Когда зазвенят колокола. Гл. 5

Глава 5

Москва.
Конец 70-х. Начало 90-х.

Кто знает, что человеку надо, чтобы он почувствовал себя совершенно счастливым? И какое количество счастья ему необходимо, чтобы быть полностью с головой, окутанным этим чувством?
Конечно, у каждого своё понимание счастья. Диане для полного ощущения этого чувства надо было, как она думала, совсем мало. Окончить школу и поступить в институт. Остальное счастье приложится с дипломом. С удачным замужеством. Да, были такие заблуждения. Так бывает. Юность наивна и беспечна. Заглянуть в далёкое будущее всегда хочется. Но когда в шестнадцать лет стараешься представить себя в этом неизвестном будущем, то видится всё в розовом цвете. В пелене юношеской восторженности любое дело кажется по плечу, все вопросы быстро разрешимыми, а неудачи и неприятности малозначимыми. Такой была и Дина. Святой наивностью. Скорее глупой, наивной девчонкой.
Школа ей далась легко. Она сразу без труда поступила в МИСИ. Московский строительный институт, выбрав факультет градостроительства и архитектуры. Некоторые считали, что не без протекции отца. Но он точно не принимал участия в её поступлении. Надо было знать Константина Николаевича. А Дина всегда стремилась к тому, чтобы папе за неё никогда не было стыдно. Да и серебряную медаль ей в школе выдали не за его должность. И в институте Дина училась легко. Три курса пролетели для неё моментом.
Тогда казалось, что это состояние нирваны уже никогда её не отпустит. Первые студенческие годы со своим баламутством, мечтами, надеждами. В эти годы она порхала бабочкой, с её лица не сходила счастливая улыбка. Она радовалась всему, чтобы не происходило, а происходило тогда всё хорошее, интересное, счастливое.
Да чего было не радоваться избалованной любовью родителей девчонке. Их поздняя и единственная радость. Отец заведует архитектурным управлением Москвы и, кстати, жили они тогда рядом с метро «Сокол». Не в одноимённом посёлке, а у станции столичного метро, в генеральском доме. Почему в народе этот дом так прозвали? Потому что живут, точнее, жили в нём разные знаменитости. Так что этот дом всегда считался престижным жилищем.
Сейчас трудно сказать, а раньше, в конце семидесятых, начало восьмидесятых, там был чудесный внутренний дворик, а со стороны Ленинградского проспекта весь первый этаж дома занимал такой же престижный, как и дом, продуктовый магазин.
Конечно, не «Елисеевский» но с полным набором дефицитных продуктов, не хуже, чем в нём, и такими же длинными очередями.    Фото
Мама Дины посвятила свою жизнь мужу и дочери. И квартире. Потому что квартира  соответствовала  статусу её мужа. Четырёхкомнатная, большая и с окнами во двор. Из  окон хорошо просматривался Храм Всех Святых, на колокольне которого в семьдесят девятом году вновь зазвонили колокола. Светлана Михайловна, мама Дины, очень радовалась этому событию и украдкой от мужа крестилась, когда звучал их громкий, но благодатный перелив. Была у Константина Николаевича и служебная машина чёрная «Волга» и водитель. Но в школе, в которой училась Дина, никого этим удивлять не приходилось. Наоборот, её подругам было странно видеть скромную обеспеченность Дининых родителей. У них не было собственного, как у многих, автомобиля, дачи. Её родители, абсолютно городские люди, считали, что дача совершенно не нужна, если в единственный отпуск они всей семьёй выезжают к морю или на Селигер. Автомобиль зачем?
Константин Николаевича на работу отвозят и привозят.  Магазины и метро на расстоянии двух шагов от дома. Но главной особенностью отца Дины было то, что он не брал взяток. Не из-за того, что боялся разоблачения, хотя, наверное, и это играло свою роль. На старости лет смотреть из «окна в клеточку», как он говорил, ему не хотелось. Идти против закона не позволяла ему его воспитанность и принципиальность.
– По большому счёту, человеку для жизни во всём необходим минимум: в одежде, еде, удовольствиях.
