Виктория. История любви

Автор: Кнут Гамсун.
***
Сын Мельника шел в задумчивости. Это был крупный четырнадцатилетний парень,
загорелый на солнце и ветру и полный всевозможных идей.

Когда он вырастет, он пойдет работать на спичечную фабрику. Это было так весело. и опасно; он мог намазать пальцы серой, чтобы никто не осмелился пожать ему руку. О нем будут высокого мнения
его приятели из-за его мрачного ремесла.

Он оглядел лес в поисках своих птиц. Ибо он знал их всех, знал
где находятся их гнезда, понимал их крики и слышал разные призывы
чтобы ответить на них. Он не раз угощал их шариками из теста, сделанными из
муки с мельницы его отца.

Все эти деревья вдоль тропинки были его хорошими друзьями. Весной он
пил из них сок, а зимой был им немного отцом, освобождал их от снега и помогал поддерживать ветви. И даже наверху, в заброшенном гранитном карьере, не было камня, который был бы ему незнаком.
он вырезал на них буквы и знаки и установил их,
расположил их, как паству вокруг своего священника. Всевозможные
странные вещи происходили в том старом гранитном карьере.

Он свернул и спустился к мельничной запруде. Мельница работала;
Его окружал оглушительный шум. У него была привычка бродить здесь, разговаривая вслух сам с собой. Каждый шарик пены казалось, что в нем есть немного жизни, о которой можно рассказать, а рядом со шлюзом
вода падала прямо вниз и выглядела как блестящий лист материи, вывешенный
сушиться. В бассейне ниже валом было рыбы; он стоял там с удочкой много раз.

Когда он вырос, он станет водолазом. Это был он. Затем он ступал
в море с палубы корабля и попадал в незнакомые царства и
страны, где раскачивались великие и чудесные леса, а на дне лежал замок
из кораллов. И принцесса поманила его из окна и сказала: "Входи!"
Затем он услышал, как его окликнули по имени; отец встал у него за спиной и крикнул "Йоханнес!"
"Для тебя сообщение из Замка. Ты должен отвезти детей на лодке на остров!"
Он ушел в спешке. Новую пользу и больше сподобился сын мельника.
 * * * * *
"Теремок" выглядел, как маленький замок в зеленый пейзаж,
действительно, в своем уединении он был похож на огромный дворец. Дом был
построен из дерева и выкрашен в белый цвет, со множеством эркерных окон в стенах и крыше, а на круглой башне развевался флаг, когда приезжали гости.
Люди называли его Замком. И за пределами его территории с одной
стороны простирался залив, а с другой - огромные леса; вдали виднелись несколько маленьких ферм. Йоханнес появился на пристани и у молодых людей в
лодке. Он знал их с давних пор; это были дети из «Замка», их друзья из города. На всех были высокие болотные сапоги, но Виктория, на которой были только маленькие туфельки, и к тому же ей было не больше десяти, её пришлось отнести на берег, когда они достигли острова.
"Мне отнести тебя?" - спросил Йоханнес.
"Позвольте мне!" - сказал Отто, господин из города, человек достаточно старый
оставить школу, и он взял её на руки.  Йоханнес стоял и смотрел, как ее уносят высоко на сушу, и слышал ее благодарность. Затем Отто оглянулся.:

"Хорошо, ты присмотришь за лодкой - как там его звали?"- Йоханнес, - ответила Виктория. - Да, он присмотрит за лодкой.
Его оставили. Остальные отправились на остров, неся корзины для сбора яиц. Он немного постоял в раздумье; он бы хотел пойти с остальными, и они могли бы вытащить лодку на берег, если уж на то пошло. Слишком тяжелая? Она была не слишком тяжелой. И он ударил кулаком по лодке и немного приподнял ее.
Он услышал, как смех и болтовня молодежи становятся все тише.
Ладно, пока до свидания. Но они могли забрать его с собой.
они. Он знал, гнёзда, что он мог взять их, чудесные скрытые отверстия в скале, где обитали хищные птицы с хохолками над их клювы. И как только он увидел Горностая.Он оттолкнул лодку и начал грести к другой стороне
острова. Он уже хорошо греб, когда ему крикнули:"Греби назад. Ты распугиваешь птиц". -"Я только хотел показать тебе, где живет горностай?" он ответил
неуверенно. Он подождал мгновение. "А потом мы могли бы выкурить
змеиное гнездо? У меня есть спички".
Ответа он не получил. Затем он развернул лодку и поплыл обратно к месту
высадки. Он подтянул лодку.

Когда он вырастет, он купит остров султана и запретит кому бы то ни было
приближаться к нему. Канонерская лодка должна охранять его берега. Ваша светлость, рабы приходили и говорили ему, что лодка села на мель на рифе;
она разбилась, молодые люди в ней погибнут. Пусть они погибнут!
он отвечает. Ваша светлость, они взывают о помощи; мы можем спасти их.
и все же среди них есть женщина в белом. Спасите их! он командует
громовым голосом. Затем он снова встречает детей Замка
спустя много лет Виктория бросается к его ногам и благодарит
его за свое спасение. Не за что меня благодарить, это был всего лишь мой долг, отвечает он.
иди свободно, куда пожелаешь, в пределах моих владений. И тогда у него есть
ворота дворца распахиваются навстречу компании и угощают их на золотых блюдах. 300 смуглых рабынь поют и танцуют всю ночь напролет. Но когда детям Замка приходит время уходить, Виктория не может уйти. Она бросается перед ним в пыль и рыдает, потому что любит его. Позволь мне остаться здесь, не прогоняй меня.Ваша светлость, позвольте мне быть одним из ваших рабов....

Он быстро зашагал по острову, переполненный
эмоциями. Что ж, он спасет детей из Замка. Кто знает,
возможно, они заблудились? Возможно, Виктория застряла между
двумя камнями и не могла выбраться? Ему нужно было только протянуть свою
руку, чтобы освободить ее.

Но дети с удивлением посмотрели на него, когда он появился. Неужели он
покинул лодку?

"Я возлагаю на тебя ответственность за лодку", - сказал Отто.

"Я мог бы показать вам, где растет дикая малина?" предложил
Йоханнес.

На вечеринке воцарилось молчание. Виктория пришла на помощь.

"Нет? Где они?"

Но джентльмен из города отбросил искушение и сказал:

"Мы не можем сейчас беспокоиться об этом".

Йоханнес сказал:

"Я тоже знаю, где мы можем найти мидии".

Снова тишина.

"В них есть жемчуг?" - спросил Отто.

"Представляю, если бы там был жемчуг!" сказала Виктория.

Йоханнес ответил, что нет, он об этом не знал; но мидии были
далеко на белом песке; им пришлось бы взять лодку и
нырять за ними.

На этом идея была закончена, и Отто заметил:

"Да, ты похож на ныряльщика, не так ли?"

Йоханнес начал тяжело дышать.

"Если хочешь, я могу взобраться на скалы и скатить большой камень в море", - сказал он.
"Зачем?"

"О, ничего.

Но ты мог бы посмотреть на это". - Сказал он. "Зачем?" - "О, ничего."

Но это предложение не было принято либо и Йоханнес придержал язык
и мне стало стыдно. Затем он пошел искать яйца долгий путь от
другим, в другой части острова.

Когда вся компания снова собралась у лодки, у Йоханнеса было
яиц гораздо больше, чем у остальных; он бережно нес их в своей шапке.

"Как получилось, что вы нашли так много?" - спросил Отто.

"Я знаю, где гнезда", - ответил Йоханнес, чувствуя себя счастливым. "Теперь
Я положу их рядом с твоими, Виктория".

"Остановись!" - крикнул Отто. "Зачем ты это делаешь?"

Все посмотрели на него. Отто указал на свою кепку и сказал:

"Откуда мне знать, что эта шапочка чистая?"

Йоханнес ничего не сказал. Его счастью внезапно пришел конец. Затем он
снова начал ходить по острову, прихватив яйца с собой.

"Что с ним такое? Куда он идет?" нетерпеливо спросил Отто.

"Куда ты идешь, Йоханнес?" - крикнула Виктория, бегущая за ним.

Он остановился и тихо ответил:

"Я собираюсь положить яйца обратно в гнезда".

Они немного постояли, глядя друг на друга.

"А потом я отправляюсь в карьер сегодня днем", - сказал он.

Она ничего не ответила.

- Тогда я мог бы показать тебе пещеру.

"О, но я так напугана", - ответила она. "Ты сказал, что было так темно".

Тогда Йоханнес улыбнулся, несмотря на свое великое горе, и мужественно сказал:

"Да, но я буду с тобой".

 * * * * *

Всю свою жизнь он играл в старом гранитном карьере. Люди
слышали, как он работал и высказывался там, хотя он был совсем один.;
иногда он был священником и проводил службу.

Место было заброшено давным-давно, камни поросли мхом, и
следы бурения и дробеструйной обработки были почти стерты. Но дом Мельника
сын был очищен внутри тайной пещере и украсили ее наиболее
гениально, и там он жил, главным в мире храбрый разбойник
полоса.

Он звонит в серебряный колокольчик. Входит маленький человечек, карлик с бриллиантовой застежкой
в шапочке. Это его слуга. Он кланяется до земли. Когда
Придет принцесса Виктория, приведите ее! - говорит Йоханнес громким голосом.
Карлик снова кланяется праху и исчезает. Йоханнес растягивается
удобно устраивается на мягком диване и думает. Там он подводил
ее к креслу и предлагал ей дорогие блюда из золота и серебра;
огонь должен загореться в пещеру; за тяжелый занавес золото
парча в задней части пещеры дивана должна быть подготовлена и двенадцать
рыцари должны стоять на страже....

Йоханнес проснулся, выполз из пещеры и прислушался. Есть
шелест веток и листьев на тропе.

"Виктория!" - крикнул он.

"Да", - последовал ответ.

Он пошел ей навстречу.

"Я едва осмеливаюсь", - сказала она.

Он пожал плечами и ответил:

"Я только что был там. Я только что вышел".

Они вошли в пещеру. Он показал ей на сиденье на камне и сказал:

"Это камень, на котором сидел великан".

"Фу, прекрати, не говори мне! Ты не испугался?"

"Нет".

"Ну, но ты сказал, что у него был только один глаз; тогда он, должно быть, был
троллем".

Йоханнес на мгновение задумался.

"У него было два глаза, но он был слеп на один. Он сам так сказал".

"Что еще он сказал? Нет, не рассказывай мне!"

"Он спросил, буду ли я обслуживать его".

"О, но ты ведь не станешь, правда? Какой ужас!"

"Ну, я не сказал "нет". Не сразу".

"Ты с ума сошел? Ты хочешь быть запертым внутри горы?

"Ну, я не знаю. На земле тоже все довольно плохо".

Пауза.

"С тех пор как приехали эти городские парни, ты проводишь с ними все свое время", - сказал он.

Еще одна пауза.

Йоханнес продолжил.:

- Но у меня больше сил, чтобы вытащить тебя из лодки и нести на руках
, чем у любого из них. Я уверен, что у меня хватит сил поддерживать тебя целый
час. Посмотри сюда.

Он взял ее на руки и приподнял. Она вцепилась ему в шею.

"Ну вот, теперь ты не должна меня больше удерживать".

Он опустил ее на землю. Она сказала:

"Да, но Отто тоже силен. И он тоже сражался со взрослыми мужчинами".

С сомнением спросил Йоханнес:

"Со взрослыми мужчинами?"

"Да, сражался. В городе.

Пауза. Йоханнес задумался.

"Очень хорошо, на этом все", - сказал он. "Я знаю, что я должен сделать".

"Что будешь делать ты?"

«Я поступлю на службу к великану».

«О, но ты с ума сошла, ты слышишь!» — закричала Виктория.

«Ну и ладно, мне всё равно. Я сделаю это».

Виктория искала выход.

«Да, но, может быть, он больше не вернётся?»

Йоханнес ответил:

"Он придет".

"Здесь?" Быстро спросила она.

"Да".

Виктория встала и направилась к выходу.

"Пойдем, нам лучше еще раз прогуляться".

"Спешить некуда", - сказал Йоханнес, который сам побледнел. "Он
раньше вечера не придет. В час полуночи.

Виктория успокоилась и собиралась снова сесть. Но Йоханнес
нелегко было избавиться от жуткого чувства, которое он сам вызвал.
пещера становилась для него слишком опасной, и он сказал:

"Если ты действительно хочешь выйти снова, у меня там есть камень с твоим
именем. Я покажу его тебе".

Они выползли из пещеры и нашли камень. Виктория гордилась
это и радует. Йоханнес был тронут, он мог бы плакала, а он сказал :

"Когда вы смотрите на это вы должны думать обо мне иногда, когда я уйду.
Подумай хорошенько.

"Конечно", - ответила Виктория. "Но ты ведь вернешься, не так ли?"

"О, бог знает. Нет, я не думаю, что вернусь".

Они пошли домой. Йоханнес был близок к слезам.

"Ну, до свидания", - сказала Виктория.

"Нет, я могу пойти с тобой немного дальше".

Но ее бессердечие, проявившееся в том, что она с такой готовностью попрощалась с ним, ожесточило
его, всколыхнуло гнев в его израненном сердце. Он резко остановился
и сказал с праведным негодованием: "Но я скажу тебе вот что,
Виктория, ты не получишь никого, кто был бы так добр к тебе, как я
должен. Это все, что я хотела сказать.

"Ну, но Отто тоже добрый", - возразила она.

"Хорошо, возьми его".

Они прошли несколько шагов в молчании.

"Я прекрасно проведу время. Не бойся об этом. Ты даже не знаешь, какой будет моя награда".
"Нет.

И что же это будет?" - спросил я. "Нет". "Что это будет?"

"Половина королевства. Это было первым делом".

"Фэнси, ты собираешься это получить?"

"А потом я заберу принцессу".

Виктория замерла.

"Это неправда, не так ли?"

"Да, это так", - сказал он.

Пауза. Виктория рассеянно заметила:

"Интересно, как она выглядит?"

"О, благослови тебя господь, она красивее всех на земле. И это мы знали
раньше".

Виктория была покорена.

"Тогда ты возьмешь ее?" спросила она.

"Да," ответил он, "это то, что он придет." Но так как Виктория была
очень тронут, он добавил: "Но, может быть, я вернусь какое-то время. Я могла бы
снова отправиться в путешествие на землю.

"Хорошо, но тогда не бери ее с собой", - умоляла она. "Зачем тебе это?"
"возьми ее с собой"?

"Нет, я мог бы прийти сам, осмелюсь сказать".

"Ты обещаешь мне это?"

"О да, я могу это пообещать. Но какое тебе до этого дело? Я не могу
ожидать, что тебе будет не все равно.

"Ты не должен так говорить, слышишь?" - ответила Виктория. "Я уверена, что
она не любит тебя так, как я".

Сияние восторга млею его юное сердце. Он мог бы канули в
Земля от радости и смущения на ее слова. Он не смел взглянуть на
ее, он отвернулся. Затем он поднял с земли палку, счистил
с нее кору и ударил себя ею по руке. Наконец он начал
насвистывать от смущения.

"Ну, мне пора домой", - сказал он.

"Тогда до свидания", - ответила она и подала ему руку.




 II


Сын мельника ушел. Он долго отсутствовал, ходил в школу
и многому научился, вырос большим и сильным и встал на ноги.
верхняя губа. До города было так далеко, дорога туда и обратно стоила так дорого
, что бережливый Мельник держал своего сына в городе летом и зимой
в течение многих лет. Он все время учился.

Но теперь он вырос в мужчину; ему было восемнадцать или двадцать.

И вот однажды весенним днем он сошел с парохода. Флаг
полет в замке в честь своего сына, который тоже пришел домой
свой отпуск той же лодке, экипаж был направлен вниз
Пирс за ним. Йоханнес поклонился Хозяину и Хозяйке замка
и Виктории. Какой большой и рослой выросла Виктория! Она не
ответьте на его приветствие.

Он снова снял кепку и услышал, как она спросила брата:

"Смотри, Дитлеф, кто это кланяется?"

Ее брат ответил:

"Это Йоханнес. Йоханнес Миллер".

Она снова перевел взгляд ее глаз на него; но он был слишком застенчивым, чтобы лук любое
больше. Затем карета тронулась.

Иоганн взял себе домой.

Боже мой, какое забавное местечко было! Вряд ли он мог попасть в
дверь не сутулился. Его родители принесли вино для такого случая.
Его охватили чувства, все это было так дорого и трогательно, его
отец и мать были такими добрыми и такими серыми, они протянули ему свои руки в
повернулась и снова поприветствовала его дома.

В тот же вечер он обошел все вокруг и осмотрел:
мельницу, карьер и место, где он обычно ловил рыбу, с
оттенком грусти послушал знакомых ему птиц, которые уже строили свои гнезда.
гнездился на деревьях и обошел большой муравейник в лесу
. Муравьи исчезли, холм опустел. Он копнул глубже, там
не было никаких признаков жизни. Как он скитался он заметил, что многие из
деревья были срублены в замке лесу.

"Ты узнаешь это место?" его отец спросил в шутку. -
ты нашел своих старых дроздов?

— Я заметил кое-какие изменения. Здесь что-то вырубили.

 — Это хозяйский лес, — ответил отец. — Не нам считать его деревья. Кому-то могут понадобиться деньги; хозяину нужны большие деньги.

Дни приходили и уходили, мягкие, прекрасные дни, чудесные часы уединения,
с нежными воспоминаниями о детстве, с зовом земли и неба, воздуха
и холмов.

 * * * * *

 Он шёл по дороге к замку. В то утро его ужалила оса,
и у него распухла верхняя губа; если бы он встретил кого-нибудь, то
просто поклонись и проходи дальше. Он никого не встретил. В саду замка он увидел
леди; подойдя ближе, он низко поклонился и прошел дальше. Это была
Хозяйка дома. Его сердце все еще билось, как в былые времена, когда он проходил мимо
Замка. Уважение к большому дому, множеству окон, Хозяину
строгая и достойная личность все еще была у него в крови.

Он пошел по дороге к пирсу.

Затем он внезапно встретил Дитлефа и Викторию. Йоханнес почувствовал себя неловко;
они могли подумать, что он пошёл искать их. Кроме того, у него была
опухшая верхняя губа. Он замедлил шаг, не зная, стоит ли идти дальше. Он
пошли дальше. Пока еще далеко, он снял фуражку и нес
у него в руке, когда он проходил мимо. Они оба признали свое приветствие в
молча и медленно пошел мимо. Виктория посмотрела прямо на него; ее
лицо немного изменилось.

Йоханнес пошел дальше к набережной; им овладело беспокойство.
его шаги стали нервными. Боже, какой большой девочкой стала Виктория сейчас.
совсем взрослая, еще красивее, чем когда-либо. Её брови почти сходились над
носом, они были похожи на две тонкие бархатные линии. Её глаза стали темнее,
очень тёмно-синими.

 По дороге домой он свернул на тропинку,
которая вела через лес,
избегая сада при замке. Никто не должен говорить, что он ходил по следам
детей из замка. Он поднялся на холм, нашел камень и сел.
Птицы продолжали играть дикую и страстную музыку, перекликаясь и гоняясь друг за другом
они летали с веточками в клювах. Сладкий запах плесени,
лопающихся почек и гниющих деревьев наполнил воздух.

Он встал на пути Виктории, она шла прямо на него.
с противоположной стороны.

Им овладело беспомощное чувство досады, ему захотелось оказаться далеко,
далеко отсюда; конечно, на этот раз она должна подумать, что он последовал за ней.
Должен ли он поприветствовать ее еще раз? Возможно, он посмотрит по-другому; кроме того,
его укусила оса.

Но когда она подошла достаточно близко, он встал и снял кепку. Она
улыбнулась и кивнула.

"Добрый вечер. С возвращением", - сказала она.

Снова ее губы, казалось, слегка задрожали; но она тут же взяла себя в руки
.

Он сказал:

"Это выглядит довольно забавно, Виктория; но я не знала, что ты здесь".

"Естественно, ты не знала", - ответила она. "Это была просто моя прихоть; я
подумала, что прогуляюсь сюда".

Фух! он был слишком фамильярен.

"Как долго ты собираешься оставаться дома?" спросила она.

- Пока не закончатся каникулы.

Отвечать ей было нелегко, казалось, она внезапно ушла куда-то далеко
. Тогда почему она заговорила с ним?

"Дитлеф говорит, что ты такой умный, Йоханнес. Ты всегда занимаешь первое место. И
он говорит, что ты тоже пишешь стихи; это правда?

Он коротко ответил, скривившись.:

"Да, конечно. Все пишут ".

"Теперь, - подумал он, - она надолго не задержится, потому что больше ничего не сказала"
.

"Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное, меня сегодня утром ужалила оса"
сказал он, показывая рот. "Вот почему я так выгляжу".

- Значит, тебя слишком долго не было, и осы тебя не узнают.

Для неё не имело значения, был ли он изуродован осами или нет. Ладно. Она стояла там, вертя в руках зонтик с красной золотой отделкой, и ничто другое не имело для неё значения. И всё же он не раз нёс её светлость на руках.

  «Я не узнаю ос, — ответил он, — раньше они были моими друзьями».

Но она не увидела глубокого смысла в его словах; она не ответила.
О, но это было так глубоко.

- Я ничего здесь сейчас не узнаю. Даже лес вырубили
.

Легкая судорога пробежала по ее лицу.

"Тогда, возможно, ты не можешь писать стихи здесь", - ответила она. "Интересно, если бы ты
когда-нибудь написал мне стихотворение. Нет, о чем я говорю! Это показывает
тебе, как мало я знаю об этом.

Он уставился в землю, уязвленный и молчаливый. Она выставляла его дураком
самым дружелюбным образом, она говорила покровительственно и наблюдала за ним
для эффекта. Прошу у нее прощения, но он не тратил все свое время впустую.
он писал, он изучал больше, чем большинство....

"Что ж, мы встретимся в другой раз. Пока прощай".

Он снял фуражку и ушел, ничего не ответив.

Если бы она только знала его, он был с ней, и никто еще он написал его
стихи, каждый из них, даже та, что на ночь, даже одного к
Дух всего. Она никогда не должна узнать об этом.

В воскресенье позвонила Дитлеф и попросила его приехать на остров. Я
снова буду лодочником, подумал он. Он пошел. На пирсе была группа воскресных зевак
, в остальном все было тихо, а солнце было ярким и
теплым. Внезапно далекие звуки музыки донеслись из-за воды, с
островов за окном; почтовое судно, описав большой
вираж, направилось к пирсу; на борту играл оркестр.

Йоханнес отвалил от лодки и взялся за весла. Он был в уступчивом,
податливом настроении, этот яркий день и музыка с корабля соткали перед его глазами
ткань из цветов и золотистых зерен....

Почему Дитлеф не пришел? Он стоял на берегу и смотрел на людей
и на корабль так, словно не собирался плыть дальше. Йоханнес подумал:
Я больше не собираюсь сидеть с веслами в руках, я иду на берег.
Он начал разворачивать лодку.

