Знание божественны, а тело его от Земли мы сделаем это существо подобием Всевышнего и,  кто знает, может когда-нибудь оно превзойдет своего Создателя.
- Но нас обвинят в раскрытии и выдаче Тайн Неба. Всевышний изгонит нас, мы будем прокляты в Вечности – раздался голос еще одного ангела.
- И что с того? Проклятие – это препятствие, ступень, шаг, вечный бой за жизнь, разве в этом процессе преодоления не сокрыто хваленое на небесах совершенство?
- Но,  мы из высшего мира, шагнем в низший,  мы отбросим себя в развитии – не унимался дотошный молодой ангел.
- Все, что будет существовать на этой планете, станет лишь тенью того, что существует в высших мирах. Свет на Земле есть тень другой еще более светоносной сферы, тьма - это есть тень еще более темного мира, находящегося в бесконечности… На этой планете будут жить копии всех миров, и будут рождаться идеи о тех реальностях, которые еще даже не родились на небесах! Итак, кто со мной?
- Мы – раздался хор голосов и огромное блистающее всеми оттенками света, блеска и огня облако растворилось в темноте планеты.
Расплата
Я открыл глаза и не сразу понял, где я и кто я. Никто не заметил моего выключения из реальности. Гонч продолжал в красках описывать ужасы своей беспризорной жизни. Сах зло смотрел на него и молчал, а Лика … Ее не было на кровати. Я стал искать ее глазами и вдруг увидел, что голова девочки лежит на моей ноге. Я не заметил, как она устроилась рядом со мной на полу. Она приподняла голову и посмотрела на меня снизу вверх.
- Босс, пойдем погуляем, я с ума схожу. Неделя без воздуха, без людей – как-то уж очень ласково пропела она.
- Лика, ты же знаешь, что нельзя этого делать. Рисково – как можно более холодно произнес я.
- Валь, ну подумай сам. Меня видели только два курсанта. Что они могли запомнить? Были сумерки, своих фотографий я им не дарила. Просто они первыми попались в мое поле зрения. Их погоны дали мне уверенность, что они заинтересуются тем, что где-то происходит преступление. Я оказалось права. Все произошло в центре,  мы здесь у черта на рогах. Вероятность что я их повстречаю, равна, практически, нулю.
Тон голоса эмоциональность и логичность слов Лики были очень убедительны. А ведь на самом деле. Прошла неделя. Следствие ищет кавказцев. Фоторобот этого несчастного гасторбайтера расклеен по всему городу. О нас нигде не было произнесено ни звука. Маловероятно, что вся милиция города будет разыскивать какую-то девочку, которая увидела, как на лестничной площадке происходит какая-то возня между несколькими мужчинами. Ничего конкретного Лика этим курсантам не сказала, а меня, Гонча и Саха вообще никто не видел. Это сто процентов. Рогов до сих пор в коме. И вряд ли из нее когда-нибудь выйдет. Даже если он и придет в себя и вспомнит, как все произошло, кто поверит словам человека, который только что вернулся с того света о том, что его хотели убить дети, ровесники его дочери. И я принял решение.
- Ладно. Пойдем. Только пусть стемнеет побольше - снисходительно бросил я.
- Ура! Валька, ты лучший! – завизжала от радости Лика.
- А если дядя Боря узнает? – серьезно и задумчиво произнес Сах, почесывая затылок.
- Не узнает, - уверенно сказала Лика. – Он сегодня весь вечер и всю ночь на массаже будет.
- Это что за массаж такой по ночам? – спросил Гонч.
- У него любовница новая массажистка. Как говорится и удовольствие и продовольствие. Он клешни свои простреленные лечит и кайфует – смеясь, пробормотала Лика.
- Только вы все с нами пойдете. Мало ли что. На расстоянии будете. Стволы возьмите – приказал я. Пацаны молча кивнули.
Через час на улице стало совсем темно. И я отдал приказ о выходе на прогулку. Откровенно говоря,  мне и самому хотелось прогуляться. Зоновский режим с нас был снят еще во время разработки нападения на журналиста. И, несмотря на то, что дядя Боря приказал нам не высовывать носа на улицу,  за нами никто не следил. Это была достаточно серьезная степень доверия со стороны наставников. Но в целях предосторожности, на всякий случай базу мы покинули через окно в мужском туалете на втором этаже. Дальше спрыгнули на кладовку, с нее по забору спустились во двор. Охрана базы нас не заметила.
Через десять минут после того как мы покинули школу мы уже были на главной улице района. Проспект Энтузиастов так она, кажется, называлась, на данный момент стал для нас центром всей мировой цивилизации.
