Когда зазвенят колокола. Гл. 14

ГЛАВА 14

Диана, чтобы как-то отвлечься от тревожных дум, по выходным приходила на стройку. Да и среди людей, а на строительство приходили жители из нового микрорайона и старого города, ей становилось легче. Здесь же был Виталий. Дина исподволь наблюдала за ним. Она никак не могла побороть в себе двойственное чувство в отношении него. Однажды её задумчивое состояние заметил отец Димитрий.
– Диана, что вас гложет? Не хотите поговорить?
– Хочу, – Диана была рада тому, что с этим человеком ей было легко разговаривать, с ним она могла поделиться сокровенным и услышать ответ на волнующий её вопрос.
После отъезда тётушек, которые решили поехать в Пирер к Пете, после возвращения из Краснодарского края от дочери Глаши, ей не с кем было поговорить по душам.
– Отец Димитрий. У вас не бывает такое, что при общении с человеком между вами вырастает какая-то стена. Вроде и человек он хороший, но вас что-то отталкивает от него. Вы постоянно ищите в нём плохое. Постоянно подозреваете его в чём-то.
– Дианочка, понимаете, вы делите людей на плохих и хороших. А мы все такие, какие есть. Возможно, вам этот человек кажется плохим, а для других он самый лучший. Не надо делить окружающих вас людей по вашему разумению. «Не судите, да не судимы будете».
Отец Дмитрий улыбнулся и перекрестил Диану.
Диане становилось легче на душе после бесед с отцом Димитрием. Но сомнения в отношении Виталия так и не покинули её.
Однажды он подошёл к ней.
– Мне кажется, или вы избегаете встреч со мной? – удивлённо спросил он её.
– Что вы такое говорите? – она пыталась разубедить учителя, но потом осознала, что несознательно она действительно старалась не появляться в том месте стройки, где находился Виталий, – даже не думайте. Зачем мне вас избегать. Вы интересный рассказчик, – зачем-то сказала она ему.
В этот вечер, когда они оба освободились, Виталий вызвался проводить её до дома.
– На чай я вас приглашать не буду. Вы уж извините меня, – сказала она, когда они подошли к её калитке.
– А я и напрашиваться не буду, – улыбнулся он, – Диана, а вы не замечали, что за вами кто-то пристально наблюдает? – сказал Виталий, смутившись.
– Вы?
– Я наблюдаю не за вами, а за неким молодым человеком. Однажды я заметил, что он осторожно шёл за вами.
– Виталий! Что за подозрительность? Возможно, кому-то по пути?
– Нет. Вы зашли в дом, а он шмыгнул в вашу калитку. Я испугался, хотел зайти следом за ним. Но он уже вышел из вашего двора. Я сделал вид, что шёл мимо. Хотел к вам зайти, думал, может, с вами что-то случилось. Но вы вышли сами на крыльцо, посмотрели по сторонам и зашли обратно в дом.
Дина вспомнила, что недавно ей послышался стук металлического навесного замка на дверях цокольного помещения. Но она подумала, что это ей послышалось, но всё же вышла и проверила, есть ли кто во дворе.
– Странно, зачем ему следить за мной? – ответила Дина, хотя её охватило сильное беспокойство, – а кто он, этот, как вы говорите, молодой человек. Интересно, что ему нужно от меня.
– Я постараюсь навести справки о нём. Пока ничего определённого сказать вам не могу. На стройке бригадир сказал, что он из добровольных помощников. Я думаю, он не обидится, если я спрошу его, откуда он к нам прибыл, где остановился.
– Виталий, я думаю, это лишнее. Своими подозрениями вы обидите человека, – ответила она и, чтобы перевести разговор, спросила, – вы не находите, что строительство дома для семьи священника идёт очень медленно? И часовню никак не достроят.
– Да батюшка сам переживает. Лето подходит к концу. А он хотел семью перевезти до осени. Надо МЭРа нашего потревожить.
– Мне кажется, что Трубников и так сделал всё, что мог. Надо молодёжь поднять. Вы можете переговорить со старшеклассниками. Я поговорю с жителями старого города.
На этом они расстались. Но с этого момента Виталий и Диана развернули агитационную деятельность. И в следующие выходные, как и в последующие дни, люди потянулись на стройку. Помогали, кто как мог. И кто чем мог.
Дина обратила внимание на молодого человека, на которого ей указал Виталий. Исподволь рассмотрев его, ничего подозрительного она не заметила. Ни во внешности, ни в поведении. Он работал электриком и проводил проводку в доме священника как раз тогда, когда в доме находилась Диана.
Когда он сделал своё дело, Диана поблагодарила его. Но не удержалась и спросила.