Затем он внезапно увидел белый отблеск и услышал всплеск; отчаянный
крик множества голосов донесся с корабля и от людей на берегу, и
руки и глаза всех указывали на то место, где исчезла белая вспышка
. Оркестр тут же прекратил играть.

В одно мгновение Йоханнес оказался на месте. Он действовал совершенно
инстинктивно, не думая, не принимая решения. Он
не слышал криков матери на палубе: "Моя девочка, моя девочка!" Он
больше никого не видел. Он сразу же выпрыгнул из лодки и нырнул.

На мгновение его не было, на минуту; они могли видеть, как бурлит вода
там, куда он прыгнул, и знали, что он за работой. Крики бедствия
с корабля все еще доносились.

Затем он вынырнул снова, дальше, в нескольких саженях от места происшествия
авария. Они кричали ему, указывая как сумасшедшие: "Нет, вот оно,
было, вот оно!"

И он снова нырнул.

Еще одна пытка, непрерывный крик боли женщины
и мужчины на палубе, заламывающих руки. Еще один мужчина прыгнул с корабля,
помощник капитана, который сбросил куртку и ботинки. Он тщательно осмотрел
место, где упала девушка, и все они возложили свои надежды на
него.

Затем голова Йоханнеса снова показалась над поверхностью, еще дальше
на много морских саженей дальше, чем раньше. Он потерял свою фуражку и
голова блестела, как у тюленя на солнце. Они могли видеть, что он
боролся с чем-то, он плыл с трудом, одна из его рук
была скована. Мгновение спустя он что-то зажал во рту,
между зубами, огромный сверток; это была девушка. Крики удивления
Донеслись до него с корабля и с берега, должно быть, даже помощник капитана
разницу услышал; он высунул голову из воды и огляделся
по сторонам.

Наконец Йоханнес добрался до лодки, которая отчалила; он поднял на борт
девушку и забрался сам; и все это, не останавливаясь, чтобы
подумайте. Они видели, как он наклонился над девушкой и буквально разорвал одежду
на ее спине, затем он схватился за весла и яростно потянул к кораблю.
корабль. Когда жертву схватили и втащили на борт, все дико зааплодировали
.

"Что заставило тебя зайти так далеко?" они спросили его.

Он ответил:

"Я знаю мели. И здесь есть течение. Я знал это".

Мужчина протиснулся к борту корабля; он был бледен как смерть,
с вымученной улыбкой и слезами на ресницах.

- Поднимитесь на борт на минутку! - крикнул он вниз. - Я хочу поблагодарить вас. Мы в долгу перед
вам огромное спасибо. Только минутку.

И человек снова отошел от поручней, бледный как смерть.

Трап открылся, и Йоханнес поднялся на борт.

Он пробыл недолго; назвал свое имя и адрес, женщина обняла
его, промокшего насквозь; бледный, растерянный мужчина вложил часы в
его руку. Йоханнес оказался в каюте, где двое мужчин возились
с тонущей девушкой. Они сказали: "Теперь она приходит в себя, ее пульс
нормализуется!" Йоханнес посмотрел на страдалицу, белокурую молодую девушку в
коротком платье; ее платье было полностью разорвано сзади. Затем мужчина надел ему на голову
шляпу, и его вывели.

Он не знал точно, как он выбрался на берег и вытащил лодку. Он
слышал еще поднять подняли, а оркестр играл гея настроиться, как судно
парится прочь. Роскошная волна восторга, холодного и сладкого, прокатилась
по нему с головы до ног; он улыбнулся и пошевелил губами.

"Значит, сегодня мы не будем скандалить", - сказал Дитлеф. Он выглядел раздраженным из-за этого.

Пришла Виктория, она присоединилась к ним и быстро сказала:

"О чем ты думаешь? Он должен пойти домой и переодеться".

Ах, какое событие на девятнадцатом году жизни!

Йоханнес отправился домой. Музыка и громкие аплодисменты все еще звучали
в его ушах звучали сильные эмоции, которые гнали его все дальше и дальше. Он прошел мимо своего
дома и пошел по тропинке через лес к каменоломне. Здесь он высмотрел
подходящее место, где пригревало солнце. От его одежды шел пар.
Он сел. Дикое, блаженное волнение заставило его встать и снова пройтись по комнате
. Каким счастливым он был! Он упал на колени и поблагодарил
Бог с горячими слезами по сей день. Она стояла внизу, она
слышны аплодисменты. Идите домой и наденьте сухую одежду, - сказала она.

Он сел и смеялся снова и снова, охваченный радостью. Да, она была
видела, как он это сделал, этот героический поступок; она с гордостью наблюдала за ним, когда он
возвращался с тонущей девушкой в зубах. Виктория, Виктория!
Знала ли она, как невыразимо он принадлежал ей каждую минуту своей жизни? Он
был бы ее слугой и ее рабыней и прокладывал бы для нее путь своими
плечами. И он целовал ее маленькие туфельки, и возил ее коляску.
и подкладывал поленья в ее печь в холодные дни. Он подкладывал ей золоченые поленья.
печь, Виктория.

Он огляделся. Никто его не слышал, он был совсем один. В руке
он держал ценные часы, они тикали, они шли.

Спасибо, спасибо за этот хороший день! Он похлопал по мху на камнях и
упавшие веточки. Виктория не улыбнулась ему; нет, но это было не
ее путь. Она просто стояла на пирсе; легкий румянец выступил на
ее щеках. Возможно, ей понравились бы его часы, если бы он подарил их
ей?

Солнце село, и тепло начало спадать. Он почувствовал, что промок. А потом
он побежал домой, легкий как перышко.

 * * * * *

В Замке были летние гости, вечеринка из города, с
танцами и весельем. И флаг развевался днем и ночью на круглой башне
в течение недели.

И еще нужно было возить сено, но все лошади были заняты
отдыхающие, а сено оставили. И там были поля
и полей нескошенных трав, но все фермы руки были прижаты в
обслуживание в качестве извозчиков и лодочников, и трава была залежаться.

И музыка не умолкала в желтой гостиной.

Старый Мельник остановил свою мельницу и запер ее, пока все это продолжалось.
Он набрался мудрости, потому что знал времена, когда разгульные
горожане собирались толпой и подшучивали над ним
мешки с зерном. Потому что ночи были такими теплыми и светлыми, и они придумали
всевозможные развлечения. Богатый камергер в молодости
однажды собственными руками отнес муравейник в корыте на мельницу
и оставил его там. Теперь камергер был уже в преклонных годах, но
Отто, его сын, все еще приходил в замок и находил странные способы развлечься
сам. О нем рассказывали много историй....

Из леса доносятся стук копыт и крики. Молодежь
были в поездке и замок лошади были глянцевой и свежей. В
группа людей подошла к дому Мельника, постучала кнутами и
захотела въехать. Дверь была такой низкой, и все же они хотели въехать.

"Добрый день, добрый день", - кричали они. "Мы пришли поздороваться".

Мельник подобострастно рассмеялся шутке.

Затем они спешились, привязали лошадей и запустили мельницу.

"Бункер пустой!" - заорал Мельник. "Ты разобьешь мельницу".

Но в реве его никто не услышал.

"Иоганн!" - крикнул Миллер со всей силой своих легких в
сторону карьера.

Йоханнес подошел.

"Они шлифуют до моего жернова", его отец воскликнул, указывая.

Йоханнес тихо подошел к группе. Он был страшно бледен, и
вены на его висках вздулись еще больше. Он узнал Отто, камергера
сына, который был в форме кадета; кроме него, было еще двое. Один
из них приветственно улыбнулся, чтобы сгладить неловкость.

Йоханнес не издал ни звука и не подал знака, но пошел дальше. Он направлялся прямо к
Отто. В этот момент он увидел двух дам верхом, выезжающих из
леса; одной из них была Виктория. На ней было зеленое одеяние, и она ехала верхом
на белой кобыле из Замка. Она не слезла с лошади, а сидела, наблюдая
за ними вопрошающими глазами.

Тогда Йоханнес изменил курс; он свернул, поднялся на плотину
и открыл шлюз; шум постепенно стих, мельница остановилась.

Отто позвал:

"Нет, пусть все идет как есть. Что ты делаешь, за что? Пусть мельница иди, я
сказать вам".

"Это вы, кто начал мельницу?" - спросила Виктория.

- Да, - ответил он со смехом. "Что она там застряла? Почему Майн нет
продолжить?"

"Потому что она пуста", - ответил Йоханнес, затаив дыхание,
глядя на него. "Ты понимаешь? Мельница пуста".

"Она была пуста, ты слышишь?" - Повторила Виктория.

«Откуда мне было знать?» — смеясь, спросил Отто. «Почему он был пустым, вот что я хочу
знать. В нём что, не было зерна?»

 «Вставай!» — вмешался один из его товарищей, чтобы положить этому конец.

 Они вскочили в седла. Один из них извинился перед Йоханнесом, прежде чем они уехали.

 Виктория была последней. Проехав немного, она развернула лошадь и вернулась.

"Пожалуйста, попроси своего отца извинить меня," — сказала она.

"Было бы правильнее, если бы кадет сделал это сам," —
ответил Йоханнес.

"Я знаю. Конечно, но... Он всегда всё преувеличивает...
Как давно я тебя не видел, Йоханнес!

Он поднял на нее глаза, гадая, правильно ли он расслышал. Неужели она
забыла прошлое воскресенье, его великий день!

Он ответил:

"Я видела вас на пирсе в воскресенье".

"О да", - сразу же ответила она. "Какое счастье, что вы смогли помочь
помощнику с перетаскиванием. Вы нашли девушку, не так ли?

Он коротко ответил обиженным тоном.:

"Да, мы нашли девушку".

"Или как это было?" - продолжила она, как будто что-то ударило ее. "
это был ты один.... О, это не имеет значения. Что ж, тогда, я надеюсь, ты поговоришь об этом
со своим отцом. Спокойной ночи.

Она с улыбкой кивнула, взяла поводья и уехала.

Когда Виктория скрылась из виду, Йоханнес побрел дальше в лес,
возмущенный и беспокойный. Он нашел Викторию стоящей у дерева совсем
в одиночестве. Она прислонилась к дереву и рыдала.

Она упала? ушиблась?

Он подошел к ней и спросил:

"Что-нибудь не так?"

Она сделала шаг к нему, раскинула руки и одарила его
сияющим взглядом. Затем она остановилась, опустила руки и ответила:

"Нет, со мной все в порядке; я слез и отпустил кобылу домой
одна.... Йоханнес, ты не должен так на меня смотреть. Ты был
смотрел на меня там, у пруда. Чего ты хочешь?

Он запнулся:

"Чего я хочу?" Я не понимаю....

"Ты такой широкий там", - сказала она, внезапно положив свою руку на его.
"Ты такой широкий там, около запястья. И потом, ты совсем загорелая
на солнце, коричневая, как ягода....

Он пошевелил рукой, пытаясь взять ее за руку. Потом она надела свою рясу
и сказала:

- Нет, видите ли, ничего не случилось. Я просто подумал, что пойду домой.
пешком. Спокойной ночи.




 III


Йоханнес вернулся в город. И прошли дни и годы, долгие, насыщенные событиями.
время работы и мечтаний, лекций и стихов. У него все шло хорошо,
ему удалось написать стихотворение об Эстер, "Еврейской девушке, которая была
сделана царицей Персии", произведение, которое было напечатано и за которое ему
заплатили. Второе стихотворение, "Лабиринт любви", которое он вложил в уста
Брата Вендта, сделало его имя известным.

Ах, что такое любовь? Ветер шепчет розам; нет, желтый
фосфоресценция в крови. Любовь-это музыка жарко, как в аду, который будоражит
даже старые мужские сердца на танец. Это было похоже на маргаритку, которая широко раскрывается
с приходом ночи, и было это, как анемона, который закрывается на
дыхание и погибает при прикосновении.

Такая вещь была любовь.

Это могло разрушить своего мужчину, воскресить его снова и заклеймить заново; это могло бы
любить меня сегодня, тебя завтра и его завтра ночью, настолько непостоянным было
это. Но опять же, это могло держаться, как нерушимая печать, и гореть
неугасимым пламенем даже до смертного часа, настолько вечным оно было.
Чем же тогда была Любовь?

О, Любовь - это летняя ночь со звездами на небе и благоуханием на земле
. Но почему она заставляет молодежь искать скрытые пути и почему
заставляет ли это седобородого вставать на цыпочки в своей одинокой комнате? Ах, Любовь
превращает сердце человека в сад грибов, пышный и бесстыдный
сад, в котором поднимают свои головы таинственные и нескромные поганки.

Разве это не побуждает монаха пробираться в закрытые сады и приклеивать свои
глаза к окнам спящих по ночам? И вовсе не обладают
монахиня с глупостью и затемнить понимание принцесса? Это
бросает голову короля на землю, так что его волосы сметают всю пыль с дороги
и он шепчет себе под нос неприличные слова, при этом
смеется и высовывает язык.

Такова была Любовь.

Нет, нет, это снова было что-то совсем другое, и это не было похоже ни на что другое
во всем мире. Это пришло на землю однажды весенней ночью, когда юноша
увидел два глаза, два взгляда. Он вгляделся и увидел. Он поцеловал губы, а затем
это было так, как будто два света встретились в его сердце, солнце вспыхнуло навстречу звезде
. Он упал в объятия, а потом больше ничего не слышал и не видел во всем мире.
Любовь - это первое слово Божье, первая мысль, промелькнувшая в его мозгу.

Он не мог поверить, что это так...........
Любовь - это любовь. Он сказал: "Да будет свет!" и тогда появилась Любовь. И все, что
он создал, было очень хорошо, и он не желал, чтобы что-то из этого было разрушено снова. И
Любовь стала источником мира и его правителем; но все ее пути
полны цветов и крови, цветов и крови.

 * * * * *

Сентябрьский день.

Эта уединенная улица была его ежедневной прогулкой; он ходил по ней взад и вперед
как по своей комнате, потому что он никого не встретил, и по обеим сторонам были сады
и деревья с красными и желтыми листьями.

Почему Виктория шла сюда? как это могло оказаться у нее на пути? Он
не ошибся, это была она, и, возможно, именно она прогуливалась
здесь накануне вечером, когда он выглянул из окна.

Сердце его сильно забилось. Он знал, что Виктория в городе, он слышал
так и было; но она вращалась в кругах, закрытых для сына Мельника. Он
также никогда не встречал Дитлефа.

Он взял себя в руки и пошел навстречу даме. Разве она не знала
его? Она шла, серьезная и полная своих мыслей, гордо неся свою
голову на длинной шее.

Он поклонился.

— Добрый день, — сказала она довольно тихо.

 Она не собиралась останавливаться, и он молча прошёл мимо.  Его ноги дрогнули.  В конце маленькой улочки он, как всегда, развернулся.  Я буду смотреть только на тротуар и не подниму глаз, — подумал он.
подумал. Только пройдя дюжину шагов, он поднял голову.

Она остановилась перед окном.

Может, ему улизнуть на соседнюю улицу? Зачем она там стояла
? Витрина была убогой, маленькая витрина магазина, в которой были выставлены несколько
грубых кусков красного мыла, стеклянная банка муки и несколько иностранных марок
на продажу.

Возможно, он смог бы пройти еще дюжину шагов и затем повернуться.

Затем она посмотрела на него и внезапно снова подошла к нему. Она шла
быстро, как будто она набралась смелости, и когда она говорила, ее
дыхание пришло с трудом. Она нервно улыбнулась.

"Добрый день. Я так рад познакомиться с вами".

Боже, какая борьба происходила в его сердце; оно не билось,
оно дрожало. Он попытался что-то сказать, но ничего не получилось, только его
губы шевелились. Аромат вырвался из ее одежды, ее желтое платье,
или, быть может, это был ее рот. В тот момент он не имел ясного
впечатление от ее лица; но он узнал ее тонкие плечи, и ее
длинные, тонкие руки на ручку своего зонтика. Он был ее правой рукой.
На нем было кольцо.

Первые несколько секунд он не задумывался об этом и не имел ни малейшего представления.
ощущение катастрофы. Но ее рука была удивительно красива.

"Я целую неделю была в городе, - продолжала она, - но я не видела тебя.
О да, я видел тебя однажды на улице; кто-то сказал мне, что это ты.
Ты так сильно выросла.

Он пробормотал:

"Я знал, что ты в городе. Ты надолго?"

"Несколько дней. Нет, недолго. Я снова еду домой".

"Спасибо, что остановились поговорить со мной", - сказал он.

Пауза.

"О, кстати, я заблудилась", - снова сказала она. "Я остановилась в отеле "
Чемберлен"; как мне добраться туда отсюда?"

"Я отведу тебя туда, если ты позволишь".

Они двинулись в путь.

"Отто дома?" он спросил, чтобы что-то сказать.

"Да, он дома", - коротко ответила она.

Какие-то мужчины вышли из подъезда, неся пианино между собой и
загораживая тротуар. Виктория повернула налево, прижавшись
всем боком к своему спутнику. Йоханнес посмотрел на нее.

- Прошу прощения, - сказала она.

Сладострастное чувство охватило его при этом прикосновении; на мгновение
ее дыхание коснулось его щеки.

"Я вижу, ты носишь кольцо", - сказал он. Он улыбнулся и напустил на себя вид
безразличия. "Возможно, я должен поздравить тебя?"

Что бы она ответила? Он не смотрел на нее, но затаил дыхание.

- А у тебя? - спросила она. - Разве у тебя нет кольца? Нет? Я уверена, что кто-нибудь
сказал мне.... Человек слышит так много о вас сегодня, ваше имя в
документы".

"Это какая-то стихи написал я," ответил он. "Но вы не видели
им."

"Разве это не целая книга? Я подумал..."

"Да, там была и маленькая книжка".

Они вышли на площадь, она не спешила, хотя ей нужно было идти в
Чемберлена; она села на стул. Он встал перед ней.

Затем она внезапно протянула ему руку и сказала:

"Садись тоже".

И только когда он сел, она отпустила его руку.

Сейчас или никогда! подумал он. Он предпринял еще одну попытку принять легкий и
безразличный тон, улыбнулся, поднял глаза к небу. Хорошо.

"Итак, вы помолвлены и даже не сказал мне. И я твой сосед
дома".

Она подумала мгновение.

"Это было не совсем то, о чем я хотела поговорить с тобой сегодня", - ответила она
.

Он сразу стал серьезным и сказал тихим голосом:

"Ну что ж, осмелюсь сказать, я все об этом знаю".

Пауза.

Он начал снова.:

"Конечно, я все время знал, что это бесполезно... Я имею в виду,
что это не я ... Я был единственным сыном Мельника, и вы.... От
конечно, это так. И я не могу даже разобрать, как я смею сидеть рядом
вы и намека на это. Я должен стоять перед тобой, становиться на колени или там,
на земле. Вот как это должно быть. Но как-то.... И тогда все
эти годы у меня было что-то изменить. Кажется, у меня появилось
больше уверенности. Потому что я знаю, что я больше не ребенок, и я знаю
что вы не сможете бросить меня в тюрьму, если бы захотели. Это придает мне
смелости говорить. Но ты не должен сердиться на меня; я предпочел бы оставить это при себе
.

"Нет, продолжай. Говори, что хочешь сказать".

"Могу Ли Я? Что я хочу сказать? Если вы имеете в виду это, то кольцо не на
остановить меня".

"Нет, - сказала она тихим голосом, - это не для того, чтобы остановить тебя. Нет".

"Что? Хорошо, но что это значит? О, благослови вас Бог, Виктория, можете мне
быть правым?" Он вскочил и ЛинОн наклонился, чтобы посмотреть ей в лицо. «Скажи
мне, кольцо ничего не значит?»

«Сядь обратно».

Он сел.

"О, если бы ты знала, как много я думал о тебе; боже, неужели
в моём сердце когда-нибудь была хоть крупица другой мысли? Из всех людей,
которых я видел или слышал, в мире не было никого, кроме тебя. Я просто не мог думать ни о чём, кроме того, что Виктория — самая красивая, самая славная из всех, и я знаю её! _Мисс_ Виктория, вы всегда были для меня такой. Хотя, конечно, я видел, что никто не был дальше от вас, чем я.
но я знал, что ты был там - и это так много значило для меня - что ты был там
, живой, и, возможно, ты иногда вспоминал меня. Конечно, ты меня не помнил
но я так часто сидел в своем кресле по вечерам и
думал, что, возможно, ты иногда вспоминаешь меня. Вы знаете, что, казалось,
бросить небо открыто для меня, мисс Виктория, и тогда я писал стихи
вы и купили цветы для вас с все, что я одержим и принес их
дома и ставить их в вазы. Все мои стихи для тебя, есть только
мало того, что не являются, и они не печатаются. Но вам не придется читать
и те, что напечатаны. Теперь я начала писать большую книгу. Боже, как я благодарна тебе, потому что я вся в тебе, и это моя единственная радость.
  В каждый момент дня и ночи я вижу или слышу что-то, что напоминает мне о тебе. Я написала твоё имя на потолке и лежу, глядя на него; но девушка, которая убирает мою комнату, не видит его, я написала его так мелко, чтобы оно было только у меня. Это приносит мне своего рода радость.

Она отвернулась, расстегнула лиф платья и достала бумажку.

"Посмотри сюда!" — сказала она, тяжело дыша. "Я вырезала его и сохранила.
Ты должен это знать, я читаю это по ночам. Папа показал мне это первым.
и я взяла это к окну, чтобы почитать. "Где это? Я не могу найти это", - сказал я.
сказал и перевернул газету. Но я нашел ее и сразу прочитал.
И я был так рад ".

Бумага благоухала ее грудью; она сама развернула ее и показала
это было одно из его первых стихотворений, четыре маленьких стишка, адресованных ей,
даме на Белом коне. Это было простое и страстное признание сердца
, порыв, который нельзя было сдержать, который вспыхнул из
строк, как звезды вечером.

"Да, - сказал он, - я написал это. Это было очень давно, однажды ночью, когда
за моим окном так шелестели тополя, это было
когда я писал это. Нет, ты действительно собираешься оставить это себе? Спасибо, что ты сохранил это.
сохранил. О! - воскликнул он во внезапном восторге, и его голос стал совсем
низким, - подумать только, что ты сейчас сидишь так близко ко мне. Я чувствую твою
руку на своей, я чувствую исходящее от тебя тепло. Много раз, когда я
был один и думал о тебе я дрожала от волнения; но теперь я
теплый. Когда я был дома в прошлом вы были прекрасны, но вы красивее сейчас.
Это твои глаза и твои брови, твоя улыбка ... О, я не знаю, это
все, абсолютно все в тебе ".

Она улыбнулась и посмотрела на него с полузакрытыми глазами, есть
темно-синий просвет под длинных ресниц. Теплый оттенок был над ней. Она
казалось, была охвачена сильнейшей радостью, и бессознательным
движением она нащупала его руку.

