Застройка

   Шум загазованной улицы с гудкам клаксонов, трусливо-агрессивными взглядами прохожих и прочими прелестями центральных магистралей мегаполиса, оставался позади. Иван свернул за угол дома на пересечении Большого проспекта и 17 линии Васильевского острова и оказался в оазисе тишины, спокойствия и свежего воздуха. Куда-то ушли духота, давка и агрессия людей, сбитых в толпу.  В небольшом скверике нежно шелестела листва клёнов-трёхлеток, на паре новых детских площадок, размещённых в тени молодых деревьев, играли детишки, а их родители или просто люди, жившие в окружающих сквер домах, спокойно и расслабленно занимались своими делами, то общаясь между собой, то читая по старинной привычке газеты, то просто наблюдая за подрастающим поколением. Звуки шоссе хоть и не пропали совсем, но доносились издалека и приглушались щебетом пусть немногочисленных, но живых, настоящих птиц, облюбовавших не очень толстые, но уже раскидистые ветви молодых деревьев.

   Что интересно — сидевшие на скамейках милые и спокойные люди внешне ничем не отличались  от издёрганных неврастеников, которые плотной агрессивной толпой текли по переполненным тротуарам, обрамлявших вышеописанную магистраль. Мало того, зачастую это были одни и те же граждане нашей горячо любимой Родины, что могло бы породить у более зрелого человека размышления о том, что взаимная ожесточённость и дефицит эмпатии являются последствием не врождённых свойств определённых людей, а  условий жизни, в которых эти люди находятся, но герой нашего произведения был молод, горяч,  и полон сил, растрачивать которые на высокомудрые размышления представлялось полным абсурдом. Кроме того, Иван за час до описываемых событий сдал последний экзамен в летней сессии, впереди был летний отдых, молодая кровь била ключом, молодой желудок напоминал о своих потребностях всё более властно, воспоминания о находившейся в холодильнике кастрюле густейшего борща вышли на первый план и Иван ускорил свои шаги, направляясь к отчему дому. Тем не менее, приподнятое настроение никуда не пропало и наш герой шагал, несколько умильно оглядывал уголок природы в центре мегаполиса, а увидев прилепленную к стволу одного из деревьев неряшливого вида бумажку, решительно её сорвал.  Неся белый клочок к урне, он мазнул по нему взглядом. Размещённый там текст гласил: сквер будет вырублен, вместо него впихнут элитный жилой комплекс.

   Следующие несколько часов жизни нашего героя прошли, как будто, в двух мирах. В одном из них он снимал верхнюю одежду в прихожей, ел борщ, ещё недавно столь вожделенный, исполнял иные привычные и необходимые действия, но в другой всё это просто не имело никакого значения. Разум Ивана рисовал красочные картины того, как и  без того не особо изобилующий зелёными насаждениями Васильевский остров  окончательно превращался в каменный мешок, отдых пожилых жителей перемещался из тенистых скверов в запылённые квартиры, а игры детей переносились с детских площадок на помойки с крысами. На ум пришло воспоминание того, как воспитанники ближайшего детского сада унылой вереницей прогуливались вокруг поблекших стен этого самого учреждения, толкаясь на тротуаре с многочисленными прохожими и вдыхая выхлопные газы. Стараясь прийти в себя и немного наладить мысленный поток, Иван начал заниматься  уборкой в своей комнате, но, подойдя с тряпкой к подоконнику, увидел чёрный слой пыли. Раньше он не обращал на то особого внимания, принимая в качестве неизбежного следствия жизни в историческом центре Северной Пальмиры, однако если плотность застройки прошлых веков могла быть сочтена имеющей логическое объяснение, то уничтожать сквер сегодня, когда качество воздуха и уровень шума выходили за все мыслимые нормы, представлялось абсолютно хтонической жутью.

   Но, как сказал классик, ничто не вечно под луною, прошло и ментальное оцепенение, верх взяли молодость, запас нерастраченных сил и вера в лучшее. Ум переключился из режима «всё пропало» в режим: что «делать». Как студент-юрист, наш герой навсегда запомнил фразу одного из своих преподавателей о том, что представители его профессии работают с документами и фактами, а не словами и эмоциями. Следовательно, необходимо было получить хоть какую-то официальную информацию. Зайдя в интернет, Иван стал рыскать по сайтам местной администрации, муниципального совета и районной газеты. Где-то даже нашлось объявление об общественных слушаниях по данному проекту. При этом, они, как выяснилось, уже прошли две недели назад, а объявление, столь брезгливо сорванное нашим героем с дерева, о них и сообщало, хотя и размещено было только сегодня.
Направившись в здание районной администрации, Иван на стенде, расположенном в вестибюле сего вместилища государевых слуг увидел то, что искал. Там был даже предполагаемый проект застройки и указание о том, что объявление об общественных слушаниях по проекту было размещено в №… В-го вестника за определённую дату. Причём, этот номер был относительно свежий   и вполне мог сохраниться у отца нашего героя, который, по старой советской привычке, регулярно и неукоснительно изучал свежую прессу, как районного, так и общероссийского масштаба.
 
