Записки реабилитанта 5

5. От ненависти до любви один шаг. Тимофей

Хочу поведать об одном, на мой взгляд, примечательном случае из врачебной практики. К доктору обратилась молодая девушка, она упорно повторяла, что у нее в голове тикают часы. А так как девушка была неординарного мышления, претендующего на оригинальность, свойственную некоторым молодым людям, то ей после консилиума опытных докторов по совокупности симптомов, анамнеза и врачебных наблюдений поставили диагноз шизофрения и лечили в психиатрической клинике соответствующей терапией до тех пор, пока один студент – тоже, судя по всему, большой оригинал – не приложил к ее голове фонендоскоп и не услышал это самое тиканье часов. Начался переполох. Оказалось, что эти звуки появились у девушки после травмы головы вследствие развившейся аневризмы сосуда головного мозга. Кровь пульсировала в деформированном сосуде и производила подобные звуки. Пишу это не для развлечения, не как комплимент в сторону самобытности и оригинальности, а для того, чтобы люди верили друг другу: и если ты не слышишь чего-то, то это не значит, что другой этого тоже не может слышать.

Чтобы улавливать и различать голос Бога, прежде всего надо начать с Ним разговаривать, необходимо открыться Ему, вывернуть свою душу, предстать перед Ним таким, какой ты есть на самом деле, со всеми своими очевидными и тайными помыслами, вскрыть такие свои стороны, в каких ты сам себе боишься не только признаться, но не решаешься даже сформулировать их до конца, даже для себя. Надо понимать, что Он и так все знает, но будет отвечать тебе только тогда, когда ты станешь прозрачен для Него именно по своей инициативе. Разговор с Богом – это не только твой монолог. Прежде всего надо научиться внимать своей совести. Совесть – это тоже голос Бога, но это, можно сказать, уже окрик, так как совесть дает о себе знать, когда человек уже совершил, совершает или намеревается вот-вот сделать что-то непотребное. А чтобы был конструктивный диалог, нужно душой тянуться к Богу и вопрошать, вопрошать, вопрошать. Конечно, у каждого разговор происходит по-своему: кто-то сразу Его услышит, кто-то позже, а кто-то говорит, что сам голос не воспринимает как звук, но все свои решения принимает, как по указке свыше, причем без альтернативы, как будто это единственное правильное решение. Некоторые утверждают, что Бог вклинивается в их мыслительный процесс, наталкивает на решения и обосновывает подсказки.

Как вспоминал Тимофей позже, тогда, при разговоре с Богом, сам голос он вроде и не слышал, но мысленно задавая себе вопрос, порой даже не успев его до конца сформулировать, незамедлительно получал на него ответ, причем иногда весьма неожиданный. Сейчас, по прошествии времени, он говорит, что ни с чем не спутает голос Бога – диалог отлажен.

– Боже, кто я? Как же я могу послужить Тебе? Я готов менять свою жизнь, начать с чистого листа, как новорожденный, но чем я смогу Тебе помочь? Я ведь наркоман, ничего не знаю, ничего не умею! – с надрывом проговорил Тимофей.
– А у тебя все есть, иди, Я покажу, – мгновенно и отчетливо прозвучал ответ, то ли в мыслях, то ли наяву, то ли еще где.

С кладбища Тимофей, вдохновленный общением с Богом, вернулся в центр. Он сразу взялся за Библию, у него возникло побуждение дальше познавать Бога. Священное писание – книга удивительная, она написана поэтическим языком с поразительным универсализмом и изначально предназначена для применения всюду и всегда, то есть во всех жизненных ситуациях, она буквально напичкана алгоритмами, необходимо только понять принцип действия. Библия – заархивированная мудрость человечества, она постепенно отводит тебя от меркантильности и расчетливости и подводит к бескорыстию, великодушию и благородству, если хотите, и, наконец, апогеем этой книги является Любовь – любовь к ближнему, к людям, к природе, к жизни, ко всему, что тебя окружает. Представляете, какая сила, какая мощь заложена в ней? Она преображает, перерождает! Тимофей читал Библию, размышлял над ней, и ему открывалось то, к чему призывал его Бог.

