Антидиверсант Часть 4

   Вера вздрогнула и проснулась. Подняла голову, с трудом ворочая затекшей шеей. Поправила, съехавшую набок, косынку.
   Сколько сейчас времени?
   Она посмотрела на маленький будильник на столе — его использовали медсестры в госпитале, чтобы не проспать обязательный двухчасовой обход тяжелораненных.
   Часы показывали три часа ночи. До обхода оставалось еще полчаса, которые она могла спокойно поспать несмотря на приглушенные стоны раненых. Вера безмятежно потянулась и зевнула.
   За приоткрытым окошком надрывались трелями местные сверчки. Стояла середина лета. Дневной зной поутих и сейчас в душной комнате веяло долгожданной прохладой.
   Где-то внутри здания скрипнула створка окна.
   Девушка прислушалась. Днем дежурить было весело несмотря на то, что в этом корпусе лежали те, кто получил серьезные ранения и контузии на фронте, который находился в каких-то пяти километрах на запад — мужики шутили и балагурили с медсестрами, хотя каждое движение им давалось с трудом и сквозь туго сжатые зубы.
   Окно снова скрипнуло.
   Но вот ночью...
   Дежурства выпадали на ночь не так часто, большую часть своего времени Вера проводила в госпитале днем. И хотя ночью не было обычной бесконечной суеты и громких стонов раненых, ночь она боялась. Особенно последнюю неделю...
   Какое-то смутное беспокойство заставило ее подняться со стула. Девушка вышла в длинный коридор, который тускло освещало несколько одиноких лампочек. В тех местах, куда не проникал их скупой свет, затаились мрачные тени.
   Вера осторожно двинулась по коридору, боязливо всматриваясь в открытые двери палат...
   Вот здесь лежат бойцы, которых привезли вчера вечером... А здесь — по местным меркам, уже старая гвардия, парни в госпитале почти неделю...
   Следующая дверь была полуприкрыта — возможно, именно она, а не окно, скрипела от легкого дуновения сквозняка.
   Вера подошла к двери и осторожно ее открыла. Девушка не сразу осознала, что происходит в палате — настолько это было дико и жутко — а когда до нее дошло происходящее, то из ее горла вырвался лишь короткий хрип и она, теряя сознание, тяжело осела на пол...

***

   Морозов проводил взглядом удалявшийся в сторону фронта потрепанный "Виллис". Шустрая машинка подняла за собой клубы пыли и уже через несколько секунд скрылась за поворотом.
   Глеб неспешно осмотрелся. Сюда он добирался пару часов на самолете, а потом еще с час трясся по ухабам разбитых в хлам дорог. Большое двухэтажное здание старинной барской усадьбы с проплешинами, обвалившейся от времени и обстрелов штукатурки возвышалось на фоне векового леса. В нем размещался временный госпиталь. Еще несколько хозяйственных построек из бурого кирпича с покатыми крышами виднелось по обе стороны главного здания. Отдельно располагалась одинокая палатка полевого госпиталя.
   Во дворе усадьбы не было привычной для таких мест суеты. Наоборот, вокруг стояла какая-то вялая тишина, разбавленная монотонными трелями кузнечиков.
   Глеб, наконец, перевел взгляд на старшего лейтенанта НКВД, который нерешительно замер перед ним. Тому на вид было лет двадцать пять или немногим больше. Цепкий взгляд серых глаз внимательно, но незаметно изучал Морозова.
   — Старший лейтенант Балашов, — старлей протянул Глебу руку. — Я получил приказ встретить вас, товарищ капитан, и оказать помощь и содействие в расследовании.
   — Товарищ Морозов. — Глеб пожал протянутую руку. — Похоже, Балашов, дело-то серьезное... Где бы мне вещички свои бросить, да и умыться с дороги не помешало бы? — Добавил он, заметив, что парень продолжает стоять у всех на виду посредине двора.
   Балашов немного смутился от своей оплошности.
   — Извините, товарищ капитан. Пойдемте я вас провожу. А по дороге и осмотритесь заодно.
   Глеб одобрительно кивнул и мужчины неторопливо направились к крыльцу дома, обрамленного римскими колоннами.
   — Много здесь народу? — Вполголоса поинтересовался Глеб, продолжая осматривать пустой двор.
   — Тридцать два раненых бойца, — В тон ему ответил Балашов, — Да медперсонала семь человек. Сейчас на фронте временное затишье, немчура затаилась, поэтому и для медиков передых небольшой. А как снова начнется, так здесь опять сущий ад будет.
   Они поднялись по ступеням и прошли через массивные, но потрескавшиеся от времени двери в центральную часть здания. Достаточно просторная гостиная, некогда предназначенная для приема гостей, сейчас соответствовала духу времени. Вдоль стен стояло несколько пустых больничных коек, две медсестры суетились с какими-то металлическими лотками, а в воздухе витал густой больничный запах.
   Мимо них засеменил полноватый человек профессорского вида в белом халате и такой же шапочке, плотно надвинутой на широкий лоб. Увидев гостя тот на мгновение замер, а затем уверенным шагом направился к ним.
   — Здравствуйте, — Пожилой медик протянул Глебу ладонь и устало улыбнулся. — Иван Федорович Преображенский, главврач госпиталя... А вы, как я понимаю, товарищ Морозов?
   — Так точно. — Ответил капитан, пожимая крепкую ладонь доктора.
   — Это хорошо, что вы так быстро приехали, а то... — Эскулап доверительно понизил голос. — А то здесь, батенька, жуть какая-то творится. В мирные-то дни все давно уже разбежались бы, а здесь нельзя... — Он покачал головой. — Не то, понимаете ли время. Нехорошее... Но мне пора-пора. Сейчас операция. Позже с вами увидимся, голубчик.
   Он снова засеменил дальше вглубь коридора.
   Глеб проводил Преображенского задумчивым взглядом, а затем повернулся к старлею.
   — Давай-ка, Балашов, отведи нас куда-нибудь, где спокойно покалякать можно...

