Ромашка, часть I

     С Кириллом Петровичем мы познакомились на рыболовной турбазе «Веселый поплавок». Случайно попали в один домик в одноместные номера. Оказалось, что мы вполне совместимы. Он рыбачил только на спиннинг, ловил только хищников. Я тоже мог ловить на спиннинг, но больше мне нравилась поплавочная удочка. У нас сложилось так, что для ухи он хищников ловит, а для жарки я ловлю не хищников, это сырть, елец, иногда лещ, сазан. Мы обменялись телефонами и договорились, когда будет свободное время, приглашать друг друга на рыбалку.
     В тот раз он позвонил мне, сообщил, что завтра собирается на рыбалку, и спросил, нет ли у меня желания составить компанию. Я ответил, что с удовольствием, но не с утра, а на вечернюю зорьку обязательно приеду. Он сказал:
     – Хорошо, бронирую домик и жду на базе.
     Утром я закончил свои дела, заехал в рыболовный магазин, купил прикормки, приманки, наживки, посмотрел новинки блесен, воблеров. Затем завернул в сетевой магазин, купил продуктов и отправился в путьс расчетом попасть на турбазу к вечерней зорьке.
     Когда выехал за город, включил дорожное радио и тут понял, что сделал ляп. Дело в том, что радио, передавая прогноз погоды, сообщило, что на западе области ожидается дождь, гроза и усиление ветра до 15-20 метров, а турбаза как раз находилась на западе. Правда, пока ничто не предвещало бури, стоял ясный, теплый день, как говорят, ни один листик не шелохнется на дереве. Но до турбазы еще было километров 80, всякое могло случиться. Но раз решение принято, я не стал ничего менять.
     Когда подъехал к базе, уже стало ясно, что это не облака, а надвигаются с запада тучи. Управляющий указал мне место парковки и предупредил:
     – Не советую вам сегодня выходить на воду. Мой внутренний барометр сообщает, что сегодня будет шторм.
     Я говорю:
     – Какой шторм, прекрасная погода.
     – Посмотрите на запад.
     Но раз приехал, делать нечего. Я взял корзину с продуктами, сумку с рыбацкими и домашними вещами. Управляющий дал мне ключ от входной двери домика, сказав, что ключ от комнаты в двери внутри дома. Я зашел в дом, переоделся, разложил продукты, одни в холодильник, другие на полку шкафа. Пошел за снастями. Зная, что Кирилл Петрович ловит хищников, спиннинг не стал брать, взял только поплавочные удочки, приманку, наживку. Пошел на пирс. Управляющий дал мне расписаться за лодку, мотор и за якобы проведенный инструктаж о правилах поведения на воде. И повторил:
     – Не рекомендую вам выходить на воду.
     Я стал укладывать свои причиндалы в лодку. В это время у него пискнул телефон, он прочитал эсэмэску и вдруг мне заявляет:
     – Извините, но я не могу выпустить вас на воду, поскольку только что поступило от МЧС штормовое предупреждение. Выезд на озеро запрещается. Так что попрошу вас взять свои снасти. Сейчас будем все лодки вытаскивать на берег.
Ну что ж, начальство приказало, приходится исполнять. Я отнес снасти обратно в машину. Вернулся на пирс. В это время причаливал как раз Кирилл Петрович. Мы поздоровались. Я спросил:
     – Поймал что?
     Он показал:
     – Да вот, – три громадных окуня, грамм по шестьсот, может, даже больше, судак больше полутора килограммов и щука где-то под два килограмма.
     Я говорю:
     - Многовато для ухи.
     – Ну, раз ты ничего не поймал, – ответил он, – то будем это готовить, – и отдал рыбу кухонному работнику, предупредив, что с окуней чешую снимать не надо.
     Мы пошли в домик. Кирилл Петрович сразу поставил воду для ухи, а мне предложил заняться овощами:
     – Почисти, пожалуйста, две морковки и большую луковицу. А я в душ.
     Он пошел в ванную комнату, а я помыл овощи, положил на полотенце на стол, почистил лук, морковку.
     Когда Кирилл Петрович вышел из ванной, кухонный работник принес чищенную рыбу. Кирилл Петрович принялся устранять огрехи работника, снимая чешую там, где тот ее оставил. Вода в большой кастрюле стала закипать. Он опустил в нее целых окуней, не разрезая, а судака разрезал на четыре части и так жещуку. Получилась полная кастрюля. Он стал снимать шумовкой пену. Надрезал большую луковицу и опустил в кастрюлю. Порезал морковку вдоль и поперек, тоже опустил. Уменьшил огонь, прикрыл кастрюлю крышкой.
     Минут через десять он взял банку соленых огурцов, открыл, отлил две трети стакана рассола в уху, подождал, когда вода снова закипит. Попробовал бульон, добавил соли и специи, черный горошек, душистый горошек, лавровый лист. Оставил на малом огне вариться и сказал мне:
     – Давай-ка подготовь еще одну луковицу, морковку, болгарский перец, свеклу и три картофелины.
     Я по его указке все сделал, почистил картошку, свеклу, морковку, помыл овощи. Он свеклу и морковку протер на крупной терке. Достал кукурузную крупу, сложил в кастрюлю от мультиварки протертую свеклу с морковкой, насыпал на глаз крупы. Порезал мелко лук, болгарский перец, картошку и два небольших помидора и сложил все это в мультиварочную кастрюлю.