   Зайдя к Папе, Иван обнаружил там как его самого, так и залежи различных газет и поведал родителю о возникшей ситуации. Вместе они нашли искомый номер и Папа, являвшийся профессиональным архитектором, подтвердил самые худшие опасения своего сына. Да, будут строить, сквер и детские площадки уничтожат. Иван выразил яркое возмущение пассивностью граждан, не принявших участия в общественных слушаньях по проекту и коварством администрации, проведшей их столь неприметно. Однако отец особенно не впечатлился и пояснил, что их результат носит лишь рекомендательный характер и даже если все жители домов, окружающих пятно застройки, выскажутся против, проект это не остановит.

   Не то, чтобы кто-то, проживший в России определённое количество лет, мог быть удивлён подобным отношение к мнению населения со стороны власть имущих или к активности в выражении гражданской  позиции со стороны граждан, но, пожалуй, мы можем записать приведённую выше схему в прекрасные образцы симбиоза условной «власти» и условного «народа» — один делают вид, что с другими советуются, другие делают вид, что на что-то влияют, а дела идут своим чередом и всех, в принципе, всё устраивает.

   Разумеется, бывают и исключения, одно из которых описывается в настоящем произведении, но, как гласит народная мудрость «Один в  поле не воин» и, распечатав на принтере информацию о планируемом злодеянии, он развесил на стенах первых этажей домов, окружающих сквер, объявления о происходящем, указав свой номер телефона и сопроводив его призывом объединиться для сохранения зелёного пятна в загазованном центре города. И дело пошло!

   За последующие несколько дней наш герой имел социальной активности больше, чем за предыдущие несколько лет. В телефонной книге появились номера девушки - мастера спорта по гимнастике в прошлом, ныне сосредоточившейся на истреблении алкогольных напитков и называемой окружающими просто: "Машка", Вал.И., который обещал предоставить на благое дело свою оргтехнику и запас писчебумажных принадлежностей, юркого мужчины с именем и отчеством столь простыми, что запомнить их было настолько же трудно, как и его, безусловно благородное, но не особо яркое лицо. Лишь позднее юному борцу за народное счастье пришло в голову, что подобные черты, наряду с имевшейся привычкой гражданина прятаться за большой кепкой, носимой даже в жару и затемнёнными очками, носимыми даже в пургу, свойственны лицам, не чуждым деятельности уважаемых организаций, стоящих на страже безопасности Родины, но, возможно, данный индивид просто стеснялся своей лысины и имел хроническое заболевание глаз. Исключать нельзя ни один из вариантов, да и истина в данном случае не имеет никакого отношения к нашему повествованию.

   Помимо вышеперечисленных соратников на горизонте появились две дамы — одна из них, жгучая брюнетка немедленно обозначила свою принадлежность к цыганскому народу, а со второй всё было ясно без лишних слов: она передвигалась исключительно на автомобиле представительского класса, носила штаны расцветки «Леопард», туго обтягивающие выпирающие в нужных местах телеса и имела несомненные признаки косметических вмешательств во внешность. Позднее из небытия возник её то ли муж, то ли просто любимый мужчина. Этот субъект мог бы без грима сниматься в кино про разгул бандитских группировок, так как хотя и облачался в строгие серые костюмы, но лысый череп, необъятные щёки и прочие атрибуты уважаемого человека из эпохи 90-х не позволяли сомневаться в его бурном прошлом. Также появился некий бородатый субъект, работавший, по слухам, впоследствии оказавшимся верными, как раз в органах, выдававших разрешения на застройку, а сейчас и сам оказавшийся на стороне угнетённых. Но главным действующим лицом в процессе, безусловно стал В.И. — пожилой мужчина, которому на момент описываемых событий было 64 года (в момент их завершения уже исполнилось 65), ранее связанный с творческим миром, но сейчас находившийся на заслуженном отдыхе. Далее в нашем рассказе он будет также именоваться «активист». Был и ряд второстепенных персонажей, которых актив обобщал под названием «примкнувшие».