– Вспомни, как ты проповедовал, когда тебя наполнял не Дух Святой, а какая-то нечестивая жижа, которая по твоим венам гуляла: ведь тебя заслушаться можно было, ты только и делал, что искал ухо свободное, чтобы вцепиться в него. Ты пропагандировал смерть, Я призываю тебя прославлять жизнь! Вспомни, какой ты был миссионер, когда надо было ехать за наркотиками на другой конец города: вы ввосьмером в одну машину наперегонки бежали. Вас не заботило, что ждет на том конце поездки, тебе нужен был грех – и ты за ним мчался, не оглядываясь, трудностей для тебя не существовало. У тебя все есть! Ты все это делал! А какой ты был жертвенный: ты же все деньги отдавал на грех сатане. А какое у тебя было посвящение: тебе говорят стой, а ты бежишь – ничто тебя не могло остановить, сутками служил дьяволу. У тебя все есть! А какой ты был странноприимный: ты всем был рад, толпами к себе водил наркоманов. Ты ведь и тогда был отделен от мира, прячась от нормальных людей, как и люди верующие отделены от среды греха. Ничего не поменялось. У тебя все есть! Только поменяй сатану на Бога. Ты летел не в ту сторону. Раньше ты думал: какие бедные люди вокруг – они не знают настоящего кайфа, а теперь ты уверен, что эти люди бедные, потому что они не знают Бога. Раньше от тебя были слезы и горе, так сделай так, чтобы вокруг тебя были улыбки и радость.

Тимофей тогда полностью уяснил, что дорожка, по которой он катился, не только гибельная, но и омерзительная – ведь он и сам шел на смерть, и других тащил за собой. Пора возмещать ущерб. Выбрав новый путь, человек должен отказаться от старого окружения, – иначе рано или поздно оно вернет его, затянет в прежнюю колею – затем найти себе новое занятие, которое, желательно, чтобы не только не соприкасалось, но даже не напоминало бы о прежней жизни. Этот момент очень важен на пути исцеления. Реабилитант стоит перед рекой, он уже понимает, что на этом берегу ему оставаться нельзя, что надо перебираться на другой, он начинает еще более убеждать себя в этом, складывать доводы «за», по мере укрепления своей духовной позиции, начинает «строить мост на другой берег» и мысленно осваивается на новом месте. Освобожденный мозг начинает генерировать множество идей, одна интересней и превосходней другой: как зарабатывать деньги на жизнь, как обустроить свое жилище, если еще негде жить, то как быстрее решить этот вопрос, то есть он начинает мыслить активно и конструктивно. Жена обязательно должна быть христианкой, если уже женат, то как обратить в веру вторую половину. Все это продумывается в мельчайших подробностях, уверен, каждым реабилитантом. Ведь он строит новую жизнь, какой не знали даже его близкие родственники, за редким исключением. Все продумано, и пришло время делать первые шаги в качестве верующего человека. Это непросто, начинается мандраж, висит пресловутое «что скажут или подумают люди», мало кто легко пережил этот период, ведь наследие атеистического прошлого, которое четыре поколения искажало умы человеческие, еще крепко сидит в людских головах, а человек – существо стадное и чувствует себя неуютно, когда на него показывают пальцем и косят немые взгляды.

Первое, что необходимо сделать – это рассказать обо всем своим близким, точнее, заявить им об этом, а дальше переходить к практическим действиям. Этот шаг часто многие сделать так и не отваживаются, другие делают его робким, безвольным, и жизнь их как верующего человека, вероятно, будет блеклой, невыразительной. Дело в том, что этот шаг должен быть решительным и категоричным, полной ступней и желательно с притопом! Лучший вариант – если человек после курса реабилитации останется на служении в церкви, любом служении, объявите о своем желании – и вам помогут. Этим вырабатываются и укореняются навыки христианина, «твердеет и каменеет залитое в тебя Богом», если уйдете на вольные хлеба, будет нелегко, здесь все будет зависеть от внутреннего стержня и силы веры, а испытание стержня и этой силы не заставит себя долго ждать. Много травы полегло от сильного ветра!