Вуаль сумерек освещали одинокие фонари, которые работали через одного. Глядя на этот полумрак, я немного успокоился. При таком освещении разглядеть лицо прохожего было очень проблематично. Мы шли следующим построением: впереди я и Лика, а Гонч с Сахом отставали от нас шагов на десять, пятнадцать и как будто были не с нами. Они делали все именно так как мы и обговорили до выхода на улицу.
Воздух был свежим, но не холодным. Вдыхать его было очень приятно, особенно после недельного заточения в душном помещении. Где- то глубоко в груди возникло забытое приятное ощущение, а точнее сказать, полуощущение какой-то беспричинной радости и желание сорваться с места и побежать вперед, неизвестно куда и неизвестно зачем… Главное было бежать и не думать, но… я подавил это провокационное чувство. Я уже не ребенок. Я страшное существо  с внешностью мальчика. Мне нельзя совершать необдуманных поступков. Я посмотрел на Лику. Она улыбалась и выглядела совершенно счастливой.
- Как хорошо-то! – воскликнула она и остановилась. Лика подпрыгнула на месте и вздернула руки к небу. – Валь, спасибо, что разрешил выйти на улицу! Мне так здоровски!
Я тоже улыбнулся. В груди сова возникла провокация. Я не стал с ней бороться. Наверное, то , что сейчас происходило там, тоже можно было назвать счастьем.
- Я рад. Мне тоже нравиться гулять, – сказал я. – Но учти,  долго нам быть на улице нельзя. Сейчас сделаем кружок вокруг вон того дома – я показал рукой на огромную черную тень возвышающуюся по левую руку от нас – а потом сразу на базу. Нам нельзя рисковать.
- Какой же ты все- таки зануда – с обидой выпалила Лика. – Надо, надо, нельзя рисковать, должны быть осторожны, ну, что это за жизнь. А может я не хочу так рано на базу, может, я хочу на лавочке посидеть и мороженого поесть. На улице, ни одного человека нет. Все по домам сидят, телевизор смотрят. Валь, открой глаза, ты же не слепой.
- Ладно, только не верещи. Вон магазин открыт, там наверняка, мороженое есть – опять снисходительным тоном произнес я.
Мне было приятно чувствовать себя человеком способным раздавать милости, наказывать и поощрять. Власть – это, наверное, самый сильный и заразный наркотик из всех существующих на земле.
Магазином это заведение можно было назвать с большим трудом. Сооружение, где продавали разного рода выпивку и немного закуски, представляло собой старый металлический коммерческий ларек периода 90-х годов обложенный кирпичом и с пристройкой. Я потянул на себя входную дверь. Она противно заскрипела. Изнутри пахнуло запахом селедки, перегара и сырости. Мы вошли. Гонч и Сах остались нас ждать на улице. У прилавка в очереди стояли двое парней и старик в обтрепанной камуфляжной куртке. Старик рефлекторно обернулся на звук скрипящей двери и посмотрел не на меня с Ликой, а как-то сквозь нас. Он был в «доску» пьяный. Парни продолжали рассматривать различного вида качества и содержания местные нарезки, выложенные на прилавке. Мы встали в очередь за парнями. Старик к этому моменту уже держал в руках пыльную бутылку «Анапы», которую секунду назад толстая продавщица извлекла откуда-то из- под прилавка.
- А тут мороженое-то есть? – тихо сказала Лика, несильно пнув меня коленом в бок.
- Да, есть, есть. Вон, видишь в самом углу морозильник стоит. Иди лучше посмотри, какое мороженной хочешь.
Лика подошла к морозильнику и стала внимательно изучать его содержимое. Парни, стоящие впереди меня, наконец то, определились с нарезкой, сушеной рыбой и пивом. Лика все также стояла спиной к прилавку, водя пальцем по стеклу холодильной установки. Вдруг она резко повернулась лицом и громко радостно воскликнула:
- Тут, «Оазис» есть. Самое мое любимое мороженное. Его хочу.
В этот момент один из парней воскликнул:
- О, вот она! А мы, то тебя ищем по всему городу, а ты, оказывается, у нас под носом ходишь. Куда ж ты пропала. Ты нам очень нужна. В милицию пойдем. Там твои показания очень нужны. Не уходи, подожди нас.
Я похолодел. Произошло то самое страшное,  чего мы больше всего опасались. Мы встретили тех двух злосчастных курсантов, которых Лика навела на подставленного кавказца в доме Рогова, только на этот раз они были без формы. Лика побледнела и стала пятиться к двери.