"Спасибо!" - сказала она.

"Нет, Виктория, не благодари меня", - ответил он. Вся его душа излилась
к ней, и он хотел сказать больше, сказать больше; ничего не вышло, кроме растерянности
и срывающихся вспышек, он был как будто опьянен. "Ах, но, Виктория,
если я тебе хоть немного небезразличен ... Я не знаю, но скажи, что любишь, даже если
это не так. Сделай, пожалуйста! О, я обещаю тебе, что я бы совершал вещи, великие
вещи, почти неслыханные вещи. Вы понятия не имеете, что я мог бы сделать; Я
иногда размышляю об этом и чувствую, что просто полон дел, которые еще предстоит сделать
. Часто-часто это изливается из меня, по ночам я раскачиваюсь взад-вперед
моя комната, потому что я так полна видений. В соседней комнате мужчина
ему не спится, он стучит в стену. Когда начинает светать, он
приходит в мою комнату и он в ярости. Это не имеет значения, я не волнуюсь
о нём, потому что тогда я так долго думал о тебе, что мне казалось, будто ты со мной. Я подхожу к окну и пою, начинает светать, за окном шелестят тополя. Спокойной ночи! говорю я дню. Это тебе. Теперь она спит, думаю я, спокойной ночи, да благословит её Бог! Затем я ложусь спать. Так проходит ночь за ночью. Но я никогда не думал, что ты так прекрасна, как сейчас. Теперь я буду вспоминать тебя такой, когда ты уйдёшь, такой, какая ты сейчас. Я буду помнить тебя так ясно...

"Ты не вернёшься домой?"

"Нет. Я не готов. Да, я вернусь. Я уйду сейчас. Я не готов,
но я сделаю все на свете. Ты сейчас иногда прогуливаешься по
саду дома? Ты когда-нибудь выходишь из дома вечером? Возможно, мы увидимся,
Я мог бы приветствовать вас, пожалуй, не более. Но если вы заботитесь о
мне немного, если вы можете нести меня, если ты не ненавидишь меня, тогда скажу ... пусть
мне это комфорт.... Знаете ли вы, что есть пальма, которая цветет только раз в жизни
хотя живет она семьдесят лет - талипотовая пальма.
Но цветет она только один раз. Сейчас мое время цветения. Да, я получу немного
денег и поеду домой. Я продам то, что написал; я пишу большую книгу,
ты знаешь, и я продам это сейчас, завтра утром, все, что я закончил.
Я получу за это много. Ты хочешь, чтобы я вернулся домой?

"Да".

"Спасибо, спасибо! Прости меня, если я слишком много надеюсь, слишком во многое верю;
Так прекрасно верить без всяких границ. Это самый счастливый день, который я
когда-либо знала.... "

Он снял шляпу и положил ее рядом с ним.

Виктория посмотрела про нее, леди шла по улице и
дальше Женщина с корзиной. Виктория забеспокоился, она достала
ее часы.

"Тебе обязательно идти сейчас?" спросил он. "Скажи что-нибудь, прежде чем уйдешь, дай мне услышать
твой.... Я люблю тебя и говорю тебе об этом сейчас. Это будет зависеть от твоего ответа.
буду ли я... Я полностью в твоих руках. Каков твой ответ?

Пауза.

Он опустил голову.

"Нет, не говори этого!" - взмолился он.

"Не здесь", - ответила она. "Когда мы доберемся туда".

Они пошли дальше.

"Говорят, ты собираешься жениться на той маленькой девочке, той девушке, чью жизнь
ты спас; как ее звали?"

"Ты имеешь в виду Камиллу?"

"Camilla Seier. Говорят, ты собираешься жениться на ней.

- Правда? Почему ты об этом спрашиваешь? Она еще не взрослая. Я был у нее дома
это большой, красивый дом, замок, подобный вашему собственному; Я был
там много раз. Нет, она не выросла."

"Ей пятнадцать. Я познакомился с ней, мы были вместе. Я был сильно
взято с ней. Как очаровательна она!"

"Я не собираюсь жениться на ней", - сказал он.

"Действительно".

Он посмотрел на нее. Его лицо дернулось.

"Но почему ты говоришь это сейчас? Это потому, что вы хотите привлечь мое
внимание к другой?

Она пошла быстрыми шагами и ничего не ответила. Они оказались
у дверей камергера. Она взяла его за руку и потащила в подворотню
и вверх по лестнице.

- Я не собираюсь входить, - сказал он, слегка удивленный.

Она нажала на кнопку звонка, затем повернулась к нему, и грудь ее тяжело вздымалась.

"Я люблю тебя", - сказала она. "Ты понимаешь? Я люблю тебя".

Внезапно она снова потащила его вниз, быстро, через три или четыре ступеньки,
обняла его и поцеловала. Она дрожала рядом с ним.

"Я люблю тебя", - сказала она.

Дверь зала открылась выше. Она вырвалась от него и побежала вверх
лестницы.




 ИЖ


Было уже утро; день, когда рассвело, фиолетовый, дрожа
Сентябрьское утро.

Среди тополей в саду раздавался нежный шелест. Окно
распахнулась, мужчина высунулся из его гул. Он был без пальто,
он смотрел на мир, как лохматый маньяк, который был
напился допьяна в счастье всю ночь.

Внезапно он отвернулся от окна и посмотрел в сторону своей двери.;
кто-то постучал. Он крикнул: "Войдите!" Вошел мужчина.

"Доброе утро", - поприветствовал он посетителя.

Это был пожилой мужчина, он был бледен от ярости и держал в руке лампу.
поскольку еще не совсем рассвело.

"Я спрашиваю вас еще раз, мистер Миллер, мистер Йоханнес Миллер, вы
называете это разумным поведением? мужчина заикался от возмущения.

"Нет, - ответил Йоханнес, - вы правы. Я кое-что писал,
это пришло так легко; смотри, я все это написал, мне повезло
сегодня вечером. Но теперь я закончил. Я открыл окно и немного спел".
немного.

"Ты ревел", - сказал мужчина. «Это была самая громкая песня, которую я когда-либо слышал,
честное слово. И это посреди ночи».

Йоханнес погрузил руки в стопку бумаг на столе и взял несколько больших и маленьких листов.

"Смотрите сюда!" — воскликнул он. "Честное слово, я никогда так хорошо не писал. Это было
как одна длинная вспышка молнии. Однажды я видел вспышку, пробежавшую по
телеграфному проводу; Да поможет вам Бог, это было похоже на огненную полосу. Вот
как она струилась сквозь меня сегодня вечером. Что мне делать? Я не
думаю, вы будете сердиться на меня, когда вы слышите об этом.
Я сидел здесь и писал, понимаете, я не двигался; я помнил вас и молчал
. Затем наступил момент, когда я уже и не помню больше,
моя грудь готова была лопнуть, пожалуй, я встал тогда, возможно, я встал
еще один раз в течение ночи и походил по комнате пару
раз. Я была так счастлива".

— Я не так уж и сильно тебя слышал сегодня вечером, — сказал мужчина. — Но с твоей стороны непростительно открывать окно в такое время и так кричать.

 — О да. Это непростительно, без сомнения. Но теперь я всё объяснил. У меня была ночь, как ни у кого другого, говорю тебе. Вчера со мной кое-что случилось. Я шёл по улице и встретил радость всей своей жизни;
о, послушай меня, я встретил свою звезду и свою радость. А потом, знаешь, она
поцеловала меня. Её губы были такими красными, и я люблю её; она
поцеловала меня и опьянила. У тебя когда-нибудь дрожали губы, когда ты
не говорить? Я не мог говорить, мое сердце сотрясало все мое тело. Я побежал домой
и заснул; я сел здесь, в этом кресле, и заснул. Когда наступил вечер,
Я проснулся. Моя душа металась вверх-вниз от волнения, и я
начал писать. Что я написал? Вот оно! Я был во власти
странного и великолепного потока идей, небеса разверзлись, это было
для моей души как теплый летний день, ангел принес мне вино, я выпил
это, это было крепкое вино, я пил его из кубка граната. Слышал ли я
бой часов? Видел ли я, что лампа погасла? Дай Бог, чтобы ты смог
пойми! Я прожил все это заново, я снова шел со своей любимой.
по улице, и все оборачивались, чтобы посмотреть на нее. Мы пошли в парк
, мы встретили короля, я снял шляпу и подметал землю от радости
, и король повернулся, чтобы посмотреть на мою возлюбленную, потому что она такая высокая и
прекрасная. Мы снова спустились в город, и все школьники
обернулись посмотреть на нее, потому что она молода и одета в светлое платье. Потом
мы подошли к дому из красного кирпича и вошли. Я последовал за ней наверх и
хотел встать перед ней на колени. Затем она обняла меня и поцеловала.
я. Это случилось со мной вчера вечером, не более того. Если
вы спросите меня, что я написал, то это одна непрерывная песня о радости,
о счастье. Как будто радость лежал голый передо мной с длинным,
смех и придет ко мне".

"Ну, я действительно не могу слушать тебя больше", - рассказал мужчина, в
отчаяние и раздражение. "Я разговариваю с тобой в последний раз".

Йоханнес остановил его у двери.

"Подожди минутку. О, ты бы видел, как просияло твое лицо. Я
увидел это, когда ты повернулся, это была лампа, она отбрасывала солнечный отблеск на
свой лоб. Ты не был так зол, я увидел, что. Я открыл
окна, я знаю, и я пел слишком громко. Я был самым счастливым братом все
мира. Иногда так бывает. Человек теряет рассудок.
Я должен был подумать, что ты все еще спишь....

"Весь город все еще спит".

"Да, еще рано. Я хотел бы сделать тебе подарок. Ты примешь
это? Это серебро, его подарили мне. Маленькая девочка, чью жизнь я однажды
спас, подарила его мне. Пожалуйста, возьми его. В нем двадцать сигарет. Ты не хочешь
его взять? Я вижу, ты не куришь, но тебе следует научиться. Могу я прийти и
увидеться с вами завтра и извиниться? Я бы хотел что-нибудь сделать,
попросить у вас прощения..."

"Спокойной ночи."

"Спокойной ночи. Я сейчас пойду спать, обещаю вам. Вы больше не услышите
ни звука. И в будущем я буду осторожнее."

Мужчина ушёл.

 Йоханнес внезапно снова открыл дверь и добавил:

— Кстати, я ухожу. Я больше не буду вас беспокоить. Я уезжаю
завтра. Я забыл вам сказать.

 * * * * *

Он не ушёл. Его задержали разные дела, покупки, счета,
утро прошло, наступил вечер. Он
Он метался, как будто потерял рассудок.

Наконец он постучал в дверь Чемберлена. Виктория дома?

Виктории не было дома.

Он объяснил, что они из одного места, мисс Виктория и он,
и он просто хотел засвидетельствовать ей своё почтение, если она была дома,
позволить себе засвидетельствовать ей своё почтение. Он хотел отправить домой
сообщение. Хорошо.

Затем он отправился в город. Возможно, у него был шанс встретить её,
пересечься с ней; она могла сидеть в экипаже. Он бродил
по улицам до вечера. У театра он увидел её, поклонился,
улыбнулся и поклонился, и она ответила на его приветствие. Он подошел к ней.
она была в нескольких шагах от него, когда он увидел, что она не одна, с ней был Отто.
С ней был сын камергера. Он был в форме лейтенанта.

Йоханнес подумал: "Может быть, теперь она подаст мне знак, бросит короткий взгляд
в глаза?" Она поспешила в театр, краснея и опустив голову,
как будто не хотела, чтобы её видели.

Может быть, он сможет увидеть её внутри? Он взял билет и вошёл.

Он знал, где находится ложа камергера; конечно, у этих богачей были ложи.
Она сидела во всей своей красе и оглядывалась по сторонам.
она смотрела на него? Никогда!

Когда представление закончилось, он подождал ее в коридоре. Он
снова поклонился; она посмотрела на него, несколько удивленная, и кивнула.

"Здесь вы можете выпить стакан воды", - сказал Отто, указывая.

Они прошли мимо.

Йоханнес проводил их взглядом. Странный полумрак окутал
его. Все эти люди были недовольны им и толкали его, когда проходили мимо.
Он машинально извинился и остался на месте. Она
исчезла.

Когда она вернулась, то низко поклонилась и сказала:

"Извините..."

"Это Йоханнес", - сказала она, представляя его. "Вы узнаете его?"

Отто что-то ответил и, прищурившись, посмотрел на него.

"Я полагаю, ты хочешь знать, как там твои люди", - продолжила она, и
ее лицо было спокойным и красивым. "Я действительно не знаю, но полагаю, что
они в полном порядке. Действительно, очень хорошо. Я передам им вашу любовь".

"Спасибо. Вы скоро уезжаете домой, мисс Виктория?"

"Как-нибудь на днях. Хорошо, я передам им твой привет".

Она кивнула и прошла дальше.

Глаза Йоханнеса снова следили за ней, пока она не исчезла, затем он вышел.
вышел. Он убивал время вечной прогулкой, скучным и унылым бродягой
вверх по одной улице и вниз по другой. В десять часов он ждал снаружи.
дом камергера. Теперь театры скоро закончатся, теперь она
придет. Возможно, он откроет дверцу экипажа и снимет шляпу
, откроет дверцу экипажа и поклонится до земли.

Наконец, полчаса спустя, она приехала. Сможет ли он постоять у ворот
и напомнить ей еще раз о своем существовании? Он поспешил вверх по улице
не оглядываясь. Он услышал, как распахнулись ворота дома камергера
, въехала карета, и ворота снова закрылись.
Затем он обернулся.

Он продолжал расхаживать взад-вперед перед домом в течение часа.
Он никого не ждал и ничего не хотел передать. Внезапно
изнутри открылись ворота, и Виктория вышла на улицу.
На ней не было шляпы, и она только набросила на плечи шаль. Она
улыбнулась, наполовину испуганно, наполовину смущенно, и спросила в качестве вступления:

"Ты что, бродишь со своими мыслями?"

"Нет", - ответил он. "Мои мысли? Нет, я просто прогуливаюсь".

"Я видел, как ты ходила взад-вперед по улице, и мне захотелось.... Я увидел
тебя из своего окна. Я должен немедленно войти снова.

"Спасибо, что пришли, Виктория. Я был в таком отчаянии, немного
назад и теперь все это пропало. Извините меня за то обращается к вам в театре;
Мне жаль говорить, что я тоже звал вас сюда, в "Чемберлен", я
хотел увидеть вас и выяснить, что вы имели в виду, что вы имели в виду.

"Что ж, - сказала она, - вы должны это знать. Позавчера я так много говорила,
вчера вы не могли меня неправильно понять".

"Я все еще совершенно не уверена во всем этом".

"Давай больше не будем говорить об этом. Я сказал достаточно, я сказал
слишком много, и теперь я причиняю тебе боль. Я люблю тебя, я не говорил
ты солгал на днях, и я не говорю тебе ни слова сейчас; но есть
так много того, что разделяет нас. Ты мне очень нравишься, мне нравится разговаривать
с тобой, я бы предпочел поговорить с тобой, чем с кем-либо другим, но.... Ну что ж,,
Я не смею здесь больше оставаться, они могут видеть нас из окон.
Йоханнес, есть так много причин, которых ты не знаешь, поэтому ты не должен
не спрашивай меня больше, что я имею в виду. Я думал об этом день и ночь; Я
имею в виду то, что сказал. Но это будет невозможно".

"Что будет невозможно?"

"Все это. Все это. Послушай, Йоханнес, ты не должен заставлять меня
испытывать гордость за нас обоих".

- Очень хорошо. Хорошо, я избавлю тебя от этого! Но дело доходит до того, что
на днях ты выставил меня дураком. Так получилось, что ты встретил меня на улице
и ты был в хорошем настроении, и поэтому....

Она повернулась и собиралась войти.

"Я сделал что-нибудь не так?" он спросил. Его лицо было бледным и
неузнаваемым. "Я имею в виду, как я лишился твоего.... Совершил ли я
какое-либо преступление за эти два дня и две ночи?"

"Нет. Дело не в этом. Я все обдумал, вот и все; не вы
сделать то же самое? Невозможно все это время, ты знаешь. Я люблю тебя
, ценю тебя....

"И уважаю тебя".

Она посмотрела на него, его улыбка оскорбила ее, и она продолжила с еще большим жаром
жара:

"Боже мой, неужели ты сам не понимаешь, что папа запретил бы это? Почему
ты заставляешь меня говорить это? Ты и сам это знаешь. К чему это могло привести
? Разве я не прав?

Пауза.

"Да", - ответил он.

"Кроме того, - продолжила она, - есть так много причин.... Нет, ты правда.
не ходи больше за мной в театр, ты напугал меня. Ты
никогда больше не должен этого делать.

- Нет, - сказал он.

Она взяла его за руку.

"Ты не можешь ненадолго приехать домой? Я буду очень этого ждать.
Какая теплая у тебя рука; я замерзаю. Нет, мне пора. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - ответил он.

Улица лежала перед ним холодная и серая, похожая на песчаную полосу.
бесконечная дорога, которую нужно пересечь. Он наткнулся на мальчика, который продавал
старые испорченные розы; он окликнул его, взял розу, дал мальчику немного
золотую монету в пять крон в подарок и пошел дальше. Вскоре после этого он увидел
группу детей, игравших в дверном проеме. Мальчик лет десяти сидел
неподвижно и наблюдал; у него были старые голубые глаза, которые следили за игрой,
впалые щеки и квадратный подбородок, а на голове была полотняная шапочка. IT
это была подкладка от кепки. Этот ребенок носил парик, кожная болезнь
на всю жизнь обезобразила его голову. Возможно, его душа тоже была увядшей.

Он все это заметил, хотя не имел ясного представления о том, какая часть
город, где он был или куда он идет. Начался дождь, он не
это чувствуют и не поднял свой зонтик, хотя он носил все это
день.

Когда наконец он вышел к площади, где стояли кресла, он сел.
Дождь лил все сильнее и сильнее, он бессознательно раскрыл зонтик и
остался сидеть. Через короткое время им овладела непреодолимая сонливость
его, он закрыл глаза и начал клевать носом и задремал.

Немного погодя он поднял громкие голоса некоторых
прохожие. Он встал и побрел дальше. Его разум прояснился, он
вспомнил, что произошло, каждый инцидент, даже мальчика, которому он
дал пять крон за розу. Он представлял себе маленький
мужское восхищение, когда он обнаружил эту замечательную монету среди своих котлы
и увидел, что это был не никель, а пять-венец кусок золота. Бог
с ним!

А других детей, возможно , загнали в дверной проем из - за того , что
дождь и шли со своими там игры, игры-хоп-скотч или
мрамор. И обезображенного старца десять сидел, глядя на. Кто знает,
возможно, он был чем-то доволен, возможно, у него была какая-то игрушка
в маленькой комнатке на заднем дворе, домкрат в коробке или прищепка. Возможно
он не потерял всю жизнь, там может быть надежда в его иссохших
душа.

Попал в поле зрения впереди его легким и изящным леди. Он дал старт
и остановился. Нет, он ее не знал. Она пришла с боковой улицы
и торопилась, и у нее не было зонтика, хотя шел дождь.
лил дождь. Он догнал ее, посмотрел на нее и прошел мимо. Какая
она была изящная и молодая! Она промокла, она могла простудиться.
а он не осмеливался подойти к ней. Потом он закрыл свой зонтик, так что она
не следует только промокнуть. Когда он вернулся домой, было уже за
полночь.

Там было письмо от его таблицы, карты; это было приглашение. В
Сейеры были бы рады, если бы он смог прийти к ним завтра вечером. Он
встретится с людьми, которых знает, среди прочих - мог бы он догадаться?--Виктория,
из Замка. С наилучшими пожеланиями.

Он заснул в своем кресле. Через час или два он проснулся с ощущением
холодный. Наполовину проснувшийся, наполовину спящий, дрожа всем телом, измученный
дневными невзгодами, он сел за стол и попытался ответить на открытку,
это приглашение, которое он не собирался принимать.

Он написал свой ответ и собирался записать его и опубликовать.
Внезапно до него дошло, что Виктория тоже приглашена. Так вот в чем дело,
она ничего ему не сказала, она боялась, что он может прийти, она
хотела избавиться от него среди этих незнакомцев.

Он разорвал свое письмо, написал другое, в котором благодарил их, что приедет. Его
рука дрожала от внутреннего волнения, от особенного счастливого раздражения
схватил его. Почему он не должен уходить? почему он должен прятаться? Достаточно.

Его бурные эмоции улетучились вместе с ним. Одним гаечным ключом он оторвал
горсть листков из блокнота с датами, висевшего на стене, и поставил себе
на неделю. Он воображал себе, что чему-то рад,
восхищен сверх всякой меры; он наслаждался бы этим часом, он закурил бы свою
трубку, сел в кресло и обхватил себя руками. Его трубка безнадежно заткнулась
он тщетно искал нож, скребок и вдруг снял
одну из стрелок с часов в углу, чтобы почистить трубку.
Вид проделанной им пакости пошел ему на пользу, это заставило его внутренне рассмеяться
и он огляделся, чтобы посмотреть, из чего еще он мог бы устроить беспорядок.

Время шло. Наконец он бросился на кровать во всей своей мокрой одежде
и заснул.

Когда он проснулся, день был далеко за полночь. Все еще шел дождь,
улица была мокрой. Голова его была в беспорядке, обрывки его снов были
путать с событиями третьего дня; он чувствовал лихорадку, на
наоборот, его жара спала, а прохлада окружала его, как будто он
гуляют в знойный лес и пришло к границам
озера.

Раздался стук, почтальон принес ему письмо. Он вскрыл его,
посмотрел на него, прочитал и с трудом понял. Это было
от Виктории, записка на половине листа; она забыла сказать ему
что сегодня вечером собирается к Сейерам; она хотела с ним встретиться
там она лучше объяснит ему все, попросит забыть ее,
принять это как мужчина. Извините за убогую статью. С наилучшими пожеланиями.

Он пошел в город, пообедав, вновь отправился домой и, наконец, написал
отказывая в Seiers'; он не мог прийти, он бы с нетерпением ждем
видя какой-нибудь другой вечер, завтра например.

Это письмо он отправил от руки.




 V


Пришла осень, Виктория ушла домой и чуть в сторону
улицы и дома было тихо, как и прежде. Ночью в комнате Йоханнеса горел
свет. Он появлялся вместе со звездами
вечером и гас с рассветом. Он работал изо всех сил.
Он писал свою великую книгу.

Проходили недели и месяцы; он был один и никто не посетил, он больше не
пошел к Seiers'. Часто его воображение сыграло с ним трюки и
поскользнулся неактуальной мнит в своей книге, которую он впоследствии должен был
вычеркнуть и выбросить. Это сильно отбросило его назад. Внезапный
шум в ночной тишине, грохот телеги на
улице, мог встряхнуть его мысли и выбить их из колеи:

Отойди с дороги от этой тележки на улице, посмотри туда!