     К этому времени рыбный бульон уже минут пятнадцать прокипел. Он снял крышку, попробовал на вкус, добавил еще немножко соли. Когда с солью прокипел, он поварешкой стал отливать бульон в мультиварочную кастрюлю. Наполнив чуть больше половины, включил мультиварку в режиме «суп».Достал из бульона одного окуня и один кусок судака. Отсек голову окуня, снял шкуру с чешуей при помощи ножа и вилки, отделил кости от мяса рыбы на разделочной доске, мелко порезал. Проделал такую же процедуру с куском судака, так же отделил кости, мелко порезал мясо и опустил в мультиварку. Перемешал поварешкой.
     Я спросил:
     – Что это будет?
     – Рыбный суп. Давай готовь овощи.
     – Салат?
     – Нет, просто так порежь. Зелень положи.
     Он выключил газ под бульоном, взял две большие кружки и поварешкой налил бульон. В это время мультиварка пискнула о готовности. Он стал накладывать рыбный суп, который получился густой, наваристый, как говорится, ложка стояла, похоже на рыбное рагу.
     Мы приступили к позднему обеду. А за окном уже начинала бушевать непогода. Из окна было видно, как по озеру побежали барашки. В окно стучались ветки молодого дерева. Под завывание ветра мы сели кушать. Я бы сказал, очень вкусный получился, как он назвал, рыбный суп. Я с удовольствием съел и еще добавки попросил. Он спросил:
– Рыбу будешь?
     – Нет, рыбу не буду.
     Достаточно было супа, который мы запивали из кружек бульоном.
     Пообедав, убрали посуду, бульон вынесли на веранду, крышку прижали гантелей, на случай если кто из зверей захочет полакомиться нашим блюдом. Приступили к чаепитию.Кирилл Петрович заварил большой чайник, достал пиалы. Я достал выпечку.
Мы давно дружим, ездим вместе на рыбалку, но как-то так получилось, что друг о друге мало что знаем. Я знал, что он сейчас один, как и я, живет, никогда не приезжал с детьми. Рыбак-одиночка, как и я. И вот за чаем, тем более что рыбалка вечерняя сорвалась, я спросил его:
     – Кирилл Петрович, а ты вообще женат, дети есть?
     Он ухмыльнулся:
     – Что, интересно?
     – Да вот уж сколько мы вместе рыбачим, а никаких разговоров, кроме рыбалки, у нас не было, и друг о друге ничего не знаем, ни о семье, ни о детях, внуках.
     – Ну, если интересно, могу и поделиться,– и начал рассказ, отпив чаю из пиалы: – Родился я в южном поселке. Мои родители были направлены после института на завод сельмаш. Их там хорошо встретили, сразу предоставили жилье, причем не квартиру, а дом. Они обжились, осели. Там я родился, окончил школу.
Отец у меня был рыболов-любитель и приучил меня к рыбалке чуть ли не с самого рожденья. Мне это нравилось. Когда мы с отцом были на рыбалке, он много мне рассказывал обо всем. Когда я совсем маленький был, сказки рассказывал. Больше рассказывал о природе. Он был у меня умный, эрудированный. С удовольствием занимался со мной. Поэтому рыбалка стала для меня интересным занятием. И когда я подрос, то самостоятельно мог ходить на речку рыбачить, а уж когда в школе стал учиться, сложно и скучно было сидеть за партой, если весной идет плотва, чухонь или в сентябре судак.
     Поэтому у меня было много прогулов, я сбегал из школы на рыбалку, два-три дня не появлялся в школе. Когда появлялся, учителя, естественно, ставили мне двойки.Отца вызывали в школу.Он меня журил, но не очень строго. А в начале октября говорил: «Ну, ладно, побаловался, а теперь давай учись». Я брался за уроки, но к каникулам не успевал все исправить. Ну, конечно, какой учитель поставит высокую оценку за четверть, если у меня три двойки, а потом три пятерки, в лучшем случае ставили четверку, а то и тройку. В первой четверти у меня было больше троек. Зато во второй и третьей четвертях – одни пятерки. А вот в четвертой опять начинались прогулы, и в результате последнюю четверть я заканчивал с тройками. Поэтому и за год выходили тройки.
     В общем-то, я учился нормально, а благодаря отцу мои знания были гораздо шире школьной программы. Когда по физике изучали какой-нибудь закон, например, Бойля-Мариотта, я, по подсказке отца, шел в библиотеку и сам находил литературу, изучал биографию ученых и исторические обстоятельства, в которых были сделаны открытия. В результате я узнавал гораздо больше, чем проходили по школьной программе, и получал одни пятерки зимой. Но весной пригревало солнышко, шла плотва, чехонь, да и сазан, я опять убегал с уроков на рыбалку, мне ставили двойки.
     Однако в десятом классе я исправился и с 1-го сентября не убегал с уроков и учился только на пятерки. Учителя и директор предлагали мне пересдать те предметы, по которым у меня шли в аттестат низкие оценки, но мне этого не хотелось делать, а аттестат у меня был не медалиста. Тем не менее, я был уверен, что поступлю в институт, поскольку знания мои, как говорил отец, соответствуют требованиям.
     Я решил поступать в Политехнический институт в Ленинграде, а там по отцовской линии жила моя тетка. Мать переписывалась с ней, и та приглашала меня к себе, а если не понравится, то переселюсь в общежитие. Я так и сделал.
