Глава 2. Связь. Часть вторая - В Его Блистательной

(Роман "В Его Блистательной Тени")
Глава 2. Связь. Часть вторая
Эпизод 4. Горячка принца и уход за ним


Ли Сон Хёк открыл глаза, и сознание его стало постепенно проясняться. На полу рядом сидя спал слуга Син До Гон, очевидно, проведший у постели больного много бессонных часов.

Горячка молодого господина ужасно усилилась прошлым вечером и не отступала всю ночь. Теперь Сон Хёк ещё чувствовал отголоски былого шторма; но уже легко мог делать самые простые движения руками и ногами.

Будить надзирателя не хотелось, он спящий намного приятнее, безобиднее, что ли. Всё его мужественное тело и обычно серьёзное, ровных, как и характер, черт лицо выглядело расслабленным; старший дышал, мерно вдыхая и выдыхая.

Приглядевшись получше к этой добро-сладкой картине, озорной Сон Хёк ясно увидел на месте его спящего медведя. Разве что без лапы во рту.

"Нехорошо, самое время исправить!"

Рассудив таким образом, принц весело хмыкнул и с игривым выражением в лице потянулся к беззащитному До Гону.

Баловник намеревался осуществить свою милую шалость, взяв спящего за рукав и приподняв его руку ко рту. Однако голова До Гона совсем завалилась на грудь, и он резко воспрял ото сна.

Его преждевременное пробуждение окончательно помешало свершению задушевного замысла принца, и ему, стало очевидно, теперь вовсе не суждено было сбыться. Младший юноша, не найдя ничего лучше, застыл на месте, ожидая реакции старшего.

— Жив, здоров? — спросил тот, продирая глаза.

Сон Хёк утвердительно закивал в ответ.

Внимательно окинув принца взглядом, слуга похлопал по кровати, указав, чтобы тот садился. Затем До Гон поднялся и вышел, чтобы размяться и приготовить себе и больному завтрак.

— Жди меня и не вставай из постели, — на ходу наказал он.

Принц улыбнулся и залез обратно под одеяло, кстати обнаружив, что одет во всё чистое. После такого открытия спорить со старшим тем более не хотелось: "Он слишком заботлив, чтобы ему перечить", — с теплотой подумал Сон Хёк.

Даже с его нотками дерзости он не мог противиться чистым проявлениям заботы другого о нём любимом, — и он был не лишён человечности.

Через время До Гон вернулся с порциями еды и поставил их все перед принцем, только одну оставив для себя.

— Ты должен хорошо есть, чтобы скорее поправиться. Тёплый мясной бульон, тёплые овощи, тёплый питьевой режим. И ничего холодного и нездорового, разумеется, — старший говорил сдержанно, еле открывая рот и тут же поджимая губы.

Какой серьёзный! Как можно проявлять доброту с таким-то строгим видом?

Принцу очень хотелось смеяться, но он придержал щекочущий комок в горле и с открытой улыбкой показал белые зубы:

— Хорошо-хорошо; я тебя понял, зануда До-до; ты можешь не повторять одно и то же разными словами.

Син До Гон мог бы возмутиться, но не стал.

— Больной слушается меня, — это действительно большая радость. Скажу только, что я польщён и горд, — заметил он, и улыбка скользнула по его лицу.

— Кормить с палочек не буду, — добавил старший, придвинув приборы к Сон Хёку.

— Я взрослый мальчик, справлюсь сам, — ответил принц, поднимая взгляд. — Тем более вполне здоров твоими хлопотами, друг До Гон, — на лице принца, пускай ещё с нездорового, желтоватого цвета кожей, вновь поселилось хорошее настроение, глаза смеялись.

Сон Хёк вообще часто улыбался. Это было за ним с детства; он и рос как солнечный ребёнок. Мама дала ему все условия, и благодаря ей он полюбил улыбаться.

Но вернёмся в день его выздоровления: До Гон понимающе кивнул; Его Высочество отведал супа и чуть-чуть овощей.