Почему? Почему вообще кто-то должен высматривать эту тележку? Она катилась
мимо, возможно, она уже достигла угла. Возможно, там есть человек
стоит там без пальто, без шапки, он наклоняется и встречает телегу головой
телега переедет его, безнадежно искалечит, убьет.
Человек хочет умереть, это его дело. Он больше не застегивает рубашку
и он перестал завязывать шнурки на ботинках по утрам, он носит
все расстегнутое, его грудь голая и тощая; он умрет.... Мужчина
лежал при смерти, он написал письмо другу, записку,
небольшую просьбу. Мужчина умер и оставил это письмо. На нем стояла дата и
подпись, оно было написано заглавными и строчными буквами, хотя
тот, кто это написал, должен был умереть через час. Это было так странно. Он успел
даже поставить обычный росчерк под своим именем. И час спустя он был
мертвый.... Там был еще один мужчина. Он лежал один в маленькой комнате,
обшитой деревянными панелями и выкрашенной в синий цвет. Что потом? Ничего. В
весь мир он тот, кто должен умереть. Что заполняет его разум;
он думает об этом, пока он не изношен. Он видит, что уже вечер,
что часы на стене показывают восемь, и он не может понять, почему
они не бьют. Бедняга, его мозг уже засыпает;
часы _has_ пробили, а он этого не заметил. Затем он проделывает дыру
в портрете своей матери на стене - зачем ему это
А теперь картина, и почему она должна оставаться целой, когда его не станет? Его усталые глаза останавливаются на цветочном горшке на столе, и он протягивает руку, медленно и нарочито тянет за большой цветочный горшок, так что тот падает на пол и разбивается вдребезги. Почему он должен оставаться целым?
 Затем он выбрасывает свою янтарную пепельницу в окно. Зачем она ему теперь? Ему кажется очевидным, что её не нужно оставлять. А через неделю мужчина умер...

 Йоханнес встал и заходил по комнате. Его сосед по
соседней комнате проснулся, его храп прекратился и был слышен вздох, пытали
стон. Йоханнес подошел на цыпочках к столу и снова сел. От
ветра, завывающего в тополях за окном, ему стало холодно.
Старые тополя были без листьев и выглядели как печальные чудовища;
несколько сучковатых веток заскребли по стене дома с громким звуком
скрип, похожий на работу деревянного механизма, сломанной штамповочной мельницы
который работал все дальше и дальше.

Он опустил глаза на свои бумаги и перечитал их. Ну что ж, его
воображение снова взыграло над ним. Он не имел никакого отношения к смерти
и проезжающая повозка. Он писал о саде, пышной зелени.
сад у его дома, Замковый сад. Вот о чем он писал
. Теперь он лежал мертвый, занесенный снегом, но он писал
все равно об этом, и вовсе не о зиме и снеге, а о весне
и аромате, и легком бризе. И был вечер. Вода внизу
была глубокой и спокойной, как свинцовое озеро; сирень источала свой аромат,
живая изгородь за живой изгородью покрывалась бутонами и зелеными листьями, и воздух был таким неподвижным
что крик тетерева был слышен по другую сторону реки .
залив. На одной из дорожек сада стояла Виктория, она была одна,
одетая в белое, двадцати лет от роду. Там стояла она. Выше самых высоких розовых кустов
она смотрела на воду, на леса,
на спящие горы вдалеке; она казалась белой душой
посреди зеленого сада. Внизу на дороге послышались шаги,
она сделала несколько шагов к одинокому летнему домику, оперлась
локтями о стену и посмотрела вниз. Мужчина на дороге снял шляпу
почти до земли и поклонился. Она кивнула в ответ. Мужчина посмотрел
про него, никого не было на дороге за ним наблюдаю, а он расширенный
к стене. Потом она отступала, крича: "нет, нет!" - и она помахала в ответ
ему с ее стороны. "Виктория, - сказал он, - то, что ты сказала однажды, было
настоящей правдой, я не мог себе этого представить, это невозможно". "Да",
она ответила: "но чего ты хочешь?" Теперь он был совсем близко к ней,
их разделяла только стена, и он ответил: "Чего я хочу?" О, ты
знаешь, я хочу побыть здесь всего минуту. Это в последний раз. Я хочу...
подойти к тебе как можно ближе; теперь я недалеко! Она ничего не сказала.
Так прошла эта минута. - Спокойной ночи, - сказал он, снова снимая шляпу
и подметая ею землю. - Спокойной ночи, - ответила она. И он
ушел, не оглядываясь....

Какое отношение он имел к смерти? Он скомкал исписанные листы и
швырнул их в печку. Другие исписанные листы лежали там же
ожидая сожжения, все беглые отходы воображения, которое
вышло из берегов. И он снова начал писать о человеке на дороге
страннике, который поклонился и попрощался, когда его минута истекла.
И он оставил девушку в саду, и она была одета в белое.
двадцать лет. Она не стала бы его; нет, она бы не смогла. Но он
стоял у стены, за которой она жила. Так близко, как это
ей он.

 * * * * *

Снова прошли недели и месяцы, и пришла весна. Снег уже сошел.
далеко в космосе пенились освобожденные воды. Прилетели ласточки
и леса за городом оживились жизнью всех видов
прыгающих зверей и птиц с заморскими нотками. Свежий, сладкий
запах поднимался от земли.

Работа отняла у него всю зиму. День и ночь сухие ветки
листва тополей хлестала стену своим припевом; теперь пришла весна
бури закончились, и мельница, скрипя, остановилась.

Он открыл окно и выглянул наружу; на улице уже было тихо.
хотя еще не было полуночи, на безоблачном небе мигали звезды.
похоже, завтра будет теплый, ясный день. Он слышал рев города
, смешанный с непрекращающимся гулом вдалеке. Внезапно раздался
паровой свисток, сигнал ночного поезда; он прозвучал как
одинокий крик петуха в тишине ночи. Теперь пришло время для
работать; гудок поезда был для него приказом всю зиму.

Он закрыл окно и снова сел за стол. Он отбросил в сторону
книги, которые читал, и достал свои бумаги. Он взял
ручка.

Теперь его большая работа была почти закончена, он хотел только окончательный
глава, прощай сообщение с корабля, и он
уже в голове:

Мужчина сидел в придорожной гостинице, он был проездом и находился
в долгом, очень долгом путешествии. Его волосы и борода были седыми, и с тех пор прошло много лет
, но он все еще был большим и сильным, хотя и не таким
каким бы старым он ни выглядел. Его экипаж стоял снаружи, лошади отдыхали,
кучер был счастлив и довольный, потому что незнакомец угостил его вином
и едой. Когда путешественник назвал свое имя, хозяин узнал его,
поклонился и оказал ему большие почести. "Кто сейчас живет в замке?"
незнакомец спросил. Хозяин ответил: "Капитан; он очень богат. Его
дама добра ко всем". Ко всем? путешественник спрашивает себя
со странной улыбкой - ко мне тоже? И он сел и начал что-то писать
и когда это было закончено, он перечитал это; это было стихотворение,
скорбный и спокойный, но с множеством горьких слов. Но вскоре он разорвал
бумагу в клочки и продолжал рвать ее на еще более мелкие кусочки, пока
он сидел там. Затем раздался стук в дверь, и вошла женщина, одетая в
желтое. Она сбросила вуаль, это была хозяйка замка
, леди Виктория. В ней было величие. Мужчина
резко поднялся; в то же мгновение его темная душа осветилась, как будто
светом факела. "Вы так добры ко всем", - сказал он с горечью. "Ты
даже приходишь ко мне". Она ничего не ответила, просто стояла, глядя на него и
ее лицо стало темно-красным. - Чего ты хочешь? - спросил он так же горько, как и раньше.
- ты пришла напомнить мне о прошлом? Если так, то это в
последний раз, миледи, ибо теперь я ухожу навсегда. И все же
молодая хозяйка замка ничего не ответила, но губы ее
дрожали. Он сказал: "Если ты не удовлетворен тем, что я однажды признал свою
глупость, тогда послушай, я делаю это снова: мое сердце было привязано к тебе, но
Я не был достоин тебя - теперь ты удовлетворен?" Он пошел дальше с ростом
горячность: "ты не дал мне, что ты принял; я был клоуном, медведь,
варвар, который в моём детстве забрёл в королевские угодья!" Но
затем мужчина бросился в кресло, рыдая и умоляя её: "О,
уходи! Прости меня, уходи!" Теперь румянец сошёл с щёк дамы.
 И она заговорила, произнося слова так медленно и так хорошо: "Я люблю
тебя; не пойми меня неправильно, я люблю тебя. Прощай!"
И это была прекрасная леди из замка, она закрыла лицо руками
и выбежала за дверь... Он отложил перо и откинулся на спинку стула.
 Вот и всё — точка, финиш. Вот и книга, все листы, которые он
написано, работа длилась девять месяцев. Теплая волна удовлетворения пробежала по телу
он закончил свою работу. И пока он сидел там, глядя в сторону
окна, за которым начинался рассвет, в его голове пульсировала боль.
и его дух продолжал работать. Он был полон идей и чувств,
его мозг был как дикий по разным странам сад в туманах, поднимающихся от
грунт:

Каким-то таинственным образом он попал в глубокую, пустынную долину, где
не видно ни одного живого существа. Далеко, одинокий и забытый, играет
орган. Он подходит ближе, осматривает его; орган кровоточит,
кровь течет из его бока, когда он играет. Дальше он подходит к
рыночной площади. Все пустынно, ни дерева не видно, ни звука
ничего не слышно, это не что иное, как пустынная рыночная площадь. Но на
песке остались отпечатки обуви людей, и воздух, кажется, все еще витает в воздухе.
последние слова, сказанные в этом месте, так недавно были заброшены. А
странное чувство приходит за ним; эти слова остались в воздухе над
рынок-место его встревожить, они приближаются, нажмите на него. Он прогоняет их
и они приходят снова; это не слова, это старики, группа
о танцующих стариках; он видит их сейчас. Почему они танцуют и почему
они совсем не веселые, когда танцуют? От этого веет холодом
компания стариков, они не видят его, они слепы, и когда он
зовет их, они не слышат его, они мертвы. Он бредет в сторону
востока, к солнцу, и приходит к горе. Голос кричит:
Ты на горе? Да, отвечает он, я стою у горы.
Тогда говорит голос: Гора, у которой ты стоишь, - это мое подножие; Я
лежу связанный на краю света, приди и освободи меня! И он отправляется в путь.
на край света. У моста стоит человек, ожидающий его, он
собирает тени; от этого человека исходит мускус. Замораживание ужас охватывает его
вид этого человека, который хочет занять его тень. Он плюет в него и
угрожает сжатыми кулаками; мужчина не двигается с места, а стоит
ждет его. Повернись! кричит голос позади него. Он оборачивается и видит
голову, катящуюся по дороге и указывающую ему путь. Голова - это
человеческая голова, которая время от времени тихо смеется. Он следует за ней.
она. Она катится днями и ночами, и он следует за ней; на берегу моря она
зарывается в землю и прячется. Он выходит в море и ныряет.
Он оказывается перед огромным дверным проемом и встречает громкий лай
рыба. У нее грива на спине, и она лает на нее, как собака. Позади
рыбы стоит Виктория. Он протягивает к ней руки, на ней нет одежды
, она смеется ему, и ветер развевает ее волосы. Затем
он зовет ее, слышит свой собственный крик - и просыпается.

Йоханнес встал и подошел к окну. Было почти светло, и в
маленьком зеркале на подоконнике он увидел, что у него покраснели виски. Он
потушил лампу, и в сером свете дня Подробнее после последнего
страницы его книги. Затем он лег.

К полудню того же дня Йоханнес заплатил за комнату,
доставил рукопись и уехал из города. Он уехал за границу, никто не знал,
куда.




 VI


Вышла великая книга "Королевство", маленький гудящий мир настроений,
голосов и видений. Она была продана, прочитана и отложена в сторону. Прошло несколько месяцев
; когда наступила осень, Йоханнес выпустил новую книгу. Что теперь? Его
Имя мгновенно было у всех на устах, удача сопутствовала ему; этот новый
книга была написана далеко, вдали от событий дома, и она была
тихой и крепкой, как вино:

"Дорогой читатель, перед вами история о Дидрике и Иселин. Написано в
хорошее время года, в дни маленьких горестей, когда все было легко переносить
написано с самыми лучшими намерениями о Дидрике, которого поразил Бог
с любовью ...."

Йоханнес был в чужой стране, никто не знал, где именно. И прошло больше
года, прежде чем кто-либо услышал.

 * * * * *

"Мне показалось, что я слышал стук", - сказал старый Мельник однажды вечером.

И они с женой сидели неподвижно и слушали.

"Нет, ничего особенного", - сказала она через некоторое время. "Сейчас десять часов,
скоро наступит ночь".

Прошло несколько минут.

Затем раздался тяжелый, решил постучать в дверь, как будто кто-то
уже набрался смелости, чтобы сделать это. Мельник открыл. Снаружи стоял
юная леди из замка.

"Не пугайтесь, это всего лишь я", - сказала она с застенчивой улыбкой. Она вошла.
ей предложили стул, но она не села. На ней была только шаль
на голове и на ногах маленькие полусапожки, хотя еще не было весны
и дороги не высохли.

— Я только хотела сказать вам, что лейтенант приедет этой весной, —
сказала она. — Лейтенант, знаете ли, мой жених. И, возможно, он будет охотиться здесь на вальдшнепов. Я подумала, что должна сообщить вам об этом, чтобы вы не волновались.

Мельник и его жена удивлённо посмотрели на юную леди. Они никогда раньше не получали уведомлений о том, что гости замка будут стрелять в лесах и на полях. Они смиренно поблагодарили её; как это было мило с её стороны!

Виктория вернулась к двери.

"Это всё, чего я хотела. Я подумала, что раз вы старики, то не будет вреда, если я дам вам знать."

Мельник ответил:

"Так любезно с вашей стороны, мисс. А теперь у вас промокли туфельки".

"Нет, дорога сухая", - коротко ответила она. "Я все равно здесь сворачивала.
Так или иначе. Спокойной ночи.

"Спокойной ночи".

Она подняла щеколду и вышла. Затем обернулась в дверях и
спросила:

"Кстати, Йоханнес, ты что-нибудь слышал о нем?"

"Нет, от него ничего, спасибо, что спросили. Ничего".

"Я полагаю, он скоро приедет. Я подумал, вы, возможно, слышали".

"Нет, с прошлой весны нет. Йоханнес, кажется, в чужих краях.

- Да, в чужих краях. У него все хорошо. Он пишет о себе в книге, которую он
это дни маленьких печалей. Так что с ним, должно быть, все в порядке".

"О да, о да, Бог знает. Мы ждем его".

"Возможно, он лучше там, где он сейчас, с его горести малы.
Ну, это его дело. Я только хотел бы знать, является ли он придет
дома этой весной. Спокойной ночи снова".

"Спокойной ночи".

Мельник и его жена вышли вслед за ней.

Они видели, как она возвращалась в замок с высоко поднятой головой, перешагивая
через лужи на грязной дороге в своих тонких туфлях.

Через день или два от Йоханнеса пришло письмо. Он возвращался домой.
чуть более чем за месяц, когда он закончил новую книгу. Он
ладили все это время, его новая работа пошла быстро, вся жизнь была
он протекал через его мозг....

Сам Миллер отправился в замок. По пути он нашел в кармане
платок, помеченный инициалами Виктории; она уронила его
другие вечерние.

Мисс Виктория была наверху, но горничная предложила отнести ей записку.
Что это было?

Мельник отказался. Он предпочел подождать.

Наконец пришла Виктория. "Я слышала, ты хочешь поговорить со мной?" - спросила она,
открывая дверь в комнату.

Вошел Мельник, протянул ей носовой платок и сказал: "А потом мы
получили письмо от Йоханнеса".

На мгновение по ее лицу пробежало радостное выражение, всего лишь на краткий миг. Она
ответила:

"Большое вам спасибо. Да, платок мой".

"Он снова возвращается домой", - продолжал Мельник почти шепотом.

Ее взгляд стал холодным.

"Говори громче, Миллер, кто идет?" сказала она.

"Йоханнес".

"Йоханнес. Ну, и что тогда?"

"О, почему... мы подумали, что я должна тебе сказать. Мы говорили об этом, моя жена
и я, и она тоже так думала. Вы спрашивали позавчера
— если он вернётся домой этой весной. Да, он возвращается.

 — Тогда я уверена, что вы должны быть рады, — сказала молодая леди. — Когда он
вернётся?

 — Через месяц.

 — Понятно. Что ж, больше ничего не было?

 — Нет. Мы только подумали, раз вы спросили... Нет, больше ничего не было.
— Это было всего лишь так.

Мельник снова понизил голос.

Она вышла с ним. В коридоре они встретили её отца, и она сказала ему, проходя мимо, громко и непринуждённо:

"Мельник говорит, что Йоханнес снова возвращается домой. Ты ведь помнишь
Йоханнеса, не так ли?"

И мельник вышел из ворот замка и пообещал себе, что
никогда, никогда больше он не будет таким глупцом, чтобы слушать свою жену,
когда она хочет сунуть нос в чужие дела. Он даст ей это понять.




 VII


Когда-то он хотел сделать удочку из тонкой рябины у мельничного пруда;
прошло много лет, и дерево стало толще его руки. Он с удивлением посмотрел на него и пошёл дальше.

Непроходимая чаща папоротника по-прежнему росла вдоль берега
ручья, целый лес, на земле которого скот протоптал ровные
тропинки, над которыми смыкались листья папоротника. Он шёл через
Он плыл по реке, как в детстве, отталкиваясь руками и нащупывая ногами путь. Насекомые и ползучие твари разбегались перед могучим мужчиной.

 У гранитного карьера он нашёл терновник, лесные анемоны и фиалки. Он сорвал несколько цветков, и их домашний аромат напомнил ему о былых днях. Вдалеке виднелись горные хребты в фиолетовой дымке, а на дальнем берегу залива начала куковать кукушка.

Он сел и через некоторое время начал напевать. Затем он услышал шаги на
тропинке внизу.

 Был вечер, солнце село, но воздух всё ещё дрожал от
тепло. Бесконечный покой разлился над лесом, горой и заливом. Женщина
направлялась к каменоломне. Это была Виктория. Она несла
корзину.

Йоханнес встал, поклонился и собрался уходить.

- Я не хотела вас беспокоить, - сказала она. - Я пришла за цветами.

Он ничего не ответил. И ему никогда не приходило в голову, что у нее в саду было столько разных цветов.


"Я принесла корзину, чтобы посадить цветы", - продолжала она. "Но, возможно, я
ни одного не найду. Мы хотим, чтобы они были на вечеринке, на столе. Мы собираемся
устроить вечеринку ".

"Вот анемоны и фиалки", - сказал он. "Выше есть
— Обычно я собираю хмель. Но, возможно, сейчас для него ещё слишком рано.

— Ты бледнее, чем когда я видела тебя в последний раз, — заметила она. — Это было больше двух лет назад. Я слышала, что ты уезжал. Я читала твои книги.

Он по-прежнему молчал. Ему пришло в голову, что, возможно, он мог бы сказать:
— Что ж, добрый вечер, мисс Виктория, — и ушёл. С того места, где он стоял, нужно было сделать один шаг вниз, к следующему камню, а оттуда — к ней, и тогда он мог бы уйти как ни в чём не бывало. Она стояла прямо у него на пути. На ней было жёлтое платье и красная шляпа, она была
странно красивая; ее горло было чуть-чуть.

"Я, блокирующие ваш путь," - пробормотал он и шагнул вниз. Он контролировал
себя, чтобы не показать никаких эмоций.

Теперь там был один темп между ними. Она не уступила ему дорогу, но
стояла неподвижно. Они посмотрели друг другу в лицо. Внезапно она повернулась
сильно покраснела, опустила глаза и отступила в сторону; нерешительное выражение
появилось на ее лице, но она улыбнулась.

Он прошел мимо нее и остановился, ее грустная улыбка поразила его, его сердце подпрыгнуло
он повернулся к ней и спросил наугад:

"Ну, конечно, с тех пор ты много раз бывала в городе? С тех пор
— Время?.. Теперь я знаю, где раньше были цветы: на холме у вашего флагштока.

Она повернулась к нему, и он с удивлением увидел, что её лицо побледнело и
заволновалось.

"Вы придёте к нам вечером?" — спросила она. "Вы придёте на нашу
вечеринку? Мы устраиваем вечеринку," — продолжила она, и её лицо снова
заалело. «Из города приедут какие-то люди. Это будет скоро, но
я дам тебе знать. Что ты ответишь?»

Он не ответил. Для него это была не вечеринка, его место было не в
Замке.

"Ты не должен говорить «нет». Тебе не будет скучно, я подумал об этом и
У меня для тебя сюрприз.

Пауза.

- Ты больше не сможешь меня удивить, - ответил он.

Она прикусила губу; улыбка отчаяния снова появилась на ее лице.

"Чего вы хотите от меня?" спросила она бесцветным голосом.

"Мне ничего не нужно от вас, мисс Виктория. Я сидела здесь на камне и я
предложила переехать".

"Ну что ж, я был дома, мне нечего было делать, я был там весь
день, а потом я пришел сюда. Я мог бы подняться вверх по реке другим путем,
тогда мне не следовало приходить только сюда ....

"Моя дорогая мисс Виктория, это место ваше, а не мое".

"Я однажды обидел тебя, Йоханнес; я хотел снова сделать все хорошо, все исправить.
 У меня действительно есть сюрприз, который, я думаю... Я имею в виду, который, я
надеюсь, понравится тебе. Больше я ничего не могу сказать. Но на этот раз я попрошу тебя прийти.
"Если это доставит тебе удовольствие, я приду".

"Ты придешь?" - спросила я. "Ты придешь?" - Спросила я. "Я приду".

"Ты придешь?"

"Да, спасибо вам за вашу доброту".

Спустившись в лес, он обернулся. Она уже
села; ее корзинка стояла рядом. Он не пошел домой, а продолжил
прогуливаться взад и вперед по дороге. Тысяча мыслей, которые мывнутренний конфликт
внутри него. Сюрприз? Это было то, что она сказала только что, всего минуту
назад, и ее голос дрожал. Пришел теплый, нервной радость за него, что делает
его сердце билось сильно, и он почувствовал, что его подняли с дороги
на что он шел. И было ли это простой случайностью, что она сегодня снова была одета
в желтое? Он посмотрел на ее руку, где раньше было кольцо
- кольца на ней не было.

Прошел час. Аромат леса и полей окружил его,
проник в его дыхание, проник в его сердце. Он сел, откинулся назад.
сцепив руки за шеей, и некоторое время прислушивался к шуму.
Песня кукушки на другом берегу залива. Вокруг него воздух
трепетал от страстных птичьих песен.