Тимофею пришла в голову мысль, что ад, куда он прямиком направлялся, платный: человек рассчитывается за него не только деньгами и здоровьем, но и своим добрым именем. И, что интересно, о своей репутации Тимофей вдруг начал беспокоиться только тогда, когда познакомился с Богом, когда замаячила перспектива спасения своего имени, а раньше жил по принципу «пропади оно все пропадом». В отличие от ада, в рай вход бесплатный, надо только поверить в Иисуса Христа. Все естественное должно быть безвозмездным. Хотя пойти за Богом без видимых причин – без скорби, без несчастий, безысходных ситуаций, когда надеяться уже не на кого – непросто, это какую надо иметь широту сердца, чтобы принять учение Христа ради идеи сделать этот мир лучше, ради своего внутреннего равновесия и душевного покоя, ради счастья во всем мире, а не какой-нибудь выгоды. Это в наше-то время, когда человечество пытается все монетизировать и без прибытка шагу не сделает. Хотя широкие сердца у нас изначально, мы сами их сужаем. Сужаем свое мировоззрение, свое благородство и великодушие до размеров турникета, где нужно монету опустить. Реабилитанту, который раньше сам на себе крест поставил, после чудесного избавления от зависимости поверить в Бога легче, чем человеку, у которого в жизни особых проблем нет. Он был одной ногой в аду, он знает, что это такое. Расширяйте свои сердца, милосердствуйте, не фокусируйте свой взгляд на мелочах, мир намного объемнее, целостнее, и все мы зависим друг от друга. Поднимитесь над суетой, жить с улыбкой намного увлекательней. Жизнь – она, может быть, и состоит из мелочей, но рассматривать их нужно сверху вниз, а не снизу вверх.
 
В тот период Тимофей очень много думал, он был вдохновлен новым, непознанным, а, главное, спасительным путем, на который ступил. Он вывернул пласт, на котором стояли его прежние убеждения, и посеял новое семя, рыхлил, поливал, взращивал заветное. Читая Библию, он узнал, что священнослужитель должен быть «одной жены муж». После недолгих раздумий и воспоминаний он решил, что будет восстанавливать отношения со своей бывшей супругой, вернее, строить их заново. «Только так!» – сказал он тогда себе.
 
Как вспоминает Тимофей, в то время Бог показал ему свою любовь – любовь безусловную, и он пережил ее эмоционально. Она состоит в том, что человек проникается к другому человеку чувством умиления, он принимает его со всем его несовершенством, находит оправдание всем его слабостям и недостаткам до такой степени, что все это он просто не замечает. Ведь это такая малость по сравнению с тем, что ты есть, что ты рядом. Мне кажется, что в данном случае не разум побуждает чувство, а как раз наоборот: нахлынувшие откуда-то сверху чувства навевают мысли, формируют идею, обоснование и даже философию и мировоззрение, если хотите. Это любовь Божья, человек сам по себе не способен всех и всегда любить. Это дар для человека, как прояснение в ненастную погоду, и в это прояснение хочется всех обнять и прыгать от радости, ликовать. Наступает восторженное упоение, и тебе кажется, что ты смотришь на мир глазами Бога! Это любовь Творца, Создателя, ей созвучна любовь родителей к своим детям, только первая шире, выше, чище и глубже настолько, насколько человеку вообще возможно ее понять и вместить.

После завершения курса реабилитации, получив благословение, Тимофей поехал в Верхний Карбуш, именно там находилась на излечении Надежда, его бывшая жена. Верхний Карбуш – это деревня, где зарождалось служение реабилитации церкви «Жатва», можно сказать, ее колыбель. Встретившись обновленными людьми, они смотрели друг на друга по-другому, не как прежде, а будто они только что познакомились. Смотрели с нежной влюбленностью, перешедшей в дальнейшем в обожание. Возьму на себя смелость утверждать это на основании наблюдений. Эти строки пишутся через тринадцать лет после описываемых событий. Вы бы видели, сколько любви и почтения Тимофей и Надежда проявляют друг к другу сейчас, а как смотрят друг на друга и отзываются о своей половине при людях! Их отношениями как будто перефразирована поговорка «от любви до ненависти один шаг», и получилось «от ненависти до любви один шаг». От разрушения к созиданию. Когда они совместно приняли решение о воссоздании семьи, то вместе крестились. Крещение – это очистительный обряд, видимый знак посвящения в члены церкви, который символизирует смерть греховного (погружение в воду) и рождение нового духовного человека, когда он появляется на поверхности воды.