— Ну, и как?

— Вкусно.

До Гон улыбнулся. Принц продолжал уплетать еду всё с б;льшим аппетитом, и старший тоже принялся за свою порцию.

Доели; До Гон собрал посуду, помыл, вернулся в комнату и уселся на прежнее место. Какое-то время молчали; принц всё это время сидел, прикрыв глаза.

День прошёл в разговорах по душам. Они о многом вспоминали: детство, игры, родителей тогда, любимые места и всякие, всякие мелочи. Оказалось — будто бы открылось им обоим заново и совершенно в новом, зрелом свете — что их с тех пор объединяло гораздо больше, чем могло казаться. Вот, например, случай, достойный стать в их быту легендой, — их знакомство. Знаете, когда говорят, что самые нелепые ситуации и даже начальные конфликты способны породить крепкую дружбу? Так было и с ними.

Удивительно, но принц казался До Гону заносчивым малым и, в сущности, тем, кому сложно угодить. А Его Высочество видел в До Гоне, помимо его отменных качеств, которым всячески стремился подражать (как примеру старшего брата), лишь сдержанность и скромность, но пытался растопить сердце старшего и подружиться с ним.

Темы вчерашней попытки принца не касались. Решение это исходило от них обоих, и доброе отношение было обоюдно. Оба сознательно сходились на том (хотя и не озвучивали вслух), что всё хорошо, что хорошо кончается — и это главное.

Принц чувствовал себя лучше, чувствовал, что всё теперь налаживается; пускай он и немного ещё нездоров, но скоро это пройдёт. О будущем пока ещё думалось смутно, но тоже в приятном ключе: когда он поправится, похоже, вовсе не станет горя. Да было бы, чем тужить!

Сон Хёк теперь, после болезни, был расслаблен и открыт До Гону: словно наконец прозрел к тому, кто был с ним рядом даже в его тёмное время. И с трепетом в душе внимал каждому его жесту и слову, и всё в нём находил до тёплого чувства близким и радостным, чего даже слабость не могла заглушить.

А До Гон лишь был самим собой — он ни капли не изменился с прежнего времени. Или разве что внешне, в своих проявлениях: стал открыто добрее к принцу, сердечнее. Он только стал проявляться с ним рядом; и принц открыл его заново, увидев многое будто бы от себя, подобное себе и своим собственным желаниям. А если и не от себя, то всё так же увлекательное и логичное в своей сути.

Так, неожиданно, одна волна для слуги Сина и господина Ли была подобрана.

Переговорив чуть ли не обо всём за раз, сколько позволяло состояние Сон Хёка и их первое столь непосредственное общение за долгое время, молодые люди утихомирились. Принц прилёг отдохнуть, До Гон устроился неподалёку.

— Давай навестим А Ён, — внезапно сказал Син До Гон, обрывая свой безмолвный и долгий, сосредоточенный не на стену, но куда-то в пространство, на нечто невидимое прочим взгляд.

Принц открыл и перевёл свои усталые глаза на старшего друга, и они тут же загорелись свежим интересом.

— Но только завтра; этой ночью набирайся сил и перевари всё хорошенько, — он, смотря в глаза, погладил младшего по макушке и вдруг перевёл взгляд на живот.

— Эй! Что ты хочешь этим сказать? — перехватив его взор, покраснел и возмутился Ли Сон Хёк.

До Гон широко улыбался, и младший ошеломлённо смотрел на него, часто моргая. Наконец в отместку за "шутку", уязвившую его честь, принц ткнул братца в живот.

Но вышло не так уж больно.

Старший содрогнулся, меняясь в лице и поспешно накрывая место "ранения" и "вражескую стрелу" своей рукой. На что Сон Хёк возмутился ещё больше и одёрнул руку, совсем как ошпаренный кипятком. До Гон вовсе рассмеялся.

Младший теперь выглядел обиженно: сложившейся ситуацией он явно был пристыжен, а ещё До Гон застал его врасплох.