Родители отправили со мной разные гостинцы, варенья, соленья, так что пришлось тащить много вещей. Я приехал к тетке. Пожилая, одинокая. Мебель у нее была вся старая, полуразвалившаяся. Я занялся ремонтом мебели, технику починил, утюги сгоревшие, кофеварку.
     Когда я пришел на первую консультацию в институт, по математике, то сразу же обратил внимание на одну девочку. Она была ленинградкой, ая, считай, деревенский парень,но тем не менее, я ни перед сверстниками, ни перед взрослыми не тушевался.
Я зашел в аудиторию, народу было несколько человек, все расселись подальше, никто на первые ряды не садился. Я положил свою папку на первый ряд и обратился к остальным:
     – Скажите, кто поступал сюда в прошлом году? – все примолкли. Я говорю: – Чего стесняетесь? Кто поступал?
     Один отозвался:
     – Я поступал.
     – На чем завалился?
     – На математике.
     – А помнишь задачу?
     – Конечно, помню.
     – Говори.
     Тот сказал условия задачи. Я подошел к доске, записал, стал решать и объяснять другим.
     – Может и нам попасться такая задача. Вот так ее и будем решать.
     У всех появился интерес ко мне: вот так раз – и задачу объяснил.
     Я опять спросил:
     – Кто еще поступал?
     Девочка одна ответила:
     – Я поступала. Не решила задачу по физике.
     – Какая задача?
     Она рассказала, я записал условия, тут же пишу формулы и начинаю объяснять решение.
     – Кто еще поступал и что не решил?
     Еще одна девочка не решила задачу по тригонометрии. Я стал решать ее задачу и объяснять всем решение. В это время зашел преподаватель и сел с краю, я его не заметил, он сидел, слушал. Я, закончив, спросил:
     – Кто еще?
     Все молчали, видя, что присутствует преподаватель. Он поднялся и говорит:
     – Молодой человек, вы, может быть, мне уступите место?
     Я извинился, взял тряпку, вытер доску, сел на место.
     Преподаватель стал объяснять, какие условия поступления в институт, какие программы изучаются, как проходят занятия, лекции и практические, на каких заводах и где проходят студенты практику. Потом перешел к задачам и к ошибкам, какие часто бывают. Стал объяснять на примере. Вдруг, я смотрю, он сделал перенос на левую сторону с тем же знаком. Когда он сделал паузу, я поднял руку:
     – Вопрос можно?
     – Пожалуйста.
     – По-моему, вы с тем же знаком перенесли.
     Преподаватель улыбнулся, а потом спрашивает:
     – Кто еще это заметил?
     Поднялись две руки.
     – А почему вы молчите?
     – А я постеснялась сказать, – призналась одна девочка.
     Преподаватель пояснил:
     – Я специально сделал перенос с тем же знаком, чтобы обратить ваше внимание, что когда станете уже студентами, надо не тупо конспектировать то, что профессор вам будет читать, а нужно следить за его мыслью и вникать, о чем он говорит. Молодцы, кто заметил эту ошибку.
     Я несколько раз задавал вопросы, и он доходчиво отвечал.
     Первый экзамен был по литературе. Я старался писать только те слова и предложения, в которых был уверен на предмет возможной ошибки. Получил пятерку.
Следующий экзамен – математика письменно. Ко мне подошел парень в солдатской форме, сказал, что только демобилизовался и что у него не очень в порядке с секансами, косекансами. Спросил, не помогу ли я ему на экзамене. Я говорю:
     – Хорошо, давай садись рядом.
     Тогда уже вышло постановление о том, что 20 процентов абитуриентов набираются из выпускников школ текущего года и ранее окончивших школу, но не имеющих двухлетнего производственного стажа, а 80 процентов – из отслуживших армию и имеющих двухлетний и более трудовой стаж.Соответственно, проходной бал для них был ниже.
     По математике сделали три варианта. Первый наиболее сложный – задача по алгебре, геометрии, тригонометрии, можно получить пять, четыре, три, два. Второй вариант менее сложный, но больше четверки не получить, правильно решил, оценка – четыре, или три, или два. Третий – самый легкий вариант, очевидно, для тех, кто армию отслужил и на производстве отработал, тут больше тройки не получить: или три, или два.
     И вот этот Николай, демобилизованный солдат, попросил меня помочь ему на экзамене. Мы сели рядом. Я быстро сделал свой вариант на пятерку и потом его вариант на пятерку, а еще здесь же на четверку и на тройку написал и сдал. Преподаватель посмотрел:
     – Зачем три? Надо один вариант.
     – Да так, для тренировки.
     Он взял ручку, проверил все три варианта, поставил пять с плюсом, поднялся и даже руку мне пожал со словами:
     – Поздравляю! Желаю и остальные экзамены так же сдать и успешно учиться.
     Через два дня – математика устно.Все ждали у аудитории преподавателя. Пришел тот же преподаватель, что консультации вел, и с ним две женщины. Одна сказала:
     – Проходите, кто смелый.
     Я первый пошел. Она разложила билеты. Я взял и спросил:
     – Кому отвечать?
     – Ко мне подойдите, – откликнулся мужчина. – А, это вы. Давайте экзаменационный лист, – поставил «отлично». – Все, свободны, идите.
