Глава 3. Воспитание сердца. Часть первая

(Роман "В Его Блистательной Тени")

Эпизод 1. Утро во дворце



Утро во дворце выдалось ничем не хуже обыкновенного. Его Величество монарх уже завершил собрание министров и даже находился в особенно прехорошем расположении духа.

Лучи солнца играли с листвой, а в воздухе ещё стояла прохлада, когда король и преданный, приближенный к нему старый друг, генерал армии, покинули тронный зал, затем миновали и кабинет Его Величества и вышли во внутренний двор с верандами и прекрасной совершенно беседкой.

— Как там наш Сон Хёк? Учитель говорил, они с До Гоном хорошо справляются, — наконец проговорил король, когда они с генералом устроились внутри беседки.

— Да, Ваше Величество. Однако позвольте Вам заметить, что наш учитель человек деликатный и редко когда скажет дурное слово. Уж тем более о наших сыновьях. Любимые ученики, он к ним, как к своим; где мы отругаем и строго накажем — он им замечает, но не доводит до нас. А наедине с ними только и обсуждает, за это будьте покойны. Я так полагаю, у них с учителем свои связи налажены. И это, естественно, не плохо. Но я имею это в виду.

— Я понял тебя, — кивнул Его Величество. — Бог миловал, не ходит по кисэн... Но вот озорничать — озорничает. Вот только вспомню былое время: когда они с До Гоном были мальчишками, да и мы с тобой были моложе...

Они помолчали. Король вспоминал покойную жену и маленького Ли Сон Хёка, и слеза умиления сошла у него с глаз.

Генерал давно уже не дозволял себе пускать слёзы, он был сух. Но в это мгновение (разве только, что сиюминутно) и он скорбил по прошедшему, и о своей ещё прежде королевы ушедшей из жизни жене. По правде сказать, он в целом всё реже бывал не в печали и, наверное, никогда по-настоящему весел.

Она — трагичная история его былой, молодой и цветущей любви — стояла за ним невыразимой, тяжкой и смурной тенью всегда, в самый ясный и погожий летний день, как сегодня; всегда ходила, как наёмник, по пятам — вот уже двадцать лет и шесть месяцев.

И генерал чах и вял, его с упорством пустынной засухи пожирала на солнце и ещё даже больше при луне эта неясная тень — та, обратная сторона его души, куда заглядывать он самолично не решался. И даже старый, ратный друг — король — старался не бередить его рану.

— Они с До Гоном, как одно, — отвечал генерал. — Уж и не разберёшь, кто больший сорвиголова. Что один, что другой — два тех ещё дельца, — добавил он и покачал головой.

Листья ивы нежно шептали на ветру. Его Величество с генералом засиделись, но это ничего — у них до обеда было свободное время — четверг, малый выходной.

— Скажи, и ты же думал об этом, — начал король после некоторого молчания. — Пора проверить наших храбрецов на выносливость и силу духа. Это время мужчин! — Его Величество подался вперёд: — Сон Хёк должен отстоять своё право на трон. Доказать, что готов взойти на престол и стать королём Ли.

— Ваше Величество, это замечательная идея. Осуществим её по Вашему приказу немедля. — Генерал был по-прежнему немногословен и, как и всегда, согласен; король кивнул, одобряя.





Эпизод 2. Король вызывает во дворец



На скалистом возвышении на отшибе тихой деревушки стоял скромный домик. Кругом него простиралось безбрежное поле, позади него стоял и креп молодыми деревцами многоликий лес; вниз с холма, в поселение, вела крутая тропка, а мимо всей той местности петляла самая прямая — государственная дорога.

В полуденный час с этой самой важной дороги в сторону холма свернул всадник. Ясно о нём было лишь то, что был он мужчина около средних лет: среднего или даже довольно высокого роста и в старом, потрёпанном походном плаще, тщательно скрывавшем его фигуру и б;льшую часть лица. В пыли, поту и спешке этот таинственный посланник заехал в пустынный двор, слез с лошади и, благодарно потрепав её по гриве и скоро оглядевшись по сторонам, поспешил к входной двери.

Про себя же наш незнакомец ещё раз восторженно отметил, насколько удачно здешняя местность была выбрана местоположением такого рода домика. В ближайших шести верстах по главной он не встретил ни души, не считая парочки кричащих птиц, да гонявшейся за ними пастушьей собаки и нескольких овец, вольно гулявших тут же на лугу. Деревня также была миролюбива и тишайша: лучше места не найти для...