Не во всём Дина соглашалась с отцом, но спорить с ним на эту тему было совершенно бесполезно, тем более что все их споры заканчивались одним: все мы смертны, а на «том свете» тебе ничего из этого не пригодится.
– Я брезгую такими людьми, – говорил он, – да и без меня есть, кому этим заниматься. Всё разваливается на глазах. При Брежневе что творилось, а сейчас! Ты не представляешь, что ждёт страну, – тихо возмущался отец, ведя вечерние беседы с мамой о начавшихся переменах в стране.
– Ничего, Андропов наведёт порядок, – успокаивала его мама Дины.
– Не родился ещё такой Андропов, который наведёт порядок в нашей стране. Во всяком случае, мне до этого дня не дожить.
Если бы они тогда знали, как он близок к правде. После похорон последнего генсека что-то стало меняться в стране. В это время Дине казалось, что над Москвой нависли густые тёмные тучи, и солнце совсем не пробивается через суровое грозное небо. Изменились люди. Стали более грубыми, хмурыми. Казалось, что каждого человека мучил вопрос: чего ожидать дальше?
Увеличились очереди в магазинах. Уменьшился прейскурант товаров. Это стало заметно даже в этом престижном гастрономе. Очереди там были всегда, но за товаром отличного качества. А теперь всё слетало с полок моментально и стало проблемой покупка не только мяса, которое  продавалось по одному килограмму «в руки», как гласило объявление на витрине. Теперь Дина с мамой ходили в магазин вдвоём. Потому что надо было занять очередь в мясном отделе и в кассу. Сначала покупаешь мясо, потом бежишь, оплачиваешь приобретение в кассу и уже с чеком возвращаешься за покупкой. Потом в таком же порядке в следующем отделе приобретаешь следующий продукт.
Отец Дины категорически не хотел пользоваться всеми благами, какими пользовались его высокопоставленные сослуживцы, хотя и мог бы. Поэтому закупкой продовольствия занимались Дина с мамой. Однажды они с ней стали свидетелями одной неприятной истории. Тогда Дина и подумать не могла, что эта история в скором будущем коснётся и её.
В очереди в кассу, пока мама покупала мясо, Дина стояла за мужчиной лет пятидесяти. За кассой сидела полная с приятным лицом женщина. Дина наблюдала за её движениями, думая, что её работа похожа на действия машинистки. Только та текст читает и стучит по клавишам, а этой женщине ещё и считать деньги необходимо. В этом отделе гастронома было шесть кассовых кабинок, которые стояли в ряд у больших витринных окон.
Толчея невообразимая из-за снующих туда сюда людей. И вот через эту толчею пробилась, придерживая с двух сторон округлившийся живот молодая женщина. Она подошла к кассе и облокотилась на подоконник, вытирая платочком мокрое от пота лицо.
– Здравствуйте, –  поздоровалась она с кассиршей.
– Пришла? – не прекращая работу, ответила ей она.
Дина  заметила, как лицо кассирши почему-то изменилось и приобрело надменный вид. Поджатые, и без того узкие губы показывали презрение. Было заметно, что девушке тяжело и неудобно стоять, у неё был очень утомлённый вид, возможно, от шума толпы и духоты, которая стояла в торговом зале.
– Чего сама припёрлась? А Илюша где? – недовольно спросила кассирша женщину.
– Вчера поздно домой вернулся и совсем никакой. Отсыпается. Он вчера опять на работу не дошёл, – тихо объясняла она видно, свекрови.
– Знаешь что? Это твоя вина, – поджав губы, стала она громко выговаривать невестке, – муж, даже если выпивает, должен пить дома, а не в подворотне с кем-то. Если бы ты его встретила по человечески, накормила, то он и работу бы не пропустил.
– Да, я делала, как вы учили. Только зачем вы ему деньги на выпивку и закуску даёте? Он всех алкоголиков домой тащит.
– И что? Я мать! Я что, должна ещё переживать, что мой сын впроголодь живёт? Что, мало продуктов вам даю? – ответила ей свекровь и тут же громко на весь зал крикнула кассиру в рядом стоящей кабинке слева.
– Лен, слышишь? Пришла за продуктами. Видела? Это Илюшкина жена. А как я хотела, чтобы ты с ним познакомилась!