***

   Единственным свободным помещением на территории госпиталя оказалась небольшая комнатка, где Балашов и организовал свой импровизированный штаб. В её центре стоял древний, небольшой квадратный стол, пара стульев и сделанный на скорую руку незамысловатый топчан, на котором лежала тонкая больничная подушка и казенное серое одеяло. Вероятно, что в свое время здесь размещался чулан, так как в этом помещении напрочь отсутствовали какие-либо окна, а под потолком тоскливо покачивалась одинокая лампочка.
   — Ну давай, Балашов рассказывай, что за напасть здесь произошла? — Глеб погладил пальцами черные усы, с прищуром поглядывая на парня. — Я ж заметил, как у Преображенского ручки-то затряслись, боится мужик не слабо...

***

   И на самом деле Глеб прибывал в полном неведении о причинах, по которым его внезапно выдернули в эту глушь на линии фронта.
   — На месте все сам узнаешь. — Отрывисто бросил ему Шахов в трубку телефона. — Тебе в помощь придан старший лейтенант Балашов. Парень молодой, но проверенный. Он тебя и встретит на месте и в курс дела введет... А сейчас, капитан, давай-ка ты собирайся — за тобой уже машина выслана. — Не прощаясь Шахов повесил трубку...

***

   Старлей немного помолчал, восстанавливая в памяти основные факты. —  Все началось пару недель назад. Здесь деревушка на десяток дворов неподалеку... была. — Добавил он после некоторой паузы. — Наши бойцы, когда эти места от немчуры освобождали, так в лесу корову одичавшую подобрали и им отдали. Бабы рады были, приносили иногда для раненных свежее молоко... А две недели назад на рассвете в госпиталь прибежал тамошний пацан Митяй, весь грязный, мокрый и белый, как мел. Забился в дальний угол сарая и дрожит, как осиновый лист. В общем, попытались у него выяснить, что случилось, а он только мычит. Ну, тогда главврач вызвал наших особистов. Я с бойцами на грузовике в деревню приехал, а она пустая, словно вымерла вся. Только корова осталась...
   — И что выяснили? — Вскинул брови Морозов. — Куда народ-то подевался?
   — Ничего, товарищ капитан... В избах полный порядок. Вот только нет никого.
   — И на улице следов нет?
   — Ночью дождь проливной шел. Если что и было, то все смыл... Нет, ничего не нашли, даже зацепки малой.
   — Выяснил, кто там жил? — Хмуро спросил Глеб.
   — Две солдатки с детьми и несколько старух. Одна из них с мужем.
   — А с пацаном что?
   — В штаб фронта отправили на лечение — он так в себя и не пришел.
   Наступила пауза. Глеб обдумывал рассказ старлея.
   — Ну, а здесь, что произошло? Я так понимаю, меня из-за этого случая вызвали, а не из-за деревни?
   Балашов согласно кивнул.
   — Это вы правильно подметили, товарищ капитан. Здесь другая история, но уверен, что они между собой очень даже связаны... Неделю назад в госпитале скончался один из раненых — рядовой Петрушин. Все бы ничего, здесь это дело, к сожалению, привычное, но сам случай странный... даже жуткий, я бы сказал... — Балашов, который до этого мгновения задумчиво рассматривал свои сложенные на столе руки, сейчас поднял серые глаза на Глеба и негромко добавил. — Его нашли утром. Кожа потемнела, а сам он точно в мумию превратился... Сам-то его не видел. Отвезли его в тыл — побоялись, что эпидемия какая-то. У нас ведь с этим строго, поэтому остались только акты осмотра. Ну, а ночью...
   Неожиданно раздался негромкий стук в дверь.