 Итак, это случилось снова! Когда она подошла к нему в каменоломне
в своём жёлтом платье и кроваво-красной шляпке, она была похожа на странствующую
бабочку, которая порхала с камня на камень и остановилась перед ним. «Я не хочу тебя беспокоить», — сказала она и улыбнулась; её улыбка была красной, всё её лицо озарилось, она рассыпала вокруг себя звёзды. У неё были тонкие голубые вены на шее, а несколько веснушек под глазами придавали ей тёплый оттенок. Ей было двадцать лет.

Сюрприз? Что она намеревалась? Может быть, она покажет ему его книги,
предъявит эти два или три тома, чтобы порадовать его, показав, что она
купила их все и вырезала? Вот, видите, немного внимания,
немного милосердия! Прошу вас, не пренебрегайте моим скромным вкладом!

Он порывисто поднялся и замер. Виктория возвращалась, ее
корзина была пуста.

"Ты не нашла цветов?" спросил он рассеянно.

"Нет, я отказался от этого. Я тоже их не искал; я просто сидел там ".

Он сказал:

"Пока я это помню: ты не должен продолжать думать, что ты сделал
я какая-то неправильная. Вам нечего делать снова с какой-либо
благотворительность".

"Да?", - ответила она, опешив. Она снова все обдумала,
посмотрела на него и задумалась. - Разве нет? Я подумала в тот раз.... Я
не хотела, чтобы ты продолжал держать на меня зуб за то, что произошло.

"Нет, я не держу на тебя зла".

Она снова ненадолго задумалась. Внезапно она вытянула шею.

"Тогда все в порядке", - сказала она. "Ну, я мог бы и догадаться. От
конечно, это не имело столь глубокое впечатление, как и все, что. Очень хорошо
тогда, мы не будем больше говорить об этом."

"До свидания", - сказала она. "До новой встречи".

"До свидания", - ответил он.

Они пошли разными путями. Он остановился и обернулся. Она пошла.
Он протянул руки и прошептал про себя нежные слова: "Я".
Я не держу на тебя зла, о нет, я не держу; Я все еще люблю тебя, я люблю тебя....

"Виктория!" - воскликнул он.

Она услышала; она вздрогнула и обернулась, но пошла дальше.

Прошло несколько дней. Йоханнес был в глубоко расстроенном состоянии и
не мог ни работать, ни спать; он провел почти весь день в лесу. Он
поднялся на большой, поросший елями холм, где стоял флагшток замка;
был поднят флаг. На круглой башне
Замка также развевался флаг.

Его охватило странное волнение. В замок прибывали гости,
предстояли великие дела.

День был тихий и теплый; река пульсировала сквозь
раскаленный пейзаж. Пароход скользил к берегу, оставляя за собой веер
белых полос на поверхности залива. Затем четыре повозки ехали
из замка во двор и пошел по дороге вниз к причалу.

Лодка поравнялась, некоторые дамы и господа приземлился и взял
свои места в вагонах. После серии выстрелов стали кольцо
вышли из замка; двое мужчин стояли на вершине круглой башни с
дробовиками, заряжая и стреляя по очереди. К тому времени, как они отстрелялись
двадцать один снаряд, повозки уже въезжали в ворота, и
стрельба прекратилась.

Конечно, в замке должны были состояться грандиозные мероприятия; флаги и
салюты были в честь гостей. В экипажах было несколько
офицеров в форме; возможно, среди них был Отто, лейтенант.

Йоханнес спустился с холма и направлялся к дому. Его
догнал человек из Замка, который остановил его. У мужчины был
письмо в пилотке, он послал Мисс Виктория и хотела
ответ.

Йоханнес читайте письмо с бьющимся сердцем. Виктория пригласила его
ведь писал в хороших отношениях, и попросил его приехать. Это был
раз она хотела, чтобы он пришел. Ответ посланник.

Пришла странная и неожиданная радость ему и благословение Аллаха. Кровь прилила к его голове
и он ответил мужчине, что придет; да, спасибо, он придет.
Он пришел немедленно.

Он дал посыльному смехотворно большие чаевые и поспешил домой, чтобы
переодеться.




 VIII


Впервые в жизни он вошёл в замок и поднялся по лестнице на второй этаж. Изнутри доносился гул голосов; его сердце бешено колотилось; он постучал и вошёл.

 Хозяйка замка, ещё молодая, подошла к нему и по-дружески поздоровалась, пожав ему руку. Она была очень рада его видеть; она помнила его, когда он был не выше этого; теперь он был великим человеком... И, казалось, что Госпожа хотела сказать ещё что-то, она долго держала его за руку и пристально смотрела на него.

Затем подошёл Хозяин и подал ему руку.  Как и сказала его жена,
великий человек, во многих смыслах этого слова. Знаменитый человек. Очень рад видеть
его....

Он был введен в Господа и дамы, на Чемберлена, который был
носить его приказы, Леди Чемберлен, а в соседнюю Лэрд
Отто, лейтенант. Викторию он не увидел.

Прошло некоторое время. Вошла Виктория, бледная, действительно нерешительная; она
вела за руку молодую девушку. Они обошли по кругу
гостиную, пожимая руки и каждому что-то говоря. Они
остановились у Йоханнеса.

Виктория улыбнулась и сказала:

"Смотри, вот Камилла, разве это не сюрприз? Вы знаете друг друга.

Она постояла, глядя на них обоих, потом вышла из комнаты.


В первое мгновение Йоханнес стоял неподвижно, напряженный и ошеломленный.
Это был сюрприз; Виктория была достаточно любезна, чтобы предоставить
заменить. Послушайте, вы двое, идите и возьмите друг друга! Весна
в полном расцвете, светит солнце; если хотите, откройте окна,
потому что сад полон аромата цветов и скворцы
играют в верхушках берез. Почему вы не разговариваете друг с другом? Смейтесь,
ради бога!

"Да, мы знаем друг друга", - откровенно сказала Камилла. "Здесь вы были
в тот раз вытащила меня из воды".

Она была молодой и белокурой, яркой, одетой в розовое платье, и
ей шел семнадцатый год. Йоханнес стиснул зубы и смеялся
и шутил. Мало-помалу ее веселая болтовня действительно начала будить
он пришел в себя; они долго разговаривали, биение его сердца утихло.
Она сохранила очаровательную привычку у нее был как ребенок, положив ее
склонив голову набок и прислушиваясь в ожидании, когда он что-то сказал. Он
узнал ее, она не была для него неожиданностью.

Снова вошла Виктория; она взяла лейтенанта за руку, увела его прочь
и сказала Йоханнесу:

"Ты знаешь Отто, моего жениха? Ты помнишь его, не так ли?"

Мужчины помнили друг друга. Они сказали необходимые слова, отвесили
необходимые поклоны и разошлись. Йоханнес и Виктория остались одни. Он
спросил:

"Это и был сюрприз?"

"Да, - ответила она взволнованно и нетерпеливо, - Я сделала все, что могла,
Я не знал, что еще можно было сделать. Не будь неразумным сейчас, ты
скорее должен поблагодарить меня; я видел, что ты был рад.

- Спасибо. Да, я был рад.

Им овладело непоправимое отчаяние, лицо его побледнело, как у трупа.
Если она когда-то причинила ему зло, то теперь это было так щедро возмещено и
исцелился. Он был искренне благодарен ей.

"И тут я заметил, что сегодня на тебе кольцо, — глухо сказал он.
"Смотри, не снимай его больше."

Пауза.

"Нет, теперь я точно не буду его снимать, — ответила она.

Они посмотрели друг другу в глаза. Его губы дрогнули, он указал на лейтенанта и хрипло и грубо сказал:

"У вас хороший вкус, мисс Виктория. Он красивый мужчина. Его эполеты
делают его плечи шире."

Она очень спокойно ответила ему:

"Нет, он не красивый. Но он воспитанный мужчина. А это кое-что значит."

"Это было для меня, спасибо!" Он громко рассмеялся и добавил с
дерзостью: "И в его карманах есть деньги, это значит больше".

Она сразу же ушла от него.

Он дрейфовал от одной стены к другой, как преступник. Камилла
поговорил с ним, задал вопрос и он не слышал ее и не
ответ. Она снова что-то сказала, даже дотронулась до его руки и задала
еще один вопрос, но тщетно.

"О, теперь он погрузился в свои мысли", - воскликнула она со смехом. "Он думает,
он думает!"

Виктория услышала и ответила:

"Он хочет побыть один. Он и меня отослал". Но внезапно она пришла
прямо к нему и сказал вслух: "Я ожидаю, что вы подумали некоторые
извинение для меня. Ты не беспокойся об этом. Напротив, я
должен извиниться перед вами за то, что отправил приглашение так поздно. Это было очень
невнимательно с моей стороны. Я забывал о вас до самого последнего момента, я почти забыл о вас
совсем. Но я надеюсь, вы простите меня, потому что мне было о стольком нужно подумать
.

Он уставился на нее, потеряв дар речи; даже Камилла переводила взгляд с одного на другую
и казалась удивленной. Виктория стояла прямо перед ними со своим
холодным, бледным лицом и выглядела удовлетворенной. Она отомстила.

"Теперь ты можешь увидеть наших молодых людей", - сказала она Камилле. "Мы не должны
ожидать от них слишком многого. Вон там сидит мой жених и рассказывает об
охоте на лосей, а вот поэт, погруженный в раздумья.... Скажи что-нибудь,
поэт!

Он вздрогнул; вены на его висках вздулись.

"Очень хорошо. Ты хочешь, чтобы я что-то сказал? Очень хорошо".

"О, нет, если это требует таких усилий".

Она уже собиралась уходить.

- Перейдем прямо к делу, - медленно произнес он, улыбаясь, но с
дрожью в голосе. - Начнем с середины: Вы были
влюблены в последнее время, мисс Виктория?

В течение нескольких секунд в зале стояла мертвая тишина; все трое могли слышать их
сердце бьется. Камилла поставила в робко:

"Конечно, Виктория влюблена в своего жениха. Она только что обручена,
разве ты не знаешь?

Двери в столовую распахнулись.

 * * * * *

Йоханнес нашел свое место и стоял возле него. Весь стол закачался
перед его глазами он увидел толпу людей и услышал гул голосов
.

"Да, верно, это ваше заведение", - любезно сказала хозяйка. "Если бы
только все сели".

- Прошу прощения! - внезапно сказала Виктория прямо у него за спиной.

Он отступил в сторону.

Она взяла его карточку и передвинула ее на несколько мест ниже, на семь позиций ниже,
рядом со стариком, который когда-то был наставником в Замке и которому
полагалось пить. Она принесла другую карточку и села.

Хозяйка, сильно расстроенная, нашла себе занятие по другую сторону стола
и избегала смотреть на него.

Его недоумение стало еще хуже, чем раньше, и он удалился в замешательстве
на его новом месте; его первое место занимал один из Ditlef по
друзья из города, молодой человек с бриллиантом шпильки в его сорочке.
Слева от него сидела Виктория, справа от него Камилла.

И ужин начался.

Старый наставник вспомнил, Йоханнес мальчиком, и разговор был
началась между ними. Он сказал, что в молодости тоже писал стихи.
он сохранил свои рукописи, Йоханнес сможет когда-нибудь прочитать их.
когда-нибудь. Теперь они послали за ним в этот великий праздник, что он может
участвовать в радость семьи за участие Виктории. В
Хозяин и хозяйка замка ему дал этот сюрприз
ради старой дружбы.

- Я ничего вашего не читал, - сказал он. - Я сам читаю, когда хочу
читайте что угодно; у меня полный ящик стихов и сказок. Они будут
опубликованы, когда я умру; в конце концов, я хотел бы, чтобы публика знала
каким человеком я был. Ах да, мы, кто немного постарше
корабль не спешил бросаться в печати, поскольку они являются сегодня.
Ваше здоровье!"

Еду носил. Мастер постучал по своему бокалу и встал. Его
Худое аристократическое лицо светилось эмоциями, и он производил
впечатление очень счастливого человека. Йоханнес низко склонил голову. Там был
ничто в его бокал, и никто не давал ему; он наполнил его сам
до краев и снова наклонился. Теперь за дело!

Речь была длинной и красноречивой и была встречена радостными возгласами.;
было объявлено о помолвке. Со всех сторон стола посыпались добрые пожелания
в адрес дочери хозяина замка и сына управляющего.

Йоханнес осушил свой бокал.

Через несколько минут его возбуждение прошло, к нему вернулось спокойствие;
шампанское мягко заструилось по его венам. Он услышал, что
Чемберлен также произнес речь, и было еще больше криков "браво" и
"ура" и звона бокалов. Один раз он посмотрел в сторону "Виктории".
Она была бледна и казалась расстроенной; она не поднимала глаз. Но
Камилла кивнула ему и улыбнулась, и он кивнул в ответ.

Наставник рядом с ним продолжал говорить:

"Это прекрасно, это прекрасно, когда двое молодых людей
встречаются. Мне это не выпало на долю. Я был молодым студентом, с хорошими перспективами, с большими
талантами; у моего отца было древнее имя, большой дом, богатство, много-много кораблей. Так что, думаю, я могу сказать, что у меня были _очень_ хорошие
перспективы. Она тоже была молода и принадлежала к лучшему обществу. Я пришёл к ней и открыл своё сердце. _Нет_, — отвечает она. Вы понимаете её?
Нет, она не стала бы, сказала она. Поэтому я сделал, что мог, я продолжал свою работу.
и относился к ней как мужчина. Затем наступили тяжелые годы для моего отца, крушения,
долги - короче говоря, он обанкротился. Что я
сделал потом? Снова принял это как мужчина. И теперь она определенно больше не сдерживалась
девушка, о которой я говорю. Она вернулась, выследила меня
в городе. Что ей от меня было нужно, спросите вы? Я был бедным человеком.,
Я получил небольшую работу учителя, все мои перспективы исчезли, и
мои стихи были выброшены в ящик стола - и теперь она пришла и сказала "да". Сказала
"да"!"

Наставник посмотрел на Йоханнеса и спросил:

"Ты можешь ее понять?"

"Но тогда это был ты, кто не захотел этого?"

"А мог бы я, я спрашиваю тебя? Вычищенный, раздетый, работа учителя, одна трубка
табаку по воскресеньям - о чем ты думаешь? Я не мог причинить ей такого
зла. Но все, что я говорю, это: можете ли вы понять ее?"

"И что с ней стало потом?"

"Боже Милостивый, вы не ответили на мой вопрос! Она вышла замуж за капитана. Это
было годом позже. Капитан артиллерии. Ваше здоровье!

- Сказал Йоханнес.:

- Говорят, некоторые женщины всегда ищут объект для своих
сострадание. Если у человека все хорошо, они ненавидят его и считают
себя лишними; если дела идут не так, как ему хочется, и он падает, они
хохочут над ним и говорят: "Вот и я".

"Но почему она не приняла меня в хорошие дни? У меня были перспективы стать
маленьким богом".

"Бог знает. Она хотела подождать, пока ты не будешь унижен".

"Но я не был унижен. Никогда. Я сохранил свою гордость и отправил ее заниматься
ее делами. Что ты на это скажешь?"

Йоханнес ничего не сказал.

"Но, пожалуй, вы правы", - сказал старый наставник. "Да, от Бога, и все
его ангелы, то, что вы говорите верно", - воскликнул он с внезапным волнением
и сделал еще глоток. "Наконец-то она приняла старого капитана; она ухаживает за
ним, режет для него еду и является хозяином в доме. Капитан
артиллерии".

Йоханнес поднял глаза. Виктория сидела со своим бокалом в руке и смотрела в
его направлении. Она высоко подняла свой бокал. Он почувствовал шок всем телом
и тоже схватил свой бокал. Его рука дрожала.

Тогда она позвала громко, чтобы его сосед и засмеялся; Это был репетитора
имя она назвала.

Иоганн опустил стекло в унижении и сидел со смущенной
улыбка на его лице. Все смотрели на него.

Старый учитель был тронут до слез этой дружественной внимание
ученика. Он поспешил опорожнить свой стакан.

"И вот я здесь, старик, - продолжал он, - вот я бреду по земле
одинокий и неизвестный. Такова была моя судьба. Никто не знает, что во мне есть
; но никто никогда не слышал, чтобы я ворчал. Как это? - вы
знаете горлицу? Разве это не горлица, то меланхоличное существо,
которое мутит веселую, яркую родниковую воду, прежде чем выпить ее?

- Я не знаю.

"Нет, осмелюсь сказать, что нет. Но это так. И я делаю то же самое. Я не получил ее
которого я должен был иметь; но я не совсем лишен радостей из-за всего этого
. Только я ворошу в них грязь. Каждый раз, когда я ворошу грязь.
Тогда я не переживу разочарования после этого. Вот видишь.
Виктория. Она только что пила со мной. Я был ее наставником; теперь она выходит замуж
, и я рад этому, это дает мне чисто личное
чувство счастья, как если бы она была моей собственной дочерью. Сейчас наверное
быть воспитателем для своих детей. Ах, да, действительно есть ряд радости
в жизни осталось. Но то, что вы сказали про милосердие и женщины и мужчины
униженный - чем больше я думаю об этом, тем больше вы правы. Да,
Бог свидетель, что вы правы.... Извините, я на секунду.

Он встал, взял свой бокал и направился к Виктории. Он уже был
немного нетвердо держался на ногах и сильно сутулился.

Были произнесены новые речи, лейтенант произнес одну, соседский лэрд
провозгласил тост за дам, за хозяйку дома. Внезапно молодой человек
с бриллиантовыми запонками встал и назвал имя Йоханнеса. Он
получил разрешение на то, что делал, он хотел поприветствовать молодого поэта
от имени молодежи. Его слова были самыми дружелюбными, по-доброму
выражение благодарности от современников, полное признательности и восхищения.
Йоханнес с трудом верил собственным ушам.

Он прошептал Наставнику "Он говорит обо мне?":

Наставник ответил: "Это я?" - спросил он. "Это я?"

Наставник ответил:

"Да. Он опередил меня. Я собирался сделать это сам; Виктория попросила
меня сделать это несколько часов назад".

"Кто тебя просил, ты сказал?"

Учитель уставился на него.

"Никто", - сказал он.

Во время выступления взгляды всех были обращены на Йоханнеса; даже магистр
кивнул ему, а камергер подняла очки и
посмотрела на него. Когда речь была закончена, все выпили.

"Дам ему теперь вернемся", - сказал наставник. "Он встал и сделал тебя таким
речи. Это должно опустились до того, кто ваш старший в ремесле.
Кроме того, я был с ним совершенно не согласен. Вовсе нет.

Йоханнес посмотрел вдоль стола на Викторию. Это она заставила заговорить того
молодого человека с бриллиантовыми запонками; почему она это сделала? Первая
она обращалась к другой о нем довольно рано, в тот день, когда она была
это в ее мыслях; зачем она? Теперь она сидела, глядя вниз и не
мышцы ее лица выдавало ее.

Внезапно его глаза наполнились глубоким и неистовым чувством, он
мог бы броситься к ее ногам и поблагодарить ее, еще раз поблагодарить. Он
сделает это позже, после ужина.

Камилла сидела, разговаривая направо и налево и улыбаясь во все лицо.
Она была довольна, ее семнадцать лет не принесли ей ничего, кроме
счастья. Она снова и снова кивала Йоханнесу и делала знаки
ему встать.

Он встал.

Он говорил кратко, его голос звучал глубоко и взволнованно: "В этот раз,
когда Дом праздновал радостное событие, он тоже, который был полностью
вне круга, был выведен из своей безвестности. Он хотел бы поблагодарить
автор этого любезного предложения и оратор, который
адресовал ему так много приятных слов. Но в то же время он
не мог не оценить доброту, с которой вся компания
выслушала его - чужака - похвалу. Единственное, что он должен был сказать по этому поводу
, это то, что он был сыном соседа по замку
....

"Да!" Виктория внезапно вскрикнула с горящими глазами.

Все посмотрели на нее, ее щеки покраснели, а грудь вздымалась
и опускалась. Йоханнес замолчал. Последовало тягостное молчание.

"Виктория?" - удивленно переспросил ее отец.

"Продолжай!" - снова закричала она. "Это твое единственное требование; но продолжай!"
Свет в ее глазах внезапно погас, она начала беспомощно улыбаться и
качать головой. Затем она повернулась к отцу и сказала: "Я только хотела
преувеличить. Видишь ли, он сам преувеличивает. Нет, я не буду
перебивать...."

Йоханнес выслушал это объяснение и нашел выход из положения
его сердце громко билось. Он заметил, что
мать Виктории смотрит на нее со слезами на глазах и с бесконечной
снисходительностью.

Да, он преувеличил, сказал он; мисс Виктория была права. Она
были так добры, что напомнили ему, что он не только сын их соседа
, но и товарищ по играм детей из Замка, и именно этому
последнему обстоятельству он был обязан своим присутствием здесь. Он поблагодарил ее, вот и все.
так оно и было. Он принадлежал этому месту, Замковый лес когда-то был его.
весь мир, за ним маячила неизведанная страна, сказочная страна. Но
в те дни он часто получал сообщения от Дитлефа и Виктории
о том, что они хотят, чтобы он присоединился к ним в экскурсии или игре - это
были великие события его детства. Позже, когда он подумал
за это он был обязан признать, что эти часы были
значимость в его жизни, который никто не знал, и если бы это было правдой, как
они только что услышали, - то, что он писал Иногда в _flame_ в нем,
это объясняется тем, что воспоминания о том времени разжег его; это был
отражение этого счастья двух его друзей была вручена ему в
детство. Следовательно, они также внесли большой вклад в то, что он создал.
К общим добрым пожеланиям по случаю помолвки он хотел бы добавить свою личную благодарность обоим детям Касла за то, что они сделали.
Поэтому он хотел бы добавить свою личную благодарность обоим детям Касла за
хорошие годы детства, когда ни время, ни вещи не стояли между ними.
Радостный, короткий летний день....

Речь, обычная попытка произнести речь. Это не было забавно, но
не так плохо, компания пили, ели и взял их
снова разговор. Ditlef сухо заметил его матери:

"Я никогда не знала, что на самом деле это я написала его книги, что?"

Но его мать не смеялась. Она выпила со своими детьми и сказала:

"Спасибо ему, спасибо ему. Это было очень легко понять, когда он был таким
одиноким ребенком.... Что ты делаешь, Виктория?"

"Я собираюсь послать служанку к нему с этой веточкой сирени для меня
спасибо. Неужели я не могу?"

- Нет, - ответил лейтенант.

 * * * * *

После ужина компания разбрелась по комнатам, большому
балкону и даже саду. Йоханнес спустился на первый этаж
и вошел в комнату с садом. Заведение не было пустым, там сидела пара мужчин
, которые курили, лэрд и еще один, и они вполголоса разговаривали
о финансах Хозяина. Его земля была заброшена, заросла сорняками,
заборы были повалены, лес ужасно поредел; говорили, что он
эвен испытывал трудности с выплатой поразительно высоких страховых взносов на
здания и их содержимое.