– А вы, молодой человек не местный? Что-то я вас раньше не видела. Или вы с микрорайона?
– Да, я оттуда. Живу в общаге при комбинате. Услышал, что помощь нужна, вот и прихожу.
– Это похвально. С такой замечательной молодёжью стройка скоро закончится, – ответила Дина.
– Да. Уже осталось совсем немного. Правда, в храме ещё работы непочатый край, – ответил он, собирая свой инструмент.
– Да, дел очень много. Но часовня стоит. Колокола на храм, кажется, заказали, – вешая тюль на окно, – заметила Диана.
– Колокола будут, а иконы все какие-то бумажные. Как не настоящие.
– Интересный вопрос. Надо к батюшке обратиться с разъяснением.
В дверях появился отец Димитрий:
– О чём вы хотели спросить, – улыбаясь, спросил он Диану.
– Вот, молодой человек интересуется: в строящейся церкви вы оборудовали небольшой иконостас из простых иконок. Можно ли на них молиться? Обычно в церквях иконы дорогие, писанные мастерами. В дорогих окладах.
– Запретов, на чём писаны святые лики, никаких нет. Единственное правило, чтобы образа были приближены к написанным ликам рукой Андрея Рублёва. И чтобы материал, на котором воспроизводят лики святых, был не хрупким. Вы, наверное, знаете, что есть и вышитые иконы, и вырезанные на деревянном материале. Все они проходят освящение. А ценна икона тем, насколько она намолена. Вот я знаю, что в нашем старинном храме была такая намоленная икона. Её заказал специально для этого храма основатель будущего этого поселения. Царствие ему Небесное, – отец Дмитрий перекрестился.
– И где же она теперь, – спросил парень, как показалось Дине, стараясь не выдавать своего интереса.
– Как мне известно, она пропала в дни оккупации. Что с ней стало, к сожалению, мне не ведомо. Но! Не переживайте, мои друзья. Главное, были бы стены. А иконы и остальная необходимая нам утварь будет. С Божьей помощью.
Попрощавшись, электрик ушёл. Услышав, как за ним захлопнулась дверь, Дина, немного поколебавшись, решила приоткрыть тайну отцу Димитрию.
– Я не решалась начать этот разговор с вами, но вышло так, что я оказалась хранительницей одной тайны. Она касается нашего храма.
– Тайна? – удивлённо спросил он, – вы хотите облегчить свою душу?
Дине показалось, что священник подумал, что это какая-то преступная тайна.
– Вы не подумайте, ничего такого плохого в ней нет. Наоборот, эту тайну мне доверила очень хорошая женщина. Бывший директор первой школы в Катово. А ей, она досталась от отца Епифания, прах которого находится в братской могиле у нашего храма. Это тайник с реликвиями. Я точно не знаю, что в нём хранится. Но могу предположить, где находится место тайника. Как мне кажется, в нём спрятана эта икона, о которой вы говорили, и ещё что-то.
Священник перекрестился и присел на стул, стоящий у стола.
– Как бы там не было, это благая весть, – ответил он.
– Мне Софьей Игнатьевной было завещано хранить тайну до тех пор, пока не восстановят храм и пока на колокольне не зазвучит Благовест. Но она добавила, если не на что будет заказать колокола, в тайнике находится то, что поможет это сделать.
– Я не верю своим ушам… – тихо сказал священник, но храм ещё не готов, – растерянно добавил он.
– Это верно. Но колокола, я знаю, стоят больших денег. И взять их не откуда. На то, чтобы собирать средства, искать благотворителей, понадобится много времени. А потом ещё поиск завода, отливка, перевозка…
– Вы правы. А от меня какая помощь потребуется?
– Давайте сделаем так. Вы как вселитесь в дом с семьёй, я всё вам расскажу подробней. Просто я одна не осилю достать тайник. Нужна мужская сила. На нём стоит большая тяжёлая вещь. Так муж Софьи Игнатьевны задумал. Чтобы ни у кого соблазна не было лишний раз посмотреть на сокровища. Так и решили.
– Кто там? – Дина соскочила со стула и кинулась на звук скрипа входной двери.
– Это сквозняк, – ответил ей отец Димитрий, выглянув на улицу и никого не заметив.
Дина пожалела, что, не закрыв за электриком дверь и поспешила открыть свою тайну. В эту ночь она долго не могла уснуть. Мешали воспоминания об ушедшей молодости. Тревожно сжималось сердце из-за дум о Марусе. Об Иннокентии. Не давали покоя мысли о том, что она поспешила открыть свою тайну. Но, наконец, она провалилась в глубокий предрассветный сон. И снилось ей, что это она в облике Софьи Игнатьевны стоит у полыхающего дома и громко кричит, зовя своих детей: Ашотик, Зиночка, дети мои! А пламя своими огромными языками обжигает её лицо. Но вдруг к ней подбегает незнакомая черноволосая молодая женщина и, взяв её за руку, тянет от дома и кричит ей:
– Бежим! Берегись его! Бежим!