Перед свадьбой Тимофей решил не испытывать судьбу, ведь он понимал, какое искушение его может ждать. Многие бывшие наркоманы, хотя утверждают, что бывших не бывает, успокаиваются, считая, что они уже освободились от наркотиков, и пренебрегают предостережениями бывалых. Например, встречаются со своими старыми знакомыми, с которыми раньше вместе пили или кололись, хвастаются, «гарцуют», мол, какой я сильный – избавился от дури. Но «червяк» еще сидит в них, вот он очнулся от нахлынувших воспоминаний и давай заново грызть, смотришь – через два дня хвастун опять на игле. Тимофей, чтобы не остаться один на один с этим миром, с неокрепшим самим собой, попросился пожить у одной верующей семьи. Решение очень верное и правильное! На реабилитации у Тимофея была ответственность: он в теплицах ухаживал за огурцами, обрезал лишние отростки и подвязывал новые, то есть придавал побегам нужное направление для роста. Тимофей видел в этих огурцах себя, и если ветвь тянется куда-то в сторону, то в период созревания лишние отростки необходимо убирать, причем делать обрезание часто, чтобы все силы растения были сосредоточены в нужном направлении, на созревании плодов. Однажды кто-то из реабилитантов предложил высадить огурцы в грунт, чтобы растения окрепли, закалились. Тимофей по неопытности согласился. Высадили часть, хотели на следующий день сделать теплые грядки, но за ночь растения погибли. Вот так, оставили на ночь без присмотра, без внимания – и все труды насмарку. Так и Тимофей, помня этот случай с огурцами, жил до свадьбы у верующих людей под присмотром, пока не окреп. Не хотел оставаться один «в открытом грунте», ходил на служения и участвовал во всех мероприятиях церкви. Тимофей почувствовал, как стали глубоки и обширны его мысли, он осознал, что до сего момента жил вхолостую, и очень дорожил своей новой жизнью, верой, каждым своим шагом, каждой своей мыслью – ведь столько времени прожито зря.

Всего от развода до нового бракосочетания у них прошло ровно девять месяцев. Знаковая цифра! Это было формирование новой семьи где-то в утробе церкви, в служении реабилитации. А родилась семья в Божьем доме: в молитвах, в возложении рук епископа, среди гостей, половина из которых были люди верующие, а вторая половина – неверующие. Воочию можно было увидеть, чем отличается этот мир от мира Божьего. Верующие люди были раскрепощены, ведь они были в своей среде, и радость их была непринужденной, а люди неверующие напряжены и зажаты – им было трудно выражать радость естественным образом, им нужен был допинг для снятия своей скованности. Как христианин, не буду возносить Божьих людей, все мы из одного теста. Зайдем с другого конца. Замечено, что в большинстве своем те, кто ходит в церковь, это люди неидеальные: таящие в себе обиды, порой даже озлобленные, имеющие изъяны в характере, недостатки в умении строить человеческие отношения и другие несовершенства. Главное, что они понимают это и у них есть желание это исправить. Их на подсознательном уровне влечет в церковь – она их «лечит». Больной нуждается во враче. Неверующие люди не стремятся исправиться, какой есть, такой есть. Они поступают так не из вредности, а от неведения.

Все тринадцать лет, прожитые в первом браке, Тимофей и Надежда, как оказалось, толком и не знали друг друга. Настоящее знакомство началось только сейчас. Все это время они жили каждый сам для себя, используя своего партнера лишь для своих нужд и желаний, не вникая, что у него внутри, не заботясь, о чем мечтает, чем дышит. Да и мечты с желаниями в первом браке у них были одинаковые – чтобы на ближайший день дозу достать. Получается, в их прежней семье верховодил наркотик. Сейчас же они начали жить друг для друга. Если ты послушен Богу, то желания у вас, как правило, совпадают. Поменялись ориентиры в семейной жизни: сейчас для Тимофея лучшая награда – это радость Надежды. Представляете, какая созидательная сила содержится в таком укладе семейной жизни, в таком настрое! Это уже любовь не просто человеческая, она приобретает оттенок святой любви, когда ближний становится для тебя важнее тебя самого.