Но хватит раздумий, к делу. Неизвестный мужчина, отмахиваясь от лишних мыслей и наскоро промакивая рукавом пот со лба, беспрепятственно открыл дверь домишка — она оказалась только прикрыта.

— Молодой господин Сон Хёк, король вызывает Вас и молодого господина Син До Гона во дворец, — сообщил посыльный, переступив через порог.

Никто из местных знать не знал, что на самом деле этот тёртый временем домик, бывший когда-то домом здешнего вольного бедняка-землепашца, был излюбленным летним пристанищем Его Высочества наследного принца.

На слова мужчины Ли Сон Хёк и Син До Гон переглянулись. Вот уже несколько месяцев они не были во дворце — если король позвал их к себе на аудиенцию, значит, дело было действительно срочное.

Кони готовы, и долгие сборы ни к чему: молодые люди взяли походные мешки со всем необходимым и на этот раз дворцовой одеждой, оседлали коней и вместе с госслужащим тронулись в путь.





Эпизод 3. Детские воспоминания.

Одна неделя - Ча А Ён



Они ехали дорогами детства Ли Сон Хёка. Принц жил здесь одним памятным летом задолго до того, как король-отец пожаловал ему вольный уголок в деревенском домишке. А минуло с той поры ни много ни мало уже десять лет.

Восьмилетний Ли Сон Хёк с матерью и неотлучным от него слугой Син До Гоном приехали в деревню на летний отдых. Именно здесь по наставлению королевы должно было начаться обучение наследника. Покойная мать хотела приобщить мальчика к простой трудовой жизни прежде, чем окончательно сажать за всевозможные трактаты великих о философии и науке, стратегии и тактике, экономике и политике.

Там и тогда Сон Хёк с До Гоном познакомились с Ча А Ён. Она была помладше Его Высочества, смышлёная не по годам, но и наивная — и то и то от жизни в провинции, в почти не тронутой природе; дитё в почти что ангельском обличии. Она не могла не тронуть душу принца. Её тонкое устройство, при этом её скромная простота, её искреннее чувство счастья в улыбке, когда она светилась точно изнутри... всё в ней было прелестно и природно очаровательно.

Волосы, как чернь, как ракита мягкие и раскидистые, пышные, плодородные. И чёрная зависть была бы слепая, взглянув лишь в её чудесное светлое личико: глазёнки, как день погожий, светлые и чистые, то кроткие, то глубокие — невозможно смотреть, — а смотришь, так уже и не оторваться, — то сверкающие, точно поселились в них с неба звёзды. Ослепла бы зависть и от улыбки: зубки один к одному, как ясные ракушки, очень хороши!

Неделю Син До Гон, Ли Сон Хёк и Ча А Ён прожили счастливо и безмятежно, точно в раю.



* * *



— Сон Хёк, Ли Сон Хёк! — весело звала девочка.

Они вдвоём играли в водные догонялки и пускали брызги друг в друга. Неожиданно принц крикнул:

— До Гон, Син До Гон!

Старший, стоявший поодаль, удивился внезапности этого зова; но Сон Хёк улыбнулся ему, и он тоже расплылся в улыбке.

Младшие ребята не оставляли своих плесканий; так, вовсе не намеренно у них вышло что-то вроде считалочки:

— А Ён, Ча А Ён.

— Сон Хёк, Ли Сон Хёк.

— До Гон, Син До Гон.

Сами собой появились правила игры. Каждый должен был по очереди назвать имя одного соседа или что-то в этом роде (потому что потом, с годами, никто из них не мог бы вспомнить, с каким расчётом они тогда играли вместе; их искринкой была А Ён). Но а проигрывал тот, кто первым повторялся, и двое пускали водяные брызги в его сторону. Смысла в этом было мало, но зато им было весело. Чем дальше шла игра, тем больше несуразицы и брызг появлялось, тем больше у детей было счастливой кутерьмы и восторга.

Время спустя дети утихомирились.

— Будьте здесь и никуда не уходите, — наказал старший. — Я скоро вернусь с полотенцами, будем греться.

Младшие кивнули, Син До Гон вышел из воды и ушёл с пляжа.

Ребята разошлись: Сон Хёк остался на мелководье, А Ён пошла бродить глубже в воду. Мальчик осел на корточки и стал рассматривать мелкие камушки у своих стоп.