"На сколько застраховано это место?"

Лэрд назвал сумму, ошеломляющую сумму.

Если уж на то пошло, в Замке никогда не считались с деньгами, суммы
там всегда были большими. Во что, например, обходился подобный ужин?
Но теперь, судя по всему, было достигнуто дно, даже в отношении
знаменитой шкатулки с драгоценностями их хозяйки, и поэтому деньги зятя должны были
пополнить казну.

"Как ты думаешь, сколько он стоит?"

"Вот это да! это не сосчитать".

Йоханнес снова встал и вышел в сад. Сирень
была в цвету, его окутывала волна аромата аурикулы, нарцисса, жасмина и
ландыша. Он нашел уголок у стены и
сел на камень; кустарник скрывал его от посторонних глаз. Он был измотан
эмоциями, совершенно измотан, и разум его был затуманен; он думал о том, чтобы
встать и пойти домой, но продолжал сидеть в тупой апатии. Затем он услышал
шорох на дорожке, кто-то приближался; он узнал голос Виктории
. Он затаил дыхание и подождал мгновение; затем мельком увидел
Лейтенант в форме пробирался сквозь листву. Помолвленная пара шла
вместе.

"Мне кажется, — говорил он, — что это не сработает. Вы
слушаете, что он говорит, цепляетесь за каждое слово, а потом кричите. Что всё это значит?"

Она остановилась и выпрямилась перед ним во весь рост.

— Ты хочешь знать? — спросила она.

"Да."

Она молчала.

"Мне всё равно, если это ничего не значило, — продолжил он. — Тогда тебе не нужно мне ничего говорить.

Она снова поникла.

"Нет, это ничего не значило, — ответила она.

Они снова пошли. Лейтенант нервно поправил погоны и громко сказал:

«Ему лучше быть осторожнее, а то он может почувствовать, как офицерская рука
зажимает ему рот».

Они пошли в сторону беседки.

Йоханнес ещё некоторое время сидел на камне, испытывая ту же тупую боль, что и раньше.  Всё это становилось ему безразлично. Лейтенанту взбрело в голову заподозрить его, и его невеста тут же
начала защищаться. Она сказала то, что должна была сказать, успокоила
офицера и пошла с ним дальше. А скворцы щебетали
на ветвях над их головами. Очень хорошо. Бог дарует им долгую
жизнь.... Он произнес речь за ужином, которая разорвала ему сердце
; ему дорого обошлось загладить свою вину и скрыть ее дерзкое вмешательство
, и она не поблагодарила его за это. У нее изъяли
ее стакан и выпил. Вот тебе крепкого здоровья, смотрят на меня и видят, как
хорошо, что я пью.... Кстати, вы всегда должны смотреть на женщину с
стороне, когда она пьет. Дайте ей выпить из чашки, стакана, из чего угодно
вам нравится, но посмотрите на нее со стороны. Шокирует видеть, какая
она набирает в грудь побольше воздуха. Она поджимает губы и опускает самый кончик
в напиток, и она приходит в отчаяние, если вы следите за ее рукой, пока
она это делает. Ты никогда, ни при каких обстоятельствах не должен смотреть на женскую руку
. Она не может этого вынести, она капитулирует. Она сразу же начинает рисовать
своей рукой, ставя ее все более и более элегантно, всегда с целью
скрыть морщинку, искривление пальцев или, скорее,
деформированный ноготь. Наконец она больше не может этого выносить и спрашивает, совершенно вне себя:
на что ты смотришь?... Однажды она поцеловала его,
однажды, одним летом. Это было так давно, что одному Богу известно, было ли это вообще правдой. Как
это было, разве они не сидели на скамейке? Они долго разговаривали, и
когда они уходили, он подошел к ней так близко, что коснулся ее руки.
На лестнице она поцеловала его. Я люблю тебя, сказала она.... Теперь они
прошли мимо, возможно, все еще сидели в беседке.
Лейтенант, сказал он, даст ему по ушам. Он слышал
это совершенно очевидно, он не спал, но все же он не встал и
иди вперед. Рука офицера, сказал он. Ну да ладно, это не имеет значения, чтобы
его....

Он поднялся с камня и пошел за ними к беседке. Она была
пуста. Наверху, на веранде дома, стояла Камилла и звала его:
Пойдем, там был кофе в номер с видом на сад. Он последовал за ней. В
жених и невеста сидели в саду; несколько человек были
есть к тому же. Он взял свой кофе, вышел на пенсию и нашел место.

Камилла заговорила с ним. Ее лицо сияло, а глаза
смотрели на него так откровенно, что он не мог устоять перед ней; он тоже говорил,
отвечал на ее вопросы и смеялся. Где он был? В саду?
Что за история! Да ведь она искала его в саду и не смогла найти
его. О нет, его не было в саду.

- Он был в саду, Виктория? - спросила она.

Виктория ответила:

"Нет, я его не видела".

Лейтенант бросил на нее раздраженный взгляд и, чтобы преподать своему жениху
урок, обратился к лэрду излишне громким голосом:

"Разве вы не говорили, что разрешите мне присоединиться к вашей охоте?"

"Да, конечно", - ответил лэрд. "Не за что".

Лейтенант посмотрел на Викторию. Она ничего не сказала и сидела, как прежде,
не делая попыток помешать ему присоединиться к охотничьей компании лэрда.
Его лицо мрачнело всё больше и больше, он нервно теребил
усы.

Камилла задала Виктории ещё один вопрос.

Затем лейтенант поспешно встал и сказал лэрду:

"Хорошо, тогда я пойду с вами сегодня вечером, прямо сейчас."

С этими словами он вышел из комнаты.

Лэрд и ещё несколько человек последовали за ним.

Последовала короткая пауза.

Внезапно дверь распахнулась, и снова вошел лейтенант. Он
был очень взволнован.

- Вы что-то забыли? - спросила Виктория, вставая.

Он пританцовывал у двери, словно не в силах стоять на месте, а потом ушел
прямо до Йоханнес и дал ему удар с его стороны, как будто в
прохождение. После этого он побежал обратно к двери и прыгали снова.

"Слушай, мужик, ты попал мне в глаз", - сказал Йоханнес с полым
смеяться.

"Вы ошибаетесь", - ответил лейтенант: "я дал вам коробку на
уши. Понял? Понимаешь?"

Йоханнес достал носовой платок, вытер глаза и сказал:

«Ты этого не хочешь. Ты знаешь, что я могу удвоить твою сумму и положить тебя в свой
карман».

Сказав это, он встал.

Затем лейтенант поспешно открыл дверь и вышел на улицу.

"Я серьезно!" - крикнул он в ответ. "Я серьезно, ты, клоун!"

И он захлопнул дверь.

Йоханнес снова сел.

Виктория стояла еще ближе к середине комнаты. Она была
глядя на него, и был бледный, как труп.

"Он вас бил?" - спросила Камилла в величайшее изумление.

"Случайно. Он попал мне в глаз. Хочешь посмотреть?

"Господи, оно все красное, там кровь. Нет, не три его, дай я смою
это водой. Платок-это слишком грубо, вот смотри, взять его в
назад; я буду использовать свои собственные. Вы когда-нибудь слышали такую вещь, прямо в его
глаза!"

Виктория тоже протянула свой носовой платок. Затем она довольно медленно подошла к
стеклянной двери и встала там спиной к комнате, глядя наружу.
Она рвала свой носовой платок на маленькие полоски. Через несколько минут
Она открыла дверь и тихо вышла из комнаты, не сказав ни слова
.




 IX


Камилла спустилась к Мельнице, откровенная и веселая. Она была
одна. Она прошла прямо в маленькую комнату и сказала, хихикая:

"Извините, что не постучала. Ручей так ревет, что я
подумала, что это бесполезно". Она огляделась по сторонам и воскликнула: "Как
здесь ужасно мило, очаровательно! Где Йоханнес? Я знаю Йоханнеса.
Как его глаз?

Она взяла стул и села.

Йоханнеса забрали с фабрики. Его глаз был воспален и налит кровью.

"Я пришла по собственной воле", - сказала Камилла, как только увидела его. "Я
хотела приехать сюда. — Вы должны продолжать промывать глаз холодной водой, — сказал он.

 — Всё в порядке, — ответил он. — Но, благослови вас Бог, что привело вас сюда? Хотите посмотреть на мельницу? Спасибо, что пришли! — Он обнял мать за талию, подвёл её к нам и сказал: — Вот моя мать.

Они вошли на мельницу. Старый Мельник с низким поклоном снял шапку
и что-то сказал; Камилла не расслышала, что именно, но она улыбнулась и
сказала наугад:

"Спасибо, спасибо. Да, я бы очень хотела это увидеть.

Шум напугал ее, она взяла Йоханнеса за руку и посмотрела на
двух мужчин с большими внимательными глазами на случай, если они что-то скажут. Она
выглядела как глухая. Все колеса и механизмы мельницы
повергли ее в изумление, она засмеялась, пожала руку Йоханнеса в своей
волнении и указывала во все стороны. Мельницу остановили и
начал снова, чтобы она могла это увидеть.

Даже через некоторое время после того, как она ушла с фабрики, Камилла говорила
комично громким голосом, как будто шум все еще стоял у нее в ушах.

Йоханнес проводил ее обратно в замок.

"Ты можешь себе представить, как он посмел ударить тебя в глаз?" сказала она. "Но потом
он сразу ушел, он уехал с лэрдом на охоту. Это было
ужасно неприятное событие. Виктория не сомкнула глаз
она сказала мне, что всю ночь.

"Тогда она сможет заснуть сегодня ночью", - ответил он. "Как ты думаешь, когда
ты снова поедешь домой?"

"Завтра. Когда ты приедешь в город?"

"Осенью. Могу я встретиться с тобой сегодня днем?"

Она воскликнула:

"О да, приезжай! Ты рассказывал мне о своей пещере; ты должен показать мне это".

"Я приеду и заберу тебя", - сказал он.

По дороге домой он долго сидел на камне и размышлял. Теплая
и счастливая идея осенила его.

 * * * * *

Во второй половине дня он подошел к замку, остановился снаружи и отправил
сообщение для Камиллы. Пока он стоял в ожидании Виктория появилась на
одно мгновение в одном из окон первого этажа; она смотрела на него сверху вниз,
повернулся и исчез в комнате.

Камилла вышла, и он повел ее к каменоломне и пещере. Он был в
необычно спокойным и счастливым настроением, молодая девушка забавляла его, ее свет,
веселые порхали говорить о нем как маленькие благословения. Сегодня хороший
духи были рядом....

"Я помню, Камилла, что ты подарил мне Кинжал. Он имел серебристый
оболочка. Я убрал его в коробку со множеством других вещей, так как он мне был не нужен.
"Нет, он тебе не понадобился; но что тогда?" - спросил я.

"Нет, он тебе не понадобился. Но что тогда?"

"Ну, видишь ли, я потерял его".

"О, я говорю, это было несчастье. Но, возможно, я смогу раздобыть к нему пару
куда-нибудь. Я попытаюсь.

Они направились к дому.

- А помнишь большой медальон, который ты мне однажды подарил? Он был из
толстого, тяжелого золота и стоял в рамке. Ты написала на нем что-то вроде
слов.

"Да, я помню".

"В прошлом году, когда я был за границей, я отдал этот медальон, Камилла".

"О нет, ты не отдала? Представляю, как ты его раздарил! Зачем ты это сделал?

"Это был мой юный друг, у которого он был в качестве сувенира. Он был
Русский. Он упал на колени и поблагодарил меня за это".

- Неужели он был так рад этому? О, я уверена, что он, должно быть, был безумно рад, если
он упал на колени! Вместо этого у тебя будет другой медальон, который ты сможешь
оставить себе.

Они вышли на дорогу, которая вела между Мельницей и замком.

Йоханнес остановился и сказал:

"Здесь, у этих кустов, со мной однажды кое-что случилось. Я прогуливался
однажды вечером, как я часто делал в своем одиночестве, и было лето
и хорошая погода. Я лег за кусты и пропал в
мысли. Потом пришли два человека спокойно гуляют вдоль дороги. В
леди остановилась. Ее спутник спросил: почему вы остановились? И как он меня нет
ответа снова спросил он: что-то случилось? Нет, отвечала она, но
- ты не должна так на меня смотреть. - Я смотрел только на тебя, - сказал он. Да,
ответила она, я очень хорошо знаю, что ты любишь меня, но папа не позволит
ты понимаешь, это невозможно. Он пробормотал: Да, я полагаю, что это
невозможно. Затем она сказала: "Ты такой широкий здесь, в области руки; у тебя
такие странно широкие запястья! А потом она взяла его за запястье".

"Ну, и что случилось?" - спросила Камилла.

"Я не знаю", - ответил Йоханнес. "Почему она так сказала о его
запястьях?"

"Возможно, они были красивыми. И еще на нем была белая рубашка поверх них - о,
конечно, я знаю почему. Я думаю, что она тоже любила его ".

"Камилла!" - сказал он. "Если бы я очень любил тебя и ждал несколько лет.,
Я только спрашиваю.... Одним словом, я не достойна тебя; но как ты думаешь
ты бы мне когда-нибудь, если я спрошу вас в следующем году или через два года
время?"

Пауза.

Камилла внезапно покраснела от смущения, она повернулась
ее хрупкая фигурка поворачивалась то так, то эдак, и она всплеснула руками. Он обнял ее своей
одной рукой и спросил:

"Как ты думаешь, ты могла бы когда-нибудь?" Ты согласна?

"Да", - ответила она и упала в его объятия.

 * * * * *

На следующий день он проводил ее до пристани. Он поцеловал ее маленькие ручки.
с их детским, невинным выражением лица и были полны благодарности
и радости.

Виктории там не было.

"Почему никто не пришел с тобой?"

Камилла сказала ему, с испуганными глазами, что замок был в самых
страшная беда. Утром пришла телеграмма, хозяин дома
был бледен как смерть, старый камергер и его жена кричали
от боли - Отто был убит в перестрелке накануне вечером.

Йоханнес схватил Камиллу за руку.

- Убита? Лейтенант?

- Да. Они уже в пути с его телом. Это ужасно.

Они шли дальше, погруженные в свои мысли, и проснулись только при виде
о людях на пирсе и звуках приказов, доносившихся с корабля
. Камилла застенчиво протянула ему руку; он поцеловал ее и сказал:

"Ну, ну, я не достоин тебя, Камилла, нет, ни в каком смысле. Но
Я буду так добр к тебе, как только смогу, если ты будешь моей".

"Я буду твоей. Я хотела этого все это время, все время".

"Я буду через несколько дней", - сказал он. "Через неделю я буду видеть вас
снова".

Она была на борту. Он помахал ей рукой, пошел дальше, размахивая, как долго он может
увидеть ее. Когда он повернулся, чтобы идти домой, Виктория стоял у него за спиной;
она тоже подняла платок и помахала Камилле.

"Я пришла немного поздно", - сказала она.

Он не ответил. Что он мог сказать? Выразить соболезнования в связи с ее потерей,
поздравить ее, пожать ей руку? Ее голос был таким бесцветным, а на ее
лице отразилась такая рассеянность, трагический опыт оставил свой отпечаток
там.

Люди покидали пирс.

"У тебя все еще красный глаз", - сказала она, собираясь уходить. Она
оглянулась в поисках его.

Он стоял неподвижно.

Затем внезапно она повернулась и подошла к нему.

"Отто мертв", - сказала она твердым голосом, и ее глаза горели.
"Ты не говоришь ни слова, ты такой превосходный. Он был в сто тысяч
раз лучше тебя, слышишь? Ты знаешь, как он умер? Он был
застрелен, вся его голова разлетелась на куски, вся его глупая маленькая голова.
Ему было сто тысяч..."

Она разразилась рыданиями и пошла к этому дому,с длинными,
отчаянные действия.

 * * * * *

Поздно вечером в дверь Мельника постучали; Йоханнес
открыл ее и выглянул; Виктория стояла снаружи и поманила его к себе.
Он последовал за ней. Она порывисто схватила его за руку и повела наверх , к
дорога; ее рука была ледяной.

- Присядь, ладно? - попросил он. - Присядь и отдохни немного. Ты так
устала.

Они сели.

Она пробормотала:

"Что ты должна думать обо мне, что я никогда не оставляю тебя в покое!"

"Ты очень несчастна", - сказал он. "Теперь ты должна повиноваться мне и успокоиться
сама, Виктория. Я могу помочь вам?"

"Для Бога, ради всего святого, ты должна простить мне, что я сегодня сказал:" она
умоляла. "Да, я очень несчастна, я была несчастна много лет.
Я сказала, что он был в сто тысяч раз лучше тебя; это было неправдой.
прости меня! Он мертв, и он был моим женихом, вот и все. Ты
думаешь, это было по моей собственной воле? Йоханнес, ты видишь это? Это мое
обручальное кольцо, мне подарили его давным-давно, давным-давно; теперь я выбрасываю
его - выбрасываю! И она швырнула свое кольцо в дерево; они
оба услышали, как оно упало. "Это был папа, который хотел этого. Папа беден, он
совершенно разорен, и у Отто однажды было бы столько денег.
Ты должен это сделать, - сказал мне папа. - Не буду, - ответил я. Подумай о
своих родителях, - сказал он, - подумай о Замке, о нашем старом имени, о моей чести.
Что ж, тогда я буду, - ответил я. Подожди три года, и тогда я буду. Папа
поблагодарил меня и стал ждать, Отто ждал, они все ждали; но мне сразу дали
кольцо. Потом прошло много времени, и я понял, что мне никто не поможет
. Почему мы должны ждать дольше, прийти вместе с мужем, я
сказал Папа. Да благословит Вас Бог, - сказал он и еще раз поблагодарил меня за то, что я
собирался сделать. Затем Отто пришел. Я не пошла встречать его на пристань,
Я стояла у окна и смотрела, как он подъезжает. Потом я побежала к маме и
бросилась перед ней на колени. В чем дело, дитя мое?
спросила она. Я не могу, я сказал ей; нет, я не могу забрать его; он пришел, он
ждет внизу; но давайте лучше застрахуем мою жизнь, и тогда я погибну.
так будет лучше для меня. Мама
побледнела как смерть и заплакала надо мной. Пришел папа. Итак, моя
дорогая Виктория, ты должна спуститься и встретить его, сказал он. Я не могу,
Я не могу, - ответил я и повторил то, что я сказал, что он должен принять
пожалей меня и страховать свою жизнь. Папа не ответил ни слова, но сел
на стул и задрожал от своих мыслей. Когда я увидела это, я
сказала: Пойдем с моим мужем; я заберу его".

Виктория осеклась. Ее трясло. Йоханнес взял ее руку в
его и согрела его.

- Спасибо, - сказала она. "Иоганн, будь добр ко мне и держать меня за руку, быстро. У
мне эту любезность! Ой, какая ты теплая! Я так благодарен тебе. Но
вы должны простить мне то, что я сказал на пирсе".

"Да, что забыл давно. Хочешь, я принесу тебе
шаль?"

"Нет, спасибо. Но я не могу понять, почему я дрожащая, у меня голова так
жарко. Йоханнес, я должна попросить у тебя прощения за столь многое....

"Нет, нет, не делай этого. Ну вот, теперь ты успокоился. Сиди спокойно".

"Ты произнес речь за ужином. Я ничего не понимал с того момента, как
ты встал, и до того, как ты снова сел; я просто слышал твой голос. Это
был, как звуки органа, и я был у власти, он имел на меня в отчаянии. Папа
спросил меня, почему я позвал тебя отвлекаю вас, он был очень жаль
об этом. Но мама не спрашивала меня, она поняла. Я рассказала маме
все, много лет назад я рассказала ей, и два года назад я рассказала ей снова,
когда я вернулась из города. Тогда я и встретил тебя".

"Давай не будем говорить об этом".

"Нет, но прости меня, слышишь, будь милосерден! Кто я, черт возьми, такой
что делать? Теперь папа дома, ходит взад-вперед по своему кабинету, это
для него такой ужас. Завтра воскресенье, он решил
что все служащие должны иметь выходной; это единственное, что
он решил, что сегодня. У него серое лицо, и он не произносит ни слова,
так тяжело для него ударила смерть зятя. Я сказала маме, что собираюсь
поехать к тебе. - Мы с тобой оба должны поехать в город с Чемберленами.
- завтра, - ответила она. - Я еду к Йоханнесу, - повторил я. Папа не может
найти денег для нас троих, он сам останется здесь, сказала она
и продолжили говорить о других вещах. Затем я направился к двери. Mamma
посмотрел на меня. Теперь я иду к нему, сказал я в последний раз. Мама
проводил меня до двери и поцеловал меня и сказал: Ну что ж, Благослови Бог
вы оба!"

Йоханнес опустила руки и сказал::

"Ну вот, теперь ты теплый."

"Большое вам спасибо, да, теперь мне совсем тепло.... Благослови вас обоих Господь,
сказала она. Я все рассказала маме, она все это знала с самого начала. Но
боже мой, в кого же ты влюблена, дитя мое? спросила она. Можешь ли ты спросить
меня об этом еще раз? Я ответил: я люблю Йоханнеса, у меня есть только он
любила всю свою жизнь, любила, любила..."

Он пошевелился.

"Уже поздно. Тебе не кажется, что дома о тебе беспокоятся?"

"Нет," — ответила она. "Ты же знаешь, что я люблю тебя, Йоханнес, ты ведь это видел? Я так тосковала по тебе все эти годы, никто не знает, как сильно. Я шел здесь по дороге и подумал про себя: "Теперь
Я пройду немного в лес на обочине дороги, потому что это
то место, куда _ он_ ходил раньше". И тогда я так и сделала. В тот день, когда я услышала, что ты приехала.
Я надела легкое платье, светло-желтое, меня тошнило от волнения и
тоска и я продолжала литься из всех комнат. Как ты лучезарный
сегодня! сказала Мама. Я говорил себе все время: теперь он
вернуться домой! Он великолепен, и теперь он вернулся, и то, и другое
правда! На следующий день я больше не могла этого выносить, я снова надела
свое легкое платье и отправилась в карьер, чтобы найти тебя. Ты
помнишь? Я тоже нашел тебя, но я не нарвал цветов, как обещал
Я бы сделал, и пришел я тоже не за этим. Ты больше не был рад
видеть меня снова; но все равно спасибо, что я встретил тебя. Это продолжалось
за три года давности. У тебя в руке была веточка, и ты сидела, перебирая ее.
когда я пришел, я подобрал веточку, спрятал ее и...
принес домой..."

- Да, но, Виктория, - сказал он дрожащим голосом, - ты больше не должна говорить мне таких вещей.
"Нет", - смущенно ответила она, схватив его за руку.

