Предчувствие

В начале 1943 года на Белорусском фронте затишье: обе стороны находились в глубокой обороне. От командующего фронтом Ставка требовала более решительных действий и наступления, не имея сведений о противнике и не зная численности войск противника в полосе обороны, командующий решил отправить несколько разведгрупп в тыл врага и дождаться сведений о противнике перед наступлением. Одна из таких групп тщательно готовилась в районе деревни Дубки: велось наблюдение за противником, готовилось разминирование в месте перехода линии фронта, проводились тренировки группы сопровождения разведчиков. Контроль подготовки осуществлял представитель армейской разведки. Располагались разведчики в колхозном амбаре, где жили и отдыхали после изнурительных тренировок. В разведгруппе было несколько спортсменов: по борьбе, боксу, атлетике, а также снайперов и охотников, это была сильная и опытная команда, которой командовал лейтенант Микишин - хоть и совсем молодой, но уже не раз с подобными заданиями успешно бывавший в тылу врага. В группу входила также радистка, которую все называли просто Леночкой: милая, удивительно обаятельная, с точёной фигурой, ее юную красоту не портили ни маскхалат с шапкой-ушанкой, ни кирзовые сапоги. Все уже давно заметили, что бравый лейтенант как-то робел перед ней, бывало, говорил невпопад, а потом сердился на себя и старался быть с ней предельно строгим. Она привычно на его требования отвечала: «Есть», и отойдя от него, загадочно улыбалась, при этом на щеках её появлялись две ямочки, до чего прелестные, что не было сил не улыбнутся ей в ответ. Из уважения к девушке разведчики отвели ей отдельный угол в амбаре, даже отгородили его всем, что нашлось для этого вокруг. Ближе к ночи, накурив в амбаре хоть вешай топор, разведчики мало-помалу засыпали. Последним обычно приходил лейтенант Микишин и, спросив разрешения, заходил к Леночке под предлогом проверки целостности и сохранности рации. Не зная, как оправдать своё появление в «девичнике», он осматривал рацию, вынимал по очереди лампы из неё и смотрел их цельность на свет, требовал беречь рацию от возможных ударов. Леночка про себя смеялась и переводила разговор на армейский быт: питание, сухой паёк, запасы боеприпасов и снаряжения. Лейтенант, радуясь, что ещё можно немного побыть с ней, подробно обо всём рассказывал, так что разведчики, кто ещё не спал, зря прислушивались к их разговору в надежде услышать что-либо для себя новое и интересное. Операция предстояла очень серьёзная, она тщательно вот уже несколько дней готовилась, разведчики привыкли к появлению лейтенанта к «девичнике» по вечерам и относились с пониманием.  Вот и накануне выхода группы на задание он пришёл к Леночке, привычно проверил состояние рации, потом как-то пристально посмотрел в глаза и вдруг тихо спросил: «Ну зачем вы, такая молодая и красивая, пошли в армию, да ещё на курсы радистов? А если убьют или чего хуже - попадёте в плен, ведь немцы будут пытать, издеваться. А у вас, по сути, ничего еще в жизни не было. У вас даже парня своего очевидно не было, ведь так?». «Но война же, я об этом не думала». Лейтенант взял радистку за руку: «У вас такие нежные руки, они должны держать не автомат, а цветы. А вы всего этого сами себя лишили. Ну вот, что же я такое говорю? Вы же мне очень нравитесь, Леночка, я всё время думаю о вас. О вашей нежной шее, пухлых губах, ямочках на ваших щеках. И вот всё это вот так отдать войне?» Он приобнял радистку: «Леночка, мы с вами можем не вернуться оттуда. Просто погибнуть в тылу врага». Она вскрикнула: «Ой, ну что вы, товарищ лейтенант, не надо». Её громкое «ой» услышали не спавшие разведчики. Они насторожились и стали прислушиваться, а кое-кто даже проснулся. Лейтенант продолжал уговаривать: «Давайте отдадим свою молодость друг другу назло фашистам, ведь у нас «завтра» может и не быть». Он крепко поцеловал её в губы, а она, жадно втягивая воздух после долгого поцелуя, молвила: «Ну зачем вы так? Может, всё ещё обойдётся?». А в ответ услышала: «Завтра, а дальше как? Ведь наша работа - постоянный смертельный риск. Давайте лучше сегодня умрём от любви, чем завтра от фашистской пули». И он притянул к себе Леночку, жадно начал её целовать, не обращая внимания на её робкие: «Ну, зачем? Не надо. Может лучше после войны…». Разведчики, слушая её слабые протесты и стоны, улыбались и говорили: «Ты смотри, наш лейтенант хоть и молодой, но смог уговорить дивчину, молодец разведчик!» Утром на построении разведчики как-то по-доброму улыбались и хитро поглядывали на радистку. У каждого было хорошее настроение и такое чувство, будто этой ночью не их лейтенант был с Леночкой, а каждый из них.
Ночью через проделанный в минном поле проход разведгруппа ушла в тыл врага и вернулась только через трое суток, захватив важного «языка» и потеряв при этом несколько своих бойцов. Среди них был и гвардии лейтенант Микишин И.В., который, очевидно, свою гибель предчувствовал. На Леночку было жалко смотреть, и каждый из разведчиков считал себя виновным в гибели лейтенанта и в её горе.