   — Войдите. — Балашов поднялся из-за стола.
   Дверь со скрипом приоткрылась. На пороге стоял Преображенский в белом халате.
   — Извините, товарищ Морозов. У меня есть немного времени до следующей операции. Если я могу быть чем-то вам полезен, то прошу в мой кабинет...

***

   Кабинет эскулапа располагался на втором этаже особняка. На этом же этаже помещались и палаты для тех бойцов, которые уже шли на поправку. В отличии от первого этажа, коридоры которого были наполнены стонами раненных, здесь царила относительная тишина.
   Морозов и старлей расположились на полуразвалившемся старом диване, прикрытым тонким одеялом, сам же Преображенский, сняв основательно помятый белый халат, с удовольствием уселся на единственном стуле за шатким, потрескавшемся столом.
   — Я уже рассказал, товарищу старшему лейтенанту, все, что произошло, — первым заговорил Преображенский, поблескивая стеклами круглых профессорских очков в тонкой оправе, — но готов снова ответить на все ваши вопросы, товарищ Морозов.
   — В таком деле, как это, Иван Федорович, повторение лишним не будет, — Усмехнулся Глеб. — Глядишь еще что-нибудь вспомните, чего раньше не заметили.
   — Ну, хорошо. С чего же мне начать?
   — Расскажите о мальчике, который пришел сюда две недели назад.
   — А, Митяй... Уж и не знаю, что произошло в их деревне, но мальчик был крайне испуган. Я бы даже сказал, что у него был шок — для такого возраста это вполне обычное явление при определенных обстоятельствах.
   — Вы его осматривали?
   — Да. Если вы хотите знать, были ли у него какие-то повреждения, то нет, их не было. Но мальчик провел в лесу достаточно продолжительное время.
   — Он ничего не говорил? Может во сне?
   — Нет. И насколько я знаю, он и сейчас находится все в том же тяжелом состоянии. К сожалению, его лечение займет более длительное время, чем две недели.
   — А что вы можете сказать о рядовом Петрушине? С каким ранением он попал к вам в госпиталь?
   Преображенский снял очки и потер пальцами и без того красные от усталости глаза, затем озадаченно хмыкнул.
   — А вот это, знаете ли, всем загадкам загадка... Ранение-то у него самое что не наесть обычное было. Состояние, конечно, тяжелое, но не критическое... А вот, что с ним за одну ночь стало... — эскулап задумчиво покусал губу, — я, товарищи, затрудняюсь ответить.
   — Вы лично его осматривали?
   — Да.
   — И какое ваше заключение?
   Преображенский вздохнул.
   — Я не знаю... Не встречал такого. Подобные случаи даже не описаны в научной литературе... Да вам будет лучше самому, товарищ Морозов, на это взглянуть.
   Глеб вопросительно воззрился на доктора, нахмурив густые брови.
   — Вы же его, вроде, в тыл отправили?
   Преображенский бросил быстрый взгляд на старлея.
   — Вы разве не сказали, что у нас уже второй случай произошел?
   В ответ Балашов виновато развел руками.
   — Не успел, товарищ доктор — как раз вы в дверь постучались.
   Морозов стремительно вскочил со скрипучего дивана.
   — Когда это случилось?
   — Сегодня ночью. — Поспешно ответил старлей.
   — И где сейчас тело?
   — Мы его в подвал перенесли, товарищ капитан.
   — И, возможно, у нас сейчас есть свидетель этого происшествия. — Негромко и смущенно добавил Преображенский.
   — Ядрить твою за ногу.... — Негромко выругался Глеб. — Балашов, давай быстро в подвал...