"Нет". "Нет, я не должна. Нет, я вижу, тебе это
не нравится". Она начала нервно похлопывать его по руке. "Нет, я
не могу ожидать этого от тебя. И кроме того, я причинила тебе столько боли. Тебе не
думаю, что вы можете простить меня?"

"Да, да, все. Это не так".

"Что же это тогда?"

Пауза.

"Я занят", - ответил он.




 X


На следующий день — в воскресенье — комендант замка лично пришёл к
мельникову и попросил его прийти около полудня и отвезти тело лейтенанта
Отто на пароход. Мельник ничего не понял и уставился на него, но
комендант коротко объяснил, что у всех его людей выходной и они пошли в
церковь, а никого из его слуг не было дома.

 Комендант, должно быть, не спал
всю ночь, он выглядел как покойник и к тому же был небрит. Но он взмахнул своей тростью, как обычно, и выпрямился.

Мельник надел свой лучший сюртук и поехал. Когда он запряг лошадей
, Хозяин сам помог ему погрузить тело в
карету. Все это делалось тихо, почти тайно, смотреть было не на кого
.

Мельник уехал на пристань. За ним шли камергер и
его супруга, кроме хозяйки замка и Виктории. Все они были
пешком. Мастера видели стоящим в одиночестве на ступеньках и делающим
повторяющиеся жесты прощания; ветер трепал его седые волосы.

Когда тело подняли на борт, скорбящие последовали за ним. Из
Леди из замка крикнула с берега Миллеру, чтобы он
передал от неё привет хозяину, и Виктория попросила его о том же.

Затем лодка отчалила. Миллер долго стоял и смотрел ей вслед.
Дул сильный ветер, и в бухте было неспокойно; прошло четверть
часа, прежде чем лодка исчезла за островами. Миллер поехал домой.

Он поставил лошадей в стойло, накормил их и пошёл в дом, чтобы
передать хозяину послание. Однако дверь на кухню оказалась заперта. Он обошёл дом и попытался войти.
у входной двери; она тоже была заперта. Время обеда, и
Хозяин спит, подумал он. Но поскольку он был человеком пунктуальным и хотел
выполнить то, за что взялся, он пошел в комнату для прислуги, чтобы
найти кого-нибудь, кому он мог бы передать свои послания. В комнате для прислуги
не было ни души. Он снова вышел, осмотрелся и даже
заглянул в комнату для прислуги. Там тоже никого не было. Все помещение
было пустынно.

Он уже собирался снова выйти, когда увидел мерцание свечи в
подвале замка. Он остановился. Через маленькие зарешеченные окна он увидел
было ясно видно, как в подвал вошел человек со свечой в одной руке
и креслом, обитым красным шелком, в другой. Это был Хозяин.
Он был выбрит и одет так, словно готовился к великому событию. "Возможно, я..."
"может быть, мне постучать в окно и передать ему послание Леди", - подумал Мельник.
"Но остановился".

Хозяин огляделся, поднял свечу и огляделся по сторонам.
Он вытащил мешок, который, казалось, был набит сеном или соломой, и
прислонил его к входной двери. Затем он полил какой-то жидкостью
мешок из банки. После этого он принес упаковочные ящики, солому и
Он поставил подставку для цветов у двери и вылил на них немного жидкости.
Мельник заметил, что при этом он старался не испачкать ни пальцы, ни одежду. Он взял огарок свечи, положил его на мешок и аккуратно обложил соломой. Затем хозяин сел на стул.

 Мельник смотрел на все эти приготовления с растущим изумлением.
Его взгляд был прикован к подвальному окну, и на душе у него было неспокойно. Мастер спокойно сидел в кресле и смотрел, как свеча
горит всё ниже и ниже; он сложил руки на груди. Миллер
увидел, как он смахнул пылинку с рукава своего фрака и снова сложил руки на груди
.

Затем перепуганный старый Мельник издал пронзительный крик.

Хозяин повернул голову и выглянул в окно. Внезапно он
вскочил и подошел вплотную к окну, где стоял, глядя наружу. Это
было лицо, на котором был изображен мир страданий. Его рот был
странно искривлен, он погрозил обоими сжатыми кулаками в сторону окна,
безмолвно угрожая; наконец он пригрозил только одной рукой, когда
пошел назад по полу подвала. Когда он ударился о
стул опрокинул свечу. В тот же миг взметнулось огромное пламя.

Мельник взвизгнул и выбежал вон. Мгновение он метался по двору
совершенно потеряв рассудок и не зная, что делать. Он подбежал к подвальному окну
, выбил стекло и закричал; затем он наклонился, схватил кулаками
железные прутья и потряс их, согнул, вырвал.

Затем он услышал голос из подвала, голос без слов, стон,
как у мертвеца в земле; он прозвучал дважды, и Мельник убежал.
охваченный ужасом, выпрыгнул из окна, пересек двор, спустился по дороге и вернулся домой.
Он не осмеливался оглянуться.

Когда несколько минут спустя они с Йоханнесом прибыли на место, весь замок
, большой старый деревянный дом, был объят пламенем. Двое мужчин с
пристани тоже подошли; но они тоже ничего не могли поделать.
Все было разрушено.

Но губы Мельника были безмолвны, как могила.




 XI


Спросите кого-нибудь, что такое Любовь, и это будет не более чем легкий ветерок, шелестящий
среди роз, а затем затихающий. Но опять же, это часто похоже на
нерушимую печать, которая сохраняется на всю жизнь, сохраняется до самой смерти. Бог сотворил
это во многих видах и видел, как это сохраняется или погибает:

Две матери идут по дороге и разговаривают друг с другом. Одна из них
одета в веселую голубую одежду, потому что ее возлюбленный вернулся домой из
путешествия. Другая одета в траур. У нее было три дочери, две
из них темненькие, третья белокурая, и белокурая умерла. Это было десять лет назад.
прошло целых десять лет, а мать до сих пор носит по ней траур.

"Сегодня так чудесно!" - ликующе восклицает одетая в синее мать и
хлопает в ладоши. "Тепло разливается по моей голове, любовь ударила мне в голову",
Я полна счастья. Я мог бы раздеться догола здесь , на дороге , и
протяну руки к солнцу и пошлю ему воздушные поцелуи".

Но мать в черном молчит, не улыбается и не отвечает.

"Ты все еще оплакиваешь свою маленькую девочку?" - спрашивает Синяя в
невинность ее сердца. - Разве не прошло десять лет с тех пор, как она умерла?

Черный отвечает:

"Да. Сейчас ей было бы пятнадцать".

Тогда Синяя говорит, чтобы утешить ее.:

"Но у тебя живы другие дочери, у тебя осталось две".

Черная рыдает.:

"Да. Но ни один из них не является справедливым. Она умерла настолько светлая и яркая".

И двух мам и их можно несколькими способами, каждый со своим
любовь....

Но у тех же двух темноволосых дочерей тоже была своя любовь, и они любили
одного и того же мужчину.

Он пришел к старейшине и сказал:

"Я хочу спросить твоего совета, потому что я люблю твою сестру. Вчера я был
неправдив ей, она застала меня целующимся с вашей служанкой в коридоре
она слегка вскрикнула, это было похоже на хныканье, и прошла мимо
. Что мне теперь делать? Я люблю твою сестру; ради всего Святого, поговори с
ней и помоги мне!"

И старшая сестра побледнела и приложила руку к сердцу; но она
улыбнулась, как будто хотела благословить его, и ответила:

"Я помогу тебе".

На следующий день он пошел к младшей и бросился на колени
перед ней и признался в любви.

Она оглядела его с ног до головы и ответила:

"К сожалению, я не могу выделить более чем на десять шиллингов, если это то, что
вы имеете в виду. Но пойди к моей сестре, у нее больше".

С этим она ушла от него, держа гордо голову.

Но, добравшись до своей комнаты, она бросилась на пол и
с любовью заломила руки.

 * * * * *

Стояла зима, на улицах было холодно, стоял туман, пыль и дул ветер.
Йоханнес вернулся в город, в свою старую комнату, где услышал скрип
тополей на деревянной стене, а из окна которого он
не раз встречали Зарю дня. Сейчас солнце скрылось.

Работа занимала его все время, большие листы, которые он заполнял,
росли и росли по мере того, как проходила зима. Это была серия сказок
из страны его фантазий, бесконечная ночь в багровом зареве заката
.

Но не все дни были одинаковыми, у него были и хорошие, и плохие, и
иногда, когда его работа продвигалась лучше всего, мысль, пара глаз,
известие из прошлого могло бы поразить его и сразу же погасить его вдохновение.
Затем он встал и начал мерить шагами свою комнату от стены к стене;
он делал это так часто, что проложил по полу белую дорожку, и
с каждым днем она становилась все белее....

"Сегодня, поскольку я не могу работать, не могу думать, не могу отдыхать для воспоминаний, я
возьму на себя смелость описать то, что случилось со мной однажды ночью. Дорогой читатель,
сегодня у меня был такой ужасно плохой день. На улице идет снег,
на улицах почти нет людей, все мрачно, и моя
душа так страшно опустошена. Я гулял по улице, а
затем часами сидел в своей комнате и пытался немного успокоиться;
но сейчас день, и мне не лучше. Я, который должен быть в тепле, нахожусь в нем.
Я холоден и бледен, как день без солнца. Дорогой Читатель, в таком состоянии я нахожусь.
пытаюсь описать яркую и волнующую ночь. Работа вселяет в меня спокойствие
и когда пройдет еще несколько часов, я, возможно, снова буду счастлива
.... "

Раздался стук в дверь, и Камилла Seier, его молодая секрет
жених пришел. Он отложил перо и встал. Они оба улыбнулись, как
они пожали друг другу руки.

"Ты не спрашиваешь меня о бале", - сразу сказала она, бросаясь в кресло.
"Я танцевала все танцы до единого. Это продолжалось до трех.""Я танцевала каждый танец." Это продолжалось до трех
в час. Я танцевала с Ричмондом".

"Большое спасибо, что пришла, Камилла. Я в такой ужасной депрессии, а
ты такая жизнерадостная; это поможет мне. Фэнси, а что ты надела на
бал?

- Красное, конечно. О боже, я не могу вспомнить, но, должно быть, я много говорила
и много смеялась. Это было так весело. Да, я была в красном, без рукавов,
ни намека на них. Ричмонд в Дипломатической миссии в Лондоне.

"Понятно".

"Его семья англичане, но он родился здесь. Что ты делала
со своими глазами? Они такие красные. Ты плакала?"

"Нет, - ответил он со смехом, - но я смотрел в свою
истории, и в них так много солнечного света. Камилла, если ты хочешь
быть по-настоящему милой девушкой, не рви эту бумагу больше, чем ты уже сделала
".

"О, я говорю, какой я рассеянный. Извини меня, Йоханнес".

"Это не имеет значения; это всего лишь несколько заметок. Но давайте послушаем сейчас:
Полагаю, у вас в волосах была роза?

- О да! Красная роза; она была почти черной. Вот что я вам скажу.,
Йоханнес, мы могли бы поехать в Лондон для нашего свадебного путешествия. Он почти не
так ужасен как люди говорят, и это все бред про туманы".

"Кто тебе это сказал?"

"Ричмонд. Он сказал это вчера вечером, и он знает. Ты знаешь Ричмонд,
а ты нет?

"Нет, я его не знаю. Однажды он предложил мне выпить за мое здоровье; у него были бриллиантовые запонки
на рубашке. Это все, что я о нем помню".

"Он просто милый. О, когда он подошел, поклонился и сказал: "Я полагаю, ты меня почти не помнишь".
Знаешь, я подарила ему розу.... "А ты подумала?

Какую розу?" - Спросила я. "А ты подумала?" "Какую розу?"

"Тот, что был у меня в волосах. Я подарила его ему".

"Ты, должно быть, был очень увлечен Ричмондом".

Она покраснела и горячо запротестовала:

"Ни капельки, далеко не так. Конечно, человек может нравиться, считать его милым,
без.... Как тебе не стыдно, Йоханнес, ты с ума сошел? Я никогда больше не упомяну его имени.
"

- Но, боже мой, моя дорогая Камилла, я не имел в виду ... ты не должна
думать.... Напротив, я хотел бы поблагодарить его за то, что он
развлек тебя.

"Да, вы просто делаете это ... вы смеете! Со своей стороны я никогда не смогу сказать другой
слова к нему так долго, как я живу".

Пауза.

"Хорошо, хорошо, давай больше не будем об этом", - сказал он. "Ты уже уходишь
"?

"Да, я не могу больше оставаться. Как далеко ты продвинулся со своей работой сейчас?
Мама спрашивала об этом. Представляешь, я не видел Викторию несколько недель.
и я встретил ее только сейчас.

"Только сейчас?"

"Когда я шел сюда. Она улыбнулась. Но, боже мой, как же она
изменился! Послушай, разве ты не скоро приедешь к нам?

"Да, скоро", - ответил он, вскакивая. Румянец разлился по его лицу.
"Возможно, через день или два. Сначала я должен кое-что написать, я только что об этом подумал.
Это завершение моих рассказов. О, я обязательно что-нибудь напишу!,
Уверяю вас! Представьте себе мир, видимый сверху, как редкая и
великолепная папская мантия. В ее складках прогуливаются люди; они
гуляют парами, вечер и спокойствие, час любви. Я назову
это "Гонка". Я думаю, это будет здорово; У меня было такое видение, так что
часто, и каждый раз мне кажется, что моя грудь вот-вот разорвется и я смогу
обнять землю. Вот они, мужчины и женщины, звери и птицы, и
у каждого из них наступает свой час любви, Камилла. Волна восторга приближается.
их глаза становятся более пылкими, их груди вздымаются. Тогда прекрасный
румянец поднимается от земли; это румянец застенчивости от всех
их обнаженных сердец, и ночь окрашивается в розово-красный цвет. Но далеко-далеко
на заднем плане лежат великие спящие горы; они ничего не видели
и ничего не слышали. А утром Бог освещает все своим теплым солнцем
. Я назову это "Гонкой".

"Я вижу".

"Да. А потом я приду, когда закончу. Спасибо
приехав сюда, Камилла. И не думай больше ни о чем я говорил. Я
не хотел причинить никакого вреда.

"Я вообще не думаю об этом. Но я никогда больше не буду упоминать его имя
. Никогда ".

 * * * * *

На следующее утро Камилла пришла снова. Она была бледна и в необычном возбуждении.


"Что с тобой?" спросил он.

"Я? Ничего, - быстро ответила она. "Я люблю тебя. Ты действительно
не должен думать, что со мной что-то не так и что я тебя не люблю.
о тебе. Нет, теперь я скажу тебе, о чем я думал: мы не поедем в
Лондон. Что нам там нужно? Он не мог знать, о чем говорил
этот человек, в нем больше тумана, чем он думает. Ты смотришь
на меня, что заставляет тебя это делать? Я никогда не упоминал его имени. Такой рассказчик
, он завалил меня ложью; мы не поедем в Лондон.

Он посмотрел на нее, внимательно изучая.

"Нет, мы не поедем в Лондон", - сказал он задумчиво.

"Все в порядке! Итак, это решено. Ты написал ту вещь о
Гонках? Мне так ужасно интересно. Ты должен закончить это как можно скорее.
скорее приезжай к нам, Йоханнес. Час любви, не так ли?
он? И прекрасная папская мантия со складками, и розово-красная ночь; господи,
как хорошо я помню, что ты мне об этом рассказывал. Я не был здесь
так часто в последнее время, но теперь я буду приходить каждый день, чтобы услышать, Есть ли
когда вы закончили".

"Я скоро закончу", - сказал он, все еще глядя на нее.

"Сегодня я принес ваши книги и взял их в свою комнату. Я хочу
читать их снова и снова; он не устанет меня по крайней мере, я с нетерпением жду
к нему. Послушай, Йоханнес, будь так добр, проводи меня домой.
не знаю, будет ли это достаточно безопасно для меня всю дорогу домой. Я не
знаю. Возможно, кто-то ждет меня на улице, кто-то
ходьба вверх и вниз, возможно."... Внезапно она разрыдалась и
пробормотала, заикаясь: "Я назвала его рассказчиком, я не хотела этого говорить. Мне
жаль, что я это сказала. Он не сказал мне ложь, наоборот, он был все
время.... Мы собираемся во вторник несколько друзей, но он не
приближается, но вы должны прийти, ты слышишь? Ты обещаешь? Но все равно
Я не хотел говорить о нем ничего плохого. Я не знаю, что ты
думаешь обо мне....

Он ответил:

"Я начинаю понимать тебя".

Она бросилась ему на шею, спрятала лицо на его груди, дрожа
с агитация.

"О, но я люблю вас тоже", - воскликнула она. "Вы не должны думать,
что-нибудь еще. Я не люблю только его, это не так плохо. Когда
вы спрашивали в прошлом году я так обрадовалась; но сейчас он настал. Я не
понимаю. Это так ужасно меня, Йоханнес? Возможно, я люблю его
чуть-чуть больше, чем вы; я ничего не могу поделать, он пришел за мной. О дорогой,
Я не спала несколько ночей с тех пор, как увидела его, и я люблю его еще больше
и даже больше. Что мне делать? Ты намного старше, ты должна сказать мне. Он
шел сюда со мной, он стоит снаружи, ожидая, когда я вернусь домой.
и сейчас, возможно, ему холодно. Ты презираешь меня, Йоханнес? Я не целовала его.
Нет, не целовала, ты должен мне поверить; я всего лишь подарила ему свою
розу. Почему ты не отвечаешь, Йоханнес? Ты должна сказать мне, что я должен делать,
потому что я больше не могу этого выносить.

Йоханнес сидел совершенно неподвижно и слушал ее. Он сказал:

"Мне нечего ответить".

"Спасибо, спасибо, дорогой Йоханнес, это так мило с твоей стороны не быть таким диким
со мной, - сказала она, вытирая слезы. - Но ты не должен думать, что я не люблю тебя.
Ты мне тоже нравишься. Боже мой! Я буду приходить и видеться с тобой гораздо чаще, чем раньше,
и буду делать все, что ты захочешь. Но единственное, что я люблю больше - это
его. Это не моих рук дело. Это не моя вина."

Он молча встал, надел шляпу и сказал:

"Пойдём?"

Они спустились по лестнице.

Снаружи стоял Ричмонд. Это был темноволосый молодой человек с карими глазами,
которые сверкали молодостью и жизнью. Мороз окрасил его щёки в красный цвет.

"Ты замёрз?" — спросила Камилла, подбегая к нему.

Ее голос дрожал от волнения. Внезапно она поспешила обратно к Йоханнесу.
Взяла его под руку и сказала:

"Извините, что не спросила, не замерз ли _ вам_. Ты не надел
ваше пальто; может, я поднимусь наверх и принесу ее? Нет? Ну, в любом случае
куртка".

Она застегнула куртку.

Йоханнес протянул Ричмонду руку. Он был в странно отсутствующем настроении
, как будто происходящее его не касалось. Он изобразил
неуверенную полуулыбку и пробормотал:

- Рад снова встретиться с вами.

Ричмонд не выказал ни малейшего признака вины или притворства. Пожимая руку
радость узнавания промелькнула на его лице, и он отвесил
вежливый поклон.

"На днях я увидел одну из ваших книг в витрине магазина в Лондоне", - сказал он
. "Это было переведено. Он был очень веселый, чтобы увидеть его там, как
сообщение от цели."

Камилла шла в середине и посмотрел на каждого из них по очереди. В
последнее она сказала :

"Тогда вы придете во вторник, Йоханнес. Ой, прости, что я думал только
мои собственные дела", - добавила она со смехом. Но в следующий момент она
раскаялась и повернулась к Ричмонду, прося его тоже пойти. Он только
встретиться с людьми, которых он знал, пригласили Викторию и ее мать, кроме них самих.
приехало всего около дюжины человек.

Внезапно Йоханнес остановился и сказал::

"В конце концов, я вполне могу вернуться".

"Увидимся во вторник", - ответила Камилла.

Ричмонд взял его за руку и искренне пожал ее.

И молодые люди продолжили свой путь, одинокие и счастливые.




 XII


Мать в синем была в ужасном напряжении; каждую минуту
она ожидала сигнала из сада, но берег был неясен,
никто не мог пройти через него, пока ее муж не покинет сад.
Дом. Ах, этот муж, этот муж, в его сорок лет и с его
лысиной! Что за зловещие мысли могли заставить его так побледнеть
этим вечером и заставить сидеть в кресле неподвижно, непреклонно,
уставившись в газету?

У нее не было ни минуты покоя; сейчас было одиннадцать часов. Детей
она давно уложила спать, но муж не сдвинулся с места. Что,
если поступит сигнал? Дверь открывалась милым маленьким
ключиком-защелкой - и двое мужчин встречались, становились лицом к лицу и смотрели в
глаза друг друга! Она не осмеливалась закончить мысль.

Она отошла в самый темный угол комнаты, заломила руки и
наконец сказала напрямик:

"Сейчас одиннадцать. Если ты идешь в клуб, ты должен идти сейчас".

Он встал сразу, даже бледнее, чем прежде, и вышел из комнаты,
из дома.

За пределы сада он остановился и слушал свист, немного
сигнал. Послышались шаги по гравию, ключ вставили в замочную скважину
и повернули - мгновение спустя в гостиной появились две тени
штора.

И он узнал сигнал, шаги и две тени на шторе.
ничто из этого не было для него новым.

Он пошел в клуб. Он был открыт, там были огни в окнах; но
он не вошел во гроб. В течение получаса он бродил по улицам и в
передний в его саду тянулись бесконечные полчаса. "Подожду еще четверть"
"час", - подумал он и продлил его до трех четвертей. Затем он
вошел в сад, поднялся по ступенькам и позвонил в свою дверь.

Вошла горничная и открыла ее, просто высунула голову и сказала:

"Мадам уже давно..."

Потом она остановилась и увидела, кто это.

"Я знаю, пошел спать", - ответил он. "Не передашь ли ты своей госпоже, что
ее муж вернулся домой".

И служанка ушла. Она постучала в комнату своей госпожи и передала сообщение
через закрытую дверь:

"Я должна была сказать, что хозяин вернулся".

Ее хозяйка спросила изнутри:

"Что ты говоришь, твой хозяин вернулся? Кто сказал тебе так сказать?"

"Сам хозяин. Он стоит снаружи".

В комнате хозяйки раздаются звуки раздражения, торопливый шепот.
Дверь открывается и снова закрывается. Затем все стихает.

И входит хозяин. Жена встречает его со смертью в сердце.

"Клуб был закрыт", - сразу говорит он из жалости и сострадания. "Я отправил
вам сообщение, чтобы не тревожить вас".

Она падает в кресло, успокоенная, с облегчением, спасенная. Блаженная
чувства переполняют ее доброе сердце, и она заботится о своем муже
:

"Ты такой бледный. С тобой что-нибудь не так, дорогой?"

"Мне не холодно", - отвечает он.

"Но что-нибудь случилось? Твое лицо выглядит таким странно осунувшимся".

