Межзвездный десант

Они были настоящей элитой. Непреклонной боевой единицей, готовой выполнять абсолютно любые цели и задачи в далеко не любой точке земного шара. Но на Земле было запрещено вести захватнические войны. А, значит, срок их службы подходил к концу. Никогда больше им не придется красить траву и ломать головы о табуретки - вернее, табуретки о головы. Потому что настоящей десантуре не страшны никакие враги и, уж тем более, предметы мебели. Пришло время грозным поросятам возвращаться в родную гавань!
...
Грузовой отсек транспортного самолета был забит под завязку непреклонными розовыми телами. Все вместе они были боевой единицей, но по одиночке - оставались нолями. Командовал ими чрезвычайно важный ноль с особенно яростно заточенными клыками, суровый полковник Шницель. Он выдал боевой единице по черной повязке и приказал нолям ее надевать - хрюканьем, не терпевшим возражений.
Но маленький поросенок Бекон ничего так сильно не боялся, как космической темноты. Он хотел задать свой порочный вопрос, но был тотчас сурово обессловлен.
"Так положено!" - рявкнул полковник Шницель.
То, что было положено, следовало уважать, ценить и исполнять.
Тьма опустилась на боевую единицу.
"Дорогие мои поросята, - хрюкал из глубин холодного космоса суровый голос полковника. - Мне только что доложили, что наши собратья на далеком-далеком Юпитере подвергаются чудовищным притеснениям. Будь на то моя воля, я давно бы положил им конец. Я бы жизнь свою положил за братьев своих..."
Маленький поросенок Бекон думал о далеком-далеком Юпитере, о далеких-далеких фермах с далекими-далекими поросятами. Поросята громко рыдали. Поросята рыдали без продыху. Поросята давились слезами. Поросят давили ногами. Они плакали и звали на помощь. Он явственно чувствовал нежной кожей - их суровые горячие слезы.
Бекон приспустил край повязки: суровый полковник Шницель, стоя прямо над ним, сморкался в мокрый платок. В непримиримом суровом копыте качался гаечный ключ.
"Дорогие мои поросята, шутки кончились. Мне только что доложили, что мы подверглись обстрелу далеким-далеким Юпитером, притесняющим поросят. Но не беспокойтесь, покуда я с вами, вам ничего не грозит!.."
Вдали загремели орудия. Громкие. Оглушительные. Металл в суровом копыте гремел о холодный металл. Далекие-далекие пушки далекого-далекого Юпитера выпускали по самолету нолей один залп за другим. Снаряды сотрясали кабину. Пилот делал маневр. Самолет входил в пикет. Самолет ускорялся. Останавливался. И тотчас же резко, обманчиво продолжал свой путь. Суровый ветер горячего неба дул поросенку в рыло, - сквозь холодные и совсем настоящие осколочные отверстия.
"Дорогие мои поросята, - хрюкал в левое ухо суровый голос полковника Шницеля. - Мне только что доложили, что мы - понесли потери. Мы - потеряли бойца. И сына! И отца! Героя! Но, главное, друга! Сосиска был подло убит!.."
В безжизненной космической тьме прозвучал тихий стон. Звонко щелкнул затвор. И вновь прогремело орудие. Громкое. Оглушительное.
Сосиска был точно мертв.
"Дорогие мои поросята! Мы должны чтить его жертву! Мы должны помнить о крови! Пролитой подлым врагом! Думайте о вашем товарище! Вашем павшем герое!.."
Бекон приспустил край повязки: Сосиска лежал бездыханный в темной бесславной луже. Суровый полковник Шницель угрюмо стоял над ним. Холодным суровым движением он молча застегнул кобуру.
"Ну-ка, не подглядывать!..
Дорогие мои поросята! Мне только что доложили! У вас появилась возможность! Отомстить за павшего друга! Разворачивай! Судно!!!.."