Стук в дверь заставил Диану проснуться. Она вскочила, справляясь с испугом и дрожью в теле, накинув халат, подбежала к двери. На пороге стояла Нюра.
– Дина! Дом отца Дмитрия горит! Бежим! – кричала она.

***
Маруся вышла из подъезда дома Эдуарда в полуобморочном состоянии. Ей казалось, что всё, что произошло с ней, это страшный сон. В голове крутилась только одна мысль:
– Зачем он так со мной? Я не хочу жить.
Визг тормозов и лёгкий удар её не отрезвил. Она упала на капот задевшего её автомобиля, да так и осталась лежать на нём.
– Тебе что, жить надоело? – послышался голос молодой женщины, выскочившей из-за руля, – ты вообще живая или твой труп мне под колёса подбросили?
– Да, я труп. Зачем он так со мной?– повторяла Маруся, пока, незнакомка, помогала ей сесть на переднее сидение автомобиля.
– Слушай, труп, ты откуда выпала? Ты хоть понимаешь, что тебе повезло, потому что я только тронулась с места. А если бы на всём ходу? У тебя ум есть?
– Нет! Нет у меня ума! – Маруся, закрыв лицо руками, разрыдалась в голос.
– Так, понятно.
Незнакомка открыла бутылку с минеральной водой и, набрав её в рот, брызнула на Марусю.
– Всё! Тихо. Успокаиваемся. Пьём воду. Хорошо. Теперь утрись, – она протянула Марусе салфетку.
– Простите, я не видела вас, – всё ещё заикаясь от рыданий, еле проговорила Маруся, – спасибо, я пойду.
– Куда ты в таком состоянии пойдёшь? Чтобы из-за тебя ещё один водитель пострадал. Нет уж. Давай, выкладывай, что с тобой случилось? А я довезу тебя до дома. Где ты живёшь?
Марусе и объяснять ничего не понадобилось, когда она сказала, что была у Эдуарда.
– Ох, девоньки, да что же вы липните на этого клоуна? Я в соседнем подъезде живу. Знаю его с детства. Тип ещё тот. Да и мамаша у него тоже штучка. Не связывайся с ними. Не обижайся, но он вас, таких дурочек, как перчатки меняет. А другие сами на него вешаются. Ты же не такая? А эта местная знаменитость так тебе жизнь испортит. Так что не убивайся по нему. Плюнь и забудь. Навсегда забудь!
Дома Марусю встретила рассерженная бабушка Фрося.
– Я же места себе не находила! Я же в милицию бегала! Мне сказали принести твоё фото на третий день. А где мне взять твоё фото? Если бы ты сейчас не явилась, я бы мать вызвала. Опять с окаянным уехала? Смотри, до добра тебя он не доведёт. Чтобы несмела выходить из комнаты, если он заявится!
– Бабушка, обещаю, – запив успокоительные и всё ещё рыдая, пообещала Маруся.
Она выполняла своё обещание. Под пристальным контролем бабушки, которая не подпускала Эдика к комнате Маруси, она закрывала свою дверь на замок. Долго ещё плакала от обиды, услышав его голос, голос его новых девиц, которых он стал чаще приводить в свою комнату, обязательно задерживаясь напротив комнаты Маруси и неся какую-то чушь. Потом её охватила какая-то ненависть к нему, но вскоре это чувство сменилось на безразличие. Однажды она поняла, что он ей неприятен. Глядя из своего окна во двор, где он сажал свою очередную спутницу в машину, она думала:
– Как я могла в него влюбиться? Неужели, правда, что дочери повторяют судьбу своих матерей? А я ещё маму поучала. Правильно, что она убежала от отца. Она думала только обо мне. А я эгоистка. Завтра позвоню маме.

***
Весть о пожаре разнеслась по всему городу. Жители очень переживали за стройку храма, который совсем не пострадал, как и часовня. А вот дом священника сгорел до фундамента.
– Пожарные даже не тушили его, сказали, пусть догорит до конца. Фундамент закалится, а вывозить прогоревшую древесину легче, чем вам потом разбирать сгоревшие брёвна. Всё меньше мусора. Это ладно, – делился с Диной Виталий, – главное, что отец Димитрий хотел переночевать в новом доме. Но потом передумал. Пошёл в гостиницу, чтобы позвонить, обрадовать жену и детишек своих.
– Так почему пожар случился? – спросила его Дина.
