Сноски

[1] - Рукописный вариант стихотворения Ф.Сологуба «Ярко солнце блещет...»:

Днем, при блеске солнца,
Взор к земле прикован,
И красой условной
Дух наш очарован.

Но, когда на небе
Хоры звезд зажгутся, —
В мир безбрежной жизни
Помыслы несутся.

Свет небесный ложен,
Он слепит нам очи;
Правда ж — бесконечность,
Собеседник ночи.

[2] -  «Храбрецы жили и до Агамемнона» (лат.)

[3] - Так называли свою страну древние египтяне, буквально «Черная Земля», т.е. плодородная земля вокруг Нила, противопоставляемая «Красной земле» - пустыне. «Aegyptos» - более позднее греческое название Древнего Египта.

[4] - Верховный жрец Солнца\Йота\Атона, «слуга божий первый», «друг царя единственный» (оба – официальные его должности своего рода, как «носитель веера одесную царя»), Мери-ра (по Ю. Я. Перепелкину, Ми-рэ), «Возлюбленный Ра\Рэ», часто называет Амен-хотпа иV, или привычного русскому уху и глазу Эхнатона, Солнцем; подробнее об этом см. приложение о героях поэмы. Однако наименование «Эхнатон» не является верным, каковым является «Эх-не-йот», - см. сноску № 13.
Прежним – досолнцепоклонническим - именем Мери-ры было «Хитайа», которое является, по всей видимости, своего рода сокращением полного имени «Амен-эм-хэ». Он возглавлял жречество Солнца (тогда еще солнечного бога именем Ра\Рэ) и при отце Эх-не-йота – Амен-хотпе III – в последние годы царствования оного. Поначалу Эх-не-йот сам был верховным жрецом нового солнечного божества, но в конце 4-го года своего царствования царь передал эту должность Мери-ре как наиболее подходящему для этой важнейшей должности; Мери-ра перестает быть «слугою божьим первым» и становится «великим среди видящих Йота в доме Йота в Ах-Йот».

[5] - Оригинальное египетское выражение амарнской эпохи, часто встречавшееся в заупокойных текстах.

[6] - То есть «взрастившее все живое».

[7] - Йот=Атон; Ax-йот=новосозданная Амен-хотпом IV столица Египта, обычно именуемая «Ахетатон».

[8] - То есть заостренным вниманием.

[9] - У древних египтян было множество названий Солнца. До Аменхотепа IV восходящее Солнце связывалось с богом Ра, позднее – с Ра-Хар-Ахт; Атум – бог Солнца заходящего. Амен-хотпу IV, Эх-не-йоту, солнцепоклоннику и «сыну Солнца» (поначалу, в первые годы правления своего его нарицали «сыном Ра»),  полюбилось именование «Йот». Однако именование Солнца в поэме опущено, вместо этого - «Солнце». Но вместе с тем это не просто «Солнце», но много большее: Дж. X. Брэстед еще в 1905 г. писал: "Но как бы ни было очевидно гелиопольское происхождение новой государственной религии, она не была просто солнцепоклонничеством; слово Атон употреблялось вместо старого слова для бога (нутер), и бог ясно отличался от материального солнца". Э.Дриотон отмечал, что в новом солнечном божестве видели «бога единственного и сокровенного, которого двор называл обыкновенно солнцем, чьим проявлением был диск, а образом — царь". Таким образом, у престарелого Мери-ры сливается в одно, в Единое - и Солнце, и солнечное божество Йот\Атон, и Эх-не-йот.

[10] - «Дом ликования Йота» - часть главного столичного царского дворца именем «Дом Йота в Ах-йот»; образовывало единое целое с главным храмом, не смешиваясь, однако, с ним, и носило, таким образом, те или иные религиозные функции, занимая свое – крайне почетное – место в солнцепоклонничестве.

[11] - В представлении древних египтян загробное царство, схожее с раем исторических христиан.

[12] - Начиная с периода Нового царства (16-11 вв. до н.э.) - иносказательное наименование царя (per-a;), откуда пошло древнееврейское «фараон». Великий Дом – царский Дворец; фараон – владелец Дворца. Обращение к фараону.