***

   Осмотр тела майора Кошелева лишь добавил неизвестных во всей этой таинственной истории. Глеб, как и Преображенский, впервые видел подобные изменения, произошедшие с человеческим телом за столь короткое время. Кожа человека потемнела и иссохла, как у древней мумии. Но никаких признаков, указывающих на то, что это могло быть началом неизвестной эпидемии не было и в помине. Единственный вывод, который сделал капитан после осмотра тела — искать причину двух этих случаев и, возможно, причину исчезновения целой деревни, надо не здесь, в мрачном подвале, а где-то там наверху среди живых...

***

   — Ну, и где ваш свидетель? — Глеб снова шел по направлению ко входу в особняк, только теперь уже Балашов едва поспевал за ним следом.
   — Это медсестра. Ее нашли без сознания рядом со входом в палату, в которой лежал майор Кошелев. Только... — Старлей замешкался с ответом.
   — Что «только»? — Глеб остановился и хмуро посмотрел на него.
   — Только, товарищ капитан, она все еще без сознания лежит. Преображенский пытался ее в сознание привести, но все без толку. Придется ждать пока она сама очнется...
   Глеб хотел было что-то сказать, но посмотрев на Балашова, лишь тяжело вздохнул и махнул рукой.
   — Ладно, это подождет. Как в деревню пройти знаешь?
   — Да.
   — Ну тогда пошли...

***

   Морозов прикрыл скрипучую дверь последней из деревенских хибар, стоявшей у самого края леса. Осмотр убогой деревеньки тоже ничего не дал. Совсем нетронутый скарб в каждом доме, указывал на, то, что их хозяева просто бесследно сгинули в неизвестном направлении.
   Балашов, расположившийся на завалинке неподалеку от входа, покусывая травинку, молча и настороженно наблюдал за Глебом, а тот неторопливо спустился с основательно просевшего крыльца и втянул в себя, словно пробуя тот на вкус, разогретый солнцем воздух. Густой лес, окружавший деревню, угрюмо рассматривал незваных гостей, лениво покачивая тяжелыми ветвями.
   До сих пор Глеб не нашел ни единой зацепки, которая могла бы пролить свет на эту загадочную историю. Да еще, как назло, сильный ливень смыл все следы. Правда одна деталь все же привлекла его внимание.
   — Балашов, а где здесь колодец?
   Старлей растерянно покрутил головой — неожиданный вопрос явно застал его врасплох.
   — Не знаю, товарищ капитан. Прошлый раз тоже не видел. Но вон за тем домом тропинка расхоженная в лес ведет… Может там что есть?
   Морозов кивнул и молча направился в направлении, указанном парнем...

***

   Колодец они отыскали не сразу — тот притаился в зарослях орешника. Без мужиков кустарник буйно разросся, совсем закрыв небольшой сруб от посторонних глаз.
   Подойдя к колодцу, Глеб наклонился почти к самой земле, внимательно всматриваясь в примятую траву. Опытный глаз следопыта сразу же определил, что здесь кто-то был.
   Неужели Митяй?
   Глеб обошел колодец еще раз, потом немного прошелся обратно в сторону деревни. Теперь он знал точно, что ребенок прятался за колодцем под защитой густого орешника. Но вот от кого?
   Он остановился и осмотрелся. Что-то в этом лесу было не так. Он чувствовал это нутром. Что-то неуловимое и мрачное витало между стволами толстых вековых деревьев, покрытых густым мхом.
   Метрах в пятнадцати слева от колодца виднелся какой-то холм. Глеб подошел к нему и несколько раз провел по его поверхности сапогом, расчищая его от плотного слоя мха. Это была могильная плита. Древняя, изъеденная временем. На её темной поверхности не осталось ничего, кроме едва заметных следов от каких-то символов.
   Еще несколько таких же холмиков виднелось поблизости. Все сразу встало на свои места — древнее кладбище угадывалось в очертаниях этого странного леса.
   Балашов присвистнул, разглядывая плиту из-за плеча Морозова.
   — Откуда в этой глуши кладбище? — удивленно проговорил он.
   Глеб не ответил. Он внимательно всматривался в чащу.
   — Давай-ка за мной, старлей. — Наконец, негромко сказал он. — Только без шума...