– Я думал, что это электрик намудрил, и произошло замыкание. Но пожарные и милиция заключили, что это был поджог.
Дина сразу вспомнила и скрип двери, когда она открывала тайну отцу Дмитрию, и электрика, который интересовался иконами.
– Так, возможно, он и есть искатель клада. Он подслушал наш разговор со священником и смекнул, что мы с отцом Димитрием найдём клад. Вот он и поджог дом священника, думая, что он погибнет. И тогда бандит придёт ко мне, – размышляла про себя Дина.
– Виталий, а может, всё-таки это электрик намудрил? – спросила она.
– Вот он мне тоже подозрителен. Но пожарники говорят поджог. А зачем ему поджигать дом? Чтобы на него не подумали? Подозрительный, очень подозрительный тип. Вот он и к вам во двор заходил. И икона у вас пропала. Всё-таки я спрошу у бригадира, кто он и откуда. Подозрительный тип.
В следующий раз, когда Дина пришла на стройку, она заметила, как Виталий подошёл к пожилому мужчине с окладистой бородой. Это был бригадир, распределяющий всех приходящих строителей и специалистов по местам работы. Переговорив, они оба вошли в церковь. Вскоре из церкви послышался грохот, следом крики людей и визг молодого электрика:
– Это не я! Он сам.
Дина забежала в храм и увидела лежавшего навзничь Виталия.
– Всё, кранты, – сказал бригадир, не услышав пульса на шее Виталия.
Дина застыла в ужасе. Взглянув на испуганного электрика, она стала сомневаться, что он злодей.
– Я видел, как он ногой толкнул лестницу, – давал объяснения бригадир майору.
– Электрик вас не видел? Или специально у вас на глазах скинул учителя? Зачем?
– Зачем? Вот этого сказать не могу. Но до случившегося учитель интересовался электриком. Откуда он? Кто он вообще такой? Да он ещё сказал, что подозрительный он тип. Что давно за ним наблюдает. А стоял я как раз вот здесь, и видеть электрик меня не мог.
Гибель учителя потрясла всех жителей. Никто не понимал, что происходит. Кому нужно было поджечь дом священника? Кто желал его смерти? Кто убил учителя? И главное, за что? Дина боялась своей догадки.
– Всё случившееся взаимосвязано. Кто-то отводит от себя подозрения. Теперь какие будут действия настоящего охотника за кладом? Если он слышал наш разговор со священником, значит, он теперь знает, что клад спрятан где-то в моём доме. А значит, мне надо ждать гостя. Мне страшно.
Дина решила, что тянуть больше нельзя.
– Пока построят новый дом и отремонтируют церковь, он меня просто придушит, как и Софью Игнатьевну. Простите меня, Софья Игнатьевна, но надо подключить милицию. Иначе останется Маруся сиротой.
На следующий день Дина пошла на работу, но предварительно зашла в гостиницу к отцу Димитрию.
– Отец Димитрий, я боюсь, что арестовали не охотника за кладом. Мне кажется, что есть другой человек, способный на убийство.
Священник согласился с её доводами, и они решили, что отец Димитрий сам пойдёт к майору и в строгой секретности расскажет ему всё о кладе и посоветуется, что им делать дальше.
Дина удивилась, когда к концу рабочего дня к ней в кабинет зашёл майор.
– Дина Константиновна, я хотел предложить вам, если ваши подозрения верны, взять злодея на живца. А мы с опергруппой вас подстрахуем.
– Если вы подстрахуете, я не против. Мне надоело жить в страхе. Но одна я такой стол и с места не сдвину, – ответила ему Дина, радуясь в душе, что скоро она может избавиться от постоянной опасности быть застигнутой врасплох каким-то бандитом.
– Какой стол? – спросил её майор.
– В подполе на летней кухне муж Софьи Игнатьевны смастерил специально неподъёмный стол. Я думаю, для того, чтобы никто с лёгкостью не смог подобраться к сокровищам.
Оговорив сценарий предстоящего спектакля, майор ушёл, а Дина, вернувшись домой и, закрыв все двери на запор, всю ночь боялась, чтобы этой ночью ничего не произошло.
Утром они с отцом Димитрием, дождавшись, когда на стройке соберутся все работники. Как бы ни обращая, ни на кого внимания, договорились о встрече в доме у Дины.
– Кому надо, тот поймёт, – подумала Дина, а вслух громко произнесла, – отец Димитрий, вы и инструменты не забудьте. А то у меня даже топорика нет.
Она еле дождалась конца рабочего дня. Встретившись с отцом Димитрием у своего дома, они сразу пошли в летнюю кухню. Дина убрала всю посуду из стола. После чего священник взял топорик и стал поднимать им стол с постамента. Дина увлеклась его работой и не заметила, как в кухню тихо спустился… бригадир.
