Последняя

Треугольное здание с окнами-щелями стояло на высокой круглой опоре и немного клонилось вправо. Бум в шутку подумал, что они с приятелем завалят его окончательно, когда будут отжигать наверху.

– Что это за избушка на курьих ножках? – спросил Бум.

– Это их обитель, – ответил приятель и поправил: – И она на одной ножке, а в ней, говорят, вполне себе современный лифт.
 
– И чего? – фыркнул Бум. – Могли бы лестницу придумать. Долез до окна и посмотрел.

– Ага, двадцатиметровую, – улыбнулся приятель Бума. – И, качаясь на ветру, что-то разглядывать в щелочку. Неспроста ты пожарным был…

– Не напоминай, – вздрогнул Бум. – Вся спина в ожогах.

– А ты не ворчи. Машинку для подбора кода я взял. Будем пробовать.
 
Пробовать Тир не боялся. Именно он втянул Бума в это сомнительное путешествие. А перед ним получил за одну из своих кустарных микросхем информацию, что в забытой богами местности последние женщины водятся. Бум считал, что слово «водятся» неправильное. Как о зверях каких-то… Он же слышал, что женщины были нежными и дарили мужчинам незабываемые ощущения.
 
– Не исчезни однажды все дамочки, не пришлось бы нам всякие избушки искать, – снова проворчал Бум.

Тир уже колдовал у опоры.

– Ой, а код-то плевый, – засиял он. – Чик-чирик, и зайдем. В глубине опоры, где предполагался лифт, раздалось шипение. Появилась вертикальная щель, расширилась, приглашая внутрь. Когда они вошли, включился свет.

В лифте приятно пахло. Как от пузырька с парфюмом, найденным однажды Бумом на свалке, в слое пыли, но запечатанным. На пузырьке была надпись: «для женщин».
«Верным курсом идем», – обрадовался Бум, предвкушая нечто незабываемое.
Лифт поднял их на ярко освещенный этаж, где обнаружились две двери: красная и белая. Из-за белой вдруг появилось прелестное создание – с кукольным личиком и золотыми локонами, в коротенькой юбочке, длинных чулочках и кожаных сапожках. Что-нибудь надеть под кофточку прелестница явно не пожелала, намертво приковав к своей совершенной груди голодные взгляды.

– Давненько нас не посещали, – прощебетала красотка, показав белоснежные зубы. – Будем знакомы – Чамария.

Ответом ей была тишина.

– Я и забыла, что моя красота лишает дара речи, –  сказала Чамария, стрельнув синими, как небо, глазами.

– Вот уж точно, – наконец выдохнул Тир. – Богиня, не меньше.

Не обращая внимания на потекшие слюни приятеля, Бум переспросил:

– Вы только что сказали «нас». Здесь кто-то еще живет?

– Живет еще одна женщина, но до меня ей, как до вашего Олимпа! – самоуверенно заявила Чамария. – Поэтому я всегда имею право выбора. И прямо сейчас я умника, неприлично быстро взломавшего нашу крепость, приглашаю к себе в покои.

Тир воздел руки к потолку:

– Боги услышали меня!

– Если что, красная дверь не заперта, – намекнула Чамария, потянув за собой Тира.

– Быстро же Тира прибрали к рукам, – присвистнул Бум. – Но я тоже не растеряюсь. – Вдохнув поглубже, он толкнул красную дверь.

В комнате стояли столик с зеркалом, платяной шкаф немалых размеров и широченная кровать. На ней, под расшитым цветами балдахином, возлежала босая пышнотелая женщина в красном пиджаке и кожаных штанах. Лицо ее и грудь были неестественно белыми, а взгляд темных глаз хитрым и пронзительным.

– Негодный мальчишка, хоть бы постучался, – с легким упреком произнесла женщина. – Подойди-ка ближе.

Бум хотел что-то возразить, но безропотно подчинился.

– Так-так, высокий, симпатичный, в меру упитанный… – Бума бесцеремонно ущипнули за зад. С лица женщины на пиджак упали белые крошки.

– С вас штукатурка сыпется, – недовольно поморщился Бум.

– Зато я теплая и приятная но ощупь! – похвалилась женщина. – Не то, что моя соседка… Мягко стелет, да жестко спать!

Из-за приоткрытой двери донеся сдавленный крик. «От удовольствия так не кричат», – подумал Бум, вдруг осознав, как больно сейчас Тиру. Его приятеля беспощадно ломали. Через несколько секунд крик стих.

Бум задрожал и покрылся потом.

– Вот видишь, – сказала пышнотелая, – Из кого-то уже фарш крутят, а я – добрая, тебя только покусаю.

– То есть как, покусаете? – спросил Бум. – И что значит, фарш?

– Зубами, глупенький, зубами, а дружку твоему нечего было к бездушной железке подкатывать!

– Там такое тело… – отстраненно произнес Бум.
 
– Тело здесь! – женщина распахнула  пиджак, и у Бума все заколотилось внутри, – а там – электропроводка. Чамка – моя помощница, но несмотря на сходство с человеком, я продолжаю считать ее обычным тостером.

– Андроиды женского пола – это реликвия. Древность!

– А я, сладкий, древней всех реликвий! Яга – мое имя! Слышал? Конечно, слышал. Единственная я из всех баб и сохранилась… Одну меня не взяли за Черту – в Благословенный мир. А их, клуш, взяли. Наверное, грешила много. Как и вы, мужички. Бесполезная ветвь эволюции. Бабенки, они ж и без вас со всем справлялись, и там справятся. А вы, сладкие, даже из пробирок дамочек создать не смогли… Хромает наука на все женские гены! Только себе подобных и клепаете.

– Наваждение какое-то, – не верил услышанному Бум. – Яга только в сказках живет, да и костлявая она. А ты вон какая… дородная.

– Сказка ложь, да в ней намек, – крепко прижалась к нему совсем не сказочная Яга. Он снова почувствовал удививший его обоняние аромат, не отпускающий и подавляющий волю. – А я, знаешь ли, успела отъестся на вольных харчах. Многие из вас ко мне шастают. Последних женщин ищут… Горе-искатели. Но что-то я отвлеклась. Так ты сам разденешься или помочь? Ты ж так долго ко мне шел!

– Не буду я ничего снимать, – затряс губами Бум.

– И так всегда, – Яга нехорошо улыбнулась. – Сначала они о любви сладко поют, а потом за свои нестиранные портки цепляются.
 
– Тебе я, ведьма, не пел! – Бум попытался отстраниться от Яги. – Выпускай меня из своей прелюбодейской каморки!

– Грубиян! – смахнув несуществующую слезу, Яга наградила Бума звонкой пощечиной. Он икнул и потер покрасневшую скулу.

– Ладно, уговорил тетю, сама тебя куда надо уложит…

Не успел Бум среагировать, как его чем-то ударили по затылку. Последнее, что запомнил Бум, были двери платяного шкафа. Они закрылись за ним с противным скрипом.

– Режут петельки слух, но теперь можно натопить жирка и смазать, – сказала Яга, довольно потирая руки. – Главное, есть засолка на холода. А прямо сейчас фаршем угощусь.

Яга запахнула пиджак и вышла в коридор:

– Чамка, микроволновка тысячелетняя, ну где ты там?!