Шекспир в подлиннике

                Самое плохое заключалось в том, что Светлана не могла остановиться на ком-нибудь одном из своих партнёров. Поскольку все они были для неё одинаково нехороши. Но не по гоголевской «Женитьбе», согласно которой, только у одного из женихов нашёлся нормальный нос, и только у одного оказались приемлемыми губы. Ни в коем случае. Как раз с губами, ушами и носами у Светланиных ухажёров всё было в полном порядке, а уж о той самой «жевакинской развязности» и говорить не приходилось — развязны они были до предела. Так, в состоянии лёгкого подпития, Артурчик, санитар местного морга, мог даже в присутствии своей девушки Светланы домогаться её лучшей подруги Ларисочки, а в состоянии сильного — их обеих и одновременно. А Николай из нижнетагильской администрации, даже в трезвом виде мог домогаться. И не только своей возлюбленной Светланы и Ларисочки, но и всех тех, которые в тот момент под руку ему подвернулись. Особенно Алёны Дмитриевны, разведёнки сорока лет, кассирши из «Магнита». С которой у него недавно обнаружилась какая-то общность интересов и с которой он стал периодически зачем-то закрываться в туалете. И которая, вообще, как на грех, обязательно первой ему теперь под руку подворачивалась, а Светлана — лишь второй или даже третьей после Ларисочки. А Николай так и объяснял Светлане, вытирая ей сопли носовым платком, честно и прямо:
                — Туалет ещё ничего не доказывает, ведь люблю-то я, глупенькая, только тебя!.. — а что он при этом говорил Алёне Дмитриевне в вышеупомянутом туалете и чем именно в нём с нею занимался, ни Светлане, ни Ларисочке он не говорил...
                Как-то так. Короче, в любом случае, если уж на то пошло, плевать Светлана хотела на носы, уши и прочие части тела своих возлюбленных. И на то, что они домогались её лучшей подруги Ларисочки, Алёны Дмитриевны и остальных. Проблема же состояла в другом: у всех мужчин Светланы напрочь отсутствовали мозги и способность мыслить логически. Хотя, что касается эмоциональной составляющей отношений Светланы и её молодых людей, то даже та самая  Ларисочка, хоть и сквозь зубы, но вынуждена была признать очевидное:
                — Светка, какая же ты счастливая. Они, все без исключения, любят только тебя… — сказала и зарыдала от избытка чувств...
                При этом неправильно было бы утверждать, что Светлана относилась к претендентам на её руку как-то уж особенно придирчиво и требовала от них чересчур многого. Да и чего, например, можно было требовать, от вагоновожатого из депо №2 Петра Ивановича? Чтоб он что? Чтоб он Шекспира в подлиннике читал и умел пользоваться логарифмической линейкой? Так этого от него никто и никогда не требовал. Потому что водителю трамвая это не нужно.  И не входит в его должностные обязанности. А нужно ему другое: из кабины трамвая вовремя объявлять остановки. И этого вполне достаточно. А курьеру Никите — понимать, что нельзя кусать заказанную кем-то пиццу и переходить улицу в неположенном месте. А вот, разбираться в психоанализе по Фрейду и, тем более, знать, что тот разработал трёхкомпонентную структурную модель психики, Никите совсем не обязательно. Да и не требовала от него подобного Светлана. Да и не могла требовать потому, что и сама отродясь не слыхала ни про логарифмическую линейку, ни про Шекспира, ни про Фрейда с его психоанализом. А на самом деле, называя и Никиту, и Петра Ивановича, и Артурчика, и прочих своих знакомых мужского пола идиотами, Светлана имела в виду лишь одно — чего они ждут и почему не делают ей предложения? Ведь годы проходят…