[13] - Амен-хотп IV, он же «Ахнатон», он же «Эхнатон» русской традиции. «Эхнатон» - традиционно переводят как «Угождающий Атону», «Угодный Атону», «Полезный для Атона». Вероятно, более точным будет перевод английского египтолога С.Олдреда «Действенный дух Атона». Эхнатон, так образом, - тот, кем являет себя сияние Атона.
Отчего «Эх-не-йот» - более правильное наименование царя-реформатора? Дело в том, что Ю. Я. Перепелкин употребляет иные, чем это принято в русском языке, написания имен, передающие подлинное звучание египетской речи (которое можно восстановить только для некоторых слов). «Йот» - солнечный диск, так именовали Солнце при фараоне-отсутпнике. Крупнейшей исследователь древнего Египта и амарнского периода в частности, Ю.Я.Перепелкин именование Солнца «Йот» разумеет единственно верным, а устоявшееся «Атон» неправильным; наименование «Йот» «входит в состав  целого ряда имен, они приобретают необычный вид: «Ах-йот» вместо «Ахетатон», «Эх-не-йот» вместо «Эхнатон», «Тут-анх-йот» вместо «Тутанхатон» и т.д. Разностороннее обоснование правильного произношения наименования дано в статье Г.Фехта (впервые правильное произношение было намечено в статье В.Ф.Олбрайта 1937 г.)». (Перепелкин Ю.Я. Переворот Амен-хотпа IV. М., 1967. С. 7).
Сказанное обретает особый смысл учитывая, что Эхнатон исторический не схож с Эхнатоном моей поэмы, почему и следует их разграничивать и словесно.

[14] - Иное самоназвание Египта.

[15] - Более верное именование богини Маат.

[16] - Богиня хаоса. Противоположность Маат.

[17] - Египетское наименование северян.

[18] - Букв. «Единственно текущий». Так египтяне называли р. Нил.

[19] - "Не знающий вещей" – египетское обозначение нищих.

[20] - «Неджес» - букв. «маленький», «слабый»; название свободного, но незнатного человека в Египте, простолюдин

[21] - То есть жизнь

[22] - То есть простолюдинов

[23] - Сановник времен отца Эх-не-йота, самого Эх-не-йота и также времен Тутанхамона; позднее (!) - как раз во времена  повествования Мериры - фараон.
[24] - Да будет!

[25] - Девять главнейших божеств Древнего Египта.

[26] - То есть властитель Верхнего и Нижнего Египта.

[27] -  В первые годы Эх-не-йот именовался: «Хор золота, телец крепкий, высокий двумя перьями».

[28] - Так египтяне называли Красное море.

[29] - Нефр-эт – (букв. «Прекрасная пришла») Нефертити, супруга Эх-не-йота.

[30] - Более верное, исконное именование бога Осириса.

[31] - Остров Крит. Буквально значит «позади»

[32] - Средиземное море

[33] - Собирательное наименование различных греческих имен


[34] - В те времена древние греки произносили имя бога Диониса вместо «Дионюсос» «Дивонус». Еще более древней – первоначальной индоевропейской – формою имени этого бога было Diwos-sunos, т.е. «сын Дия».

[35] - В. Иванов о Дионисе: «Дионис, как известно, – бог женщин по преимуществу, – дитя, ими лелеемое, их жених, демон, исполняющий их своим присутствием, вдохновением, могуществом, то блаженным, то мучительным безумием избытка,  – предмет их жажды, восторгов, поклонения - и, наконец, их жертва».

[36] - Во времена Эх-не-йота он назывался у греков «Пайон». Аполлон – буквально «не-многий», «единственный».

[37] - Троя, которую, впрочем, правильнее называть Илион (Вилион, точнее: для тех времен), если речь идет о городе; Троя и Троада – территориальная область возле Илиона,  страна, столицей которой был Илион.

[38] - НИЖЕ - союз присоединительный (церк. книжн. устар.). употр. после отриц. предложений в знач. даже, даже не.

[39] - Критская армия, пехота.

[40] - Также Аххиява, государство ахейских греков. Танайя – египетское именование микенской Греции.

[41] - Намек на пирамиды.

[42] - Нижний Египет, земли дельты Нила.