После венчания Тимофей и Надежда жили с его родителями, много им благовествовали, рассказывали о вере евангельской. Родители были люди православные, вся семья крещена в этой церкви. Как говорит Тимофей, сейчас родители стали православными пятидесятниками. Пятидесятники – в настоящее время самое многочисленное направление в протестантизме. Родители Тимофея совместили тысячелетние каноны и обряды православия с живой, эмоциональной верой протестантизма. Они стали молиться, читать Библию, жить в общении со Святым Духом. Мама часто звонила Тимофею и делилась своими откровениями после чтения Библии и общения с Богом. А ведь по-другому быть и не могло, ведь для них это настоящее чудо: всю жизнь они боролись с наркотической зависимостью сына, еще совсем недавно помещали его во все клиники города, от него были одни слезы, а сейчас с ним произошло такое преобразование. Значит, Бог наконец услышал их мольбы, значит, Он действительно один – Иисус Христос, и нет оснований противопоставлять православие и протестантизм, я имею ввиду протестантизм, взращенный в России. Стремиться к сближению, конечно, тоже не стоит – не наша это забота, все-таки это разные направления в христианстве, появившиеся в совершенно непохожие эпохи, в несхожих условиях и различных настроениях в обществе. Разница возникновения – полтысячелетия – все-таки срок немалый. Семя, а значит и корень, у них одни, только почвы, на которых они выросли, разные, и погодные условия отличные. Православие – религия традиций, которые сложены веками и оберегаются пуще зеницы ока, что естественно, ведь эти традиции прошли сквозь толщу времени, из этой тысячелетней толщи девятьсот лет православие было в тесном союзе с монархией, а значит Россия как государство выросла при непосредственном участии и попечительстве православной церкви. А это серьезно – есть что беречь, тут не до экспериментов – веками вымучено. Протестантизм – религия молодая и, как непоседливый ребенок, тычется везде, пробует все на вкус, неутомима, смела, энергична и непосредственна. Распространилась уже по всем континентам, в каждой стране с поправкой на местный менталитет. Православие при появлении этого «непоседы», волей-неволей «нянчится» с ним, если не в делах, то в мыслях, и тем самым само меняется – становится чуть моложавей и энергичней. И протестантизм взрослеет с оглядкой на «старшего брата», хотя не без казусов. А как иначе, гладко только с ровной горки катиться. Главное, что под присмотром, глядя друг на друга.

В дополнение, как иллюстрацию к вышесказанному, хочу рассказать одну историю. Ее поведала мне одна христианка, которая наблюдала ситуацию со стороны и общалась с ее участниками. В небольшой православный храм приехала семья крестить ребенка. Батюшка, пожилой уже человек, в это время был в трапезной. Не торопясь пообедал и перед началом церемонии степенно вышел в зал – посмотреть на кровных и крестных родителей. К кровным родителям у него вопросов не было – их Бог назначает, а вот крестным он хотел рассказать, какой груз ответственности они берут на себя. Увидев крестную маму, он оторопел: она была очень ярко и вызывающе накрашена – ресницы, «вот такие губенки», тени цветные. Батюшка подошел к ней и без церемоний накинулся на нее. Могло показаться, что это было не совсем корректно с его стороны, но вникнув в суть, начинаешь понимать служителя церкви и постепенно становишься на его сторону. Вид у него был благообразный, внушающий доверие, плюс праведное возмущение, хорошо читаемое на лице, поэтому перечить ему никто не посмел, даже оправдываться не решился.

– А ты куда вообще пришла? – начал батюшка свой монолог, а крестная смотрела на него и лишь периодически хлопала густыми ресницами.

Когда начал свою работу приглашенный фотограф, в ракурс попадали только крестный папа и малышок. На вопрос, почему она не фотографируется, крестная ответила, что батюшка строго-настрого запретил ей в таком виде даже приближаться к малышу на церемонии, дабы не очернять дитя Божье, новорожденное. Потом батюшка рассказывал крестным родителям, какую ответственность за малыша перед людьми и Богом они на себя берут. Если вы понятия не имеете о православной вере, вам лучше не ввязываться, иначе можете поплатиться за это, Бог ведь не только милосердствует. Батюшка еще неоднократно с ними разговаривал в течение времени, которое они пробыли в храме, а пробыли они долго, гостям пришлось их еще в автобусе ждать. Батюшка беседовал с ними вместе и по отдельности, подводил к иконе, что-то старательно объясняя. Крестного отца он убедил в необходимости причаститься на следующий день, обращая его в веру православную. Новоиспеченный крестный отец в день празднования крестин не употреблял спиртное и не ел мяса, чтобы причаститься на следующий день по всем правилам. Вот какие жертвы.