— Не волнуйся, это от души. Я готовил старательно, проблем быть не должно, — успокоил старший и подвинулся к лампе: — Спать пора.

— Ну, ещё самую малость, всего часик! — умоляюще воскликнул принц, хватая того за рукав. — Полчасика, — добавил тут же, чтобы наверняка уж подействовало.

— Хорошо, но только не больше, — ответил слуга, — в десять — спать.

— Ладушки, — радостно отозвался Сон Хёк, часы на тумбе показывали начало десятого. — Удачно так, как раз поговорим о жизни, — выложил он, улыбаясь, когда старший опустился в кровать с ним рядом и, чуть задевая его, перебрался на своё место. — О стольком ещё хочется с тобой поболтать!

— Валяй, — сказал До Гон доброжелательно, устраиваясь и закладывая под голову руку.

Его Высочество мечтательно устремил взгляд наверх; но не в потолок, разумеется, а на небо и звёзды. И пускай из-за крыши их никак не могло быть видно, он смотрел на них и произнёс неторопливо, нараспев:

— Жизнь прекрасна, молодость чудесна, а я так рад, когда ты улыбаешься, дорогой мой друг!

Сон Хёк повернулся к До Гону:

— Что нужно человеку для счастья? Я скажу: самую малость.

— Какой же Вы ягодный угодник, принц! — усмехнулся слуга. — Похоже, и поэтом заделались? Хорошие строки.

— А знаешь, — продолжал младший, вовсе даже не смущаясь его замечаниям в свой адрес, — и болеть бывает не так уж плохо, когда рядом с тобой есть близкий, кто за тобой приглядывает.

— Слушай, всем бы такого близкого рядом, — заметил До Гон.

— Согласен; и ты знаешь, я благодарен тебе, — Сон Хёк положил руку куда-то на бедро До Гона и заглянул ему в глаза.

— Ага, ну, теперь буду знать.

— Всё шутишь, — заключил принц.

Ответа не последовало, оба помолчали.

— Время подходит, я потушу свет, — отозвался наконец слуга.

Ли Сон Хёк сел в кровати, дожидаясь. Син До Гон, проходя по комнате, задувал свечи одну за другой. Мрак глухо накрыл комнату, разом ослепляя и будто бы водной завесой оглушая Сон Хёка. Заставил сознание насторожиться, обострить и зрение (хотя и тщетно; глаза ушли в расфокус и пока не возвращались обратно), и слух.

На уши давила ночная тишина, заставив-таки принца поёжиться от испуга; вскоре Син До Гон вернулся.

"Ложись и спи", — сказал он, обнаружив фигуру принца в положении сидя, и улёгся на свою часть матраса.

Быстро приняв удобную позу, слуга, наверное, уже преспокойно погрузился в свой первый сон. Но, несмотря на все удобства и как бы ни ворочался (позабыв всякие приличия), Сон Хёк довольно долго не мог уснуть.

— Син До Гон, спишь? — в конце концов прошептал Его Высочество, поворачиваясь и почти что утыкаясь носом в шею и волосы старшего.

От того чуть слышно пахло ещё свежим с утра мылом. Сон Хёк дышал, выжидая его ответа и не отдаляясь.

— Давай без глупостей; спи, — донеслось до него несколько тихих мгновений спустя, когда он уже не ждал ответа.

— Угу, — полусонно улыбнулся принц и повернулся к своей стеночке, тут же засыпая.

* * *



Эпизод 5. Могила Ча А Ён


На следующий день они пришли на могилу Ча А Ён.

Принц был здесь впервые с момента похорон. Она стояла в долине, поодаль от воды. Но, если чуть выше забраться по склону, краешек озёрной глади, знаменательной для памяти её водной стихии, было видно.

Всю дорогу друзья шли молча. На подходе к месту Сон Хёк сорвал несколько кустиков ромашек, росших тут же, и собрал из них небольшой букет.

До Гон пропустил принца вперёд; они оба поклонились.