- Извините, но я вас не знаю, мне домой надо, до свидания.
- Э, нет, подруга! Второй раз мы тебя не упустим. Пойдешь с нами в милицию прямо сейчас. Такой шанс выпадает один раз в жизни. Ты наш банковский билет на миллион.
Парень рванулся в сторону Лики и схватил ее за руку.
- Ванек, я сейчас в участок с ней, а ты звони это как его? Ну, журналист, который по телевизору расследование ведет. Как его? Скорописов, Кривошеев? А, Клиноходов, вот! Помнишь, ты телефон с телевизора записывал. Прославимся теперь, блин!
Я понял только одно сейчас ничего предпринимать нельзя. Нужно отдать этим уродам Лику и отбить её где-нибудь по дороге. Я посмотрел на нее и покачал головой. Девочка увидела мой знак и вроде бы все поняла. Она еле заметно кивнула мне в ответ.
Второй курсант повернулся в мою сторону.
- А ты пацан с ней что ли? – спросил он, широко улыбаясь. Его веснушчатая физиономия сияла идиотской радостью.
- Нет, дяденька. Не с ней.
- А кому же она орала про мороженное? – морда курсанта вытянулась в удивленной гримасе.
- Не знаю дяденька. Мне домой надо, до свидания.
Я выскочил на улицу. Ничего не подозревавшие Гонч и Сахом стояли по центру улицы. Я подбежал к ним.
- Лику, замели. Курсанты эти гребанные нам как назло встретились. Нарочно не придумаешь. Будем отбивать, но не сейчас. Пойдем за ними. Нападем где-нибудь в безлюдном месте. Здесь свидетелей много.
Курсанты вышли из магазина. Один из них крепко держал Лику за руку, второй же с кем – то громко разговаривал по телефону.
Драка за Лику
- Да. Это точно она, а это мы тогда давали показания. Да, без базара мы все расскажем с превеликим удовольствием … и девка расколется сто пудов… Приезжайте быстрее, мы ее в РОВД сейчас поведем через дворы параллельно Энтузиастов, да, все ждем!
Второй курсант бегом догнал своего друга и семенящую за ним мелкими шагами Лику. Девочка молчала и шла не сопротивляясь. Мы двигались за ними достаточно на большом расстоянии. Пожалуй, это была лишняя предосторожность. Вряд ли бы этим долговязым и тупоголовым молодцам могло прийти в голову, что на них здоровых мужиков готовит вооруженное нападение трое детей.
Курсанты свернули в темную воронку двора. Наконец- то, обрадовался я. Кивком головы я сделал знак Гончу и Саху. Они рассредоточились. Гонч побежал по левой стороне двора, Сах по правой,  я стал двигаться по центру. Я ускорил шаг. Двор на нашу удачу был пуст. В единичных окнах домов горел свет. Я понял, что пора начинать действовать и рванул вперед. Через доли секунды я уже был за спиной курсантов. Парни резко обернулись на звук моих шагов. Не мешкая, нарочно заикаясь, словно от волнения я начал бормотать:
- Дяденьки. По-по-по – дождите пожалуйста. Я вас обма-а-а-нул. Это девочка моя сесссстра. Отпустите ее, пожалуйста. Нас дома ждут!
Наглые, самодовольные ухмылки растеклись по физиономиям курсантов.
- Извини, корешок. Это в наши планы не входило. Мы очень хотим получить миллион, а без твоей сеструхи нам он не светит. Ничего с ней не случиться. Расскажет дяденьке милиционеру все что видела и ее отпустят, а мы вам потом может быть мороженное купим…, может быть – сказав это, парень дебильно хихикнул.
- Отпусти, урод,  – прошептал я. – Жизнь дороже денег.
Лица молодцев остолбенели в тупой гримасе. Они медленно осознавали услышанное. Затем их физиономии преобразились в выражение знакомое каждому русскому человеку с пеленок, оно определяется как «ты че, козел?»…
- Ты че паря? Охренел? Ты нам б… угрожаешь что ли? Да я тя ща…
Я не дослушал окончание фразы и вытащил из-под ремня со стороны спины «глок», который я предварительно забрал по дороге у Саха. Далее события развивались по привычной и уже сотни раз отработанной на тренировках схеме. Я выстрелил. Голова одного из курсантов откинулась назад, словно пнутый ногой мячик, брызги крови и кусочки немногочисленных мозгов разлетелись в разный стороны, а мертвое тело по прямой линии рухнуло на асфальт. Выражение ужаса на лице второго курсанта было не продолжительным. Пуля в затылок выпущенная Гончем, который в течение всего разговора стоял за спинами наших жертв и Лики, навсегда завершила жизнь несостоявшегося военного.