Вернемся к родителям Тимофея, ведь исцеление сына – и их победа, это ведь родители терпели, не опускали руки, это они, чувствуя свою ответственность за судьбу, всегда были рядом, где бы сын ни находился, поддерживали его и морально, и финансово. Это они горевали и лили слезы. Пришло время и порадоваться. Это настоящее чудо! Тимофей всегда все делал по-своему, кто, как не мать, знала это. В детстве, когда ждала из школы, могла приготовить пять блюд, чтобы было из чего выбирать, зная, какой он привередливый. Нет, он приходил и все равно сам готовил себе обед. Не из вредности, не наперекор маме, просто он такой есть, это его суть. Его никто не мог уговорить, переубедить в чем-то, пока он это не осознает сам, не пропустит через свои неведомые никому механизмы, пока не созреют внутри него изменения. Пока он сам себя не убедит в этом, ничего с места не сдвинется. Раньше родителям казалось, что именно это своеволие и нежелание никому подчиняться и мешает Тимофею отказаться от наркотиков, ведь столько уже сам натерпелся. А сейчас кажется, что именно эта черта характера и вывела его из тупика. Просто на пути он встретил Бога, поверил Ему, а Тот, в свою очередь, направил эту его черту характера в правильное русло. Когда Тимофей, пройдя курс реабилитации, приняв Иисуса Христа своим спасителем, вернулся в этот мир, он, оглядев все вокруг, сказал: «Вам тут всем надо на реабилитацию».

Сейчас Тимофей возглавляет служение адаптации – так в настоящее время называют реабилитацию, впрочем, я уже говорил об этом в первой главе. К Тимофею мы обязательно еще вернемся – человек, яркий в мыслях, с утонченной интуитивной логикой. Когда человек приходит к Богу, он «перезагружается», освобождается от различных безосновательных, навязанных догм, избавляется от рамок, сдерживающих его индивидуальность, и начинает мыслить по-новому, оживают заложенные в нем способности и таланты – ведь он начал напрямую общаться со своим Первоисточником. Люди по своей жизненной позиции условно делятся на ведущих, ведомых и тех, кто «в себе». По мере взросления и смены духовной пищи эти категории могут меняться, варьироваться. Бог может ведомого преобразовать в лидера. Все эти парни – служители нынешние – ведущие, для них главное – быть откровенными с самими собой. Они и тогда были честны и открыты, когда кололись, как правило, не прятались – ох, и доставалось их родственникам – и сейчас служат Богу и кричат об этом на весь мир. Иначе они не могут, не умеют, ведь еще столько заблудших по земле ходит. Смотрю я на этих людей и думаю: откуда у них эта неустанная забота – ведь нянчатся с наркоманами, точно с родными детьми, бегают за каждым, как за младшими братьями, и все это непритворно, неподдельно, искренне, точно свято это для них.

   В течение некоторого времени довелось мне вести собрания с родителями и родственниками наркоманов, проходящих курс реабилитации. Их называют созависимые, так как они волей-неволей косвенно тоже находятся во власти наркотиков: на их плечи ложатся проблемы, возникающие в результате употребления наркотиков в их семьях. И если наркоману, большее время находящемуся под кайфом, наплевать на все, то родственники и близкие – единственные люди, кто переживает за сложившуюся ситуацию и пытается хоть как-то ее выровнять. Как правило, до поры до времени они молчат, оберегая от постороннего взора суть происходящего в их семье, уповая на то, что все скоро закончится, но потом, поняв, что само собой это не разрешится, так как их родное существо со временем превращается в какое-то чудовище, и исход может быть только один – смерть, начинают трубить во все стороны о помощи, не думая об унижении, посрамлении, в их голове звучит уже одно: горе, беда! О стыде уже и речи быть не может. Эти собрания нужны, чтобы объяснить созависимым, чем дышит и чем живет наркоман и как лучше строить взаимоотношения с ним, чтобы наконец поставить точку. Эти собрания шумные, говорливые, так как у созависимых тысячи идей, как выйти из ситуации, ведь они двадцать четыре часа в сутки думают только об этом. Они сами психологически поддерживают и направляют друг друга. Зачастую за час до начала собрания они уже дискутируют возле кабинета, ведь только здесь они могут вылить свою беду. Конечно, ситуации в каждой семье различны и люди реагируют на одинаковые, казалось бы, вещи порой совершенно по-разному, поэтому одного рецепта на все случаи не выпишешь. Взаимоотношения наркоманов с их близкими людьми в динамике можно обрисовать, используя всю палитру чувств: от жгучей ненависти до открытого обожания. Конечно, все индивидуально, изменчиво и в основном зависит от характера людей, от свойств и качеств их личности, от предела терпения. Как мать может относиться к своему любимому сыну, когда он срывает с ее шеи золотую цепочку, ворует у нее банковскую карту и опустошает ее? А если это последние деньги, а до зарплаты еще недели три? Интересно, что, как правило, в этих передрягах матери выходят на первый план, отцы осознанно уходят в тень, ибо очень часто в этих ситуациях чувства главенствуют над бессильным разумом. Материнский инстинкт сильнее отцовского. Не понимает отец, как можно обворовывать свою семью, лгать и изворачиваться, ведь он учил ребенка совсем другому. На ум приходит только наказание, но «ремешок» здесь не работает, да и сынок порой уже выше на полметра. Некоторые матери не отпускают далеко от себя своего сыночка, только за дозой и назад, когда он выклянчит, вынянчит у нее на дозу – «иначе помру», прекрасно зная ее слабые места. А другая мать не пускает родного сына домой, и он на глазах у соседей ночует в подъезде уже пятую ночь. Потом вдруг пустит, расплачется, падая перед ним на колени: «Прости меня, сынок!» Сын в оторопи. И вот тут шевельнется в нем что-то человеческое, что-то Божье, да как всколыхнет его изнутри, растревожит. Позже, при попытках сделать очередную инъекцию, перед глазами видит не шприц, а стоящую на коленях, как перед Богом, мать, которая у Него же прощения просит за сына своего непутевого. Как отрезало. Сейчас не узнать: Богу служит, у матери прощения просит, по первому зову мчится. Это все примеры из жизни.