– Так это вы? – только и успела проговорить она.
Священник только повернул голову, как коренастый мужчина с бородой набросился на него. Ударив священника так, что тот потерял сознание, бригадир накинулся на Дину. Он схватил её за горло. Дина только видела налившиеся кровью глаза бандита. Она стала задыхаться. Она закрыла глаза, из которых лились слёзы. Но вдруг почувствовала, что руки бандита освободили её из своих удушающих объятий.
– Дина, Диночка, – Иннокентий подхватил её и прижал к себе.
– Мы что, опоздали? – в кухне показался майор и опергруппа, – вы кто? – стал расспрашивать он Иннокентия, пока его подчинённые уводили задержанного бригадира.
Очнувшийся батюшка и майор стали объяснять ничего не понимающему подполковнику, зачем они здесь и что делают.
– Они ладно, но вы-то, батюшка? Что за эксперименты? А если бы я не пришёл раньше майора? - возмущался Инногентий.
Разборка длилась бы долго, но пришедшая в себя Дина остановила мужчин и предложила всё-таки, пока их так много, разобрать стол и достать клад. Мужчины дружно и быстро разобрали стол. Убрали постамент. Простучали весь забетонированный пол, но и намёка на то, что там может быть клад, не нашли.
– Получается, его здесь нет? – расстроенно произнесла Дина.
– А был ли он вообще? – раздражённо спросил майор и, махнув рукой, забрав с собой священника, двинулся к выходу, сказав на прощание, – не забудьте завтра явиться для дачи показаний.
Дина не знала, чему радоваться больше. Возвращению Иннокентия или поимки бандита. Но в эту ночь они с Иннокентием решили не расставаться никогда.
– И обязательно сыграем свадьбу, – сказал ей он.
– А ты что, сделал мне предложение?
– Будет и предложение, будет и продолжение, – крепко обнимая любимую, говорил Иннокентий.
После чудесно проведённой ночи Дине совсем не хотелось ехать к майору. Но ей так же было интересно, кто этот человек. От кого он узнал о кладе.
– Настоящее его имя Лео Аракелов. Его так назвали в честь деда. И было у его деда под Ростовом-на-Дону своё дело, которое ему досталось от своего отца. Был и дом. Но нагрянула революция, и его дед бежал сначала в Крым, а оттуда в Армению.
– Понятно, – Дина вспомнила рассказы Софьи Игнатьевны, – Лео Аракелов, это старший брат Зумрут, которую он вместе с матерью выгнал из дома после смерти отца. А Ашот, убитый фашистами, это сын Зумрут и приёмный сын Софьи Игнатьевны. А этому второму, Лео, чего надо?
– Вот в чём дело! Прямо кино, сериал какой-то, – удивился майор, – он, этот Лео, чудной какой-то. Кажется, немного умом тронутый. Бормочет о каком-то изумруде. Говорит, что этот камень его наследство. Он принадлежит его семье.
– И семья у него есть? – поинтересовалась Дина.
– Есть и семья. Они давно перебрались в Ростов. Там жена его умерла. У детей не сложилась жизнь. Один сын остался в Ереване. Второй уехал в Америку. А он остался один.
– А почему он только сейчас начал искать изумруд паши?
– Так всё-таки, как вы тогда мне сказали, что никакого антиквариата директриса не хранила? Значит, я прав был! Было что прятать старой учительнице.
– Я не могла вам сразу открыться. Не моя эта тайна. Так всё-таки, как он узнал о камне паши?
– Говорит, что нашёл записи деда. Оказывается, и его дед до поры ничего не знал о камне. А в двадцать четвёртом году он вернулся в Ростов, где надеялся найти свою сестру и забрать у неё какой-то пояс.
– Пояс армянской невесты. Расшитый жемчугом и драгоценными камнями.
– Вот оно что! Он выяснил, что его сестра жила в семье своего крёстного отца. Крёстного к тому времени уже не было в живых, но была жива его жена. Он у неё выпытал, узнал, что его сестра переехала с мужем в Питер. И что у сестры есть камень, которому цены нет. Она и рассказала ему историю происхождения камня. Но зверь. Убил тётеньку и дом поджёг. Поехал в Питер. Там искал сестру по фамилии мужа. Пока он её искал, она умерла. А его посадили за участие в банде. Выжил. Обошлось. Когда вернулся из заключения, муж сестры со своим сыном и новой женой переехали к нам. А тут война. Он вернулся к своей семье, где у него рос сын. Погиб не на войне, а от рук бандитов, с которыми тогда общался. Записи хранились в семье. Сын покойного Лео не придавал им значения. А внук случайно нашёл записи и решил восстановить справедливость. А тут и жена умерла, и возраст поджимать стал. Подумал, найдёт камень, его сыны заберут его к себе. Что хочу сказать, вы были правы. Это он убил Софью Игнатьевну.