[43] - Здесь в высшей мере уместна уже приводившаяся в первой критской поэме цитата К. Свасьяна: «Маятник нашего ума качается между Богом и Дьяволом, Небом и Землей, Добром и Злом, Другом и Врагом, Западом и Востоком, короче, между Сциллой и Харибдой или, если угодно, между Люцифером и Ариманом. Но Дух Мира, именуемый Христом, отождествляет себя как tertium с самим противоречием <…> Поскольку историческое христианство так и не доросло до Троицына дня, именно до христианизации Люцифера, ему не оставалось ничего иного, как быть ведомым на помочах неискупленным Люцифером. Неискупленный Люцифер — это дух, не могущий простить Христу его фюсиса. Он есть дух и гений неоплатонизма, для которого телесная смерть Бога и его воскрешение во плоти является (1 Кор. 1:23) безумием. Физическое тело — камень преткновения Люцифера. Этот дух чересчур духовен, чтобы быть Святым Духом (в христианском смысле). Излишек духа мешает ему стать святым. Чтобы стать святым, он должен постичь тайну физического. Тогда он дух, обещанный быть посланным Христом для понимания Его Мистерии». (Свасьян К.А. Европа.  Два некролога. М., 2003).

[44] - «Люциферическое начало, наверное, есть неминуемая ступень на пути к Христу, а Христос – последнее имя, дальше одна тишина, которую не выразишь и которую так легко потерять» (Пономаренко Ст. Из частных бесед).

[45] - Перепелкин Ю.Я.  Кейэ и Семнех-ке-рэ.

[46] - Она же позднее – немногим после того, как ее муж из «Амен-хотп Нуте-хук-висе» превратился в «Эх-не-йота»,  около восьмого года его царствования – получает более сложное имя – "Нефр-нефре-йот Нефр-эт"; старое именование сходит со сцены. Полное титло царицы по Перепелкину: «Повелительница, большая во дворце, добрая ликом, прекрасная в (головном уборе из) двух перьев, владычица радости, прилепляющаяся благоволению, коей ликуют слушая голос, жена царева великая, возлюбленная его, госпожа Верховья (и) Низовья, владычица обеих земель Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно!». (Перепелкин Ю.Я. Указ. соч.)

[47] - Перепелкин: «…имеются явные указания на то, что царица Нефр-эт не оказывала существенного влияния ни на международные, ни на внутренние дела своего мужа. Клинописная переписка между великими державами и собственные заверения фараона не позволяют как будто говорить о таком ее влиянии. Необыкновенное положение царицы рядом с фараоном было положением супруги, а не соправительницы. Областью Нефр-эт была семейная жизнь, пускай выставляемая на всеобщее поклонение, пускай возведенная в государственное действо, но тем не менее не какая иная, а семейная жизнь <…> Дети — область деятельности царицы <…> Своим необыкновенным положением рядом с повелителем мировой державы Нефр-эт была обязана не рождению, не государственным способностям, а обаянию, от нее исходившему, власти над сердцем самовластного супруга. Что Нефр-эт была нежной матерью и женою, мы знаем. Были ли у нее еще другие душевные качества, способные пленить царственного солнцепоклонника, нам неизвестно. Но, судя по лучшим ее изображениям, у нее была обаятельная наружность, и в том виде, как та запечатлена в изваяниях, она покорила даже наше столетие». (Перепелкин Ю.Я. Указ. соч).

[48] - Данное изложение (об историческом Эхнатоне) опирается на уже достигнутое  наукой и не претендует на что-либо новое. 