***

   За стеной зелени что-то виднелось. Глеб осторожно раздвинул руками густые заросли вьюна. Часть побегов была оборвана и это указывало на то, что до них здесь кто-то уже побывал.
   Перед ними открылись мрачные ступени, уходящие куда-то вниз. Балашов нерешительно замер, его ладонь опустилась на кобуру, тихо щелкнула застежка и через мгновение в руке старлея появился пистолет. Глеб тоже достал оружие и стал медленно спускаться по ступеням вниз.
   Через несколько шагов тьма сгустилась настолько, что Глебу пришлось вытащить зажигалку. Свет пламени выхватил из темноты затянутый мхом и плесенью огромный склеп. Посреди него валялись обломки мраморного постамента, под которыми виднелся проход ведущий в еще более мрачные глубины.
   Неожиданно из дальнего угла склепа послышалось какое-то движение и раздался жалобный стон. Глеб поднял руку выше и замер от неожиданности — из угла склепа среди иссохших мумий нескольких тел виделось бледное, дрожащее лицо человека с выпученными от страха глазами. Его тело было крепко стянуто какими-то толстыми жгутами. Человек с трудом приподнял голову и хрипло выдохнул "Помогите...".

***

   — Вы должны... Вы должны его остановить. — Запинающимся голосом быстро зашептал Преображенский, когда его освободили от пут и прислонили спиной к стене. Он дрожал словно в лихорадке. — Это... это чудовище... оно...
   — Успокойтесь, Иван Федорович. — Морозов наклонился к эскулапу и поднес к его рту фляжку. Тот принялся пить воду жадными глотками. — Как вы сюда попали?
   — Я... Я спустился в подвал, когда вы ушли... а затем... затем оно напало на меня и притащило сюда.
   — Кто напал?
   — Чу... чудовище.
   — Как оно выглядело?
   — Огромное такое... — Преображенский всхлипнул совсем по-детски. — Я... Я и не разглядел толком.
   — Где оно сейчас?
  — В той дыре скрылось. — Доктор с трудом поднял руку и указал дорожащим пальцем на провал под обломками постамента. — Там проход в госпиталь...

***

   Ниже уровня склепа в сторону госпиталя тянулся древний тоннель, прорытый в плотном слое глины. Морозов быстро и почти бесшумно шел впереди, освещая путь пламенем зажигалки. Следом, едва поспевая за капитаном, двигался Балашов. Черные тени скользили следом за ними по неровным стенам, через которые проросли корневища деревьев. Густой воздух отдавал запахом тины и еще чего-то неуловимого, но вызывающего отвращение...
   Вскоре они уперлись в полуприкрытую кованную дверь. Глеб осторожно выглянул наружу. Это была часть подвала, в которой они осматривали тело Кошелева. Тусклый свет, струящийся из нескольких небольших окошек, едва рассеивал окружавший их сумрак. Внутри никого не было. Дверь, за которой они стояли, находилась в самой дальней части подвала и была завалена всяким хламом, поэтому Глеб и не заметил ее при прошлом визите.
   Они быстро пересекли подвал и замерли у ступеней, ведущих на первый этаж. Снаружи слышались приглушенные голоса медсестер, звон склянок и стоны раненных. В несколько шагов Морозов взлетел вверх по лестнице и распахнул дверь, ведущую из подвала и замер, растерянно озираясь по сторонам. Здесь, наверху, царила привычная суета. Никто не смог бы выйти из подвала незамеченным, особенно чудовище, которое описал эскулап.
   Глеб озадаченно подошел к молодой медсестре, которая возилась со склянками недалеко от них.
   — Отсюда никто не выходил? — кивнул он головой в сторону подвала.
   — Выходил. — Девушка вскинула глаза на капитана, в них не было и тени удивления.
   — Кто? — Снова растерялся тот.
   — Да, Иван Федорович почти перед вами. — Медсестра озабоченно наморщила лоб. — А что случилось?
   Глеб молчал, переваривая неожиданную информацию. Его брови сдвинулись еще сильнее.
   — А куда он пошел? — Наконец, произнес он.
   — Туда. — Девушка махнула рукой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
   Морозов повернулся к старлею.
   — Куда положили ту медсестру?
   Балашов побледнел и кивнул в сторону лестницы.
   Глеб матюгнулся и рванул вперед. Через мгновение он уже несся по лестнице, распугивая персонал. Балашов с растерянным лицом бежал следом.
   — Вон та дверь. — Уже в коридоре парень махнул рукой в сторону одной из палат.
   В три прыжка Морозов подлетел к двери и тут же вышиб ее ногой, в его руке тускло блеснул пистолет.
   Около койки медсестры, уже теряя облик Преображенского, возвышалось невообразимое чудовище. Три пары конечностей, покрытых густой чёрной щетиной, поддерживали такое же чёрное тело полунасекомого-получеловека. Его брюхо лежало на полу палаты, уродливая, покрытая наростами и странными, будто живыми космами, голова тянулась в сторону девушки, которая только что пришла в сознание. Её глаза были распахнуты до предела. Вжавшись в подушку и натянув до подбородка тонкое одеяло, та в ужасе наблюдала за приближением чудовища.
   Выстрелы зазвучали одновременно из двух стволов. Оглушительный грохот и едкий дым заполнили все пространство небольшой палаты. Существо пронзительно заверещало, дернулось к людям, но напоровшись на пули резко развернулось, бешено перебирая лапами, словно огромный таракан, вскарабкалось на стену, затем потолок и, свесив хищную морду, уставилось на Глеба. Но уже через мгновение несколько пуль впились в жуткое брюхо. Чудовище оглушительно завизжало, тяжело упало на пол, быстро извернулось и одним мощным рывком метнулось к окну. Раздался страшный треск и звон стекла, рама вылетела с корнем и в палате наступила тишина...