– А Виталия кто убил?
– Он и убил. Виталий стал его расспрашивать об электрике, он и смекнул, что можно подозрение о поджоге на этого мелкого воришку свалить. Он и толкнул лестницу, по которой учитель поднимался к электрику, который монтировал проводку для люстры. Он его ещё раньше приметил. Икону у вас электрик украл. Этот Лео зашёл к вам в дом, разобраться с учительницей, а там электрик. Он подождал, когда тот с похищенным уйдёт, зашёл.... Вот так всё и произошло. А потом он электрика не упускал из вида. А тут учитель с вопросами...
– Зачем Виталий туда полез?
– Так Аракелов его к нему и направил. Говорит: сам спроси его, чего там тебя интересует. Тот и полез, любознательный. А он возьми и дёрни лестницу.
Сейчас сокрушается, что клада никакого нет.
– Есть клад, только я его найти не могу.
– Ищите. Как найдете, приглашайте, всё по описи примем, а потом так же по описи передадим по назначению. Да, а Только икону вашу, которую электрик украл, вернуть нет возможности. Продал или пропил. Недоумок.
– Жалко. Эта икона тоже старинная. Принадлежала прабабушке одной из учениц Софьи Игнатьевны.
Работа на стройке шла ускоренным методом. Солдаты из воинской части тоже принимали участие. Да так, что вскоре на месте пожарища появился большой красивый дом. Из Москвы приехали художники расписывать стены храма. Работы подходили к своему завершению. И батюшка, наконец, дождался, когда его семейство вселилось в новый дом.

***

Маруся совсем успокоилась. Сдала экзамены в колледж и поступила на бюджетное отделение. Эдик, видно понял, что его разгульные приезды больше не волнуют Марусю, поутих. Реже стал появляться в своей комнате, к большой радости бабушки Фроси.
Наступил сентябрь. Начались занятия. Но что-то стало происходить с Марусей.
Баба Фрося, конечно, сразу поняла причину частой тошноты, головокружений у неё.
– Ну, девка, допрыгалась. И что теперь делать? Да не вздумай что-то делать! Не дай Бог, полой станешь! Не бери грех на душу. И себя искалечишь, и дитя искромсаешь.
Маруся не знала, что делать. Не знала, как сообщить матери о беременности. Что делать с учёбой. Баба Фрося попросила её пока ничего не сообщать матери.
– Ничего, может, ребёнок остудит шалапута, и малое дитя с отцом будет расти. Господи, возьму грех на себя.
Через несколько дней в комнату Маруси вошла дама. Окинув брезгливым взглядом комнату и таким же взглядом Марусю, не здороваясь и не представляясь, она открыла модную брендовую сумочку и, вытащив несколько купюр, стала строго отчитывать Марусю.
– Вам, девушка, надеюсь, не надо объяснять, что вы не ровня моему сыну? Вы должны принять этот факт. И ещё ты должна понять, что ты никогда не сможешь стать членом нашей семьи. И никакие обстоятельства не помогут тебе. Ни рождение детей, шантаж, уговоры Эдика не делать аборт.
– Я и не собиралась, – еле вымолвила Маруся.
– Вот и отлично. Хорошо, что ты понимаешь, что ни тебе, тем более Эдику сейчас ребёнок не нужен. Вы ещё молодые, вся жизнь впереди. Тем более, что любовь у вас с моим сыном закончилась? Да была ли это любовь? Не надо секс путать с таким чистым чувством. Побаловались и разбежались. А то, что ты не умеешь думать головой, это твои проблемы. Но, несмотря на твои призрачные иллюзии в отношении нашей семьи, я помогу тебе. Я думаю, этих денег хватит на избавление от проблемы, – она, оставив недоумённо смотревшую на неё Марусю, пошла к выходу из комнаты.
Мария не успела отреагировать на её слова, как в комнату, как орлица, влетела баба Фрося.
– Ты что творишь, негодница! Я помирить их хотела, а ты! Убирайся, а то сейчас шваброй так огрею тебя! Ишь, что удумала чужого ребёнка калечить! Дурака своего калечь! Вон пошла! И деньги свои поганые забери!
Маруся нервно засмеялась. Такой разъярённой она бабушку ещё не видела. Это был странный смех. Маруся закрыла лицо руками и продолжала смеяться, пока бабушка не поняла, что это истерика.
Закрыв за непрошеной гостьей двери, бабушка присела на диван рядом с Марусей.