Принц смотрел на поминальный камень, смотрел неотрывно, и уже скоро глаза его нестерпимо чесались. До Гон приободряюще похлопал его по плечу.

— Здравствуй, А Ён, — только и смог сказать Сон Хёк и тут же закрыл лицо руками. Он не оплакал её за все эти годы: прежних слёз не было достаточно.

В тот день была ровно десятая годовщина трагичной гибели Ча А Ён.

Они долго ходили по окрестностям. Принцу нужно было продышаться, проходить все терзавшие его тревоги. Память о милой подруге детства, прежние переживания с новой силой кружили его разум.

Вернулись в конце дня. Поели (хотя принц и вовсе без аппетита); и До Гон ещё раз наставлял Сон Хёка слушать его, чтобы поправиться после болезни как можно скорее.



Эпизод 6. Восстановление после болезни


Через неделю после выздоровления Ли Сон Хёка Син До Гон постепенно стал восстанавливать ему лёгкие нагрузки. Интенсивные же тренировки должны были быть возобновлены не ранее, чем через две недели. И только на пятнадцатый день До Гон наконец разрешил принцу приступить к урокам плавания.

В день, когда А Ён была бы уже восемнадцатилетней, До Гон и Сон Хёк вновь пришли навестить её могилу.

Принц склонился к погребальному камню со свежими ромашками в руках.

— Обещаю, что буду учиться плавать и хорошо освою это дело, дабы впредь, — как не собран он был духом, а голос его всё-таки дрогнул, — иметь силы — предотвращать все несчастные случаи. С днём рождения, А Ён... Я желаю всем сердцем, что ты ещё будешь счастлива. Однажды всё наладится, правда? — он поднял глаза и глядел на небо.

Небо, небо, небо! Всё то же: оно не изменилось, оно так же, как стояло. И смотрело на свет, как и там, и тогда... Не краской травы расцвечено, не зелёное, а цвета лазури, морской воды, кое-где подёрнутое пеной облаков; какое будущее, каким цветом, несло по нему ветром для Ли Сон Хёка?

Принц не знал. Но в нём самом, внутри, горело чувство веры: его поддерживало всё вокруг, в этом живущем, настоящем мире.

— Ну, я пошёл, — Сон Хёк провёл по камню рукой, поднялся на ноги — и облегчённо кивнул До Гону, ждавшему его поодаль.



Эпизод 7. Уроки плавания


Син До Гон, как и обещал, учил Ли Сон Хёка плавать.

Непросто было побороть страх воды. Но это было гораздо радостней и легче, чем так и умереть, терзаясь во тьме прошлых, прошедших, не сбывшихся некогда мечт. И Сон Хёк был всей душой благодарен другу за своё спасение и возвращение в жизнь.

Когда Сон Хёк чуть не утонул во время урока — снова — До Гон его снова спас. И всё своим чередом получалось: уверенность Его Высочества на воде росла, как и его уверенность в себе и жизни на суше.

Держаться на воде было весело. Хотя бы знать, что дно — оно есть. Оно ощутимое и твёрдое, можно встать ногами и стоять, сколько пожелаешь, — даже если дальше — глубина.

А рядом — есть учитель и друг, Син До Гон. Который спасал принцу жизнь не раз. И если придётся — ещё столько же раз — непременно спасёт.


* * *



(Возвращение в то утро)


— Если будет опасность, я Вас не оставлю, — слуга развернулся и вышел из комнаты, оставив юного господина одного.

Ли Сон Хёк усмехнулся — он знал, что ему не приснилось, а Син До Гон только что утвердил в нём эту уверенность. И осознание это грело его душу, пожалуй, даже больше, чем должно бы.

Довольный таким положением дел наследный принц наконец поднялся из постели и достал в ближнем комоде свои штаны и рубаху.

Он наскоро оделся, свернул лежанку и переступил порог комнаты, весело окликая До Гона:

— Подожди меня!

Пора начинать каждодневный курс утренних тренировок.