Судно развернулось. Встряхнулось. Колыхнулось. Полетело на звуковой. На сверхзвуковой. Гиперзвуковой. Полетело в далекий космос.
"Выходим из атмосферы! Преодолеваем гравитацию! Приготовиться к гиперскачку!.."
Мимо проносились спутники. Мимо проносились планеты. Проносились звезды. Галактики. И даже Вселенные. Маленький поросенок Бекон и сам ощущал себя Вселенной. Он плавал в безмолвном эфире, как крошечное ничто. Суровые копыта большого взрыва сотрясали его тощие плечи.
"Дорогие мои поросята! Мне только что доложили! Мы только что обогнули! Предательские кольца Юпитера! Входим в атмосферу! Всем снять повязки! Всем надеть парашюты! Приготовиться - к высадке!.."
Маленький поросенок Бекон не спешил исполнять приказ. Ни разу до нынешнего дня не доводилось ему прыгать с парашютом. Маленький поросенок Бекон ничего так сильно не боялся, как огромной неземной высоты.
"Дорогие мои поросята! Мне только что доложили! Вынужден вам сообщить! Сообщить с болью в сердце! И непримиримой тоской! Откроется лишь один! Лишь один парашют из трех! Лишь один парашют из трех! Исправный и настоящий!.."
Маленький поросенок Бекон думал о неисправных парашютах. Они были очень дешевыми, раз их выдали в два раза больше. Он также немного думал о далекой-далекой даче полковника Шницеля, где ни один десяток раз ему приходилось голодными земными ночами копать суровую твердую землю. Новая дача полковника была очень-очень дорогой. Неисправные парашюты десанта были очень-очень дешевыми. И можно было даже подумать, будто эти две вещи каким-то образом - связаны. Маленький поросенок Бекон подумал более тщательно и нисколько не ощутил между ними никакой ощутимой связи.
Но маленького поросенка Бекона мучал порочный вопрос.
- Если исправных парашютов лишь треть? - спросил он тихо-тихо. - Почему бы не высадить в таком случае только лишь треть единицы?..
Суровый полковник Шницель разумным вопрос не нашел.
- У меня - квота! - рявкнул он оглушительно, подняв над головою суровый листок. - Отставить разговоры! Дорогие мои поросята! Покуда я с вами! Вам - ничего не грозит! Мой хитроумный план! Сохранит множество жизней! Единица вполне избежит! Неприятное столкновение! Столкновение с твердью! Но ни с подлым врагом!..
Суровый полковник Шницель бросил боевой единице веревки и тряпки и сказал молчаливым нолям связаться по трое в ряд. Маленький поросенок Бекон чуть было снова все не испортил: он чуть было не задал крайне порочный вопрос, но был в очередной раз очень своевременно и очень-очень сурово обессловлен.
Маленький поросенок Бекон очнулся внезапно, болтаясь над твердой поверхностью - на спине огромного Котлеты. Кровные узы нерушимого боевого братства виток за витком смыкались вокруг него. В раскрытом хвосте самолета мелькали грозовые тучи. Ярко светили звезды - такие далекие, но такие знакомые! Маленький поросенок Бекон думал о том, что близкий-близкий Юпитер очень походит на далекую-далекую Землю. Можно было даже подумать, не отличается от нее совсем.
"Группа Альфа - пошла!"
Группа Альфа, - Грудка, Шейка и Подчеревок, - сначала вместе пошли; потом - вместе побежали. Вместе подпрыгнули. Вместе полетели. В темном небе раскрылись все вместе три непримиримых снежных конуса.
"Группа Бета - пошла!"
Группа Бета сначала пошла. Потом - побежала. Полетела. Промчалась на звуковой. На сверхзвуковой. На гиперзвуковой - мимо плавно спускавшейся группы Альфа.
"Группа Гамма - пошла!"