Муж отвечает:

"Нет, я улыбаюсь. Это будет мой способ улыбаться. Я хочу, чтобы это
гримаса мой особенный собственность".

Она прислушивается к его низкий, хриплый слова и не понимает их,
не можете сделать их на всех. Что он может означать?

Но внезапно он обнимает ее железной хваткой, с
страшная сила, и шепчет близко от ее лица:

"Что ты скажешь, чтобы дать ему пару рогов ... человек, который только
нет ... дайте ему пару рогов, а?"

Она вскрикивает и зовет горничную. Он отпускает ее с тихим,
сухим смешком, разинув рот и хлопая себя по бедрам.

Утром доброе сердце жены снова берет верх, и она говорит
своему мужу:

"Прошлой ночью у тебя был экстраординарный приступ; сейчас он прошел, но ты
все еще бледен сегодня".

"Да", он отвечает: "Это один для красного словца в моем возрасте. Я
никогда не делай этого снова".

 * * * * *

Но, после того как мы рассказали о многих видах Любви, брат Вендт рассказывает о
еще одном виде и говорит:

Какой восторг есть в _одном_ виде Любви!

Молодые лорд и леди только что вернулись домой, их долгое свадебное путешествие
подходило к концу, и они расположились отдохнуть.

Над их крышей упала падающая звезда.

Летом молодая пара гуляла вместе и не отходила друг от друга
. Они срывали цветы, желтые, красные и синие, и дарили их
друг другу; они видели, как колышется трава на ветру, и слышали пение птиц
пели в лесу, и каждое слово, которое они произносили, было подобно ласке.
Зимой они ездили с колокольчиками на своих лошадях, и небо было голубым, и
высоко над ними звезды рассыпались по их бесконечным равнинам.

Так прошло много-много лет. У молодой пары родилось трое детей, и
их сердца любили друг друга, как в первый день, при первом поцелуе.

Затем гордый Лорд заболел болезнью, которая так долго приковывала его к постели
и подвергла терпению его жены столь суровое испытание. В тот день
он был здоров и, встав с постели, снова не узнавал себя;
болезнь изуродовала его и лишила волос.

Он страдал и размышлял об этом. Затем однажды утром он сказал:

"Теперь ты больше не можешь любить меня".

Но его жена, покраснев, обняла его и поцеловала так же
страстно, как в весеннюю пору их юности, и ответила:

"Я люблю тебя, люблю по-прежнему. Я никогда не забуду, что это был я, и никто другой.
Кого ты выбрал и сделал таким счастливым".

И она пошла в свою комнату и отрезала все свои желтые волосы, чтобы быть
похожей на своего мужа, которого она любила.

И снова прошло много-много лет, молодая пара была уже стара и
их дети уже выросли. Они, как и прежде, делили все радости;
летом они по-прежнему гуляли по полям и смотрели на колышущуюся траву, а
зимой кутались в меха и ехали под звездным
небом. И их сердца-прежнему тепло и радостно, как с прекрасным вином.

Девушка была парализована. Старушка не могла ходить, она должна была быть
обращается в колесных стул и сам Господь обратил ее. Но Леди
невыразимо страдала от своего несчастья, и ее лицо было глубоко
омрачено печалью.

Однажды она сказала:

"Теперь я бы с радостью умерла. Я такая беспомощная и уродливая, а твое лицо такое
красивое, ты больше не можешь целовать меня и любить так, как раньше".
раньше.

Но ее Господь обнял ее, красные от волнения, и ответил::

"Я люблю тебя больше, чем мою жизнь, мой дорогой, люблю тебя как прежде
день, в первый час, когда ты подарил мне розы. Ты помнишь? Ты
вручила мне розу и посмотрела на меня своими прекрасными глазами; роза
пахла тобой, ты покраснела, как она, и все мои чувства были опьянены.
Но сейчас я люблю тебя еще больше, ты еще красивее, чем в юности.
и мое сердце благодарит тебя и благословляет за каждый день, который ты был у меня
".

Господь вошел в свою комнату, плеснул кислотой себе в лицо, чтобы обезобразить его,
и сказал своей жене:

"Я имела несчастье плеснуть кислотой себе в лицо, мои щеки
покрыты ожогами, и теперь ты больше не можешь любить меня?"

"Ох, мой жених, мой возлюбленный!" - пролепетала старушка, целуя его
руки. "Ты прекраснее любого мужчины на земле, твой голос
даже сегодня разжигает мое сердце, и я люблю тебя до самой смерти".




 XIII


Йоханнес встретил Камиллу на улице; она была с мамой, ее отцом
и молодой Ричмонд, они прекратили перевозки и разговаривал с ним в
дружески.

Камилла хватая его за руки и сказал::

"Ты не пришел на нашу вечеринку. Мы отлично провели время, могу тебе сказать; мы
ждали тебя до последнего, но ты не пришел".

"Мне помешали", - ответил он.

- Извините, что с тех пор я вас не навещала, - продолжала она. - Я обязательно приеду.
На днях, когда Ричмонд уедет. О,
как мы чудесно провели время! Виктории стало плохо, ее отвезли домой.
вы слышали? Я иду к ней напрямую. Я ожидаю, что она намного лучше,
хорошо еще возможно. Я дал Ричмонд медальон, почти
так же, как твое. Послушай, Йоханнес, ты должен пообещать мне присматривать за
своей плитой; когда ты пишешь, ты забываешь обо всем, и в твоей комнате
становится холодно как лед. Ты должен позвонить девушке."

"Да, я позвоню девушке", - ответил он.

Миссис Сейер тоже разговаривала с ним, расспрашивала о его работе, о статье о гонках.
Как продвигаются дела? Она с нетерпением ждет его
следующую книгу.

Йоханнес дал необходимые ответы, поклонился очень низко и смотрел
отъезжающий экипаж. Как мало все это его волновало, этот экипаж,
эти люди, эта болтовня! Чувство холода и пустоты охватило его и
преследовало всю дорогу домой. За дверью его дома взад-вперед расхаживал мужчина
старый знакомый, бывший наставник в замке.

Йоханнес поздоровался с ним.

Он был одет в длинное теплое пальто, тщательно вычищенное, и
от него исходил бодрый и решительный вид.

"Здесь вы видите своего друга и коллегу", - сказал он. "Дай мне свою руку,
молодой человек. Бог чудесным образом направлял мои пути с тех пор, как мы виделись в последний раз; я
женат, у меня есть дом, небольшой сад, жена. Дни чудес
еще не прошли. У тебя есть какие-нибудь замечания по поводу моего последнего замечания?

Йоханнес удивленно посмотрел на него.

- Тогда согласен. Да, видите ли, я давал уроки ее сыну. У нее есть
сын, молодой человек, подающий надежды от ее первого брака; конечно, она была
замужем раньше, она была вдовой. Видите ли, я женился на вдове. Вы можете
возразить, что это не было устроено моей феей-крестной; но так оно и есть
Я женился на вдове. Молодая надежда, которая у нее уже была. Это было так:
я иду туда и смотрю на сад и вдову, и какое-то время
Я погружен в напряженные размышления на эту тему. Внезапно у меня это получается
и я говорю себе: ну, осмелюсь сказать, что твоя фея этого не обещала
крестная и все такое; но я все равно это сделаю, я так понимаю, ради этого
вероятно, это было записано в книге судеб. Видишь, вот как это получилось
".

"Поздравляю!" - сказал Йоханнес.

"Прекрати! ни слова больше. Я знаю, что ты собираешься сказать. Как насчет первого?
Вы скажете, забыли ли вы вечную любовь своей
юности? Именно это вы и скажете. Могу ли я тогда спросить вас, мои хорошие?
сэр, что, в свою очередь, стало с моей первой, единственной и вечной любовью? Разве
она не стала капитаном артиллерии? Кроме того я спрошу вас о другом
маленький вопрос: Вы когда-нибудь, когда-нибудь видели случае человек получает
он должен есть? Я-нет. Есть легенда о человеке, чьи
молитвы Бог услышал в этом вопросе, так что ему была дарована его первая и
единственная любовь. Но он не получил от этого особого удовлетворения. Почему бы и нет? вы
спросите еще раз, и вот, я отвечу вам: по той простой причине, что
она умерла сразу после... немедленно после, вы слышите? ха-ха-ха,
мгновенно. Так бывает всегда. Естественно, кто-то не находит подходящую женщину,
но если это случается время от времени из чистой сквернословности, тогда она умирает
сразу же. В этом всегда есть какой-то подвох. И тогда мужчина
вынужден обеспечивать себя другой любовью из лучших доступных
и нет причин, по которым он должен умереть от перемены. Говорю тебе,
Природа распорядилась так мудро, что он переносит это на удивление хорошо. Просто
посмотри на меня.

Йоханнес сказал:

"Я вижу, что у тебя все хорошо".

"Превосходно, если уж на то пошло. Смотрите, чувствуйте и слушайте! Имеет набор
неприятные неприятности охватили меня? У меня есть одежда, обувь,
дом и родные, жена и дети - ну, во всяком случае, обнадеживающие. Что было
Я говорю? -что касается моей поэзии я тебе отвечу на этот вопрос на
место. О, мой юный коллега, Я старше вас и, возможно, немного
лучше оснащена по своей природе. Я храню свои стихи в ящике стола. Они должны быть
опубликованы после моей смерти. Но тогда вы не получите от них никакого удовольствия, вы
будете возражать? Вы опять ошибаетесь, ибо в это время я радуюсь
мои домочадцы с ними. Вечером, когда лампа горит я разблокировать
ящик, достаю стихи и читал их вслух моей жене и
надеюсь. Одна сорока, другой-двенадцать, они как заколдованные. Если
вы приходите к нам в один прекрасный день Вы найдете ужин и пунш. Теперь я
вас пригласил. Храни Вас Бог от смерти".

Он отдал Йоханнесу руку. Вдруг он спросил:

"Ты слышал о Виктории?"

"О Виктории? Нет. О да, я только что услышал, минуту назад...

"Разве ты не видел, как она угасает, как под глазами появляются все более и более серые круги?"
"Я не видел ее дома с прошлой весны.

Она все еще больна?" - Спрашиваю я. "Я не видел ее с прошлой весны". "Она все еще больна?"

Учитель ответил комично твердым голосом, топнув ногой:

"Да".

"Я только что услышал.... Нет, я не видел, чтобы она отказывалась, я не встречался с ней.
она. Она очень больна?

- Очень. Вероятно, к настоящему времени она уже мертва, вы понимаете.

Йоханнес ошеломленно посмотрел на мужчину, затем на его дверь, размышляя
должен ли он войти или остаться там, где был; снова посмотрел на мужчину,
на его длинное пальто, шляпу; и он смущенно и болезненно улыбнулся
как человек, попавший в беду.

Старый Учитель продолжил угрожающим тоном:

"Еще один пример; ты можешь отказаться от него? _She_ не получила правильного
либо, ее сладкие-сердце от дней детства, великолепный молодых
Лейтенант. Он ходил на охоту один вечер, один выстрел попал ему прямо в
лоб и снесла ему голову на куски. Там он лежал, жертва
маленькой шутки, которую задумал сыграть с ним Бог. Виктория, его невеста,
начала угасать, червь пожирал ее, вытягивая ее сердце, как решето.
мы, ее друзья, могли это видеть. А несколько дней назад она подошла к
сторона, для одних людей по имени Seier; между прочим, она сказала мне, что ты
был там тоже, но не пришел. Как бы то ни было, на данном этапе
на вечеринке она напрягает все силы, мысли о любимом нахлынули на нее.
она оживлена из чистой бравады; она танцует, танцует весь вечер.
танцует как сумасшедшая. Потом она падает, пол становится красным
под ней; они поднимают ее, выносят, везут домой. Она была
близка к концу ".

Учитель подошел вплотную к Йоханнесу и сказал твердым голосом:

"Виктория мертва".

Йоханнес начал размахивать руками, как слепой.

"Мертв? Когда она умерла? Вы говорите, Виктория мертва?

"Она мертва", - ответил Учитель. "Она умерла сегодня утром, в этот самый
до полудня. Он сунул руку в карман и достал толстое
письмо. "И она доверила это письмо мне, чтобы я передал его вам. Вот оно
. После моей смерти, сказала она. Она мертва. Я вручаю вам это письмо. Моя
миссия окончена".

И, не попрощавшись, не сказав больше ни слова, Наставник повернулся и
медленно побрел по улице и исчез.

Йоханнес остался с письмом в руке. Виктория была мертва. Он
снова и снова произносил вслух ее имя, и голос его звучал бесчувственно,
почти бессердечно. Он взглянул на письмо и узнал почерк;
там были большие и маленькие буквы, линии были ровными, и та, кто
написала их, была мертва!

Затем он вошел в свой подъезд, поднялся наверх, нашел нужный ключ, вставил
в щеколду и открыл свою дверь. Его комната была холодной и темной. Он
сел в окна и читал письмо Виктории последним
дневной свет.

 "Дорогой Иоганнес", - написала она. "Когда ты читаешь это письмо, я буду
 мертв. Все это так странно для меня теперь, мне уже не стыдно
 снова вам пишу, как будто ничего не случилось, чтобы предотвратить это.
 Раньше, когда я был совсем среди живых, я бы предпочел
 я страдал день и ночь, чем написал тебе снова; но теперь я
 начал уходить, я так больше не думаю. Незнакомцы
 видели, как у меня идет кровь, врач осмотрел меня и обнаружил, что у меня
 остался лишь клочок легкого; что меня сейчас удерживает?

 "Лежа здесь в постели, я думал о последних словах, которые сказал тебе
 . Это было тем вечером в лесу. Я никогда не думал тогда, что
 это будут мои последние слова, потому что тогда я бы попрощался с тобой
 одновременно и поблагодарил тебя. Теперь я тебя никогда не увижу.
 опять же, теперь мне жаль, что я не брошусь вниз, и поцелуй свой
 чистка и землю, по которой ты ступала, чтобы показать вам, как несказанно я
 любил тебя. Я лежал здесь и вчера, и сегодня, мечтая о том, чтобы
 мне стало достаточно хорошо, чтобы вернуться домой и прогуляться по лесу и
 найти место, где мы сидели, когда ты держал меня за обе руки; ибо тогда я
 мог бы лечь там и посмотреть, смогу ли я найти твой след и
 перецеловать весь вереск вокруг. Но я не могу сейчас вернуться домой, если только, как думает
 Мама, мне не станет немного лучше.

 "Дорогой Йоханнес, так любопытно думать, что все, что я когда-либо был
 способен сделать, это прийти в этот мир и любить тебя, а теперь сказать
 "прощай" жизни. Это действительно странно лежать здесь ждут
 день и час. Я шаг за шагом удаляюсь от жизни и от
 людей на улице и шума уличного движения; Я никогда больше не увижу
 весну тоже, и эти дома, и улицы, и деревья
 в парке я оставлю позади. Сегодня мне разрешили посидеть в кровати
 и немного выглянуть в окно. Внизу, на углу
 Я видел, как встретились два человека, они остановились, пожали друг другу руки и засмеялись
 над тем, что они сказали; но мне показалось таким странным, что я, который лежал
 и наблюдал за ними, должен был умереть. Это заставило меня задуматься - конечно, эти двое
 люди не знают, что я лежу здесь и жду своего часа; но если бы
 они знали это, они бы все равно остановились и поговорили, как они это делают
 сейчас. Прошлой ночью, когда стемнело, я подумал, что настал мой последний час.
 мое сердце замерло, и мне показалось, что я уже слышу
 отдаленный рев вечности, приближающийся ко мне. Но в следующий момент
 Я вернулся откуда-то издалека и снова начал дышать
 . Это было чувство, которое я вообще не могу описать. Мама думает, что это
 пожалуй, только река и водопад у себя дома, что были в
 мой разум.

 "О Боже, если бы ты знала, как я возлюбил вас, Иоганн. Я не смогла
 показать это тебе, так много всего встало на моем пути, и
 прежде всего моя собственная природа. Папа был строг к себе точно так же
 и я его дочь. Но теперь, когда я должен умереть, и все это слишком поздно.
 Я пишу тебе еще раз и говорю тебе об этом. Я спрашиваю себя, почему
 Я делаю это, потому что для тебя это не может иметь никакого значения, особенно потому, что меня
 даже больше не будет в живых; но я так сильно хочу быть рядом с тобой
 до последнего, чтобы я, во всяком случае, не чувствовал себя более одиноким, чем раньше
 . Когда ты читаешь это, я как будто вижу твои плечи
 и руки и слежу за каждым твоим движением, когда ты держишь письмо
 перед собой и читаешь его. Так что мы не так далеки друг от друга, я
 думаю про себя. Я не могу послать за вами, я не имею права этого делать.
 Мама бы послал за тобой два дня назад, но я бы предпочел
 пиши. И я бы предпочел, чтобы ты помнил меня такой, какой я была когда-то,
 до того, как я начала болеть. Я помню тебя ... [здесь некоторые слова
 опущены] ... мои глаза и брови; но даже они не такие, какими были
 . Это еще одна причина, по которой я не хочу, чтобы ты приходил. И я
 попрошу тебя также не видеть меня в гробу. Я ожидаю, что я гораздо
 так же, как когда я был жив, только немного бледнее, а я лежу
 в желтом платье; но все же вам будет жаль, если ты пришел и
 увидел меня.

 "Сегодня я так много раз писал это письмо и
 и все же я не смог сказать и тысячной доли того, что хотел
 сказать. Это так ужасно для меня, чтобы умереть, я не хочу, я
 все еще надеясь, что так страстно Богу, что, возможно, я мог бы получить немного
 лучше, если только до весны. Затем в дни света и там
 листья на деревьях. Если я хорошо теперь снова я никогда не буду
 недобра к тебе, Йоханнес. Как я плакала и думала
 об этом! О, я бы вышла и погладила все камни на улице
 останавливалась и благодарила каждую ступеньку лестницы, когда проходила мимо и
 будь добр ко всем. Неважно, насколько плохо мне было бы, если бы я мог только жить. Я бы никогда больше ни на что не жаловался; нет, я бы улыбался любому, кто напал бы на меня и ударил, и благодарил и восхвалял Бога, если бы мог жить. Моя жизнь так и не была прожита, я не смог ничего сделать для кого-либо, и эта неудавшаяся жизнь должна закончиться сейчас. Если бы вы знали, как я не хотел умирать, возможно, вы бы что-то сделали, всё, что в ваших силах. Я не думаю, что ты можешь что-то сделать, но я подумал, что если ты и все остальные будете молиться за
 я и не отпустил бы меня, тогда Бог даровал бы мне жизнь. О, как
 я должна быть благодарна, я бы никогда больше никому не причинила вреда, но
 улыбаюсь всему, что выпало на мою долю, если бы только мне позволили жить.

 "Мама сидит здесь и плачет. Она сидела здесь всю ночь и плакала
 из-за меня. Это приносит мне немного пользы, смягчает горечь
 моего ухода. И сегодня я подумала, как бы ты взять его, я
 интересно, если я смело подошел к вам на улице в один день, когда я
 был красиво одет, и не сказал ничего, чтобы причинить тебе боль, как я
 сделал, но подарил тебе розу, которую купил специально? Затем
 В следующий момент я вспомнил, что никогда больше не смогу делать то, что хотел.;
 потому что я никогда не смогу снова стать здоровым перед смертью. Я так часто плачу, что лежу
 неподвижно и плачу непрестанно и безутешно; у меня не болит в груди
 , если я не всхлипываю. Иоганнес, дорогой, дорогой друг, мой единственный любимый
 на земле, приди ко мне сейчас и здесь некоторое время, когда она начинается
 для темнеть. Тогда я не буду плакать, но улыбнусь, насколько смогу,
 от чистой радости при твоем появлении.

 "Ах, где моя гордость и мое мужество! Я не принадлежу своему отцу
 теперь я дочь; но это потому, что силы оставили меня. Я
 долго страдала, Йоханнес, задолго до этих последних дней.
 Когда вы были за границей, я пострадала, и потом, поскольку я пришел к
 город весной я ничего не сделал, но терпеть каждый день. Я
 никогда раньше не знали, как бесконечно долго ночь можно. Я
 видела, как ты два раза на улице в это время; когда-то вы были
 гудящий, как ты прошел мимо меня, но вы не видите меня. Я надеялся
 увидеть тебя у Сейеров, но ты не пришел. Я не должен был
 говорил, чтобы вы или пришло довольно близко к вам, но должны были
 благодарен за возможность взглянуть на тебя издалека. Но вы не
 приходите. Тогда я подумала, что, возможно, это из-за меня ты держалась подальше. В
 В одиннадцать часов я начала танцевать, потому что не могла больше ждать
 . Ах, Йоханнес, я любила тебя, любила только тебя всю свою
 жизнь. Это пишет Виктория, и Бог читает это через мое
 плечо.

 "А теперь я должен попрощаться, уже почти стемнело, и я ничего не вижу
 . Прощай, Йоханнес, спасибо за каждый день. Когда я улетаю
 с земли я все же буду благодарить вас до последнего и говорят ваше имя
 сам всю дорогу. Прощайте, будьте счастливы всю вашу жизнь и прости меня
 то, что я причинил тебе и что я не мог броситься к твоим
 ноги и просить прощения. Я делаю так сейчас, в моем сердце. Прощай,
 Йоханнес, и прощай навсегда. И еще раз спасибо за каждый
 отдельный день и час. Я больше не могу.

 Твоя

 ВИКТОРИЯ.

 "Теперь я зажег лампу, и все стало намного ярче. Я
 лежал в трансе и снова был далеко. Слава Богу, это было
 не так жутко, как раньше, я даже слышал немного музыки, а главное
 не было темно. Я так благодарен. Но теперь у меня больше нет сил
 писать. Прощай, мой любимый...."

 КОНЕЦ
 * * * * *
Произведения КНУТА ГАМСУНА,Лауреат Нобелевской премии по литературе 1920 года
 ГОЛОД [_Sult_] _Переведено Джорджем Эджертоном. Со вступлением Эдвина Бьеркмана._
 РОСТ ПОЧВЫ [_Markens Gr;de_] _ Переведено с эссе о Гамсуне  У. Уорстером._
PAN _ переведено У. Уорстером. С вступлением Эдвина Бьеркмана._
МЕЛКАЯ ПОЧВА [_Ny Jord_] _Переведено,  эссе Карла Кристиана Хиллестеда._
 МЕЧТАТЕЛИ [_Sv;rmere_] _ Переведено У. Уорстер._
 СТРАННИКИ [_ под Хестстьерном и
 En Vandrer Spiller med Sordin._] _ Переведено У.
 У. Уорстером. Со вступительным словом Эдвина Бьеркмана._

 ВИКТОРИЯ _Переведено А. Г. Чейтером._
 ДЕТИ ТОГО ВРЕМЕНИ [_B;rn av Tiden._]
 ДЕРЕВНЯ СЕГЕЛЬФОСС [_Segelfoss By._] РОЗА  БЕНОНИ