Желанная добыча

 Был в моей охотничьей практике период, когда я, помимо ружейной охоты, несколько лет кряду профессионально занимался капканным промыслом такого пушного зверя, как речная выдра. В те далекие годы шкурки этого хищного млекопитающего оказывали ощутимую материальную помощь охотнику-промысловику. Принимали их тогда в наших краях по двести долларов. Но когда пушнина упала в цене, я бросил это занятие и вот уже много лет занимаюсь только наблюдением за этим интереснейшим, на мой взгляд, видом, а так же изучением его повадок и образа жизни. Еще в молодости мне очень хотелось узнать что-то новое об этом животном, тайное и глубоко скрытое от поверхностного взгляда. С годами я действительно познал много того, чего никогда не встречал на страницах прочтенной мной в немалом объеме охотничьей литературы. На сегодняшний день веду лишь единичные отловы, в большей степени ради исследования особенностей питания оного зверя, присущих наблюдаемой территории. Так речная выдра стала для меня главным объектом изучения. Но все это было уже потом, вначале же был только промысел. И случай, когда я добыл свой первый трофей еще в юношеском возрасте, мне запомнился на всю жизнь.

 В то время у меня уже был небольшой опыт в отлове бобров и норок, но добыча выдры была еще только мечтой. Частенько прогуливаясь вдоль небольшой речушки, протекающей через Велижский район и носящей название Сертейка, я неоднократно наблюдал там следы присутствия этого животного: на прибрежном грунте и песчаных косах — отпечатки лап, а на самом берегу, камнях и корягах — отходы жизнедеятельности (его экскременты). Тогда никакого опыта в отлове речной выдры у меня еще не было. А так хотелось добыть этого невиданного в ту пору для меня, скрытного и осторожного зверя. И хотя мои первые попытки претерпели неудачу, поправки профессионального наставника, коим был мой отец, все же помогли довольно-таки быстро освоить данный промысел. Очень хорошо помню тот первый трофей и тот день, когда я, положив пару капканов в старенький рюкзачок, отправился на реку. В своем верхнем течении эта тихая лесная речка протекала по живописной девственной территории, совершенно незаселенной людьми. Поэтому здешние дикие места всегда были надежно скрыты от непрошеных гостей. Уже подходил к завершению период листопада, и яркие тона золотой поры потихоньку сменяла унылая серость глубокой осени. Лишь в изобилии произраставшая по речным берегам красавица калина все еще радовала глаз и восхищала своими алыми гроздьями спелых ягод. Свежие отпечатки выдриных лап присутствовали по всей реке, но в одном месте их было гораздо больше, чем везде. Здесь хорошо просматривалась набитая зверем торная тропа. Это был часто посещаемый животным лаз, так называемый «переход». Хотя тогда я еще плохо понимал, что это такое, и в основном ориентировался на количество присутствующих следов. С капканами провозился дольше обычного, строго соблюдая все правила установки, рекомендованные отцом.

 К сожалению, две первых проверки не принесли ни каких результатов. Наступали третьи сутки. Той ночью спал плохо и как только начало светать, сразу же направился к реке. В воздухе стояла безмолвная тишина. Яркое солнце неторопливо поднималось из-за горизонта и сулило на предстоящий день отличную погоду. Пробираясь сквозь заросли пожухлого лабазника, я вышел к уже знакомому мне кусту бредины, растущему у самой реки, метрах в тридцати от места установки самолова. Вода этой речушки всегда отличалась своей прозрачностью, но в тот раз ее состояние меня насторожило. Она почему-то была очень мутная, как будто выше по течению кто-то активно вел земляные работы. И это было весьма необычно для данной реки. Но еще больше я был удивлен той интересной картине, которая открылась предо мною в самом месте установки капкана. В самолове сидела выдра, которая, пытаясь выбраться из капкана, вскопала вокруг себя весь приречный грунт, до куда только способна была дотянуться. А на самом берегу сидели еще две такие же выдры, по своим размерам почти не отличавшиеся от попавшей в капкан. Вначале я замер в остолбенении, не понимая, что происходит. Однако быстро сообразив, все понял. Это был выводок (самка с двумя детенышами). При попытке сблизиться молодежь сразу устремилась на утек. Один из них мгновенно рванул на глубину небольшой омутинки, расположенной ниже по течению. Другой же принял решение спасаться в противоположную сторону, где наткнулся на протяженную каменистую отмель, совершив при этом грубейшую ошибку. Благодаря промашке зверька мне удалось быстро его догнать. Застигнутый врасплох, он решает укрыться в прибрежных корнях черемухи, но в спешке запутывается на несколько секунд в их переплетениях. Воспользовавшись моментом и совсем не думая о последствиях, я все же успел на какое-то мгновение схватить его за задние конечности, но удержать этого сильного зверя все равно не получилось. Резким рывком он с легкостью высвободился из моих рук и быстрыми прыжками устремился к воде. Думал ли я тогда об опасности получить травму от острых зубов этого хищника? Даже и не знаю. Наверное, нет. Все затмевал молодой охотничий азарт. Скорее всего, сейчас я навряд ли повторил бы тот поступок.

 Набравшись сильных впечатлений, я двинулся в направлении дома. В рюкзаке лежала давно желанная добыча, которая по особому радовала охотничью душу. В те молодые годы, после бобров и норок, это был для меня уже серьезный трофей. Дома меня встречал мой дед, очень заядлый и сильный охотник. Он по достоинству оценил добытого зверя. Я до сих пор помню его слова: «О, внучек, это выдрица!». Со временем счет таких трофеев перевалит далеко за сотню, но они почему-то так не запомнятся, как тот, первый и самый долгожданный.