[49] - «Амон-Ра и все старые боги Египта являлись не кем иным, как обожествленными смертными, наделенными необычайной, хотя и ограниченной властью, и сохраняли во многом человеческие привычки и черты характера. Другие боги, как мы говорили, были олицетворением природных объектов и явлений: ветер, Нил, звездное небо и тому подобное. Все эти божества были ужасны и мстительны; их поступки диктовались вполне человеческими чувствами.
Но для Эхнатона Бог был нематериальным вездесущим и вечным Отцом человечества, проявлявшим себя через солнечный свет. Подобная концепция не имела аналогов во всей предшествующей истории человеческой мысли.
Молодой верховный жрец призывал подданных искать своего бога не в шуме битв, не в дыму человеческих жертвоприношений, а среди цветов и деревьев, диких уток и рыб. Он проповедовал, что учиться следует у природы, явившись в некотором роде первым адептом учения об «апостольской жизни».
Он старался разрушить устоявшиеся традиции и неустанно побуждал свой народ поклоняться «праведно», не придавая особого значения религиозной обрядности. В то время как прежние боги являли свою власть чаще всего во время бедствий и потрясений, милосердный Бог Эхнатона присутствовал ежеминутно в самом течении жизни, в подрастающих зверятах, в легком ветре, наполнявшем паруса, в рыбах, плещущихся в реке. Как и другой учитель, более великий, чем он, Эхнатон наставлял своих учеников обращаться к создателю как к «Отцу Небесному».
Атон был той радостью жизни, которая заставляла ярок «танцевать», а птиц порхать в вышине. Сам Эхнатон был скорее склонен печалиться, чем веселиться, но он стремился пробудить в сердцах своих сторонников прежде всего радость.
Эхнатон не позволял, чтобы Атона изображали в каком-либо конкретном образе, считая, что истинный Бог не имеет осязаемой формы. Символом его культа стал солнечный диск, из которого исходили многочисленные лучи, заканчивавшиеся изображением руки, но этому символу не поклонялись.
Подобным же образом и для христиан крест символизирует их веру, но не является объектом поклонения. Никогда прежде не было у людей божества, не имевшего конкретной формы, бога, которому нельзя приписать пяти человеческих чувств. Иудейские патриархи верили в то, что Бог способен прогуливаться по саду, наслаждаясь прохладой вечера; а раз он создал человека по своему подобию, значит, у него самого было лицо, конкретные формы и части тела.
Но Эхнатон, порвав с традицией, провозгласил, что Бог есть животворящая нематериальная сущность, тепло, заключенное в солнце. Он был «живым Атоном», той силой, которая породила и поддерживала движение и сияние солнца. Хотя само солнце часто называли Атоном, точнее определить его как «Созданное Атоном».
<…> Ни разу в мировой истории никто не представлял человечеству бога, настолько «любившего мир».
Напрасно искать в надписях упоминания о наказании непокорных, мести, ревности или ненависти. В псалме
Давида говорится: «Как отец милует сына, так милует Господь боящихся его». За много столетий до того, как были произнесены эти слова, Эхнатон приписал подобные же качества Атону.
Атон был сострадательным, милосердным, благородным нежным богом, он не ведал злобы и гнева. Любовь, переполнявшая его, изливалась на всех, начиная с людей и кончая скромным полевым цветком. «Все цветы склоняют свои головки, – говорится в одном из гимнов Эхнатона, – и все, что растет на земле, расцветает при восходе твоем, о Атон. Они пьют сполна (тепло) от лика твоего. Весь скот скачет, птицы покидают гнезда и радостно порхают, их крылья машут быстрее, прославляя живущего Атона».
Для помпезного Египта удивительно описание бога, который слышит «писк цыплят в скорлупе», давая им
жизнь, он радуется, что они могут пищать и чирикать, а птицы могут «порхать над лугами, а овцы – танцевать».
Молодой фараон впервые в истории человечества познал истинную сущность Бога, как мы знаем Его сейчас. Его бог – милосердный создатель всего живого, который хотя и находится далеко и не имеет телесного образа, но способен любить каждое из созданных им существ, больших или маленьких.  Четкость и последовательность, с которыми Эхнатон провозглашал беспредельную доброту и любовь бога, тем более поразительны, что в этом у него не было предшественников. Насколько нам известно, он стал первым человеком, которому бог открылся как бесстрастная квинтэссенция добра.
<…> В одном из недавно обнаруженных текстов в уста Иисуса вложено речение, близкое идеям Эхнатона. «И спроси, – говорится в нем, – кто те, которые ведут нас в царство, если оно находится на небесах? Птицы
небесные и все звери, что живут на земле или под землею, все рыбы всех морей, – они ведут тебя. А землею, все рыбы всех морей, – они ведут тебя. А царство находится внутри тебя». (Вейгалл А. Эхнатон. Фараон-вероотступник).

[50] - Вейгалл А. Эхнатон. Фараон-вероотступник.

[51] - Там же.

[52] - Интересные мысли на тему эту и на те, что с нею связаны: «Совершенно очевидно, что когда мы читаем роман, мы меньше всего думаем о Толстом, авторе. Мы живем жизнью его героев. Эти восемьсот живых душ живут в режиме такой высокой художественности, что кажется, что они живут сами по себе. Причем кажется не только нам, читателям, но и им самим. Не то чтобы они забыли своего автора и создателя, они даже не догадываются о таковом. Попади в «Войну и мир» какой-нибудь социолог и проведи он там социологический опрос, опросив всех, от Наполеона до лакея Лаврушки, то нет сомнения, что все они до единого оказались бы атеистами по отношению к собственному творцу. Иллюзия их существования такова, что они не имеют и понятия о ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ происходящего с ними; им кажется, что всё это живут они сами: любят, ненавидят, ревнуют, стреляются, воюют, умничают, в то время как они делают это только потому, что это делает в них и КАК ОНИ их автор. Звучит довольно банально, но он ПИШЕТ их. Интересный вопрос, что происходит с ними, когда он перестает писать. Их тогда просто нет. Они существуют его милостью, он их Бог, о котором они оттого ничего не знают, что он живет их по-настоящему: как живых людей, а не как кукол. Наверное, этим и отличается искусство от халтуры» (К.Свасьян).