Не услышав ответа, она обратилась к кассирше с другой стороны.
– Люб, видела? Вот каждую неделю то мясо, то колбасу даю, чтобы она делала без меня? А она ещё недовольна.
Невестка от стыда и смущения покрылась красными пятнами.
– Я пойду, – тихо сказала она.
– Стой, видишь, я работаю! Не рассыплешься.
– Пополнения ждёте? – спросила кассир по имени Люба, наверное, скорее для того, чтобы свекровь перестала ставить в неловкое положение ждущую ребёнка невестку.
– Не говори, ртов прибавится. Ну, чего стоишь? Бери пакет, да мужа накорми нормально! Помни, о чём я тебе говорила.
– Вы мне три копейки не дадите на трамвай? Он вчера все деньги пропил, – вся красная от смущения, чуть не плача, тихо попросила невестка.
– Гос–по–ди! Вечно тебе кто-то виноват! Люб, слышь, ещё и денег просит!
Очередь, молча наблюдавшая за позорной сценкой, стала недовольно, но тихо высказывать своё мнение. А Дине так захотелось подойти и ударить эту кассиршу по лицу, вытащить несчастную беременную на воздух. Но вдруг  вмешался мужчина, за которым она стояла в очереди в кассу.
– Зачем вы так унижаете её? Вам не стыдно? Она же вашего внука носит! Помогаете, так помогайте молча. Ваш же сын пьёт, а не она. Вроде продукты продаёте, а выходит, свою совесть продали.
–Ты кто такой, чтобы мне указывать? Ах ты, жид порхатый! Пришёл тут, воспитывать меня будет!
– Базарная баба, – ответил ей мужчина, – как вас таких земля носит!
– Ах! Ещё меня оскорблять будет! Люб, ты слышала? Я тебе покажу, – она заёрзала своим массивным телом на стуле, пытаясь встать, вышла из кабинки, закрыв кассовый аппарат на ключ, и крикнула, – технический перерыв пятнадцать минут, – чего стоишь? Давай домой, тебя там муж ждёт, – зло, подгоняя невестку к выходу из магазина, она скрылась в служебном помещении.
Недовольные люди, стоящие за спиной Дины, сразу разбежались, став в очередь в другие кассы. Мужчина что-то сказал грубое, взятое из мужского лексикона, и вышел из магазина. Дина решила дождаться окончания неожиданного технического перерыва, тем более что подошла её мама с клочком бумаги, на котором была написана сумма покупки. 
Пятнадцати минут не прошло как с победным видом на своё рабочее место, вернулась кассирша. Поёрзав и устроившись на стуле, она взяла протянутую Диной бумажку с указанной на ней ценой и деньги. Положив сдачу, она тут же крикнула: – Следующий!
– Какой следующий? – зло остановила её Дина, – вы мне сдачу неправильно дали.
– Что, две копейки? Я где их тебе найду? – зло глядя на неё, проговорила она.
– А мне какая разница?  – ответила ей Дина, освобождая свою руку от руки мамы, которая тянула  её от кассы к выходу. Но она не сдавалась.
Тогда кассир достала свой кошелёк из кармана рабочего халата, и что-то бормоча, положила маленькую монетку.
– А что, – послышался голос, раздавшийся из очереди, – вот так! Копейка к копеечке, да ещё облаят с ног до головы. И это за наши же деньги! 
– Вам что, мало одного перерыва? – не унималась кассирша.
– Надо в жалобную книгу написать! Где заведующая отделом? Надо директора вызвать! Базар какой-то стал, а не магазин! – из очереди раздались недовольные возгласы.
 –  Давайте, пишите, писатели,  – с издёвкой отвечала покупателям вздорная свекровь бедной невестки.                                                
Но Дина с мамой уже вышли из магазина и с облегчением вдохнули свежий воздух.
– Кошмар, – только и могла  произнести Дина.
– Да не дай Бог такую свекровь, – Светлана Михайловна обернулась в сторону стоящей рядом с домом церкви и перекрестилась.
Они вошли в свой дворик и на одной из скамеек в окружении зелёных кустарников и деревьев заметили невестку злой кассирши. Закрыв лицо руками, она плакала.
