Татьяна Дубинская. В окопах. Повесть

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

…………………………………………………………………


                КРАСНАЯ НОВЬ

ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ И НАУЧНО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
 
1931

КНИГА ПЕРВАЯ

ЯНВАРЬ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва

1931

Тираж 15.000 экз.

Страниц всего: 195

                КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

   188

                А. Дивильковский


ТАТЬЯНА ДУБИНСКАЯ. «В окопах» (повесть).
Изд-во «Федерация». М. 1930. Тираж 7.000.
Стр. 257. Цена 1 руб. 50 коп.
 

   «Повесть» эта нередко напоминает личный дневник или мемуары по живости деталей, по близкому знанию обстановки империалистической войны — притом, с точки зрения женщины-солдата.
 
   И это самая сильная сторона книжки, в общем, написанной ярко, красочно и с искренним воодушевлением.

   Ещё одно свидетельство участника империалистической бойни не будет лишним для нашего читателя в момент, когда враги готовы обрушиться новой подобной бойней на страну строящегося социализма.

   Читатель освежит в памяти весь ужас и нелепость этих мировых свалок из-за роста прибыли кучки ненасытных капиталистов.

   Но надо сказать, что поучительность данного грандиозного исторического опыта в книжке освещена недостаточно отчетливо.
 
   Картинки страданий массы, звериные образы крепостников-офицерья, воспроизведение все накаляющейся атмосферы на фронте и в тылу, пропаганда более сознательных элементов, наконец, возмущения и восстания масс — все это дано.

   Но нет четкого лица у изображаемой массы — ни вначале, когда она была еще под гипнозом буржуазно-царского «патриотизма, ни в конце, когда он революционизируется.

   Поэтому нет и художественного контраста двух этих состояний массы, нет и драматической классовой борьбы как их выражения.
 
   Недостаток этот связан с неотчетливым, неясным путем развития самой «героини» Зины, — она же и рассказчица повети.
 
   Интеллигентка по происхождению, так как выходец из промежуточного класса мелкой (или даже средней) буржуазии, дочь профессора, она увлекается на фронт порывом скорее полудетского, майн-ридовского авантюризма, чем определенного старо-российского «патриотизма».

   Удивительны, конечно, в шестнадцатилетней девочке ее «мужественность» и готовность претерпеть все невзгоды фронта (отсюда и особенный интерес этих её испытаний, то есть, действия повести).
 
   Но неизбежное разочарование под тяжкими ударами отвратительной «прозы» хищнической войны не изображено и не могло быть в данных условиях изображено как яркий, резкий перелом и переворот.

   Неоткуда было «переламываться», — да и революционный результат оказался не вполне ясным у героини.

   Зина как-то исподволь, незаметно для себя и для читателя тоже, меняется в ходе событий, скорее всего вслед за солдатской массой и под влиянием более передовых из нее, как ее возлюбленный Сашка, крестьянин-середняк из её же губернии.

   Солдаты-крестьяне до конца идут впереди барышни-солдата, как показывает, например, разговор под конец повести:

   — А ты знаешь, что это такое — большевик? (спрашивает солдат Ерыга).

   — Нет, а ты?

   — Я все теперь знаю.

   Гораздо более развитой Сашка, оратор и агитатор-большевик, все же крайне недостаточно «знает» в этом смысле.

   О рабочих он может сообщить только то, что они «гудят в Питере», о буржуазии — что против последней надо оборотить «другой фронт».

   И даже самый сознательный партиец из известных Зине, большевик Давид Маркович, так разъясняет «теорию» империалистической войны:

   Машина капиталистов перемалывает(?) человеческие тела для завоевания рынков».

   Это — верх классового сознания на всём протяжении повести.
 
   Конечно, со стороны реального, верного с жизнью изображения это, пожалуй, даже к лучшему.
 
   Откуда было

 
   189


мещанской барышне-воину набраться более отчетливого пролетарского сознания?
 
   Но, повторяю, данное обстоятельство снижает общую ценность повести, внося в нее момент художественной расплывчатости, даже недостатка горячего революционно-поэтического чувства!

   Автор, несомненно, сам ощущал «недоношенность» произведения, потому в некоторых местах старался «подбавить жару».

   Например, в едва ли реальной сцене избиения злым командиром тяжело раненого солдата, истекающего кровью.

   Или в неумеренно-невероятном эпизоде изнасилования самой Зины зверем-офицером в опаснейшей разведке, под огнем германских пулеметов.

   И художественной фантазии должна пребыть мера!

   В результате повесть прочтется не без интереса и пользы среди множества других на такую же тему.

   Но наш момент развернутого социалистического наступления настойчиво требует даже и в картинах прошлого гораздо более определенных штрихов, ясной борьбы, крутых переломов, ударных, активных типов, отчетливо-пролетарской, революционной, общей точки зрения.
 

                А. Дивильковский**

               
                --------------------------------


      Для цитирования:
 
А. Дивильковский, Татьяна Дубинская, «В окопах» (повесть), Красная новь, Книга первая, Январь, М.–Л., 1931, Стр. 188–189.
   

       Примечания


      *Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. В Женеве 18 марта 1908 года Владимир Ильич Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.