[53] - «Ситуация оказалась своеобразной проверкой для Эхнатона, и, как великий Учитель спустя тринадцать столетий должен был утверждать свое учение ценой полного самопожертвования, так и фараон мучительно переживал, когда понял, что исповедуемые им принципы приведут к потере всех дорогих его сердцу владений. Его неугомонные генералы, готовые двинуться в Сирию, возможно, исчерпали все аргументы, пытаясь воздействовать на него, но мальчик уже превратился в мужа. «Возврати меч твой в его место, – мог бы сказать он. – Ибо все взявшие меч мечом погибнут» (Вейгалл А. Эхнатон. Фараон-вероотступник).

[54] - Кристиан Ж.  Нефертити и Эхнатон. Солнечная чета.

[55] - Там же. 

[56] - Там же: «С точки зрения египтянина, каждому человеку подобает соприкасаться душой со всем живым: переживать, как собственные ощущения, рождение цветка, ритмическое движение воды, инстинктивную радость животного – и повсюду узнавать творение Бога».

[57] - Из послесловия к критской поэме: «В этом смысле моя критская поэма есть поэма одного — доисторического — прельщения. Люциферова прельщения. М. — под Люцифером, а все прочие — либо под Ариманом (народ и Имато), либо же под самим Иалдаваофом (Касато, Акеро). Если на вопрос, почему и для чего Люцифер губит именно М., думается, ответ очевиден, то, возможно, не слишком ясно то, почему губит. Дело в том, что и сам Люцифер проклят создавшим и обладает чем угодно, но не духом любви, с иной стороны не обладает он и теплохладностью: остается лишь яркожалая всеразрушительная ненависть; и он заражает собою избранных, ибо неизбранных собою заражает Ариман – совсем как в «Вие» ведьма желает сделать героя мертвым, как она сама».

[58] - Исследователи долгое время полагали, что Эх-не-йот был болен, коли так выглядел; у него выделяли: гинекомастию, синдром Марфана и даже синдром Клайнфельтера и  Фрелиха, следствием которых является бесплодие, что противоречит бесспорной многодетности фараона. Но куда вероятнее, что Эхнатон вовсе не так выглядел при жизни, а дошедшие до нас изображения его живописуют его на тот лад, каковой представлялся ему наилучшим. Пиренн объясняет: «Женоподобное тело Аменхотепа IV ничуть не более патологично, чем соколиная голова Ра». Женоподобность входит в новый канон, ибо Эх-не-йот – единовременно –  «отец и мать» всех людей.

[59] - Отвечает на допросе сам Эхнатон после сложения  с себя полномочий царя, своего добровольного изгнания.

[60] - Я, однако, далек от того, чтобы в этом не соглашаться с Платоном, который к тому же противопоставлял в этом отношении философию, ведущую к истине, и искусство, которое является для него своего рода копией копии. Искусство и впрямь часто, слишком часто – «продолжение природы иными средствами»…но не мысль, не наука и не философия! Для меня они полны тамошним, нездешним, неприродным.