***

   — Ну, а потом мы с автоматчиками эту погань в балке в паре километров от госпиталя по следам отыскали. Там и накрыли. — Закончил свои доклад Морозов.
   Шахов хмуро кивнул, разглядывая свои крепкие руки, потом поднял глаза на Глеба.
   — И что ж это за тварь такая была, капитан?
   — Морок. — Коротко ответил тот, а затем уточнил. — Есть такие бестии. В древней Руси их, как божество почитали. Морочат люд. Могут скрыть то, что не хотят, чтобы другие видели. Я ж потом, товарищ Шахов, по тем же самым избам еще раз прошелся. Так там такой бардак, что мама не горюй... Слышал я от бати, что они и облик свой могут заморочить. —  Глеб досадливо покачал головой. — Но вот впервой самому увидеть довелось... Только вот одного не пойму, откуда эта тварь здесь взялась?
   — Ну, а на этот вопрос уже у меня ответ имеется.  — Криво усмехнулся Шахов. — Наши бомбардировщики перед всеми этими событиями в десятке километров от госпиталя эшелон немецкий накрыли очень интересный и под особой охраной. Даже пришлось потом спецгруппу высылать. Так вот, в одном из вагонов бойцы лабораторию странную нашли с капельницами и еще с кучей оборудования, но вот только кроме погибшей немчуры в нем больше ничего не было. А в сейфе журнал нашли, правда в нем все зашифровано было. Сейчас над ним наши ребята работают. И картинку занимательную. — Шахов достал из планшетки обгоревший лист бумаги. На нем неумелой рукой кто-то сделал набросок карандашом. — Узнаешь?
   Глеб взял листок в руки. Несмотря на то, что рисунок был примитивным, в его очертаниях вполне можно было узнать чудовище, с которым они столкнулись в госпитале Преображенского.
   Глеб вернул листок Шахову.
   — А что с нашим эскулапом, товарищ майор?
   Шахов усмехнулся.
   — Наш народ крепкий. Иван Федорович уже снова в строю... А Вера и Митяй на поправку идут. — Лицо майора снова стало серьезным. — А ты, Глеб, давай-ка хорошо отдохни и завтра утром ко мне, а то у меня для тебя уже новое задание имеется...

___

Авторы: Евгений Гришин, Георгий Немов
Серия: Секретные архивы 10 отдела «СМЕРШ»   
Послушать рассказ в профессиональной озвучке можно тут: www.youtube.com/@nemoff