   Итак, команда была собрана, пришла пора действовать. Начать борьбу было решено с совещания, которое и провели прямо в том самом сквере. После ряда эмоциональных высказываний прозвучала мысль о необходимости идти с проблемой к депутатам местного муниципального совета, как представителей власти к народу наиболее близких и, вроде как, от результатов выборов зависящих. Для увеличения продуктивности визита к слугам народа было признано целесообразным структурировать претензии, изложив оные на бумаге. Группа товарищей тут же, на коленке, используя ручку шариковую и бумагу белую, описала происходящее и постановила для пущей солидности распечатать текст на принтере. Пожилой джентльмен из числа «примкнувших», ранее заявлявший о наличии у него принтера, по странному совпадению, не смог оказать содействие именно в этот момент. Впоследствии, кстати, выяснялась явная отрицательная корреляция между количеством слов о необходимости активной борьбы с застройщиком и реальным вкладом в это светлое дело, однако сейчас никто не стал делать далеко идущих выводов и Иван просто принял эту ношу на себя, благо, принтер имелся и у него.

   Дело было элементарное, потратить полчаса на набор текста и нажать кнопку «печать», однако постоянно появлялись какие-то неотложные дела, то по учёбе, то по неотложным встречам, да и спешки никакой не было. Прошло несколько дней и вот однажды, выходя из дома, наш герой впрямую столкнулся с «Активистом».
Крупные и тёмные, похожие на блестящие большие вишни, глаза В.И. смотрели
требовательно и непреклонно. «Да, Ваня, так дела не делаются. Помню, я как-то обещал нарисовать пару плакатов знакомому к первому мая. Тогда ещё это было в обязаловку, а он на предприятии отвечал, вроде как, за демонстрации, собрания коллектива и прочую партработу. Ну, тянул я, тянул и вот он как-то приходит — осталось три дня, спрашивает, где плакаты, я опять юлить начинаю, а он мне в ответ: «Слушай, Виктор, ты либо сделай, либо пошли меня на ...» Матерное слово прозвучало с особым смаком, но настолько уместно, что, пожалуй, не возмутился бы и самый требовательный моралист. Иван же смотрел на собеседника незамутнёнными глазами, согласно кивал, но в глубине души полностью признавал свой прокол.

   На следующий день всё было напечатано и пущено в дело. Дело заключалось в визите в тот самый совет муниципальных депутатов. Дополнительной остроты планируемому визиту предавала найденная Иваном информация о том, что без согласия депутатов муниципального совета ни одно разрешение на застройку получено быть не может и у героев нашего повествования возникло вполне законное желание задать слугам народа соответствующего уровня соответствующий их уровню вопрос о том, на чьей же они стороне — своих избирателей или пришлых варваров.
 
   Эти слова, собственно, и прозвучали в тесноватой, оклеенной простенькими обоями комнатке, предназначенной для приёма избирателей. Негодование и мука, написанные на лице И.О. председателя этого самого совета депутатов — курпулентного гражданина с фамилией, начинавшейся на букву Г., произвели впечатление даже на заскорузлые души пришедших. Благо, что данное негодование означало полное согласие с их позицией. Депутат Г., невыносимо страдая, пояснил, что согласие на эту застройку выдал гнусный отщепенец по фамилии «Б.», входящий в команду депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга от местного района, в то время, как он сам и его верные соратники относятся к другой группе и, хотя он и является главой муниципалитета, но во время его отпуска, «Б.» исполнял обязанности главы и совершил сиё чудовищное злодеяние. Возможно, у читателя возникнет вопрос, почему же данный документ было не отменить? Самое странное, что подобное предложение так и не прозвучало ни разу за почти год, прошедший с момента начала борьбы с застройкой до её конца. Почему? На этот ответ автор и по сей день не может найти ответа.

   Ну а пока что люди удалились, унося с собой самые искренние пожелания и заверения о намерении депутатов оказать им всё возможное содействие. Забегая вперёд, можно сказать, что содействие ограничилось вербальными интервенциями, называемыми в народе «шлёпанье языком», но сегодня, спустя двадцать лет, прошедших с той поры, автор осознаёт, что большего от депутатов различного уровня ожидать было бы наивно. Но обо всём по порядку.

   На следующий день после эпохального визита, вдохновлённые полученным результатом, Иван, В.И. и мужчина в кепке, о котором шал речь выше, прорвались в кабинет сотрудницы районной администрации, отвечавшей за строительство. Речь наших героев носила не особенно содержательный, но весьма эмоциональный характер.  Сморщив лицо, дамочка сидела, агрессивно-растерянно переводя взгляд с одного из визитёров на другого и, сам не понимая зачем, Иван внезапно стал уговаривать ВИ: «Ну, коллега, так же дела не делаются, надо изучить вопрос, написать письменно свои предложения и замечания». Повернувшись к нему, дама с выражением учительницы, объясняющей совместно с директором школы, нерадивому ученику прописные истины, заявила: «Ну конечно». Визит был безнадёжно испорчен, ВИ утратил свой запал, остальные его особо и не имели и, потоптавшись по протёртому линолеуму кабинета, делегация удалилась — без результата, но с чувством выполненного долга.