[61] - Об этом хорошо говорит Бердяев в своей «Философии неравенства»: «Освобождение хаотической стихии не есть освобождение человека, хаотическая стихия не может быть субъектом освобождения, она – источник порабощения. Человек прежде всего находится в плену у хаотической стихии. Темная бездна тянет образ человека, лик человека вниз, мешает человеку подняться и стать во весь рост. Освобождение человека, человеческой личности и есть освобождение из плена у хаотической стихии, а не освобождение хаотической стихии в человеке и народе. Вот почему все глубокие люди понимали, что истинное освобождение предполагает момент аскезы, самодисциплины и самоограничения. Разнуздание стихийных страстей порабощает, делает рабом. Когда человек находится во власти собственного хаоса, он – раб, личность его распылена страстями, обессилена грехами».
«Торжество точки зрения личного блага привело бы к падению личности. К возвышению личности ведет лишь точка зрения сверхличной ценности. Это – непререкаемый исторический факт, который требует истолкования. Личность подымается и восходит, когда в ней раскрываются и творятся сверхличные ценности. Человеческое в истинном смысле этого слова утверждается, когда в нём утверждается божественное. Всякая ценность есть лишь культурное выражение божественного в исторической действительности. Божественное требует жертв и страданий. Воля к божественному в человеке не дает ему успокоения, она делает невозможным никакое благополучие на земле, она влечет его в таинственную даль, к великому. Точка зрения личного блага каждого и всех направлена к низвержению божественного, она по существу антирелигиозна. Жажда божественного в человеческой душе действует, как пожирающий огонь, и сила этого огня может произвести впечатление демонической. «Многие из вас – моралистов – видят демоническую силу во всякой исторической судьбе, в создании государств и культур, в их славе и величии. Проблему эту с гениальной остротой чувствовал К. Леонтьев, когда говорил: «Не ужасно ли и не обидно ли было бы думать, что Моисей всходил на Синай, что эллины строили свои изящные акрополи, римляне вели пунические войны, что гениальный красавец Александр в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник и бился под Арбеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для того только, чтобы французский, немецкий или русский буржуа в безобразной и комической своей одежде благодушествовал бы «индивидуально» и «коллективно» на развалинах всего этого прошлого величия?». 

[62] - А.Ф.Лосев: «В настоящее время на очереди не натуралистическое, но социологическое мировоззрение. Представление об основах мира как о материальной, механической вселенной, как о внутренне мертвом, хотя и внешне движущимся механизме, есть идея, созданная не античностью, душа которой — пантеизм, и не Средними веками, утверждающими в основе мира божество как абсолютную жизнь и любовь, но исключительно Новым временем. Это всецело создание капиталистической Европы, обездушившей мир и природу, чтобы перенести всю жизнь, всю глубину и ценность бытия на отдельного субъекта и тем его возвеличить.
Сущность новоевропейской философии заключается в разрыве субъекта от объективного бытия, в переносе всех ценностей объективных глубин на субъекта и в обретении этой могучей, гордой, но одинокой личности, мечущейся по темным и необозримым пространствам опустошенного мира и стремящейся вдаль, вечно вперед, к туманной неизвестности, ибо только так и мог утвердить себя субъект, потерявший опору в твердом объекте и превративший все устойчивое в сплошное становление и искание. Параллельно этому наука в новой европейской культуре — и большею частью и вся философия — постулируют бесконечную, необъятную, оформленную только внешнемеханически вселенную в основе всех вещей, и в том числе всей истории и всего человечества».

[63] - Анучин Евг. Из частных бесед середины 2019-го: “Сложнее с природой человека. Это не некий словесный оборот, метафора — это сама сущность человеческая, повязавшая внешнюю природу вокруг человека и внутреннюю в нем самом. Такое человеко-миро-устройство делает человека только в определенной степени зависимым от природных стихий. Преодолеть эту зависимость можно Духом, отсутствующим во внешней природе. Человек иногда наделяет природу духом, но чисто метафоричeски.
Тютчев: "Природа — сфинкс, и тем она сильней своим искусом губит человека, что, может статься, никакой от века загадки нет и не было у ней". Даниил Андреев отмечал, что есть природа и есть ее состояния, прозреваемые человеком как стихиалии. Не будем путать стихиалии со стихиями природных состояний. Посему воспевание природы есть человеко-чувственно-духовное ее измерение, выраженное через стихиалии. Крито-минойцы такого еще не знали. Храмом для человека природа становится не через искушение, а через стихиальное преображение. Посему отвергать природу от себя можно было лишь в минойское время. Отвергать сегодня значит проявлять собственное невежество». – Что еще мог бы сказать язычник сегодня?

[64] - «Теория небесных моделей продолжает и развивает повсеместно распространенную архаическую идею, согласно которой человеческие деяния – не что иное, как повторение (имитация) действий, показанных божественными существами», – говорит нам М.Элиаде в «Истории веры и религиозных идей». Можно вспомнить и мысль Ортеги-и-Гассета о героях и богах как первооткрывателях, зачинателях, создателях принципиально нового, об аристократах как об избранных, которые в своей совокупности суть поле притяжения масс властью примера:  первые дают пример покорному большинству, а последние, отрекаясь от своего нерожденного Я, подражают первым, либо покоряются им еще в большей мере – без подражания, но со слепым повиновением.