- Че так долго? – с искренней претензией в голосе сказала Лика,  осматривая оценивающим взглядом трупы.
- Сказал бы я тебе. Но щас не время. Погнали отсюда. Быстрее – приказал я.
Как по взмаху волшебной палочки невидимого чародея во многих окнах стал загораться свет. Услышав выстрелы,  многие люди проснулись. Мы побежали прочь к противоположному выходу двора. Пересекая детскую площадку с ржавыми грибочкам, сломанными скамейками и загаженным песком я увидел как  на въезде во двор вспыхнул яркий ослепительный свет. Он усиливался и начал резать глаза. В темный, каменный колодец домов стремительно въехала машина. Она резко остановилась, но фары не выключились. Несколько темных фигур выскочили из автомобиля, двое побежали в ту сторону, где мы только что расстреляли курсантов, а двое ринулись нам наперерез. Даже ослепленный светом фар, я четко различил надетую на них милицейскую форму.
- Эй, стоять. Стоять я сказал – голос был низким и прокуренным.
Гонч, Сах и Лика набегу обернулись в мою сторону. Я остановился,  и они сделали тоже самое.
- Это что тут у нас такое? Ночной марафон детсада «Одуванчик»? А где тренер, в смысле воспитатель? Уснул? Так откуда вы? Почему не дома? Где родители?
Усаты здоровый мужик с тремя подбородками и свинячьими глазками в милицейской фуражке и погонами капитана как из-под земли вырос рядом со мной
- Дяденька, мы как раз домой бежим. У Кольки засиделись в новую ….. игру на компе заигрались. Мы вон в том доме живем – затараторил я.
Я указал рукой в направлении длинной многоэтажки, находившейся по правую сторону от меня.
- А почему не провожает никто? Что взрослые уже устали с вами цацкаться? Не похожи вы что-то на тех кто в компьютерные игры режется. Ну - как, ну- ка, а чего это ты там за спиной прячешь?
Усатый нагнулся ко мне и потянул руку похожую на ковш экскаватора мне за спину. Там топорщился из под рубашки еще не остывший от выстрела «глок». Но вытащить его он не успел. Я все сделал, как нас учили. Резко упал на колени и тем самым сократил расстояние между собой и милиционером. В момент падения на колени выхватил пистолет и, не прерывая движения,  качнулся вправо и выстрелил. Пуля достигла лба усатого в тот момент, когда я упал на правый бок. Я сделал два переката через правое плечо по земле и еще два раза нажал на курок. Эти пули предназначались стоящему за спиной «усатого» тощему молодому милиционеру с шрамом на щеке. Он отпрянул назад, сначала упал на колени, а затем рухнул на живот. Гонч словно реактивный подбежал к упавшему телу и выстрелил ему «контрольный» в голову, резко повернувшись к трупу «усатого» он также хладнокровно пустил ему пулю в затылок. После «контрольного» от головы еще недавно громогласного мента осталась разбрызганная по асфальту густая, кровавая лужа.
Лежа на заплеванной «бычками» земле я воспринимал все произошедшее как то неестественно четко и ясно. Каждую деталь, каждую каплю крови, каждый вздрыг агонизирующих тел был проработанным и освященным… Освященным?! Стоп! Почему так светло? Откуда свет? Я вскочил на ноги. Яркий пучок направленного яркого луча светил прямо на меня , трупы лежащие рядом, в его сферу также попадали Гонч, стоявший передо мной, Сах и Лика стоящие поодаль за моей спиной. Примерно в десяти шагах от нас я увидел две фигуры. Один - долговязый в джинсовом костюме и кепке держал на плече видеокамеру сверху которой и бил яркий свет из осветителя, а второй небольшого роста,  толстый, лысый и как мне показалось косоглазый стоял рядом с долговязым и показывал рукой в нашу сторону. Он то и дела подпрыгивал на месте и выкрикивал: «Снимай, быстрее, б..