— Сон Хёк, — окликнула девочка принца.

Мальчик с улыбкой повернулся в её сторону. Оба улыбались друг другу. Солнце играло в бликах на глади воды, а на щёчках девочки играли чудные ямочки. Песок же нежно обнимал её стопы...

Внезапно брови малышки пошли вверх, а в глазах отобразилось беспокойство. А Ён взглянула себе под ноги — обе по щиколотки ушли в тягучий песок. Она чувствовала: медленно, но верно её засасывало всё больше.

Мальчик взволнованно проследил за взглядом девочки. Её глаза вернулись к его лицу, но она не произнесла и слова.

Всё, что произошло дальше, случилось так быстро, что Ли Сон Хёк не успел осознать. А Ён совершила еле заметное колебание, пытаясь шагнуть ему навстречу, но внезапно стала тонуть, ушла под воду с головой ужасающе быстро.

Юный принц, не раздумывая и секунды, бросился к месту, где она только что стояла. Подплыл, нырнул.

Он ещё плохо умел плавать. Кто же знал, что именно сегодня, в ясный и погожий день, эти навыки будут так жизненно необходимы?

Сон Хёк через силу открыл глаза: вода, та же вода, где играли они, точно затаившийся враг, теперь больно проре;зала их. А Ён была совсем близко, протяни руку — коснёшься. И мальчик так и сделал; обхватил её и потянул вверх.

Но у него не получилось, его детской силы было недостаточно. Песок крепко держал А Ён. Мальчик же не мог удержаться на плаву, помимо себя беря тяжесть другого, пускай и лёгкого, как пушинка, но всё-таки живого — и теперь намокшего, в платье — тела. Он сам был слишком мал и хил — и что уж он один, едва восьми лет, в сравнении со стихией! — его упрямых силёнок стало в один миг так мало!

Сон Хёк почувствовал, что воздух на исходе, и вынырнул.

— На помощь! Помогите! — крикнул он, что было силы.

До Гон прибежал на крик так быстро, как только мог. Он только что переоделся в сухое, а в руках его было два полотенца — он как раз собрался вернуться на берег. Увидев вдали бившегося в воде наследного принца, он сбросил на песок чистые полотенца и незамедлительно ринулся в воду.

К счастью, сын генерала к своим десяти с половиной годам был очень хорошо обучен. Его техника, сила и выносливость могли сравниться с навыками лучших воинов. В плавании он даже освоил стиль бабочки. Спасти жизнь не только свою, но чужую — этому его учили ещё сызмальства.

Сон Хёк уже успел порядочно нахлебаться и, задыхаясь, воззвал к До Гону:

— Скорее, она под водой, она тонет!

Но До Гон не стал нырять. Противно ожиданиям Сон Хёка он неожиданно потянул его на себя. Подобно тому, как это делают с глупыми деревенскими мальчишками, собираясь надрать им уши, если те отлынивают от работы.

Принц вырвался. Только что личный слуга ослушался его приказа.

— Мы должны её спасти! — выкрикнул юный наследник, как-то смутно чувствуя, что начинает теряться в этих спутанных обстоятельствах.

Что за упрямый мальчишка! До Гон не имел права на проволочки, он обязан был мыслить здраво. Так, для него яснее ясного было то, что девочка уже ушла глубоко под воду, и им одним теперь было не справиться. К тому же Сон Хёк, порядком выбившийся из сил, теперь тоже был в зоне риска. До Гон святым долгом (долгом прежде всего перед матерью-королевой и своим отцом) обязан был спасти хотя бы Его Высочество.

— Принц, мне жаль, время не ждёт, — молвил слуга и взял юного господина за плечо, собираясь вместе с ним плыть к берегу.

— Что ты несёшь?! — снова вырвался мальчик, тут же хлебая из собственной волны, кашляя и барахтаясь.

— Сон Хёк, я должен вывести тебя на берег, — До Гон крепко обхватил мальца под мышкой и поплыл, один за двоих работая ногами и свободной рукой.

Старший вытащил младшего, уже почти бездыханного, на берег.

— Сон Хёк, — позвал его.

Тот был в отключке и не дышал. Не медля, До Гон склонился над принцем и стал приводить его в чувства. Так, он откачивал его и решился на искусственное дыхание. Биение чужого сердца было глухим и слабым, а кожа посиневшей, холодной на ощупь. Спустя несколько мгновений принц откашлялся водой и пришёл в сознание.