   Все созависимые в то время, как правило, были атеистами, кто-то убежденными, кто-то сомневающимися, кто-то был безразличен к этому вопросу – еще не касалось. На служения в церковь они не ходили, только на собрания созависимых. Позже некоторые из них, уверовав, посещали воскресные служения, причем как родители, чьи дети избавились от наркотиков, так и другие. Как-то на нашем собрании взяла слово одна статная дама, уверенная в себе, воинствующий атеист, с надменным взглядом, в рубашке, застегнутой на все пуговицы до подбородка, говорила всегда категоричным тоном, будто знала ответы на все вопросы от рождения своего. Она заявила, что ни в какого Бога она не верит по определению и здесь находится только из-за бедственной ситуации с сыном – пришла сюда как в последнюю инстанцию.

 – Именно так многие и приходят к Богу, – сказал я.
– Да бросьте вы, «к Богу», – передразнила она меня.

После собрания она сама подошла ко мне, тон ее с воинствующего сменился на насмешливо-снисходительный.

 – Вот вы сказали, что всем нам говорит Бог, – она, воображая свое превосходство, хотела поиграть со мной.
 – Да, – ответил я, – именно так, вот вас ведь тоже Бог направил сюда.
– Да какой Бог, просто внутри меня состоялся диалог с самой собой, понимаете?Одна моя часть возносила материнский инстинкт, милосердие, человечность над остальными ценностями, другая часть оберегала мои философские убеждения. В итоге я ради спасения сына поступилась некоторыми своими принципами, – в ее словах зазвучали нотки откровенности.
– А вам не кажется, что на стороне первого участника диалога был Бог, если даже не Сам Он, это Его взгляд. Ведь это было вам несвойственно, раньше вы наверняка воспитывали сына запретами и ограничениями, а сейчас вдруг про человечность вспомнили, милосердие.

Проговорили мы еще минут двадцать, в течение которых она вдруг из активного оратора превратилась вначале во внимательного слушателя, а потом в рассеянного собеседника. Как будто что-то вдруг взбрело ей в голову и овладело ею. Больше мы с ней не разговаривали. При встрече она почти незаметно кивала мне головой, на что я отвечал ей довольно отчетливым «здравствуйте». Собраний она не пропускала, но уже садилась не в первые ряды с расправленными плечами, а старалась затесаться в массе, быть неприметной. А вскоре я оказался на воскресном церковном служении, где по специфике своей занятости бывал нечасто, и встретил ее там. Увидев меня, она, как мне показалось, засуетилась, также кивнула мне головой и посмотрела на меня извиняющимся взглядом, как будто я застал ее за каким-то непотребным занятием. Впрочем, может, я и преувеличиваю.