   Вместе с тем, нельзя сказать, что приложенные усилия пропали втуне. Судя по всему, почувствовав, что визитёры не успокоятся, получив стандартные заклинания о самоотверженной работе на общее благо и неукоснительное соблюдение закона в текущей финансово-хозяйственной деятельности, чиновница решила пойти по самому распространённому среди данного племени пути, а именно— сплавить скандалистов уровнем выше. Вернее, даже не уровнем — подстава непосредственного руководителя в виде замглавы района, курирующего строительство или даже главы, была чревата негативными последствиями для будущего дамы, а вот отправка представителей населения в поднебесье — в администрацию самой Cеверной Пальмиры вполне решала проблему. Вряд ли эти неудачники прорвутся к вице-губернатору, а если это и произойдёт, что ж, жираф большой, ему видней, вряд ли проблема вернётся уровнем ниже. Да и, справедливости ради, отметим, что вопрос и правда выходил за пределы компетенции скромного клерка районного уровня.

   Словом, получив от чиновницы совет идти к вице-губернатору, наши герои сочли его разумным, но, так как к тому моменту они уже обогатились некоторыми знаниями о механизме работы с госорганами, то решили, что перед визитом в верха стоит обрести в подтверждение своей позиции нечто осязаемое. Самое очевидное было заказать некую техническую экспертизу возможности строительства. Чиновник от застройки, волею судьбы оказавшейся в одной лодке с нашими героями, посоветовал провести экспертизу грунтов: мол, не провалится ли новый дом, не рухнут ли рядом стоящие здания, которым уже более века. Надо отметить, что в Санкт-Петербурге 21 века такие случаи не то, чтобы часты, но  порой наблюдаются, когда алчность застройщиков и соответствующих чиновников сталкивается с законами природы, которые, как ни странно, безотказно действуют и в современной России и порой случаются казусы с обрушением целых домов, стоящих рядом с пятном  уплотнительной застройки, несмотря на наличие всех требуемых разрешений и согласований. Впрочем, даже такие ситуации не приводят к посадкам лиц, строящих дом или выдавших на это разрешение, так что в расчёт они обычно не принимаются.

   Итак, был найден технический специалист, не трудоустроенный ни в одну из государственных или строительных структур, а потому имевший определённый уровень независимости и также обладавший нужным оборудованием и необходимыми допусками.  Правда, работал он не бесплатно и сумма его услуг была пусть и не запредельной, но весьма существенной. Вопрос повис в воздухе, но выход был найден достаточно быстро — ведь муниципальные депутаты обещали всемерную поддержку и, конечно же, с радостью уделят незначительную для их бюджета сумму на столь важное для их избирателей дело.  Делегация из Ивана и В.И. вновь направилась по проторенному маршруту. Стоило им появиться в приёмной, как их незамедлительно отправили к Г., который, узнав о цели визита, угостил наших героев чаем, всячески одобрил славное начинание, долго и пространно убеждал не сдаваться, вдохновлял на подвиги и был на грани пускания слезы от того, что живёт в одном городе со столь достойными гражданами. Денег он, конечно, не дал, но визитёры испытали чувство глубокого морального удовлетворения от ощущения поддержки и единения со столь важным человеком.

   Тем не менее, визит не обошёлся без позитивных последствий — Г. в своей речи, помимо прочего, не преминул упомянуть мешающих выделению средств врагов, руководимых депутатом местного Законодательного собрания, которого, по первой букве фамилии, мы назовём К. И вот, движимые чувством то ли безысходности, то ли ярости на негодяя, наши герои набрали номер помощницы этого К. и через два дня явились к тому на приём. К. был худ, волосат и немногословен. Выслушав взволнованные речи и злобные взгляды, порождённые рассказами Г., он немедленно выделил требуемую сумму из своих депутатских фондов. Также в кабинет был вызван юрист, который получил задачу оказать всемерную поддержку противникам застройки. Юрист организовал судебный процесс по обжалованию  разрешения районной администрации на застройку, но об этом речь впереди.