– Мама, у неё нет денег на проезд. Наверняка этот динозавр не дал ей и пяти копеек на метро, – сказала Дина.
– Вам плохо?  – спросила  у несчастной Светлана Михайловна.
– Нет, нет, спасибо, – невестка кассирши стала промокать глаза носовым платком.
– Мам, с чего ей будет хорошо, – возмутилась Дина, – вам куда ехать?
– Подожди! Куда ей ехать? Она родит по дороге. Я вижу, что вам плохо, – сказала мать Дины, присев рядом с бледной будущей матерью.
– Мне стыдно, – еле слышно сказала она пересохшими губами.
– Стыдно, должно быть вашей свекрови, а не вам, – Дина не могла успокоиться, – унижать, пользуясь беспомощностью невестки. А чего вы молчите ей в ответ?
– Дина, подожди, – остановила её мать, – знаете что? Как вас зовут?
– Даша.
– Так вот что, Даша. А ну-ка пошли с нами, – Светлана Михайловна взяла её за локоть и помогла встать.
– Куда? – испугано спросила Даша.
– К нам. Не переживайте. Во-первых, вам надо успокоиться. Во-вторых,  у вас от жажды губы пересохли. А в третьих, вам чего-то захочется после второго. Пойдёмте, не стесняйтесь.
– Спасибо. Но мне так неудобно. Правда,  я боюсь, что до дома не доеду. Вы сказали, и мне сразу очень захотелось. Я только на две минуты, и домой надо срочно.
– Как же вы зайцем поедите?
– Да. На трамвае. Долго, но что поделать. Хотела на метро у неё попросить, да постеснялась.
– Ну да, за три копейки разгон получили, а за пять уж я представляю, что было бы, – съязвила Дина.
– А ваши родители, не жители Москвы? – перебила Дину мать, после того, как Даша посетила туалет и ванную, где умыла лицо.
– Они далеко живут. На Урале. Наш городок маленький.
– Учиться приехала? – спросила её Дина.
– Пришлось оставить институт.
– Почему?
– С Ильёй познакомились, как-то сразу всё закрутилось. Забеременела. Мои на свадьбу приехать не смогли, но деньги выслали. Наверное, мало, поэтому она и изгаляется. Господи, я так от них устала.
– Так вы ещё вместе живёте?
– Нет. Но не далеко от них. Илья у бабушки был прописан, она умерла, и нас туда поселили. А со свекровью и свёкром ещё один сын живёт, на днях из Армии вернётся.
– Даша, я вам вот что скажу. Вы носите малыша, и уже сейчас вы должны защищать его, а вы себя защитить не можете. Не удивлюсь, если ваш Илья ещё и побивает вас с перепоя, – стала объяснять ей мама.
– Может, лучше домой вернуться, на Урал? – предложила я.
– На шею к родителям? У них сейчас работы нет. Почему-то шахту закрыли, на которой папа работал. У меня ещё брат и сестра младшие. Да и деньги на дорогу мне взять негде. Илья почти не работает. Да я свекрови благодарна, хоть иногда еду даёт, да свёкор соления, овощей с дачи привезёт, да копеечку подкинет втайне от неё. Может, Илья бросит пить, – как-то неуверенно предположила Даша.
– С такой мамашей, не думаю, – ответила ей Дина.
– Когда он трезвый, он хороший. Внимательный ко мне. Только свекровь очень ревнует его. Она мечтала, что познакомит его со своей приятельницей. С Леной, она кассирша, тоже. Правда, она намного старше его. Но зато состоятельная. Вся в золоте, своя квартира.
– Эта на той, которой она тебя представляла таким своеобразным образом? – Дина расспрашивала Дашу, пока её мама на кухне накрывала стол к обеду, – а почему ты молчишь? Мужу хотя бы рассказала, какая у него мамаша?
– Нет.
– Вот чего тогда ты ждёшь?
– Как я могу сыну на мать пожаловаться?
– Обыкновенно. Она же волчица какая-то. Поэтому она тебя и гнобит. Нельзя молчать.