ть, снимай их су б…ть» Это, судя по всему и были те двое телевизионщиков, которых позвали по телефону не задолго до своей смерти курсанты. Я быстро осознал все произошедшее. Журналисты приехали на милицейской машине. Видно у них с ментами было хорошее взаимодействие. Мы с Тамарой ходим парой, «рука руку моет», как говорят взрослые. Но на данный момент все это уже значения не имело. Снова выкручиваться. И опять…убивать. Удивительно, но журналисты не выглядели испуганными. Перед ними в нескольких шагах стояли жестокие убийцы, которые в течение десяти минут «замочили» четверых человек. Не имеет значения сколько лет человеку способному пойти на убийство, если он может лишить подобного себе жизни, значит,  он уже вырос до предельного уровня – уровня безразличия к жизни и смерти. И за одно за это его стоит бояться. Но эти двое проныр хладнокровно стояли и снимали нас на видео камеру. Ну, ладно, что же сами напросились. Я все еще лежал на земле. Гонч стоял впереди меня Лика и Сах напряженно наблюдали за происходящим за моей спиной, а точнее ногами. Нервы были натянуты струной. Я подумал, что мы похожи на маленьких волчат загнанных охотниками в угол. Я посмотрел на Гонча. Его рука, крепко сжимающая «глок» медленно поднималась вверх. Команда была не нужна. Рефлексы работали лучше любого приказа. Я вскочил на ноги и выбросил вперед обе руки, левая ладонь закрыла пальцы правой руки держащей пистолет. Классическая стойка для стрельбы, которую так часто демонстрируют в кино. Я видел, что Гонч целился в голову «косому» В том, что он попадет в цель,  я не сомневался, я прицелился в оператора. В какие – то доли секунды оба журналиста резко повернулись и сделали синхронный прыжок вперед и дали деру. Раздался выстрел. Гонч промазал. Реакции телевизионщиков можно было позавидовать. Я даже не стал пытаться стрелять. Смысла тратить патрон не было.
- Валим – скомандовал я.
Мы рванулись в сторону проходной арки соединяющей два дома. Бежали быстро, не оглядываясь и несмотря себе под ноги. Лично мне казалось, что мы летим, потому что ног под собой я не чувствовал. По ушам резанул знакомый, противный звук. Сирены. Не одна. Много. Несколько машин ППС въехали во двор. Одна пронеслась мимо, окатив нас грязной водой из лужи. Она резко затормозила и характерный скрип тормозов не оставлял сомнений в том что машина разворачивалась за нами в погоню. «Ну, вот теперь влипли по полной программе» - пронеслось в моей голове.
Мы направились на проспект Энтузиастов. Людей почти не было, зато автомобили неслись по шоссе один за одним. Мы бежали в сторону базы, хотя я прекрасно понимал, что возвращаться туда было нельзя. Но нужно было затеряться, исчезнуть, улизнуть как можно дальше отсюда. Останавливаться нельзя. Я знал, что мы скроемся, обязательно скроемся. Вдруг я снова услышал скрип тормозов. Какая-то машина затормозила, опережая меня на несколько метров вперед. Я повернул голову. «Нива». Синяя. Что колыхнулось у меня в груди… Что-то из прошлого… Что-то хорошее… Да это же «Нива» Бали…
Дверь со стороны водителя распахнулась. Оттуда высунулся знакомый до боли бритый череп.
- Валька, давай сюда! Быстро! – прокричал Бали.
Я встал словно парализованный. Один я уйти не мог. Теперь я был ответственен за Гонча, Саха, Лику. Нет. Я не их не брошу.
- Бали! Я не один. Вон видишь, там далеко бегут, их тоже надо взять – заорал я.
- Не вопрос, малыш. Догоним, заберем.
Я бросился к машине. Бали открыл дверь изнутри. Я прыгнул на заднее сидение. «Нива» дернулась так, что я слетел вперед и долбанулся носом о спинку переднего сидения. Из носа потекла кровь.
- Ранение в голову, пацан!
Еще один родной голос.
- Лат – вскрикнул я и поперхнулся вытекшей из носа в рот кровью.
- На, утрись, боец. Все нормуль будет – Лат смотрел на меня обернувшись через плечо с переднего сидения и глаза его странно блестели. Мне показалось, что в них стояли слезы.
- Эти что ли? - спросил Бали.
Я посмотрел в окно.
- Да, да они! Тормози – заорал я.
Машина еще не успела остановиться, а я уже выскочил на дорогу. Я распахнул дверь не глядя, и ее чуть – чуть не снес пронесшийся мимо «Reno». Я выбежал на тротуар.
- Стоять – что есть мочи заорал я. – Гонч, Лика, Сах стоять!
Первым остановилась Лика, бегущая впереди всех за ней тормознул Гонч и Сах.
- Быстро в машину – скомандовал я. – Это свои.
Недоверчиво и не очень торопясь ребята стали подбегать к машине.
- Да быстрее, вы.
Скорости им прибавил приближающейся звук милицейской сирены. Я открыл дверь, и ребята один за другим запрыгнули на заднее сидение «Нивы» я залез последним, и автомобиль неистово рванулся вперед.