   Итак, экспертиза была оплачена. Когда специалист появился на потенциальной стройплощадке, загруженный горой каких-то коробов и сумок, вокруг собралась небольшая толпа, состоящая из лиц, не чуждых регулярному употреблению алкогольных напитков. Обычно они предавались своему любимому занятию в том самом сквере, который планировался к уничтожению, что, кстати, позволило представителям застройщика назвать его «пьяный угол» и заверять всех вокруг, что уничтожение оного лишь облагородит пейзаж. Правда на вопрос, куда же денутся эти алкоголики, зодчие не отвечали, но, также игнорировали они и ряд других недоумений, например, как можно реализовывать проект, впрямую нарушающий строительные нормы и правила в части озеленения. Но вернёмся к описываемому дню.
 
   Вся компания была непривычно трезва и сосредоточена. Она переносила приборы для сейсморазведки, помогая эксперту, который оказался одним из самых известных в России специалистов, изобрётшим свой метод определения перспектив обрушения зданий, как построенных, так и планируемых к возведению. До того он много десятилетий проработал на шахтах Донбасса и Кузбасса, прогнозируя риски обрушения породы, словом, это был реальный мастер своего дела и вывод его был неутешителен. Конечно, полной гарантии того, что существующие дома в результате запланированного строительства рухнут, он не давал, но риск этого был и весьма значительный. Вооружённые этой информацией, через пару дней наши герои направились в бывший институт благородных девиц, в наши дни известный всей стране под названием «Смольный». В период описываемых событий там находились подразделения администрации Санкт-Петербурга.

   Войдя в небольшой кабинетик, преисполненные тщательно сдерживаемого напряжения ходоки обратились к даме, ведавшей доступу к очередному телу. Изложив суть вопроса, они заверили, что обращались к такому-то, и к этому ходили и этому писали. Да, тут было небольшое преувеличение, которое не красит наших героев, так как два адреса органов власти были дополнены третьим. С высоты прожитых лет становится понятно, что, хотя без этой лжи не состоялся бы чаемый визит, она была излишней, так как этот самый визит в итоге оказался ненужной тратой времени. «Понятно, записываемся», рубанула дама.

   Эпохальное событие состоялось через два дня. Напоминавший своим спокойствием и внешним видом снулую рыбу чиновник лениво скользнул по принесённым бумагам и внезапно произнёс: «Можно ваши паспорта»? «Да, конечно» ответствовал Иван и потащил из кармана книжку с красной обложкой. «Нет, нет», слегка оживившись, изрекло начальственное тело, «Я имею в виду технические паспорта с результатами исследований сейсмолога». Оные были ему незамедлительно предоставлены. Ободренные обещаниями высокого чина всё изучить и положить если не жизнь, то, хотя бы, пару минут из неё ради достижения справедливости, наши герои смиренно, но возбуждённо удалились. Сдерживаемое ликование прорывалось наружу обсуждением мелких деталей произошедшего,  взаимным уверением в появлении пусть небольших, но положительных перспектив и привело к прекрасному вечеру в компании благородных джентльменов всё в той же комнате ВИ.

    Да, не будем скрывать — тогда наш герой был не чужд тихим радостям жизни, если так можно назвать употребление алкоголя и, взглянув в возбуждённое и довольное лицо В.И., который был старше его на 40 лет, Иван внезапно спросил, пользуясь тем обстоятельством что пуд соли уже съеден: «А не любитель ли вы, В.И.»? Вопрос сопровождался пощёлкиванием по шее и не оставлял места для двоякого толкования. Повисшая пауза несколько напрягла нашего борца за правду, особенно когда лицо В.И. приняло даже не столько обиженное, сколько гневное выражение. Собрав брови в кучу, тот, грозно глядя на собеседника, фактически прорычал: «Я профессионал»! Ситуация не просто разрядилась, но перешла наследующий уровень дружелюбия и взаимной приязни.

   Искомая жидкость с крепостью в 40 градусов была незамедлительно добыта, немудрёная закуска приготовлена и всё завертелось. Два человека, объединённые делом не только общим, но и, безусловно, справедливым, стали обсуждать и его и происходящие вокруг геополитические тенденции. В.И. рассказывал о своих сыновьях и имевшихся в прошлом творческих свершениях, Иван о перипетиях  обучения в ВУЗе, словом, всё пошло по сценарию, хорошо знакомому любому, кто хоть раз участвовал в подобных посиделках, где  поведением нерадивой невестки старшего сына возмущаются куда меньше, чем злодеяниями американской военщины в Ираке (да, именно тогда США вторглись в эту страну и убили её лидера Саддама Хуссейна), а участники, по крайней мере, на время, становятся друг для друга ближе, чем кровные родственники.

