Сгоревшие полешки

Обобрала Мальвина Арлекина до усов.. А там так, да. Что она — кукла, только манипулировать умеет, что он — клоун, будто вчера на свет народился, а шапито уже сгорело.
Причём муж широкий, внешне вообще ковбой такой, хоть в вестерне играй; жена же свою лисью мордочку намалюет под девочку, но сама предприимчива сверх меры, чисто старая торговка на рынке.

И тут расклад: у ковбоя во владении сруб со свободным посещением. В 90-х батя его, хват, оттяпал у сельсовета избу-читальню. Всё в ней было, от видеоклуба до казино для своих.. А сынок после разлакомился, бизнес-то кормит легальный, вот он и открыл в избе бесплатную библиотеку с компами, играми, кружками для здешней детворы. Но жинка его сразу правила сменила, кружки посадила на аренду, да и всё стало платно. Ковбой, как околдованный ей, не возражал.

А перед Новым годом накопила она достаточно — и свалила. Ковбой пил, дебоширил, рыскал по округе. Выяснил, что уехала она не просто с деньгами, а к хахалю. Тогда пошёл он и всю избу расстрелял. Из автомата. Где-то отцов схрон остался, выходит.

Только вот ночью (в обезьяннике уже, присел, конечно, тут и ментам было от стрельбы не отвертеться) снится ему — пионер. Как из старого фильма вроде, русый, голубоглазый, с чёлочкой на один бочок.. Сидит мальчик в этой самой избе в валенках, пусть и печка топится, и политинформацию в газете "Пионерская правда" почитывает.
Вдруг — раз — и здоровый снаряд, дура такая, в самые брёвна вдарил.. И остался от толстенной стены плакат: седой до платины пионер, на корточках сидя за рассечённой печью, перебирает в золу сгоревшие от взрыва полешки. Посыпая пеплом порченый деревянный пол, маленький старичок говорит вслух: "Дядь, не стреляй!". И смотрит так, что не объяснишь.

Очухался наш ковбой, был выпущен до суда под залог, да и пошёл к доске на здешней школе с цветами. А на доске той — мальчонка двенадцати лет, пионер-герой. В войну, когда сюда ненароком свернул фронт и пошла вдруг пальба, он вынес и вывел из избы-читальни целый отряд октябрят. Побежал ещё книжки спасать, как большой, — и навеки присел, заваленный печью. Такой хрупкий и ясноглазый, будто уснул прямо во сне нашего ковбоя...

Мальвина-то приезжала после на свиданку, когда ковбоя посадили всё же. (Поиздержалась на хахаля, бабы сплетничают.) И не признала мужика. Да и он её узнавать не захотел.

Всякое горит в избах, особенно неважное. Да не всё сгорает.