     Я вышел. Все ко мне:
     – Что? Как?
     – Да выгнали.
     – За что? За шпаргалку?
     – Не знаю. Поставил пять и выгнал.
     Все засмеялись, начали задавать вопросы.
     В общем, я поступил в институт и влюбился в эту девочку, которую увидел на подготовительных курсах.
     Жил у тетки после зачисления в институт. Тетка велела принести справку для прописки. Я взял справку в институте о зачислении и пошел с ней в отделение милиции, заполнил необходимые документы, их подписала тетка, и я вместе с паспортом сдал их на прописку.Но получил ответ: «Нет оснований для прописки». В то время в Ленинграде была запрещена прописка.
     Когда я принес тетке отказной документ, она разозлилась:
     – Ну, я ему покажу основания!
     Не знаю, кому она грозила, но на следующий день я ее увидел в парадном мундире с погонами майора, с двумя орденами «Красной звезды» и орденом «Красного знамени». Я удивился:
     – Да вы герой!
     – Да какой герой. Мы все в войну делали, что могли, чтобы победить и жизнь наладить. А сегодня какой-то бюрократ определяет основания.
     Она по отцовской линии приходилась мне родственницей, фамилии у нас были одинаковые, поэтому она не видела оснований для отказа. Но поскольку я всего лишь племянник, поэтому мне было отказано в прописке.
     И вот она в парадном мундире пошла со мной в отделение милиции. Прямиком к начальнику. Секретарша хотела остановить, но увидев на груди такие ордена и медали, посторонилась. Тетка сама открыла дверь, я проследовал за ней. Начальник отделения милиции сидел за столом. Поднялся, увидев ее, назвал по имени-отчеству:
     – Что вас так расстроило?
     – Это каких ты не видел оснований для того, чтобы прописать ко мне моего родного племянника? Я, может, завтра подохну, кто-то будет за мной ухаживать. Оснований нет! Какое нужно основание?
     – Успокойся, что ты, что ты, – почему-то он на ты перешел, и она к нему на ты обращалась. – Садись, толком расскажи.
     Она села.
     – Племянник вот ко мне приехал, поступил в институт, будет жить у меня, будет за старухой ухаживать. Видишь, скрипеть стало все, без палки теперь ходить не могу.
     – Что, болит?
     – Да, сидит еще там. Предлагают вытащить. Но опасаюсь. Опасно, говорят.
     – Ну, смотри, тебе видней.Не переживай, все улажу. Если что надо, обращайся, не стесняйся.
     – Да ладно, чего уж.
     Тут они дружески обнялись, и мы пошли. Вот так я стал ленинградцем, получив постоянную прописку в городе Ленинграде.
     Учеба у меня проходиланормально. Меня даже избрали секретарем комсомола курса. Автоматически я входил в комитет комсомола факультета. Я учился хорошо, поэтому общественная работа мне не была в тягость.
     Старался проводить время со своей любовью. Я считал, что в первый раз по-настоящему влюбился. А с ее стороны получалось, что в выходные она все время занята с одноклассниками. Ей было интересней общаться с ленинградцами, чем с иногородними. В общем, мы общались с ней только после института в кино, но уже целовались.
     Однажды я пришел из института, моя тетка лежит, говорит:
     – Вызывай скорую. Помирать буду.
     – Да ладно тебе.
     – Вызывай.
     В квартире был стационарный телефон. Я вызвал скорую. На столе лежала папка.
     – Это тебе.
     Приехала скорая помощь. Тетка сказала:
     – Пошел. Осколок пошел.
     Ее аккуратно положили на носилки, понесли. Я тоже поехал. Ее положили в военно-медицинскую академию. Мне сказали, завтра приходи после десяти. Но позвонили в семь часов утра и сообщили, что ничего не могли сделать, осколок пошел, и вот так моя тетка ушла из жизни.
     В папке на столе было завещание. Она завещала, чтобы я отнес ее ордена и медали в школу, где она училась, а все свое имущество она завещала мне плюс сбережения на сберкнижке. Завещание было заверено нотариусом. Вот так я стал жителем Ленинграда с собственной квартирой двухкомнатной и гаражом.
     После третьего курса мы с моей подружкой были направлены на практику на гидростанцию. Там я встретил своего соседа по поселку. Он старше меня был и работал уже в спецгидромонтаже то ли инженером, то ли старшим прорабом, я так и не понял, какая у него должность была. Когда мы встретились, он спросил, как я сюда попал. Я ответил, что студент на практике. Он говорит:
     – Вот и хорошо, будет у тебя возможность заработать.
     И он меня устроил в бригаду монтажников. Там, конечно, платили хорошо. И вообще в то время рабочие гораздо больше зарабатывали, чем инженеры. Я с удовольствием трудился в этой бригаде. Бригада работала на один наряд. Если сварочных работ нет, сварщики выполняли слесарную работу. Когда была для сварщиков работа, они варили, а слесари помогали.
     Я проработал там три с половиной месяца, прихватив три учебные недели. Заработал по тем временам громадные деньги для студента: две тысячи рублей. Молодой специалист тогда после института получал 100-110 рублей в месяц.