   Не станем скрывать тот факт, что подобные встречи стали впоследствии регулярными и, кто знает, возможно и послужили одной из причин неудачи борьбы за сквер, но, может быть, параллельно сохранили психику участников описываемых событий в относительном здоровье, так как наблюдать за своим абсолютным бесправием и цинизмом власть имущих при непосредственном с ними столкновении без   соответствующей анестезии, конечно, было непросто.

   Однако за рассуждениями о геополитике наши герои не забывали и о деле. Весёлые посиделки перемежались визитами к муниципалам и общением с помощниками депутата ЗАКСа, что, порой, приносило неожиданные плоды. Так, юрист Депутата (будем так называть представителя ЗАКС в дальнейшем), сообщил, что неплохо бы в преддверии судебного процесса осветить ситуацию в прессе. Пресса была предоставлена им самим. Импозантный смугловатый мужчина с копной иссиня-чёрных волос был преисполнен решимости покарать беспредел. Он пригласил наших героев к себе домой, где и состоялось обсуждение проблемы. Упомянем, что незадолго до того, возвращаясь в толпе соратников от муниципалов, Иван решил, что борьба теряет темпы, и зашёл в офис продаж того самого застройщика, благо тот находился неподалёку. Спустившись по ступенькам в полуподвальное помещение, юный борец представился потенциальным покупателем жилья в данной новостройке и имел беседу с потасканной женщиной, уверившей его, что все суды они выиграли (прямая ложь, суды ещё шли) и получил в подарок два буклетика с описанием райских кущ, планируемых к созданию на месте сквера.

   Данные образцы писчебумажной продукции были продемонстрированы Иваном журналисту, которому он выложил и всю полученную информацию. Впечатлены были все присутствовавшие — В.И., журналист, мужчина в кепке, да и сам Иван преисполнился некоторой гордости, как человек, который не просто чешет языком, но и прилагает реальные усилия для достижения победы. Напряжённо слушавшие мужчины прервались лишь однажды, когда в комнату зашла юная особа. Это была дочь журналиста, решившая похвастаться своей обновкой — замшевыми сапожками. Сапоги были красивые, особа не очень, но все, разумеется, заверили даму в своём безусловном восхищении как ею, так и изделием обувной промышленности. Журналист присовокупил, что стоят они 5 тысяч рублей (зарплата начинающего следователя прокуратуры тогда составляла порядка 6 тысяч, а 10 000 в месяц считались прекрасным доходом), пожаловался на связанные с этим трудности, но, в целом, был преисполнен готовности заклеймить в печати злодеев от застройки. В итоге клеймление выразилось в маленькой заметке на предпоследней странице районной газетёнки, в которой сообщалось о том, что, несмотря на указание обрезать в ходе подготовки пятна застройки лишь верхушки тополей, обрамлявших площадку, застройщик обрезал их на три метра.

   Явившись с известием о печальном итоге работы прессы к юристу Депутата, наши герои нашли его, тем не менее, в приподнятом настроении, которое не изменилось и по итогам ознакомления с упомянутым выше шедевром эпистолярного жанра. Изрядно этому удивившись, Иван ещё раз высказал мнение о провале четвёртой власти в деле их общей борьбы. «Это не важно», заявил юрист. Застройщик не может получить разрешение в … тут последовало название государственной Службы, чья санкция была совершено необходима для любого строительства. «Без их разрешения ничего не выйдет. Особенно, если они до суда его не получат, то это будет практически стопроцентным доказательством незаконности разрешения на застройку и его отменят!» — ликовал правовед. После был дан совет посетить это учреждение от лица, так сказать, общественных представителей, что наши герои незамедлительно и проделали.

   Чиновник в Службе был длинноволос и предупредителен. «Не сомневайтесь, В.И.», заявил он самым решительны тоном. «Строить мы не дадим. У них нарушен целый ряд техрегламентов и нормативных указаний. Строить тут нельзя!».

   Пьянка в этот день была особенно запоминающейся тем, что носила характер не превозмогания страданий от бесплодной борьбы, а триумфального величия победителей зла, доказавших всему миру, что правда в этой жизни есть и надо просто не опускать руки, настойчиво борясь за правое дело.

   Эйфория никуда не пропала и на следующий день и, несмотря на похмелье, Иван был в прекрасном настроении, когда раздался звонок от В.И. Он схватил трубку, предвкушая новую порцию положительных эмоций. «Звонил «Ш», прозвучала фамилия чиновника службы. Он просит организовать письмо в его поддержку, застройщик написал на него заявление в прокуратуру о затягивании процесса выдачи разрешения и его вызывают на допрос, намекают на возможные обвинения в вымогательстве взятки. Конечно, письмо поддержки было сделано, чиновника не только не посадили, но даже не уволили, однако, соответствующее разрешение от Службы застройщик получил в установленные законом сроки.