– Диана, ты не права, –  в комнату вошла Светлана Михайловна с супником в руках, – Даша правильно рассудила. От того, что она пожаловалась бы на свекровь мужу, ничего хорошего не вышло бы. Свекровь убедила бы сыночка, что невестка наговаривает на неё. Тут нужен другой подход.
– Какой подход, мама? Она её если до смерти не загнобит, то до развода точно доведёт.
– Если он любит жену, он сам разберётся со своей матерью. Он сам должен убедиться, кто прав, а кто нет. И прежде всего, вы оба должны отказаться от её помощи.
– А как ей жить? Она ребёнка носит, ей питаться надо, а он всё пропивает.
– Даша, ты больше не приезжай к ней на работу за продуктами.
– Так она звонит, требует, переживает, что он голодный, а пить на голодный желудок вредно.
– А ты спокойно скажи, что тебе ничего от неё не надо, а если её сыну нужно, пусть он и приезжает, – говорила спокойно мама, – но добавь, что было бы лучше, если бы она не баловала его, а убедила работать и содержать свою семью самому.
– Да пусть его и позорит прилюдно, – вставила Дина своё слово.
– Дина, успокойся, не нагнетай.
Даша, не отказавшись от вкусного супчика, заспешила домой. Разомлевшую и немного отдохнувшую будущую мать они, оплатив таксисту поездку, посадили в автомобиль, дав ей немного денег и убедительно посоветовав не показывать их мужу, а приберечь до непредвиденного случая.
Дина стала забывать бедную Дашу, а увидев в магазине её работающую свекровь, никогда не подходила к её кассе. Однажды, выходя из кондитерского отдела, при выходе в дверях она столкнулась с парнем, который входил в отдел. Упражняясь в вежливости, они никак не могли пропустить друг друга для того, чтобы он вошёл в магазин, а она вышла из него. Наконец, одновременно извинившись, они также одновременно прыснули от смеха. Так и разошлись. Высокий, черноволосый, с накаченным торсом парень, как  показалось Дине, немногим старше её, очень ей понравился.
 Вскоре они с родителями улетели на отдых, где Дина часто вспоминала и парня, и смешную встречу с ним. Поэтому была удивлена, когда, вернувшись из отпуска, однажды встретила его в своём уютном дворе. Он сидел на скамейке, но, увидев Дину, быстро подошёл к ней.
– Интересно, где ты пропадала всё это время? – спросил он её, словно они были знакомы с ним сто лет.
– А мне интересно, почему я должна отчитываться незнакомым людям? – стараясь скрыть волнение, ответила Дина.
– Какие проблемы? Я Геннадий, – он протянул руку для рукопожатия.
– Диана, – протянула она ему ладонь.
Конечно, вскоре родители заметили влюблённость дочери, и через пару месяцев, в начале ноября, она познакомила Гену с близкими.
Константину Николаевичу он понравился. Парень из рабочей семьи, живёт с родителями в  кооперативной двухкомнатной квартире, правда, район ближе к Кольцевой дороге, чем к центру города. Есть старший брат, но он с семьёй живёт отдельно. Родителей больше интересовал вопрос о жизни Геннадия, чем статус его родителей. Оказалось, что он слесарь-наладчик на заводе, работает вместе со своим отцом на закрытом предприятии. Недавно вернулся из Армии.
Гена за празднично накрытым в честь гостя обеденным столом, смущался, не зная, куда и какую вилку применить, поэтому, наверное, от смущения тихо сказал:
– Нас мамаша кормит скромно, и первое, и второе в одной тарелке.
– Неважно, из какой тарелки ест человек, предназначенной для первого или второго, не важно, какие у него предпочтения, важно, какой он человек. Ешь так и такой вилкой, какой тебе удобно,  – успокоил его Константин Николаевич.
Родители остались довольны Геной, особенно его желанием в следующем году поступить в заводской техникум.
– Значит, со свадьбой можно подождать, – почему-то так понял слова Геннадия отец.
А Дина витала в облаках. Генка так ей нравился, что она пропускала мимо ушей то, что говорил отец, о чём предостерегала мама. Говорят, что влюблённость хуже инфекции подхватишь, не скоро выздоровеешь. Вот она и заразилась.