     С подругой мы договорились, что на пятом курсе поженимся, а после четвертого курса я решил еще раз поехать поработать в бригаде спецгидромонтажа, тем более что сейчас бывший мой сосед по поселку перевелся в трест в Ленинград и в ожидании квартиры жил у меня. Он опять устроил меня в бригаду. Я сессию сдал досрочно. И мы с подружкой договорились, что я заработаю деньги и на платье, и на кольца, а в сентябре приеду, и мы поженимся.
     Я поехал на ГЭС работником спецгидромонтажа. Меня приняли официально на работу слесарем 5-го разряда, а фактически я выполнял работу мастера, потому что мои знания были уже достаточны для этого. Бригадир со мной советовался. В общем, я поработал нормально, заработал много денег по тем временам.
Приехал и сразу же позвонил подружке. Телефон взяла ее мать, спросила:
     – Кто это?
     Я назвал себя.
     – А, это тот мужланчик, который пытался мою дочурку соблазнить. Ничего у тебя не вышло. Можешь забыть этот телефон и мою дочь. Она вышла замуж за достойного ее человека, настоящего офицера, и уехала по месту службы мужа. Так что забудь, никогда не вспоминай и не появляйся на ее пути, – и бросила трубку.
Вот так вот, думаю, непонятно, у нас же было все договорено, и к тому же уже жили с ней, как муж и жена, а тут, понимаешь, раз – и сбежала невеста.
     На следующий день я узнал в деканате, что она отчислена по собственному желанию. Обидно было, злость брала, вот так вот невеста сбежала.
     Ну, что ж, сбежала, так сбежала. А там уж последняя сессия, диплом. Денег у меня много. Я положил их на сберкнижку и решил заняться благоустройством своей квартиры.
     Диплом я написал гораздо раньше, чем началась защита. Защита прошла нормально. Диплом у меня красный был. В то время ленинградцев оставляли в Ленинграде, и меня распределили, по моей просьбе, на Ленинградский металлический завод. Я попросился в монтажный отдел, и началась у меня кочевая жизнь по великим стройкам коммунизма, по великой, могучей стране, которая называлась Советский Союз.
     Не скажу, что я был обделен вниманием женщин. Нет, в каждой командировке, на каждой стройке уделяли мне внимание женщины, но после того, как сбежала невеста,я никаких серьезных связей ни с одной девушкой не заводил.
На стройках я не ходил на концерты, хотя туда и звезды приезжали. Все они под фанеру ходили зевали. Поэтому я больше ходил в кинотеатры. И вот я как-то пошел в кино. Как сейчас помню, это была «Великолепная семерка», американский фильм. Билеты, как всегда, были в дефиците, но я купил.
Пришел, сел на свое место. Когда зал уже почти заполнился, рядом со мной оставалось пустое кресло. Потом, смотрю, пробирается девушка, я понял, что на это место. Миловидная такая, стройненькая, и мордашка симпатичная. Молоденькая, года двадцать два от силы. Села, улыбнулась, поздоровалась, я ответил.
     Начался фильм. Дважды или трижды в остросюжетных моментах она меня хватала за руку, а потом, извиняясь, отстранялась. Когда фильм закончился, она не спешила уходить, в надежде, что я ее провожу.
Мне как представителю завода предоставлялась служебная квартира для жительства. Можно было взять и общежитие, но я всегда брал квартиру. Монтажники постарше брали общежитие. Мне говорили: «Зачем тебе квартира?» Там надо и убирать самому, и стирать самому, а в общежитии и белье сменят, и уберут, никаких забот. Но тем не менее, мне больше нравилось в квартире одному.
     Я эту девочку проводил к себе домой. Она осталась. А на следующий день она пришла и, наверное, больше месяца жила у меня. Скромная, интересная, хозяйственная, к тому же бережливая. В магазин ходили, я что-то выбираю, она говорила: этого не надо, этого не надо, это сделаем, это лишнее.
     Надо сказать, я был обеспеченный. Как у молодого специалиста на заводе у меня оклад был 120 рублей, а еще командировочные 78 рублей, из расчета 2 рубля 60 копеек в день, еще и квартирные платили, у меня получался довольно приличный заработок, плюс еще выплачивали разные премии. Приходилось и переработки делать на монтаже. В общем, безбедно я жил и мог себе позволить и питание нормальное, и отдых с девушкой.
     Когда уже заканчивалась командировка, я подумал, а почему бы мне не взять ее в жены. Она окончила экономический техникум, работала в исполкоме помощником бухгалтера и поступила заочно в экономический институт. Где-то за неделю перед тем, как уезжать, я ей сказал:
     – Поедешь со мной в Питер?
     Она спросила:
     – А ты как приглашаешь меня – просто погостить или в жены хочешь взять?
     – Да знаешь, наверное, я бы взял тебя в жены. Пойдешь за меня замуж?
     – Пойду. Только по контракту.
     – Какой еще контракт?
     – За границей люди женятся по контракту. Вот и мы давай заключим контракт.
     – Как это? Пойдем в загс, поставим штамп в паспорте, вот и весь контракт.
     – Ничего ты не понимаешь. Штампы – это штампы. А в контракте оговариваются имущественные права.
     – Какие еще имущественные права?
     – Вот у тебя двухкомнатная квартира, гараж, машина.
     – Ну?
     – Вот это надо и оформить по контракту.
     – Я слышал, что это касается только того, что приобретается во время совместной жизни, а что было у каждого до контракта – это неделимое, оно остается в случае разрыва семейных уз за каждым свое.