[65] - Долихоцефалия, по-научному. Можно сколько угодно сетовать на манеру, но факт остается фактом: таинственна мумия KV35YL, она же «Младшая Дама», она же мумия № 61072, - всецело с тыковкой вместо головы…

[66] - Из письма к Я. Буркхардту от 6 января 1889 года. KSA, Bd. 8, S. 579.

[67] - Еще задолго до окончания критской поэмы я писал: «Какая-то у меня выходит если не серия, то скорее уж осколки-сколы с критской панорамы: подробно в деталях на манер Т. Манна или Л.Толстого, скажем, длиною в пару минут-полчаса по длительности действия...После же – обрыв: иной план и то же в отношении длительности. Снова обрыв.  – Словом, главы не длятся, как им подобает. Скорее картины [критской жизни], а не романная динамика. Своего рода фотографии, а не кино».

[68] - Есть кое-что сходное между послемонгольской Русью и Египтом: «Все люди равны перед Богом, но для русского человека Бог — это его повелитель; сей высший повелитель вознесся столь высоко над землей, что не замечает дистанции между рабом и господином; с тех вершин, где обретается его величие, ничтожные оттенки, какими различаются представители рода человеческого, ускользают от божественных взоров. Так неровности, какими вздыблена поверхность земного шара, изгладились бы в глазах обитателя солнца» (А. де Кюстин).

[69] - И.Поклонский на это (из частных бесед 2020-го): «Ты излишне превозносишь немецкий дух и понижаешь русский дух. Баньку и идиллию быдла можно увидеть везде. Собственно, Рабле вдоволь насмеялся над этим в "утонченнейшей" Франции, а через нее, конечно, и во всем мире. Собственно, акосмизм с задранным носом, спотыкающийся на ровном месте, и плюющий на землю, мол, она всему виной, видать, не по небу ходит, не менее комичен, чем простоволосый ванька в бане. Для настоящего же акосмизма Россия вполне благоприятна, как почва, и не только как место для прыжка. Впрочем, с позиций акосмизма следовало бы в равной степени отрицать все народы, как не идущие, собственно, акосмическим путем. В этом они все равны, этого, стало быть, и достаточно». Я ответил: «Мы говорим несколько о разном. Я говорил о бытовой культуре, а не об одном лишь искусстве, и я имел в виду, да, по большей части народ и чуть повыше, но не гениев и не аристократию, скажем, речь шла о том самом "среднем человеке". Речь шла о быте, а не о бытии - скажем, - о бытовой культуре – от этикета, от сортов сыра да вина, от интерьеров до декора экстерьеров, от манер и жестикуляции до морали и сердца. Для наглядности – озлобленно-ослабленное убожество российских городских окраин и, скажем, что современная, что несовременная Франция».

[70] - Кийа/Кэйе, отсутствующая, – соправитель Амен-хотпа IV в последние годы царствования оного; падение ее было очень похожим на падение своего супруга: память о ней изглаживается сразу же после смерти царя-Солнца, если не чуть ранее, изображения ее переделываются, по одной из версий, для двух дочерей Эх-не-йота от Нефр-эт, ставших царицами после смерти их отца; того более: ей не оставили и гроба...  Мы не знаем, какой была Кэйе, но именно с нее начинает конец: она – начало конца. Как и все дочери (и прочие родственницы) Амен-хотпа IV, не могшие и не желавшие продолжить дело отца. Безличное женское начало, земное, темное,  ночное, которое если не губит солнечное дело Эх-не-йота самолично, то начинает дело погубления. Лишь Нефр-эт, без сомнений, была иною.

[71] - Египтяне разделяли вечность и время на свой лад. Первая – неизменная вечность – «джет»; она являла себя, например,  пирамидами, всем монументально-завершенным и оконченным – потусторонним, царством мертвых. Вторая – вечность повторяющихся явлений природы, царство преходящего, время, цикличность; она именовалась «нехех». С вечностью связан солнечный свет. – Созерцать Солнце, то есть внешнее зримое проявление божества, означает только одно: словами Ж.Кристиана «совершать сакральный акт»: короче, пить Солнце, вбирая его в себя, причащаясь божества.