В первый год знакомства Дина успевала, и учиться, и культурно образовывать Гену. Для неё было странным, что москвич никогда не был в Третьяковке, Пушкинском музее. Она не считала себя особенно просвещённой и очень культурной, но некоторые его привычки для неё были дикостью. Например, ей пришлось подарить ему пачку мужских носовых платков. А потом постоянно проверять, носит ли он их или нет. Заменить жутко резкий одеколон «Шипр» на более приятный аромат  «Тет-а-тет».
– Ничего, главное, не раздражайся, не все могут приобретать хороший парфюм, и не все понимают и принимают театр, ходите в кинотеатр, – наставляла её мама.
Но, несмотря на высказывание Генкиного отца, что театр посещают одни бездельники, этим поделился Гена, когда она повела его в Малый театр. Спектакль ему понравился.  Он даже сделал замечание соседу, который о чём-то не очень тихо переговаривался со своей спутницей. Дине нравилось, что Гена меняется в лучшую сторону. Из его речи исчезли некоторые некорректные выражения, он стал следить за своим внешним видом, хотя и раньше он всегда был гладко выбрит, с аккуратной стрижкой и в чистой обуви. Ему нравилось бывать в доме Дины. Вскоре её родители привыкли как к Генке, так и к мысли, что надо готовиться к свадьбе.
– Мы создадим вам все условия, только вы учитесь. Ты, Гена, обязательно поступай в техникум, а Дина должна защитить диплом. А потом уже можно и детками нас порадовать.
Летом Гена пригласил Дину на юбилей своего отца.
– Заодно познакомишься со всей моей семьёй. Не бойся, будет только ближний круг. Брат с женой, да близкие родственники и друзья. Родители кооперативное кафе сняли.
Дина с мамой усердно готовились к её первому знакомству с родителями Гены. Долго размышляли над подарком юбиляру. Ей даже пришлось спросить Геннадия о предпочтениях его отца.
– Ничего не надо, я деньги ему подарю, – сказал он.
По совету Константина Николаевича они тоже положили несколько купюр в красивый конверт, и ещё он достал из своих запасников бутылку хорошего коньяка для отца Гены. Для его матери, Светлана Михайловна передала импортную коробку конфет, которую специально купила у соседки, постоянно посещающей даже капстраны.
В назначенный день, добыв прекрасный букет роз, Дина с Геной вошли в кооперативное кафе недалеко от квартиры его родителей. Первым шоком для неё стало то, что перед входом в кафе она увидела Дашу с малышкой на руках. Она тоже растерялась, увидев Дину, но они сделали вид, что незнакомы, чтобы избежать излишних вопросов окружающих. Пока они проходили через лабиринты помещения, Дина пыталась успокоить своё волнение, которое предвещало неприятную встречу. Второй шок её настиг, когда перед ней открылись широкие объятия родителей Геннадия.
Злая надменная кассирша сейчас никак не напоминала ту жестокую свекровь Даши, которая унижала её в магазине почти год назад. Приятная на лицо и, как казалось, добродушная женщина, она расцеловала Дину и стала знакомить с родственниками, не забывая напомнить каждому, в каком доме она живёт.
– Наша Дианочка живёт с родителями в генеральском доме, в котором наш магазин находится.
– Сдался ей наш дом, – тогда подумала Дина, – странно, как в одном человеке может сочетаться несочетаемое? По её виду не скажешь, что она жестокий человек.
Отец Гены с добрым юмором, приятными манерами. Он посадил их рядом с собой, женой и старшим сыном. Хотя  Дина хотела сесть рядом с Дашей, которая с ребёнком пристроилась в самом конце стола, ближе к выходу. Понятно, с ребёнком на руках там удобней.
Вскоре Даша ушла с малышкой домой, а Дине так хотелось поговорить с ней. После вальса с юбиляром, на который он пригласил Дину в самый разгар торжества, она, оглушённая шумом опьянённая выпитым шампанским, попросила Гену проводить её домой.
А потом… Потом ей так и не удалось понять, как они оказались около его дома. А как получилась так, что она растаяла в его крепких объятиях и вскоре очутилась на его диване, вообще не поняла.


Рецензии