     – Нет, я хочу, чтобы мы заключили контракт так, чтобы все имущество, какое имеется у тебя и у меня, стало общее, и если кто-то из нас захочет развестись, то имущество делится поровну.
     Я посмеялся, думал, шутки. Говорю:
     – Ну, ты смотри, а то я через неделю уеду, так что думай, поедешь со мной или нет. Можем расписаться здесь, можем в Питере, как тебе угодно.
     На следующий день она принесла контракт, где были уже впечатаны все данные. Я прочитал внимательно. Непонятно, почему, еще не заключив брачный союз, она так беспокоится о разводе. Какой-то брачный контракт предлагает, придуманный, конечно, не нашими советскими, не нашими русскими людьми. Сколько литературных примеров, как у нас жены ехали за мужьями на каторгу, сколько примеров брачных юбилеев золотых, даже бриллиантовых, а здесь, не вступив еще в брачный союз, уже думает о разводе и прочем.
     Когда стал читать в отношении квартиры, продать, разделить, разменять, мне было крайне неприятно это читать, поскольку квартира мне досталась от тетки. Она же герой войны, считай. Помню, она сказала, что не за ордена и медали мы делали для победы, что могли, а чтобы поколение следующее жило более счастливо, чем мы. Она оставила мне в наследство все свои сбережения и квартиру. Я посчитал, что разменять и продать квартиру – это значит предать тетку и то поколение, которое сражалось за то, чтобы мы жили лучше их. В общем, неприятно было на душе от мысли, что мне предлагается совершить предательство тетки и всех тех, кто воевал за нас.
     Поэтому я решил предложить своей подружке такой вариант: если ей захочется после заключения брака развестись, то я возражать не буду, при условии, что не будет детей, а если будет ребенок у нас, то ни о каком разводе и речи быть не может, тем более если это мальчик. Он должен воспитываться в полноценной семье с отцом. Если без детей, то я не буду возражать против развода, но вместо раздела квартиры я снимаю ей квартиру и оплачиваю в течение договорного времени, там год или сколько, и в течение этого же времени буду отдавать ей половину своей зарплаты.
     На следующий день, когда она пришла с работы и поинтересовалась, подписал ли я контракт, я сказал, что мне не нравятся варианты с квартирой, вместо которых я предлагаю другой вариант. Она категорически отказалась, заявив, что принимает только свой вариант. Я пытался ей сказать о брачных юбилеях и о литературных примерах верности, но она и слушать не хотела, настаивая на единственном варианте:
     – Подписывай контракт, и можем идти в загс заключать брачный союз.
     Но я на предательство тетки идти не желал, поэтому сказал, что мне надо подумать. Она сказала:
     – Думай. Сутки тебе на раздумье.
     – Хорошо.
     Вечером я ей сообщил, что мне на работу идти не надо, поэтому я с утра поваляюсь в постели.
     Завтрак она подала мне в постель и убежала на работу. Я позавтракал, поднялся. Тарелку, чашку поставил в раковину, не стал даже мыть. Еще раз прочитал контракт. Взял сумку, проверил всю документацию, которую мне надо было захватить с собой, переписку заводскую, акты приемо-сдаточные, акты испытания. Все свои документы проверил, паспорт, водительское удостоверение, а также бритву, зубную щетку, тапочки, домашнее белье. Оделся в дорожное.
     Взял ручку и на контракте написал: «Подписание контракта не состоялось». И расписался.
     Оставил денег, закрыл квартиру. У нее были свои ключи. Пошел в жилищную контору, оплатил жилье и предупредил, что я уезжаю непонятно насколько, поэтому оплатил на квартал вперед, сообщив, что у меня пока живет подружка. Начальник конторы сказал:
     – Квартира служебная. Оплачена – пусть живет.
     Я вышел, поймал частника – и в аэропорт. Мне повезло, через час был самолет на Москву и имелись билеты.
     Вечером в Москве я сел на вечерний поезд и уже утром был в Ленинграде. Приехал домой, побрился, помылся, переоделся и отправился на работу. Когда зашел в кабинет начальника, тот, увидев меня, зарычал:
     – Вот еще один нарушитель появился, не запылился. Где вас носит, понимаешь ли? – следом кричит: – Тамара Иванна! Когда этот супчик был последний раз в отпуске?
     Тамара Ивановна – пожилая женщина, секретарь – отвечает:
     – Он еще не был в отпуске.
     – Как не был? Сколько лет он уже у нас?
     – Шесть лет.
     - И ни разу в отпуске не был?
     – За два года – компенсацию получал, а три года не был.
     – Так вот с завтрашнего дня чтоб я твою морду здесь не видел! Понял?
     – Так точно, понял. С завтрашнего дня чтоб я вашу… то есть, извините, вас не видел.
     – Ладно, докладывай, что там у тебя.
     Я стал ему рассказывать, как испытания прошли, подписания. Мы часа два с ним поговорили. Потом он сказал:
     – В общем, давай в отпуск. Получил я из-за вас выговор за нарушение трудового законодательства, что вы в отпуске не бываете, эксплуатирую вас. Через пару недель позвони.
     – Нет уж, буду три месяца гулять.
     – Ну-ну, попробуй, погуляй.
     – Хорошо, ладно.
     – Через месяц звони.