Маленький поросенок Бекон оглушительно завизжал. Он визжал так громко и так оглушительно, как ни визжал никто и никогда. Но огромный боров Котлета непримиримо рвался к победе. Видимый квадрат неба неуклонно рос. Маленький поросенок Бекон цеплялся дрожащим копытцем за выпуклости фюзеляжа.
"Группа Гамма! Почему вы медлите?! Выполняйте прика-а-аз!.."
Суровое копыто полковника вновь поднялось и опустилось - маленький поросенок Бекон выпал в пустое пространство холодного-холодного космоса и, без конца кувыркаясь, устремился навстречу звездам.
Он очнулся совершенно внезапно. Огромный боров Котлета без остановки дергал кольцо. Распоротый рюкзак на широкой спине борова висел во все стороны рваными грязными клочьями.
- Дергай! - визжал в ухо долговязый ноль, Вырезка. - Дергай свое кольцо, Бекон, не то превратимся в отбивную! Превратимся в фарш!..
- Я - не дотягиваюсь!
- Дергай! Дергай, кому говорят!..
Маленький поросенок Бекон наконец дотянулся. Белый купол выпорхнул в небо, будто спасительное крыло. Купол мигом распрямился. Надулся. Разросся. Но подлый-подлый Юпитер по-прежнему стремительно приближался. Скорость порочного сближения не то, что не ослабла, но как будто бы даже и вовсе продолжала набирать силу.
- Слишком большой вес! - визжал долговязый Вырезка. - Избавиться от лишнего груза!..
Огромный источник груза с нескрываемым беспокойством косился на крошечный ножик в длинном копытце товарища. Товарищ находился в процессе решения явной проблемы. Крепкие узы кровного братства истончались на глазах. Огромный источник веса сомкнул большие копыта на длинной-длинной шее источника веса малого.
Земная поверхность Юпитера неслась им навстречу. Маленький поросенок Бекон подумал даже мельком, что близкий-близкий Юпитер несется на сверхзвуковой. В предрассветном, холодном сумраке все отчетливей и отчетливей проглядывали очертания леса. Вдалеке вставали крыши домов. Дома росли. Множились. Ширились. Проступали кривые улочки. Проступали дворы. Мимо одна за другой, - поочередно, - проносились непримиримые боевые группы: Дельта, Дзета и Тета.
Синий-синий Вырезка лихорадочными движениями снова и снова вонзал твердую боевую сталь в податливую мягкую плоть. Огромный-огромный Котлета визжал оглушительно, нисколько не ослабляя хватку. Маленький поросенок Бекон крошечным перочинным ножом, истерично дергая глазом, резал толстую-толстую веревку.
Еще до восхода солнца весь лишний груз с ужасающим воплем скрылся в гуще деревьев. Маленький поросенок Бекон летел над деревьями. Холодный-холодный ветер непримиримо гнал его вперед. И он все летел и летел. И над лесом. И над лугами. Но зацепился в конце концов за верхушку огромной ели. Стропы тотчас запутались. Дерево опасно качнулось - над украшенной к празднику площадью.
Со всех сторон раздавались мучительные крики: угнетенные поросята Юпитера тщетно взывали о помощи. Некоторые, впрочем, молчали: группа Дельта, скрывшись в проломленной крыше сарая, не подавала никаких различимых звуков; группа Дзета давно исчезла в черном провале красного-красного льда замерзшего голубого озера; группа Тета висела под темным, большим раскидистым дубом: с окровавленных веток свисали синие-синие рождественские гирлянды.
Сам же подлый Юпитер оставался невредим. Оставался далеко-далеко.
"Произошла большая ошибка, - думал маленький поросенок Бекон. - Должно быть, самолет сбился с курса. Ведь не могли же нас обмануть! Обмануть как бездумных свиней! Нет! Не могли! Никак не могли!.."
Обманывали только лишь на далеком-далеком Юпитере. А на близкой-близкой Земле маленьким глупым поросятам всегда говорили правду...