Клочок двадцатый. А вы, господин Тэтлер?

Девятую ночь подряд я проводил вот так, сидя на столе у постели Джека, напряженно сверля его спящее лицо взглядом. Спал он беспокойно, скуля и ворочаясь как грешник на алтаре. Иногда он просыпался и резко садился в постели. В спальне при этом всегда горела лампа и не дай бог ей потухнуть, Джек каким-то образом тут же просыпался и судорожно зажигал ее снова.

Не нужно было быть гением, чтобы заметить, что тревога его растёт каждый день как сорняк. По этой же причине в доме напрочь заколотили окна, все острые предметы были спрятаны, спальня запиралась на ключ, а дымоход забили. К концу четвертой недели по спальне Джека были рассыпаны две дюжины свечей, плетущих тошнотворные тени на стенах комнаты.

Перед сном мой выживший из ума двойник затыкал уши и ноздри, кутаясь в одеяло как в кокон. Хотя на мой вкус это нисколько не помогало, ведь чаще всего он просыпался от собственного плача. При этом у него дико горели руки, когда он подолгу держал их в тазу с ледяной водой.

Признаться, его паранойя попросту раздражала меня. Один раз обнаружив, что и в смерти можно дремать, я стремился пользоваться этой способностью как можно чаще. Однако при криках и судорожных бормотаниях этого болвана спать было практически невозможно. У меня начинал дергаться глаз, когда он сонно подолгу ходил по комнате, обнимал себя руками и бормотал. Одно и то же, одно и то же каждую ночь.

Причину его столь острого и первобытного страха я не мог найти ни в судорожной писанине, ни в ночных хрипах. Что-то мучило его, это точно. Что-то невидимое моему глазу и, признаться, я бы предпочёл, чтобы все так и оставалось. Моё посмертное путешествие становилось столь же муторным и обременяющим как каждодневный поход на работу. Я устал умирать, это никуда не вело. Столь бессмысленное существование разъедает остатки мозга.

Джек снова двинулся, начав хныкать в подушку. От его скрипящего голоса нервы порядочно натянулись и я закурил, жаль, сигарета была последней. Скрипучий, невыносимый звук продолжился и только спустя минуту я осознал, что это был не Джек.

Нет, это было что-то другое. Что-то снаружи заколоченного окна. Будто кто-то царапал стекло гнилым гвоздем, медленно и методично вспарывал тишину. Меня вдруг охватил страх, хотя казалось бы, после смерти мне ничто не угрожало.

Но этот звук, одинокий и тоскливый, манящий меня ближе, продолжался. Внезапно он перешел в тихое постукивание, а после и в свист. Я не мог больше сомневаться, это было насвистывание. Легкая и непринужденная мелодия вливалась в спальню сквозь заколоченные доски.

Преодолевая страх, я осторожно приблизился к окну. Свист прекратился.

— Добрый вечер, господин Тэтлер, — сказал голос снаружи, вполне человеческий. — Вы напуганы?

— С чего Вы взяли, — ответил я, прижимаясь спиной к стене.

— Вы дрожите, — усмехнулись с той стороны. — Это нормально. Первый раз Вы тоже дрожали, когда я приходил.

— Кто Вы?

— Вы, разве, не помните? Впрочем, Вы не помните почти ничего. Как забавно получается, правда? Чтобы забыть необходимые вещи усилий не требуется. И всё же, то, что Вы так старались упрятать, всплывает сейчас.

От этого низкого, шелестящего голоса волосы на шее вставали дыбом. В нём действительно было что-то знакомое, или оно только притворялось знакомым? Я не мог точно сказать, думать вдруг стало невыносимо тяжело.

— Кто ты, — прохрипел я, прикладывая ладонь к горящему лбу. К черту приличия.

— Я Ваш билет отсюда, — ответили мне и сквозь щель между досками проскользнули длинные черные пальцы. Я отскочил, точно меня ошпарило. Черт побери! Эти обугленные длинные отростки могло носить лишь что-то нечеловеческое!

— А-а, так Вы не готовы, — снисходительный смешок снаружи. Пальцы исчезли, оставив лишь тремор в моих костях. — Ничего, мы увидимся снова. К тому времени Вы будете готовы принять моё предложение.

— Да чёрта с два! — Рявкнул я, напуганный до самой луны и обратно. — Чёрта с два я приму предложение какого-то обугленного урода. Ты даже не существуешь, чёрт возьми!

Почему-то это обвинение показались мне самым разумным в тот момент. Если я его не вижу, то он и не существует, верно? По крайней мере, мне очень хотелось в это верить. Особенно, когда за окном грохнул оглушающий хохот.

— Ох, господин Тэтлер! Вы в очередной раз напоминаете мне, почему я выбрал именно Вас! — чуть успокоившись, фыркнул голос. — Не существую? Что ж, это легко опровергнуть! Видите ли, тень имеет негативную коннотацию, разве нет? Тень — среда обитания чего-то тайного, неизученного, опасного. Испокон веков в тени скрываются все пороки и грехи человечества. Однако ж... тень присуща живому и неживому, и одно можно заключить точно. Тень имеет лишь что-то трехмерное, настоящее. Не имеешь тени — не существуешь. А вы, господин Тэтлер. Вы существуете?

Я не ответил, молча таращась на россыпь свечей на полу. Позади окна зашуршали и легкие шаги четырех конечностей стали отдалятся, пока и вовсе не исчезли. Только тогда я позволил себе сползти на пол, погрузить голову в собственные ладони.

Джек тихо сопел в постели, его сон наконец-то выровнялся. А я сидел, четко ощущая необычные и незнакомый мне аромат в воздухе. Терпкий и дурманящий мою и без того дурную голову. Комната слегка покачивалась перед моими глазами. Тошнотворное сияние свечей плясало по стене, поглотив тень книг, мебели и Джека, но не мою.