     Попрощались. Тамара Ивановна, секретарь, сказала, что приказ уже готов, могу зайти в бухгалтерию, получить отпускные за три месяца. Я поблагодарил, сказал:
     – Тамара Иванна, если будут звонить женские голоса…
     – Так, и что отвечать?
     – «Он уехал давно, даже адреса нет…»
     – Все понятно.
     Я ушел домой. Думаю, как мне распорядиться таким подарком трехмесячного отпуска. Подружки нет, чтобы провести время, а с этой, не знаю, правильно я поступил или неправильно. Квартира все-таки не моя, а тетки, бабушки. И даже намек, чтобы ее продать, мне показался оскорбительным для тетки, которая завещала мне ее. Не знаю, обидел ли я подружку, но мне показалось, что я поступил правильно.
     Решил заняться отпуском. Что для отпуска надо? Куда податься?
Когда я был пионером, то ездил трижды по путевке в Дагомыс в пионерский лагерь. Остались приятные воспоминания. Помню, когда последний раз был, мне уже почти 14 лет было, и там был воспитатель, взрослый мужчина, который днем фотографировал отдыхающих, а вечером проявил пленку и на следующий день у нас спросил, кто занимался фотографией. У меня был фотоаппарат, и я занимался фотографией, о чем и сообщил, а также еще один мальчик.
     Воспитатель решил провести тестирование для меня и этого парня. У меня фотографии получались быстрее и четче и не передерживались в проявителе. Моя работа показалась ему более качественной. И вот так практически каждый день после отбоя, когда все укладывались, в комнате у себя этот воспитатель настраивал увеличитель, разводил проявитель, закрепитель, и мы печатали фотографии, а на следующий день те отдыхающие, которые сфотографированы, получали фотографии за деньги. А я попал в эксплуатацию. Правда, он разрешал мне на море больше купаться. За всей группой он по часам следил, а я мог больше других находиться в воде.
     И сейчас я вдруг вспомнил это и решил: поеду-ка я в Дагомыс. Вечером связался со станцией техобслуживания, записался. Утром поехал в автосервис. Заменили масло, фильтры. Говорят:
     – Зачем тебе менять? У тебя все в порядке.
     – Нет, мне в дорогу, пожалуйста, сделайте ТО как положено.
     Проверили, продиагностили, все нормально. И на следующий день я раненько утречком выехал, соблюдая все предписания дорожных знаков. Хотя права у меня давно, но водительский стаж был не очень: машину купил, а двух тысяч еще не наездил. Но как наездишь, если она в гараже, а я по командировкам мотаюсь не на машине, а на самолетах и поездах.
     И вот еду, соблюдаю предписания знаков и скоростной режим, поглядывая по сторонам. Москву объехал по кольцевой справане спеша. Переночевал в мотеле и продолжил путь, останавливаясь то для заправки, то покушать. И вот уже через Апшеронский перевал перевалил и направился к Дагомысу.
     Было жарко, у меня вода кончилась. Вижу, стоит ларек, там, очевидно, вода была. Я припарковался. Подхожу к этому ларьку, а одновременно со мной подошла молодая, красивая женщина в шортиках, длиннющие загорелые ноги, в темных очках, в футболке коротенькой, так что живот голый, в шляпке и с сумкой. Я уступил ей очередь, она взяла бутылочку воды, бумажный стаканчик, тут же открыла, налила, стала пить. Я тоже взял две бутылки воды, здесь же открыл одну и из горла стал пить. Сделал несколько глотков, вода была холодная, оторвался.
     Эта женщина улыбнулась. Душка, приятное личико, немножко подгоревшее. Я продолжил пить. И вдруг она сняла очки и говорит:
     – Добрый день, Кирилл Петрович!
     Я поперхнулся. Я первый раз вижу эту красивую женщину, вообще-то у меня память на лица хорошая, а это никак не мог вспомнить. Раз она меня называет по имени-отчеству, значит, мы знакомы. Я спросил:
     – Мы что, знакомы?
     – Вы, наверно, нет, а я да.
     – Как это так?
     – Разве может ленинградский инженер, который по делам на заводе с главным технологом беседует, заметить молодого специалиста технолога?
     – Это, постой-постой…
     – Да-да, в марте месяце на тяжмаше.
     – Нет, это что-то не то. Такую красавицу я бы заметил и остался бы там на тяжмаше.
     – Ну-ну, поговорите. Настолько самоуверенный был руководитель, шеф монтажа на гидростанции.
     – Чем вы здесь занимаетесь? – спросил я ее. – Отдыхаете?
     – Да нет, я выполняла общественное поручение.
     – Это что за общественное поручение?
     – Сопровождала заводских детей в лагерь. Вчера сдала под расписку и решила недельку здесь отдохнуть. Сняла комнату. Довольно прилично. Пляж близко. Полный пансион. Можно брать завтраки, а можно самим готовить завтрак, обед, ужин. Кухня в распоряжении. А вы?
     – Да вот еду, не знаю куда. Когда-то в Дагомысе был в пионерском лагере. Думаю, поеду в Дагомыс и сниму комнату. Поотдыхаю, позагораю.
     – Если вы еще не нашли, я могу вас рекомендовать хозяйке.
     – А что, могу и так. Садитесь, подвезу, покажете, где это.
     – Да что садиться, здесь две минуты ходьбы. Пока развернетесь, я вас у шлагбаума подожду. Это вот в переулок налево и второй дом справа.