   Оставалась надежда на суд. Сегодня Городской суд Санкт-Петербурга находится в огромном многоэтажном здании из стекла и бетона, но во время описываемых событий он  размещался в здании бывшего дворца одного из многочисленных некогда Великих князей, и производил впечатление одновременно имперское и уютное. Пройдя через не особо сурового пристава, проверившего паспорта, компания в составе примерно 10 человек столпилась в коридоре храма правосудия. Помимо В.И. с Иваном тут были мужчина в очках и кепке (которую он, правда, снял и держал в руках), дама в «леопарде», её муж, словом, практически весь «актив» и часть «примкнувших».

   Неподалёку приютился лощёный мужчина в прекрасном костюме, в котором уязвлённые жители каким-то безошибочным чутьём узнали представителя застройщика. Напряжение росло, юриста депутата не было. После ряда звонков выяснилось, что он не придёт. Вероятно, сей достойный муж относился к тем правоведам-практикам, которые полагали, что суд  в нашей Богоспасаемой отчизне является чистой профанацией и  присутствовать на заседании абсолютно излишне, ибо всё решается заранее.

   Автор данного рассказа, разумеется, с негодованием отвергает эти гнусные измышления и уверен, что те случаи из его опыта, которые подтверждают подобное мнение, являются лишь досадными случайностями. Действо прошло помпезно и стремительно. Один из троих лиц в мантиях зачитал иск и возражения оппонентов, сообщил, что представитель истца (юрист Депутата) не явился, скороговоркой спросил лощёного мужчину, поддерживает ли  тот свою позицию и, получив утвердительный ответ, направился в сопровождении двух соратников (это называется коллегиальное рассмотрение дела, которое, по задумке, должно исключить предвзятость отдельного судьи)  к двери во внутреннюю комнату, где судьи должны всесторонне и объективно рассмотреть суть спора, изучить доводы сторон, сойтись  в жёстком клинче острейшей дискуссии по вопросам отдельных тонкостей права и принять объективное, взвешенное и справедливое решение. 

   Видимо, описываемое дело рассматривали профессионалы экстра-класса, так как дверь открылась через 3 (три) секунды после того, как закрылась. Иван сначала подумал, что судьи что-то забыли, но нет. Взойдя на пьедестал, председатель состава заявил, что в признании незаконным разрешения о строительстве истцу отказано.
   Именно эта скорость принятия решения особенно впечатлила присутствовавших. Все почему-то решили, что судьи и правда ничего не рассматривали, а знали решение заранее. Данную позицию разделяли и многоопытные секретари, как у депутата ЗАКСа, так и в муниципальном совете. Эти дамы в один голос говорили, что иного результата от городского суда ждать и не приходилось и теперь очень важно не просто не опускать руки, но и пройти все круги обжалования, чтобы иметь возможность обратиться в Верховный суд, где есть хотя какие-то шансы на справедливость, ибо туда ручонки застройщика просто не дотянутся, ресурса не хватит.

   Однако, несмотря на неоднократное озвучивание данной максимы перед юристом Депутата и самим депутатом ЗАКСа, да и муниципалами, никто почему-то не проявил никакой активности в  этом направлении, а сами протестанты были слишком неопытны в делах судейских и настолько угнетены явленным им образцом российской юстиции, что предпринимать активные действия самостоятельно не решались.

    Таким образом, наши герои погрузились в определённую пассивность, но вот однажды, когда они за очередной рюмкой рассуждали о превратностях судьбы, раздался звонок. Один из участников коалиции взволнованно уведомил благородных мужей о том, что приехали от застройщика устанавливать забор, превращая сквер в стройплощадку. Так как происходящее видели многие жители домов, чьи окна выходили на этот самый сквер, на его краю собралась небольшая толпа. Рядом находились представители супостатов и бывший участковый, по случайному, видимо, совпадению, после увольнения незамедлительно перешедший на работу в службу безопасности застройщика. Рядом суетились несколько субъектов, имевших более жидкое телосложение. Один из них, увидев В.И. и Ивана и, видимо узнав их, направился к Ивану и протянул руку, громогласно провозгласив: «Добрый день».

   Однако наш герой спрятал руки в карман и, улыбаясь одновременно широко и враждебно, вперил в того негодующий взгляд. Представитель оппонентов смешался. Такого приёма он явно не ожидал. Непонятно, с чем это было связано и на что он рассчитывал. Неужели полагал, что участвует в хорошем деле и надо лишь объяснить неразумным людишкам все преимущества создания нового двора-колодца на месте зелёной зоны?