– Она ещё и смеётся. А я, старая, думала, всё миром решится. Ничего. Не переживай. Не плачь. Мать тебя вырастила и тебе поможет. Не пропадёте.
Так они и просидели, обнявшись и мечтая, что и как будет дальше. Бабушка вспоминала свою жизнь, свою дочь, когда она была малюткой. Так под рассказы бабушки, Маруся и уснула, уложив голову на её колени. Нежно поглаживая Марусю по волосам, бабушка шептала:
– Спи, моя девочка, всё у тебя будет хорошо.
Утро выходного дня началось с громкого стука в дверь. Маруся испуганно соскочила с дивана. Дверь распахнулась, и в комнату влетел разъярённый Эдуард.
– Ты что, шалава, себе позволяешь? – стал наступать он на Марусю, – ты как с моей матерью разговариваешь?
– Никак. Я с ней не разговаривала, – Маруся отступила вглубь комнаты.
– Ты что, решила на меня повесить ребёнка? Сначала докажи, что он мой, да и доказывать нечего. Ничего ты от меня не получишь, – с размаха он ударил Марусю по лицу.
– Ты что творишь, мерзавец, – на шум в комнату вбежала бабушка.
Она схватила Эдика и пыталась оттащить его от Маруси, которую он продолжал бить по лицу, телу. Маруся пыталась закрыть лицо руками, но он отводил её руки и продолжал её бить, грязно оскорбляя. Из её носа и рассечённой губы потекла кровь. Увидев это, бабушке стало плохо, но она из последних сил выбежала на лестничную площадку за помощью.
В дверях она столкнулась с Егором. Сквозь оскорбления Эдика Дина услышала голос бабушки:
– Как хорошо, что ты приехал, помоги, он убьёт её.
Вбежавший Егор, схватил мерзавца за шиворот и выволок из комнаты.
– Идите к Марусе, – крикнул он бабушке и захлопнул за ней дверь в комнату Маруси.
Что происходило в коридоре, можно было только догадаться. Наказав обидчика, Егор вытащил его из квартиры и спустил с лестницы. Приземлившись на следующей площадке, Эдик поднялся и стал громко угрожать Егору. Но тот уже держал в своих объятиях плачущую Марусю и, целуя ее, говорил ей о своей любви.
– Я там постоянно думал о тебе. Я тебя никому не отдам.
Когда все немного успокоились, бабушка напоила Марусю и себя успокоительными каплями.
– Маруся, собирайся, поедем ко мне, – сказал Егор.
– Я не могу. Егор, у меня будет ребёнок.
Егор помрачнел.
– Этот шалапай окрутил нашу девочку, – заплакала бабушка.
Егор словно не слышал слов бабушки, произнёс:
– У нас будет ребёнок. У нас с тобой будет ребёнок.

***
Маруся плакала. В этот день она не поехала к Егору. Это случилось через некоторое время, когда она поняла, что Егор, как говорила её мама, из породы настоящих мужчин, и когда она с нетерпением стала ждать его прихода к ней. Они решили пока ничего не сообщать родителям. А перед предстоящей очередной командировкой Егор уговорил Марусю взять академический отпуск в колледж и отвёз её в Катово.
Дина и Иннокентий удивились виду Маруси и никак не могли понять, когда их дети успели сделать им внука. Но Егор своим отношением к Марусе и появившейся округлости на теле любимой, не давал им повода для сомнений, что это не его ребёнок. Да и думать им об этом не хотелось. У них теперь была одна забота, сыграть совместную свадьбу.
– Мы люди военные, тянуть с этим делом нам никак нельзя, – говорил Иннокентий.
– А мы и не будем, – отвечали ему вернувшиеся из Санкт-Петербурга тётушки, – мы так и знали, что Иннокентий никуда от нас не денется. А раз и сын твой нашим стал, так мы только рады.
– Мы и икону привезли. В Краснодаре в храме купили, чтобы благословить вас, – сказала Глаша.
– Пусть она пока постоит в красном углу, а мы будем думать, что и Игнатьевна вместе с нами в день свадьбы вас благословляет.
Оставшись в комнате с Иннокентием, Дина попросила его поставить икону на божницу.
– Заодно протри все иконы, – она подала ему влажную тряпочку.
Взяв в руки одну из икон, Иннокентий что-то заметил на стене. Отдав её Дине, он попросил, чтобы она принесла топорик. Он снял все иконы с божницы, потом снял и саму полочку. Простучав по стене, он отсоединил одну из досок, потом ещё одну, за которой оказалось небольшая ячейка. Он просунул руку и вытащил хорошо упакованный свёрток.
– Дина, кажется, я клад нашёл, – тихо сказал Иннокентий.