     – Хорошо.
     Я допил воду. Вторую бутылку взял с собой, сел в машину, а она пошла. Идет, красивая такая фигурка, точеная, ноги длиннющие. Когда я развернулся, она стояла у шлагбаума с охранником. Охранник поднял шлагбаум и показал, где припарковаться.
     – Пойдемте, я вас хозяйке представлю.
     Нас встретила женщина.
     – Варвара Васильевна, вот я рекомендую вам потенциального клиента.
     Та поздоровалась со мной.
     – Пожалуйста-пожалуйста, у меня как раз две комнаты освободились. Не желаете посмотреть?
     – Предварительно надо посмотреть, конечно.
     Она пошла впереди, я за ней. Ну что там, комната как комната, кровать, стол, стул, туалет, душевая кабина, шкаф для белья. Кухня отдельно стоящая. Хозяйка сказала:
     – Полный пансион. На завтра заказывайте, хотите, обед, хотите, ужин, завтрак. Все у нас свежее, на другой день мы ничего не оставляем.
     Я согласился. Она дала мне ключи от комнаты. Я сходил взял в машине сумку с вещами, переоделся в пляжное. Эта девушка Юля меня ждала, сказала, что кофе заварила. Мы выпили кофе с печеньем и отправились на пляж.
Уже было жарковато. Мы недолго поплавали. Вернулись, смыли соль, переоделись. Пошли в кафе обедать. После обеда разбрелись по своим комнатам отдыхать. К моему удивлению, я проспал два с половиной часа. Опять оделся в пляжное. Постучал. Она ждала меня. Приготовила на кухне полдник, нажарила блинчиков с творогом и сделала беляши.
     Мы пополдничали. Пошли еще искупались. А потом отправились гулять. Погуляли по городку. Зашли в кафе, перекусили, музыку послушали. Вернулись в дом. И я остался в ее номере. А на следующий день мы один номер сдали. И провели целую неделю вместе. Даже съездили на озеро Рица.
     Она очень интересная была рассказчица, хорошо готовила завтраки. На обед, на ужин мы ходили в кафе. Она мне понравилась. Она какая-то домашняя была, такая ласковая, такая внимательная. Я не заметил, как пролетела неделя. И вдруг она заявляет:
     – Все, мне завтра пора уезжать.
     Я говорю:
     – Да ладно, останься еще.
     – Нет, нельзя, начальство строгое. И так я лишний день прогуляла уже.
     – А хочешь, я тебя отвезу?
     – Как отвезешь?
     – У меня три месяца отпуска, я могу отвезти тебя прямо до дома.
     – А что, давай, – она сразу согласилась, а потом: – Да стоит ли гонять машину? Считай, две тыщи километров.
     – Да мне-то что, господи. Три месяца отпуска.
     – Хорошо.
     На следующий день мы выехали. Посмотрели по карте автомобильных дорог, тогда не было навигаторов еще, определили, где мы сможем переночевать. И вот когда подъезжали к Сызрани, на последней заправке она спросила:
     – Можно я поеду на заднем сидении?
     – Пожалуйста, если тебе так удобней.
     Когда повернули с трассы Москва – Челябинск в город Сызрань, она сказала:
     – Я не хочу, чтобы ты подъезжал к парадной. Не хочу, чтобы соседи видели, а то скажут, что с юга любовника привезла.
     Меня эти слова как-то резанули: с юга любовника. Значит, это у нее был просто курортный роман. А я ехал сейчас и думал, как ей предложить совместную жизнь. Оказывается, я был игрушкой, случайно подвернувшейся. Я спросил:
     – Где тебя высадить?
     – А вон на той остановке.
     Я остановился, открыл багажник, достал ее чемодан, сумку. Она сидела, не выходя. Я открыл дверцу.
     – Прошу.
     Она вышла. Я не подавал руки. Захлопнул дверцу. Обошел машину сзади. Сел, рванул, здесь же через сплошную развернулся и удалился. Я смотрел в зеркало заднего вида, она стояла и смотрела вслед моей удаляющейся машине. Я выскочил на трассу и подумал, куда дальше: направо в Челябинск или налево на Москву. Решил налево на Москву.
     Ехал и вспоминал со злостью, как обдумывал по дороге, как сделаю ей предложение, как занесу ее чемодан в дом и скажу все, а оказалось, для нее это просто курортный роман. Злость меня не покидала, пока не заметил, что у меня заканчивается бензин.
     Я завернул на заправку, залил полный бак. Вспомнил, что пора и самому заправиться. Подъехал к кафе. Заказал обед. Сидел и думал, правильно я поступил или неправильно и вообще надо ли было гнать две тыщи километров, чтобы узнать, что ты побывал в любовниках.
     Ну ладно. Что есть, то есть. Очередной третий облом получился, а мне уже пошел четвертый десяток.
     Я еще посидел в кафе, заказал кофе. Официантка удивилась: после компота кофе. Тем не менее, принесла довольно приличный кофе и на свое усмотрение сладкий пирожок. Сказала:
     – Пирожочек очень вкусный.
     Я поблагодарил, рассчитался. Сел в машину. Думаю, куда ехать, то ли в Москву, то ли в Питер. Что-то мне на Черное море не захотелось. Стал листать атлас дорог. Подумал, а почему бы не поехать на Азовское море. То же море, говорят, даже теплее, чем Черное.