   На месте съёжившегося гражданина немедленно возник бывший участковый. Порыкивая, он заявил, что немедленно вызывает участкового действующего, одновременно, в доказательство серьёзности намерений, потрясая  своим мобильным телефоном. Когда, по прошествии нескольких секунд, стало ясно, что эта угроза ни на кого впечатления не произвела, грозный дядя также потускнел и начал непреодолимо сливаться с окружающим ландшафтом. 

   Тем не менее, действо продолжалось. Автокран с прицепленной секцией бетонного забора, стал опускать её на землю. Дама, ранее упомянутая, как «Машка», решительно растолкав окружающих, бросилась под секцию и легла на землю. В рядах оппонентов возникла некоторая растерянность, а собравшиеся жители стали несколько смущённо переглядываться. Возможно, сыграло роль наличие реального риска для жизни человека, возможно, определённое смирение представителей застройщика, не предпринимавших никаких действий, но женщина была с земли поднята, а между оппонентами возникло нечто вроде компромисса. Забор был поставлен частично, с сохранением нескольких проходов, так что можно было сказать, что сквер и детские площадки по-прежнему находились в свободном доступе граждан. Разумеется, длилось это недолго — через несколько дней за одну ночь проёмы были закрыты и сквере превратился в строительную площадку. Пожалуй, это решение — вытащить Марию из-под бетонных блоков, стало второй серьёзной ошибкой жителей, пытавшихся отстоять свои интересы. Первой автор по-прежнему полагает отсутствие требования к муниципалам отозвать согласие на застройку.

   С деревьев, возвышавшихся за бетонным забором, облетали листья, редели ряды  борцов с произволом. Например, куда-то исчез мужчина в кепке, до этого момента неизменно присутствовавший на всех встречах с оппонентами.  Правда, потом он вновь появился в поле зрения, но исключительно в качестве владельца одного из гаражей, размещённых рядом с новым домом. Имелась ли взаимосвязь между подобным изменением его поведения и обретением вышеуказанного имущества, достоверно утверждать не приходится, но  то, что данный субъект не просто отстранился от общей борьбы, но и вовсе перестал отвечать на телефонные звонки бывших соратников, отворачивался, проходя мимо и в целом вёл себя так, как будто ему чудовищно неприятна сама мысль о существовании на одной планеты с Иваном и В.И. наводит на определённые размышления.
Впрочем, это была лирика. Главное направление удара по-прежнему числилось за Депутатом и его юристом. Обжалование решений городского суда об отказе в отмене разрешений на застройку в Москве — вот перспектива, наполнявшая надеждой истерзанные сердца страстотерпцев. И, так как надежда, как известно, умирает последней, в качестве реанимационных мероприятий для неё наши герои регулярно звонили и писали в приёмную Депутата с одним и тем же вопросом — когда же пакет документов по обжалованию уйдёт в Москву. Ответы были полны оптимизма и лишены конкретики. Думаю, каждый человек, достигнув определённого возраста, имеет опыт выслушивания подобных речей и их размещение здесь будет ненужным отягощением содержания данного произведения. Если же, вдруг на сии страницы забредёт юный и пылкий ум, ещё не обогащенный ассортиментом  подобных завываний, то погружать его в цинизм взрослого мира раньше, чем это произойдёт в реальности, будет  ещё более неразумно и даже жестокосердно.

   Словом, В.И. и Иван не теряли надежды и вот, дождавшись момента, когда до окончания срока подачи жалобы оставалось буквально несколько дней, они явились в приёмную депутата и потребовали отчёта. Их глаза, горящие пламенем негодования, разили сотрудниц Депутата наповал и одна из них, видимо, по причине какой-то заложенной в детстве деформации души, сохранившая остатки совести, выдала главную тайну: согласовать отправку жалобы должен Депутат, а он уехал в археологическую экспедицию в Монголию на два месяца и не имеет доступа к средствам связи. Можно было, конечно, спрашивать, почему он не согласовал отправку раньше или не оставил заместителя, но Ивану и В.И. стало предельно ясно отношение Депутата к их борьбе, да и собственные перспективы в этом направлении. Бороться, по сути, вдвоём против больших денег и всей системы строительства в Санкт-Петербурге у двух простолюдинов к тому моменту не осталось ни сил, ни желания.

   В итоге на месте сквера с двумя детскими площадками вырос очередной уродливый куб из стекла и бетона, Василеостровский район продолжил превращаться в абсолютно непригодный для жизни каменный мешок, а нашим героям на всю жизнь остались воспоминания о том, что они хотя бы пытались отстоять своё право на человеческие условия жизни, а также понимание глубочайшей верности пословиц: «Один в поле не воин» и «Плетью обуха не перешибёшь».

                КОНЕЦ.