Всё семейство собралось за большим круглым столом, и Дина медленно развернула свёрток.
– Всё, как я и думала. Смотрите, вот эта икона из нашего храма, а это плащаница, – потом она взяла небольшой мешочек и открыла его, – а это камень подруги Софьи Игнатьевны, матери её сына Ашота. Я потом расскажу вам её историю. Этому камню несколько веков. Завтра всё передадим батюшке. Он знает, как надо распорядиться этими реликвиями. Потому что колокола и без клада уже сделали, и они скоро прибудут к нам.

***

Отец Димитрий последние дни был очень взволнован. Настали дни подготовки к предстоящему большому торжеству. Да ещё его очень волновало возвращение многострадальной иконы и плащаницы.
– Дина, это такое счастье, – взволнованно говорил он, – теперь предстоит освящение.
– Освящение? Вы будете освящать храм?
– Что вы. Освящение храма - это целый ритуал. Когда здание храма построено, сначала освящают кресты на куполах, которые затем устанавливаются на кровле. Затем совершается особый чин на освящение колоколов, которые после этого подвешиваются на звоннице. И только затем освящается сам храм. А я не имею права на такое благое дело. К нам прибудет на освящение сам архиерей. Это такая честь для нас. Но наш храм заслуживает такого уважения.
– Наша церковь столько перенесла и в ней столько душ загубили. Неужели сам архиерей прибудет?
– Он мог освятить один антиминс, на котором делает надпись, для какого храма он предназначен, и послать к нам его с нарочным. Но архиерей приедет сам на обновление нашего храма, и после его освящения наш храм обновится, опять станет святым местом.

***

Вот и наступила осень. Не календарная, а настоящая осень. И это утро дало почувствовать её приход. Тёплый уютный август ушел, передав свои права сентябрю, который с неохотой отпустил от себя лето. Сентябрь, налюбовавшись на красоту, которая его окружала вокруг, разбросав на деревья свои украшения - покрасневшие ягоды рябины, калины, станцевав на пару с тёплым шаловливым ветерком последний в этом году вальс, передал свои права октябрю.
Дина вышла на крыльцо. Под одежду забрался и пощекотал утренний холодок, отчего по телу забегали мурашки. Дина накинула на плечи шаль. Она подняла голову вверх. Пар от её дыхания сливался с ещё лёгким утренним туманом. Но через него кое-где уже пробивались лучики солнечного света. Дина вдохнула всей грудью. Воздух тоже поменялся. Он уже не такой, каким был в августе. И даже не такой, каким был совсем недавно, в сентябре. Свежим, но мягким. Со вкусом опавших фруктов и чуть прелой от дождя листвы. Сейчас, в октябре, воздух впитал в себя запах зрелой осени. Со вкусом дождя и совсем небольшого морозного инея на ещё не успевшей поблёкнуть траве.
День бракосочетания обоих пар совпал с приездом архиерея. Когда свадебный кортеж после торжества в ЗАГСе остановился недалеко от нового обновлённого храма, всё было готово к освещению колоколов, которые сейчас должны были установить на новой колокольне. Из своих дворов выходили нарядно одетые люди и, улыбаясь, здоровались друг с другом. Давно рассеялся утренний туман, и улицу осветило солнце.
Дина с Иннокентием, Егор с Марусей и тётушки шли с охапками осенних цветов. Они подошли к новому памятнику «Жертвам погибшим от рук оккупантов», и возложили на братскую могилу, в которой покоились дети Софьи Игнатьевны, духовно близкие ей священник Епифаний и матушка Евдокия, все цветы. Потом они прошли дальше, на городское кладбище к могилке Софье Игнатьевны и её мужа Андрея Семёновича Краморенкова. Развернув небольшой пакет, Дина достала из него маленький букетик герани, которую так любила Софья Игнатьевна.
– Вот я и исполнила вашу просьбу. Всё сделала так, как вы просили. Спите спокойно, Софья Игнатьевна.
Вдруг Дина вздрогнула от первого удара колокола. Зашумели листья на деревьях от потревоженной стайки птиц. И полился звонкий благовест, взвывающий к небесам. Перелив колоколов заставил людей, собравшихся у храм, поднять взоры вверх к небу и трижды наложить на себя крест.

***

Икона в новом окладе заняла своё законное место в храме. Как и плащаница. А камень? Изумруд паши был отдан архиерею для передачи Патриарху.
Возможно, он пригодится на благие дела, как хотел этого и паша Мехмет, и его сын, ставший Ованесом Аракеловым, и его приемные родители, дочь Ованеса Зумрут. Да и все, кто держал его в руках, но сохранял на благо других людей. Пусть он принесёт кому-то счастье, как хотели все эти люди.